Максим Равреба. Очерки по истории Великой Отечественной
Очерк второй.
1942. Год болезненной «пилюли» от союзников.
СССР, оказавшись под ударом вероломного врага, понес громадные потери и единственное, что могло облегчить его положение - это открытие второго фронта. Если бы союзники открыли второй фронт в Европе, Германия попала бы в капкан, как в Первую мировую и война быстро бы закончилась.
НО У СОЮЗНИКОВ СССР БЫЛ СОВСЕМ ДРУГОЙ ПЛАН!
Суров был год и страшен был год по Рождестве Христовом 1941. Мы узнали вкус вероломства и поражения. В 1941 году мы потеряли тысячи танков, пушек, самолетов. Потеряли громадные территории Европейской части страны. Были разгромлены три фронта и практически уничтожена кадровая, довоенная армия. Миллионы наших соотечественников были вынуждены бежать от наступавшего врага, другие миллионы испытали горе побежденных, оказавшись под сапогом европейских армий. Наконец, сотни тысяч наших солдат попали в плен. Великий враг напал на нас. Но тот страшный год завершился все же победой. Свет в конце тяжелых поражений и катастроф того ужасного года явился от залпов тысяч советских орудий, возвестивших контрнаступление под Москвой. Столица Советского Союза не была сдана великому врагу. Надежда зажглась. Но последствия поражений 1941 года надо было еще преодолеть. Враг по-прежнему оккупировал большую часть Европейской части СССР. Наши войска оставили Молдавию, Украину, Белоруссию, Прибалтику. Был полностью окружен Ленинград. Европейские армии во главе с Вермахтом все еще угрожали Москве, оставаясь от нее в опасной близости. И наши предки, сорвавшие план «Барбаросса», заставившие германские и европейские войска остановиться, увы - еще не знали, как научиться побеждать непобедимый Вермахт. Германский Рейх был еще полон сил и мощи. Он еще мог победить и не оставил этой цели. Он лишь остановился, чтобы перевести дух и составить новый план нового удара.
И те, кто встречал новый год, читая сводки о великой победе под Москвой еще не знали, что 1942-й будет еще страшнее, еще ужаснее, чем 1941-й. Все сообщения советского Информбюро давали неверную картину войны, преувеличивая потери врага. Тон такой информационной политике задал сам верховный главнокомандующий. Теперь мы знаем, что Сталин не был шокирован нападением Гитлера и не сбежал на дачу, узнав о нападении Германии. Но этот «уход» все же был. Неделю после нападения подлеца-Гитлера Сталин работал круглосуточно, пытаясь осуществить довоенные планы «войны на чужой территории». Но после разгрома Красной армии на Украине, в районе Бродов, где было дано величайшее в истории танковое сражение, проигранное нашими войсками, стало ясно, что враг опрокинул наши планы и навязал свои. 28 июня 1941 года Сталин понимает, что нужен новый план. И каким бы он не был, без единоначалия, без вождя - никакой план в такой тяжелой оперативной обстановке не может осуществиться. Тем более, что военные считали виновным в поражениях лично его. Сталина. И был этот конфликт между Жуковым и Берией, в присутствии Иосифа Виссарионовича. Где немые и покорные, наученные чистками в РККА времен «ежовщины» советские генералы, внезапно стали дерзкими и резкими.
И Сталин понял, что страх больше не диктует покорность. Даже расстрел командования Западного фронта не смог вернуть этот тотальный, довоенный страх. И Сталин взял тайм-аут. Где в точности разыграл эпизод своего любимого исторического персонажа. Ивана Грозного, которого Иосиф Виссарионович признавал учителем.
Он заставил Политбюро испугаться перспективы остаться без него, перед лицом военных. И этим Сталин обеспечил себе возвращение своего единовластия. А затем, получив новую клятву верности, вождь возьмет себе целиком всю власть в СССР. Гражданскую, партийную и военную. А партию вообще отодвинет со сцены до конца войны. Политбюро, партийные конференции и съезды больше не будут собираться, пока враг не разбит. Сталин помнит, чем кончилась для России и ее народов «многоголовая власть» во время Первой мировой. Царь, царица, царская семья, министры, Дума, Распутин, банкиры, газетчики, посольства союзников. Все это были центры власти, которые враждовали между собой и неутомимо интриговали, парализуя великую страну, не оставляя ей надежд на победу. Обрекая на поражение. Сталин не любил проигрывать, и он помнил уроки истории. Он знал, чем кончается делегирование хотя бы части полномочий. И он сосредоточил всю власть в своих руках. Но это дало только первые плоды и именно под Москвой.
