Процесс 1909-1919. Часть 3. Речь Спасского
Процесс 1909-1919. Часть 3. Речь Спасского.
От этой речи у меня бы заболела голова: поскорей бы их оправдали... но довольно уже этого дребезга... старюсь проверить текст... трудно... но пропускать или пересказывать его тоже нельзя.
Дело Екатеринбургского Областного Комитета Конституционно-демократической партии.
(Ур.край, 23 сентября, № 202, 1909)Речь А.М.Спасского.
Гг. Судьи! На вопрос председателя, признаю ли я себя виновным, я ответил отрицанием. Но от тех многочисленных деяний, которые приписывает мне обвинительный акт под общим именем - проступок, предусмотренный 3 п. 2 ч. 124 ст. Угол. Улож., я никогда не откажусь. Да! я принимал участие в работах Екатеринбургского областного комитета партии и имел честь быть председателем этой организации, выполнившей в трудный исторический момент свой гражданский долг до конца, которым явилась эта скамья подсудимых.
Совершенно правильно свидетельствует обвинительный акт: Екатеринбургский областной комитет стоял во главе организации партии народной свободы в пяти Зауральских уездах Пермской губернии, под его руководством работали уездные комитеты, комитеты некоторых крупных заводских районов и отдельные члены партии, рассеянные по всему зауралью в его селах и деревнях! Обвинительный акт не полно рисует картину деятельности екатеринбургского областного комитета, но и того, что входит в состав моего проступка и моих товарищей против 124 ст. Угол. Улож. вполне достаточно, чтобы сказать, что работалось хорошо. Бывали моменты, когда екатеринбургский областной комитет заседал ежедневно, засиживаясь до глубокой ночи, особенно пред выборами в Гос.Думу. Работа - делавшаяся во имя одного только веления совести и гражданского долга - положительно захватывала целиком всех. Комитет вел энергичную работу, поддерживал сношение с центральными комитетами партии, привлекал членов, вел партийную пропаганду книгой, словом, всеми доступными способами, организовал съезды партийных деятелей Зауралья, имел свой собственный печатный орган, в периоды выборов вел живую борьбу на два фланга - направо и налево, защищая правоту своей партийной программы. Я не могу сказать, чтобы эта деятельность, ставшая теперь преступлением, не дала мне и моим товарищам удовлетворения. Г.Екатеринбург как один человек в марте месяце 1906 г. во время выборов в первую Думу голосовал за кадетов. Пермская губерния во вторую и третью Думу послала представителей оппозиции. В этом успехе оппозиции екатеринбургский областной комитет имеет свою долю участия и долю не малую, так как деятели его работали не только в тесных рамках родного народа, но являлись и на губернские избирательные собрания и распространяли свою предвыборную деятельность обычно на все Зауральские уезды.
Не согласитесь ли вы, гг. судьи, - конечно, истинные судьи, стоящие вне борьбы партий, люди со свободной совестью - не согласитесь ли вы, что обвинительный акт и мое чистосердечное признание рисует пред вами почтенную деятельность сидящих на скамье подсудимых.
Что же привело меня и моих товарищей на скамью подсудимых? Во всяком случае не эта деятельность, которым многим может не нравиться, но которая однако не подходит ни под одну статью Уголовного Уложения. Нас обвиняют, что мы приняли участие в заведомо неразрешенном обществе. Мы виновны в том, что прежде чем приступить к исполнению долга гражданина, который подсказал нам согласную с нашим внутренним убеждением политическую деятельность в рядах партии свободы, - мы не испросили на это разрешения начальства.
Но, гг. судьи, вы помните, конечно, в какой момент возникла здесь партия народной свободы. Она возникла вскоре после манифеста 17 октября 1905 г. - манифеста, который и деятел екатеринбургского окружного суда встретили со слезами радости, лобызая и обнимая друг друга. Да! именно так было тогда под сводами этого здания и, может быть, даже в этой самой зале, в которой теперь часть судебных деятелей - присяжная адвокатура - сидит на скамье подсудимых.
Увы, теперь дороги многих лобызавшихся тогда разошлись. Но ведь кто же мог предвидеть, чтобы в этот великий момент подъема гражданских чувств, подъема, охватившего всех - и чиновных и не чиновных, знатных и незнатных, ученых и необразованных, чтобы в этот момент нужно было бежать в участок и предварительно спросить позволения, прежде чем отдать себя служению родине, на которое призывал Высочайший манифест - каждого по его разумению и силам.
