(no subject)
Сегодня вашему вниманию предлагается интересный отрывок из книги Апдайка, разговор имама со своим учеником
А шейх, нагнувшись в своем большом кресле, энергично продолжает диалог, возмущенно жестикулируя руками с длинными пальцами:
- Западные ученые-атеисты в своей слепой злобе утверждают, что Святая книга - это набор фрагментов и измышлений, поспешно собранных вместе и размещенных в совершенно детском порядке - по размеру: сначала наиболее длинные суры. Они утверждают, что тут бесконечные непонятности и загадки. Например, недавно была довольно забавная полемика по поводу авторитетного заявления одного немецкого специалиста по древним ближневосточным языкам, некоего Кристофера Люксенберга, который утверждает, что многие темные места в Коране проясняются, если читать его не на арабском, а подставляя сирийские омонимы. Наиболее известно, утверждает он, что в великолепных сурах «Дым» и «Гора» слова, которые традиционно читают «девственница с большими черными глазами», на самом деле означают: «белый виноград кристальной прозрачности». Так, в суре под названием «Человек» говорится об обаятельных юношах, сравниваемых с рассыпанным жемчугом, на самом же деле речь идет об «охлажденном винограде», имеется в виду охлажденное виноградное питье, которое с изысканной любезностью подают в Раю, тогда как души обреченные пьют в Аду растопленный металл. Боюсь, такая ревизия сделает Рай гораздо менее привлекательным для многих молодых людей. А что ты на это скажешь, будучи благопристойным молодым человеком?
Учитель с почти комичным оживлением пригибается еще ниже и опускает ноги на пол, так что его черные туфли исчезают, а губы и глаза раскрываются в ожидании.
Застигнутый врасплох, Ахмад говорит:
- О нет. Я жажду попасть в Рай. - Хотя пропасть внутри его продолжает расширяться.
- Тебя не просто тянет туда, - продолжает свое шейх Рашид, - как в какое-нибудь отдаленное место вроде Гавайев, это что-то такое, чего мы жаждем, жаждем горячо, верно?
- Да.
- Так что нас раздражает этот мир, такое тусклое и унылое подобие мира будущего?
- Да, точно.
- И даже если темноокие гурии являются лишь белыми виноградинами, это не уменьшает твоего влечения к Раю?
- О нет, сэр, не уменьшает, - отвечает Ахмад, а перед его мысленным взором проходят картины потустороннего мира.
Если некоторые могли счесть эти провокационные настроения шейха Рашида сатирой и опасным флиртом с адским огнем, Ахмад всегда считал их вспомоществованием, вызывающим у ученика нужные видения и ощущения и тем самым обогащающим неглубокую и наивную веру. Но сегодня эта вспомогательная ирония чувствуется острее, и желудок у парня бунтует, и он хочет, чтобы урок поскорее закончился.
- Хорошо, - произносит учитель, и губы его сжимаются в узкую полоску кожи. - Я всегда считал, что гурии - это метафоры невообразимого блаженства, блаженства целомудренного и бесконечного, а не буквального соития с телесными женщинами - теплыми, округлыми, рабски покорными женщинами. Соитие, как все это испытали, является, конечно, самим проявлением быстротечности жизни, суетной радостью.
- Но... - пробормотал Ахмад, снова краснея.
- Но?..
- Но Рай - это же что-то реальное, реальное место.
- Конечно, милый мальчик... а как же?
Джон Апдайк. Террорист
А шейх, нагнувшись в своем большом кресле, энергично продолжает диалог, возмущенно жестикулируя руками с длинными пальцами:
- Западные ученые-атеисты в своей слепой злобе утверждают, что Святая книга - это набор фрагментов и измышлений, поспешно собранных вместе и размещенных в совершенно детском порядке - по размеру: сначала наиболее длинные суры. Они утверждают, что тут бесконечные непонятности и загадки. Например, недавно была довольно забавная полемика по поводу авторитетного заявления одного немецкого специалиста по древним ближневосточным языкам, некоего Кристофера Люксенберга, который утверждает, что многие темные места в Коране проясняются, если читать его не на арабском, а подставляя сирийские омонимы. Наиболее известно, утверждает он, что в великолепных сурах «Дым» и «Гора» слова, которые традиционно читают «девственница с большими черными глазами», на самом деле означают: «белый виноград кристальной прозрачности». Так, в суре под названием «Человек» говорится об обаятельных юношах, сравниваемых с рассыпанным жемчугом, на самом же деле речь идет об «охлажденном винограде», имеется в виду охлажденное виноградное питье, которое с изысканной любезностью подают в Раю, тогда как души обреченные пьют в Аду растопленный металл. Боюсь, такая ревизия сделает Рай гораздо менее привлекательным для многих молодых людей. А что ты на это скажешь, будучи благопристойным молодым человеком?
Учитель с почти комичным оживлением пригибается еще ниже и опускает ноги на пол, так что его черные туфли исчезают, а губы и глаза раскрываются в ожидании.
Застигнутый врасплох, Ахмад говорит:
- О нет. Я жажду попасть в Рай. - Хотя пропасть внутри его продолжает расширяться.
- Тебя не просто тянет туда, - продолжает свое шейх Рашид, - как в какое-нибудь отдаленное место вроде Гавайев, это что-то такое, чего мы жаждем, жаждем горячо, верно?
- Да.
- Так что нас раздражает этот мир, такое тусклое и унылое подобие мира будущего?
- Да, точно.
- И даже если темноокие гурии являются лишь белыми виноградинами, это не уменьшает твоего влечения к Раю?
- О нет, сэр, не уменьшает, - отвечает Ахмад, а перед его мысленным взором проходят картины потустороннего мира.
Если некоторые могли счесть эти провокационные настроения шейха Рашида сатирой и опасным флиртом с адским огнем, Ахмад всегда считал их вспомоществованием, вызывающим у ученика нужные видения и ощущения и тем самым обогащающим неглубокую и наивную веру. Но сегодня эта вспомогательная ирония чувствуется острее, и желудок у парня бунтует, и он хочет, чтобы урок поскорее закончился.
- Хорошо, - произносит учитель, и губы его сжимаются в узкую полоску кожи. - Я всегда считал, что гурии - это метафоры невообразимого блаженства, блаженства целомудренного и бесконечного, а не буквального соития с телесными женщинами - теплыми, округлыми, рабски покорными женщинами. Соитие, как все это испытали, является, конечно, самим проявлением быстротечности жизни, суетной радостью.
- Но... - пробормотал Ахмад, снова краснея.
- Но?..
- Но Рай - это же что-то реальное, реальное место.
- Конечно, милый мальчик... а как же?
Джон Апдайк. Террорист