Правда единовластие сильного вождя с самой дисциплинированной и единственной в стране партией, гигантскими, нетронутыми территориями, человеческими и материальными ресурсами все же не гарантировали победу. Огромную брешь, пробитую врагом нельзя было заделать без помощи сильных и богатых союзников. Но, к сожалению, это были те самые союзники, которые толкали Гитлера к нападению на СССР. Это были не искренние и природные союзники. Это были враги. Капиталисты. Иной, враждебный большевизму, мир. Те, кого советская пропаганда называла источником всех войн и всемирного зла. Это одно не давало покоя и наводило на мрачные мысли о том, не стал ли сам Сталин, как Гитлер, лишь пешкой в игре куда более древних и могущественных, империалистических государств. Но выхода не было. СССР нес на себе всю тяжесть войны с Германией, чего и близко не испытала царская Россия. И с первых же писем в завязавшейся переписке с Черчиллем, Сталин просит об открытии Второго фронта. Второй фронт - это уход из-под Москвы половины войск врага. И если так случится, то у Сталина уже были новые, свежие армии, которые своей массой опрокинут гитлеровцев и дадут шанс наступать более широко, чем под Москвой. Освободить территорию СССР уже в 1942 году. Но у союзников был совсем другой план.
Ни в 1941-м, ни после вступления в войну с Германией самой мощной державы мира, США, Советский Союз не получил помощи в виде открытия Второго фронта. Союзники, в свою очередь не доверяя тому, кто еще недавно пил здоровье фюрера и делил с ним Польшу, были готовы и к разгрому СССР и к тому, чтобы этот гигант был обескровлен войной с Гитлером. Как об этом сказал, совершенно открыто, будущий президент США, Трумэн. Только-только СССР был включен в программу Ленд-Лиза, только-только советские и английские войска оккупировали Иран, создавая коммуникацию между бывшими странами-врагами. Но все силы нацистской Европы стояли на нашей земле. Поэтому ничего не оставалось, как попытаться наступать в таких условиях, когда фронт всего один. И эти планы закончились еще более страшными катастрофами, чем в 1941 году. Увы, но победа под Москвой превратилась лишь в проблеск солнечного света среди бушующего тайфуна. Так бывает только в одном месте. В самом центре урагана, который именуется - оком бури. Свежие армии были готовы наступать в трех направлениях, с тремя задачами. Деблокировать Ленинград и освободить Прибалтику. Освободить Харьков и начать возвращение Украины. Наконец, провести десантную операцию на Керченском полуострове и освободить Крым. Но корабль СССР был в самом оке бури. Все три наступательные операции закончились катастрофой.
Деблокировать Ленинград не вышло. Любанская операция закончилась котлом, превратилась в бойню.
«С криком «Ура!» приходила новая волна атакующих через широкий Волхов. Наши пулеметы МГ молотили нападающих, артиллерия и миномёты расстреливали их заградительным огнём, нападающие залегали. Но комиссары криками поднимали оставшихся в живых, те опять поднимались и бежали к западному берегу реки. На них опять обрушивался огонь. Убитых и раненых становилось все больше, они покрывали речной лед».
Это воспоминания немца. Из них виден масштаб и ужас боев на Волховском фронте. Погибших было так много, что никто их не считал, не искал и не хоронил. Военные археологи по сей день находят в тех местах подземные залежи непогребенных защитников Родины. Из рек и озер вытаскивают танки, самолеты, орудия, технику. И еще один момент из этой цитаты вражеского солдата привлек мое внимание. О комиссарах. Знаменитое стихотворение: «коммунисты - вперед!» - не пустые славословия. Наступать - было привилегией. И эта единственная привилегия - подниматься в атаку первым, увлекая за собой солдат - досталась большевикам-коммунистам. И вот, как именно описывает это один из тех, кто шел на немецкую молотилку МГ и залегал среди сотен трупов боевых товарищей, покрывая с ними речной лед, который видели из вражеских окопов.