Но дело в том, что тогда и в участке посмеялись бы над таким гражданином, который обратился бы туда с просьбой зарегистрировать сообщество, заведомо для него преследующее политические цели, в котором он решил поработать. Начальство, которое теперь нам ставит в вину, что мы не испросили у него разрешения для того, чтобы после манифеста17-го октября начать политическую деятельность - тогда само не имело даже соотвествующих учреждений для выдачи этих разрешений и запрещений. Оно стояло тогда на той же совершенно правильной позиции, что политическая деятельность в конституционном государстве - долг каждого гражданина и не подлежит формалистике разрешений и запрещений казенной печати.
И мы действительно видим, что в том же Екатеринбурге также работают рядом с нами внепартийный кружок граждан, также незарегистрированный, работает над теми же политическими задачами; в Перми возникает конституционно-либеральная партия, в которую входит чуть ли не целиком чиновничество нашего губернского города.
Без регистрации работает даже черная сотня, легализировавшаяся в г.Екатеринбурге только в 1908 г.
Настроение меняется. Появляются чрезвычайные и усиленные охраны, появляются временные правила 4 марта 1906 г. о собраниях и обществах.
Но странное дело - губернатор Болотов закрывает на основании положения об охране внепартийный кружок граждан в Екатеринбурге, а областному комитету партии народной свободы, никогда не скрывавшемуся, всегда действовавшему открыто - предоставляется полное право существовать и действовать. Губернатор Болотов, закрыв внепартийный кружок граждан, ничего не предпринимает в этом направлении против екатеринбургского областного комитета, хотя он с полным правом мог бы приостановить его действие и на основании общих правил указа 4 марта 1906 г. об обществах и собраниях, и на соновании положения об охране. Но администрация действует по отношению к нам совершенно иначе - высшие представители ее входят в непосредственные и письменные отношения с председателем областного комитета и членами комитета.
(Предъявляется телеграмма губернатора)
Я мог бы указать факты и более яркие в этом направлении, но останемся в области того, что мы можем подтвердить письменными документами.
На что мне, может быть, скажут: да, все это было, но было до издания указа 4 марта 1906 г. об обществах и союзах? Я решительно протестую против этого совершенно ошибочного представления. Издание временных правил 4 марта 1906 г. об обществах заставило нас, как людей всегда стоящих на почве уважения к закону даже в мелочных его и стеснительных требованиях, - выполнить через центральный комитет партии требование о регистрации. Во всем же остальном правила 4 марта не внесли ничего нового как в нашу деятельность, так и в отношение к нам начальства.
Собрания к.-д. партии устраивались открыто в зале городской думы, в зале Маклецкого и др. общественных местах, от партии выступали кандидаты в Г.Думу и в газетах печатались сообщения о съездах партии, о ее собраниях и вопросах, обсуждавшихся на них.
И после этих правил 4 марта 1906 г. было заметно, что администрация не знает, как действовать ей по отношению к екатеринбургскому областному комитету партии народной свободы.
Несмотря на энергичную и явную деятельность комитета, о которой свидетельствует обвинительный акт, администрация не решилась поступить с нами так, как она поступила с внепартийным кружком граждан в Екатеринбурге, хотя имела на это полное право на основании отд. VII общих правил указа 4 марта 1906 г. об обществах и союзах и на основании §34, 35 временных правил.
Чем же объяснить такую неопределенность в отношении администрации к екатеринбургскому комитету? Только, я думаю, неопределенностью в отношениях власти к партии народной свободы с самых верхних ступеней.
Кто может отрицать, что дело, которое делала и продолжает делать партия народной свободы, - есть дело государственное, что за енго стоят сотни тысяч граждан из наиболее сознательных слоев русского общества. Оппозиция в лице партии народной свободы не нравится, но она необходима даже и в таком парламенте, как наша Гос.Дума. Это всеми хорошо сознается и поэтому так неопределенны действия по отношению ко всей партии и неопределенны были также и действия и губернской администрации к екатеринбургскому областному комитету. Неопределенность, доходящая до странности, продолжается и теперь. Мы ее можем видеть хотя бы в том факте, что к ответственности привлечен екатеринбургский областной комитет - рядовой работник партии на окраине России, а центральные комитеты партии и десятки других губернских комитетов по России остаются не привлеченными.
Если так неопределенны действия самого правительства и администрации по отношению к нам, членам партии народной свободы, если оно само занимается попустительством по отношению к кадетам, то как же вы потребуете от нас, гг. судьи, чтобы мы забегали вперед администрации в соблюдении формальных требований закона (выделено в тексте - Р.Б.) и прекратили свою деятельность.
Ведь мы более, чем кто-либо, - сознавали и сознаем, что дело, которое мы делали, - дело важное и серьезное, дело, к которому многие из нас готовились всю жизнь. Было бы странно бросать после того, как перетербургское по делам об обществах присутствие после 1-го сентября 1906 г. нашло только незначительные чисто формальные препятствия к легализации общества народной свободы. Прочтите имеющиеся в деле копии постановления этого присутствия, и вы увидите, что отказ в легализации партии народной свободы ни разу не был дан по существу дела и в решительной форме. Во всех трех случаях отказа в легализации выдвигались на сцену случайные и ничтожные обстоятельства, которые совсем не говорили, что дело о легализации партии - дело безнадежное. Кроме того, мы знали и помнили прекрасно ст.40 временных правил 4 марта 1906 г., в которой ясно говорится, что окончательное (выделено в тексте) всех дел об обществах решение принадлежит правительственному сенату, куда своевременно был обжалован отказ в легализации партии центральным комитетом партии свободы. Если мы делали худо или незаконно, действия наши должны были быть приостановлены администрацией в установленном порядке.
Все это я позволил себе заявить не с той целью, чтобы убедить вас, гг. судьи, в своей невиновности. Это, конечно, с несравненно большим успехом сделают наши защитники. - Мое заявление имеет другую цель - я желал бы представить вам, совершенно чистосердечно, тот ход соображений, который руководил мной и может быть моими товарищами в тех деяниях, которые объединены теперь в обвинительном акте под именем проступка, предусматренного 3 п. 2 ч. 124 ст. Угол.Уложения.
Но еще более того, я хотел бы показать, что дело, которому мы служили и за которое вы нас судите, было для освещено одной великой идеей - придти на помощь родине в трудную годину перелома и положить свой камень в фундамент будущей свободной России.
Потом за А.М.Спасским просит слова Л.А.Кроль.
(продолжение следует)
От этой речи у меня бы заболела голова: поскорей бы их оправдали... но довольно уже этого дребезга... старюсь проверить текст... трудно... но пропускать или пересказывать его тоже нельзя.
Дело Екатеринбургского Областного Комитета Конституционно-демократической партии.
(Ур.край, 23 сентября, № 202, 1909)Речь А.М.Спасского.
Гг. Судьи! На вопрос председателя, признаю ли я себя виновным, я ответил отрицанием. Но от тех многочисленных деяний, которые приписывает мне обвинительный акт под общим именем - проступок, предусмотренный 3 п. 2 ч. 124 ст. Угол. Улож., я никогда не откажусь. Да! я принимал участие в работах Екатеринбургского областного комитета партии и имел честь быть председателем этой организации, выполнившей в трудный исторический момент свой гражданский долг до конца, которым явилась эта скамья подсудимых.
Совершенно правильно свидетельствует обвинительный акт: Екатеринбургский областной комитет стоял во главе организации партии народной свободы в пяти Зауральских уездах Пермской губернии, под его руководством работали уездные комитеты, комитеты некоторых крупных заводских районов и отдельные члены партии, рассеянные по всему зауралью в его селах и деревнях! Обвинительный акт не полно рисует картину деятельности екатеринбургского областного комитета, но и того, что входит в состав моего проступка и моих товарищей против 124 ст. Угол. Улож. вполне достаточно, чтобы сказать, что работалось хорошо. Бывали моменты, когда екатеринбургский областной комитет заседал ежедневно, засиживаясь до глубокой ночи, особенно пред выборами в Гос.Думу. Работа - делавшаяся во имя одного только веления совести и гражданского долга - положительно захватывала целиком всех. Комитет вел энергичную работу, поддерживал сношение с центральными комитетами партии, привлекал членов, вел партийную пропаганду книгой, словом, всеми доступными способами, организовал съезды партийных деятелей Зауралья, имел свой собственный печатный орган, в периоды выборов вел живую борьбу на два фланга - направо и налево, защищая правоту своей партийной программы. Я не могу сказать, чтобы эта деятельность, ставшая теперь преступлением, не дала мне и моим товарищам удовлетворения. Г.Екатеринбург как один человек в марте месяце 1906 г. во время выборов в первую Думу голосовал за кадетов. Пермская губерния во вторую и третью Думу послала представителей оппозиции. В этом успехе оппозиции екатеринбургский областной комитет имеет свою долю участия и долю не малую, так как деятели его работали не только в тесных рамках родного народа, но являлись и на губернские избирательные собрания и распространяли свою предвыборную деятельность обычно на все Зауральские уезды.
Не согласитесь ли вы, гг. судьи, - конечно, истинные судьи, стоящие вне борьбы партий, люди со свободной совестью - не согласитесь ли вы, что обвинительный акт и мое чистосердечное признание рисует пред вами почтенную деятельность сидящих на скамье подсудимых.
Что же привело меня и моих товарищей на скамью подсудимых? Во всяком случае не эта деятельность, которым многим может не нравиться, но которая однако не подходит ни под одну статью Уголовного Уложения. Нас обвиняют, что мы приняли участие в заведомо неразрешенном обществе. Мы виновны в том, что прежде чем приступить к исполнению долга гражданина, который подсказал нам согласную с нашим внутренним убеждением политическую деятельность в рядах партии свободы, - мы не испросили на это разрешения начальства.
Но, гг. судьи, вы помните, конечно, в какой момент возникла здесь партия народной свободы. Она возникла вскоре после манифеста 17 октября 1905 г. - манифеста, который и деятел екатеринбургского окружного суда встретили со слезами радости, лобызая и обнимая друг друга. Да! именно так было тогда под сводами этого здания и, может быть, даже в этой самой зале, в которой теперь часть судебных деятелей - присяжная адвокатура - сидит на скамье подсудимых.
Увы, теперь дороги многих лобызавшихся тогда разошлись. Но ведь кто же мог предвидеть, чтобы в этот великий момент подъема гражданских чувств, подъема, охватившего всех - и чиновных и не чиновных, знатных и незнатных, ученых и необразованных, чтобы в этот момент нужно было бежать в участок и предварительно спросить позволения, прежде чем отдать себя служению родине, на которое призывал Высочайший манифест - каждого по его разумению и силам.
Но дело в том, что тогда и в участке посмеялись бы над таким гражданином, который обратился бы туда с просьбой зарегистрировать сообщество, заведомо для него преследующее политические цели, в котором он решил поработать. Начальство, которое теперь нам ставит в вину, что мы не испросили у него разрешения для того, чтобы после манифеста17-го октября начать политическую деятельность - тогда само не имело даже соотвествующих учреждений для выдачи этих разрешений и запрещений. Оно стояло тогда на той же совершенно правильной позиции, что политическая деятельность в конституционном государстве - долг каждого гражданина и не подлежит формалистике разрешений и запрещений казенной печати.
И мы действительно видим, что в том же Екатеринбурге также работают рядом с нами внепартийный кружок граждан, также незарегистрированный, работает над теми же политическими задачами; в Перми возникает конституционно-либеральная партия, в которую входит чуть ли не целиком чиновничество нашего губернского города.
Без регистрации работает даже черная сотня, легализировавшаяся в г.Екатеринбурге только в 1908 г.
Настроение меняется. Появляются чрезвычайные и усиленные охраны, появляются временные правила 4 марта 1906 г. о собраниях и обществах.
Но странное дело - губернатор Болотов закрывает на основании положения об охране внепартийный кружок граждан в Екатеринбурге, а областному комитету партии народной свободы, никогда не скрывавшемуся, всегда действовавшему открыто - предоставляется полное право существовать и действовать. Губернатор Болотов, закрыв внепартийный кружок граждан, ничего не предпринимает в этом направлении против екатеринбургского областного комитета, хотя он с полным правом мог бы приостановить его действие и на основании общих правил указа 4 марта 1906 г. об обществах и собраниях, и на соновании положения об охране. Но администрация действует по отношению к нам совершенно иначе - высшие представители ее входят в непосредственные и письменные отношения с председателем областного комитета и членами комитета.
(Предъявляется телеграмма губернатора)
Я мог бы указать факты и более яркие в этом направлении, но останемся в области того, что мы можем подтвердить письменными документами.
На что мне, может быть, скажут: да, все это было, но было до издания указа 4 марта 1906 г. об обществах и союзах? Я решительно протестую против этого совершенно ошибочного представления. Издание временных правил 4 марта 1906 г. об обществах заставило нас, как людей всегда стоящих на почве уважения к закону даже в мелочных его и стеснительных требованиях, - выполнить через центральный комитет партии требование о регистрации. Во всем же остальном правила 4 марта не внесли ничего нового как в нашу деятельность, так и в отношение к нам начальства.
Собрания к.-д. партии устраивались открыто в зале городской думы, в зале Маклецкого и др. общественных местах, от партии выступали кандидаты в Г.Думу и в газетах печатались сообщения о съездах партии, о ее собраниях и вопросах, обсуждавшихся на них.
И после этих правил 4 марта 1906 г. было заметно, что администрация не знает, как действовать ей по отношению к екатеринбургскому областному комитету партии народной свободы.
Несмотря на энергичную и явную деятельность комитета, о которой свидетельствует обвинительный акт, администрация не решилась поступить с нами так, как она поступила с внепартийным кружком граждан в Екатеринбурге, хотя имела на это полное право на основании отд. VII общих правил указа 4 марта 1906 г. об обществах и союзах и на основании §34, 35 временных правил.
Чем же объяснить такую неопределенность в отношении администрации к екатеринбургскому комитету? Только, я думаю, неопределенностью в отношениях власти к партии народной свободы с самых верхних ступеней.
Кто может отрицать, что дело, которое делала и продолжает делать партия народной свободы, - есть дело государственное, что за енго стоят сотни тысяч граждан из наиболее сознательных слоев русского общества. Оппозиция в лице партии народной свободы не нравится, но она необходима даже и в таком парламенте, как наша Гос.Дума. Это всеми хорошо сознается и поэтому так неопределенны действия по отношению ко всей партии и неопределенны были также и действия и губернской администрации к екатеринбургскому областному комитету. Неопределенность, доходящая до странности, продолжается и теперь. Мы ее можем видеть хотя бы в том факте, что к ответственности привлечен екатеринбургский областной комитет - рядовой работник партии на окраине России, а центральные комитеты партии и десятки других губернских комитетов по России остаются не привлеченными.
Если так неопределенны действия самого правительства и администрации по отношению к нам, членам партии народной свободы, если оно само занимается попустительством по отношению к кадетам, то как же вы потребуете от нас, гг. судьи, чтобы мы забегали вперед администрации в соблюдении формальных требований закона (выделено в тексте - Р.Б.) и прекратили свою деятельность.
Ведь мы более, чем кто-либо, - сознавали и сознаем, что дело, которое мы делали, - дело важное и серьезное, дело, к которому многие из нас готовились всю жизнь. Было бы странно бросать после того, как перетербургское по делам об обществах присутствие после 1-го сентября 1906 г. нашло только незначительные чисто формальные препятствия к легализации общества народной свободы. Прочтите имеющиеся в деле копии постановления этого присутствия, и вы увидите, что отказ в легализации партии народной свободы ни разу не был дан по существу дела и в решительной форме. Во всех трех случаях отказа в легализации выдвигались на сцену случайные и ничтожные обстоятельства, которые совсем не говорили, что дело о легализации партии - дело безнадежное. Кроме того, мы знали и помнили прекрасно ст.40 временных правил 4 марта 1906 г., в которой ясно говорится, что окончательное (выделено в тексте) всех дел об обществах решение принадлежит правительственному сенату, куда своевременно был обжалован отказ в легализации партии центральным комитетом партии свободы. Если мы делали худо или незаконно, действия наши должны были быть приостановлены администрацией в установленном порядке.
Все это я позволил себе заявить не с той целью, чтобы убедить вас, гг. судьи, в своей невиновности. Это, конечно, с несравненно большим успехом сделают наши защитники. - Мое заявление имеет другую цель - я желал бы представить вам, совершенно чистосердечно, тот ход соображений, который руководил мной и может быть моими товарищами в тех деяниях, которые объединены теперь в обвинительном акте под именем проступка, предусматренного 3 п. 2 ч. 124 ст. Угол.Уложения.
Но еще более того, я хотел бы показать, что дело, которому мы служили и за которое вы нас судите, было для освещено одной великой идеей - придти на помощь родине в трудную годину перелома и положить свой камень в фундамент будущей свободной России.
Потом за А.М.Спасским просит слова Л.А.Кроль.
(продолжение следует)