«Наши тридцать замерзших человек поднялись из оврага и цепью побежали в Теремец. Руки у бойцов были сомкнуты впереди и спрятаны в рукава, а винтовки висели у них на ремнях. Мы тоже все по команде комбата: «Вперед!» бросились на лед Волхова и побежали к Теремцу. На Волхове весь снег был исчерчен полосами от пуль перекрестного огня пулемётов, образуя квадраты по 40-50 см. Такой плотный огонь не оставлял никакой надежды на выживание».
Итоги Любанской операции были катастрофическими не с точки зрения масштабности потерь. Они были меньше, чем в 41 году. А с точки зрения бессмысленности. Погибла 2-я ударная армия, попал в плен герой обороны Киева и Москвы, отбивший немцев от столицы, генерал Власов. Это тем более драматично, что именно он станет символом коллаборационизма. Согласится сотрудничать с врагом и будет казнен, как изменник Родины уже после войны. Великий герой, ставший великим предателем. Феномен генерала Власова останется навечно загадкой, которую так и не удастся решить.
Тяжелым было поражение на Волховском фронте. Но еще тяжелее и безысходнее оно было на Керченском полуострове, где при попытке деблокировать Севастополь и освободить Крым погибло вдвое больше, чем под Ленинградом. 300 000 погибших в этой операции. Почти 200 000 пленных. Три армии были выведены из строя. В то время, как противник потерял 10 000 солдат и офицеров.
Драматизм и героизм наших войск во время того неудачного наступления беспримерен. Войска среди зимы шли «по морю аки посуху», именно там, где сегодня возводится Крымский мост. 51-я армия и совершила этот библейский поход по льду Керченского пролива. Чтобы погибнуть в Крыму. Лишь счастливчикам удалось выбраться живыми из того ада. Тот самый случай, когда живые завидовали мертвым. Ни одного стационарного госпиталя на плацдарме не было. И раненные доставлялись баржами на Кубань. Кто выжил при этом - считай родился второй раз. Ну а потом по прижатым к морю, разгромленным нашим войскам стала работать немецкая авиация. «Охота на дроф». Как это было уже в 1940-м году, в Дюнкерке. Но тут была не Франция. И немцы уже не были столь галантны.
Тяжелы были поражения при Ленинграде и Керчи. Но и эти жуткие неудачи не могут сравниться по катастрофическим последствиям с Харьковской операцией.
Силой трех фронтов наши войска перешли в наступление с тем, чтобы освободить Харьков и, прорываясь, освобождать Украину. Но наступление на Харьков, как и на Ленинград и на Севастополь, закончилось Барвенковской западней. Еще одним котлом, сотнями тысяч убитых и пленных. Потери были меньше чем в Крыму и на Волхове. Но ненамного. А последствия были гораздо хуже. И контрнаступление врага привело к повторению 1941 года. Войска противника, в которые входили армии Германии, Румынии и Италии, перешли в наступление на Кавказском направлении. Был потерян Ростов на Дону, Новороссийск, Донская область, сдан Севастополь, враг вышел на Волгу и зажег нефтяные скважины в районе Моздока. Установил флаг Рейха на Эльбрусе.
Началась битва за Сталинград и вновь, как и в 1941 году, перед СССР во весь рост встала угроза поражения в войне. Ставка идет на крайние меры с целью обеспечения дисциплины, мотивации, наступательного духа. И будет издан этот приказ №227 от 28 июля 1942 года. Красная армия будет вынуждена вернуть «тяжелое наследие царской армии» - заградотряды и штрафные части. Да-да! То, что ставят в вину «кровавому Сталину» на самом деле придумал совсем не Сталин. И штрафные части, и заградительные отряды с пулеметами Максим - все это было в царской армии. И все это будет вынужден вернуть в красную, советскую, революционную, народную армию, вождь советского народа. Потом он вернет и погоны. Но погоны - это символ чести и славы. А их на войне сначала нужно завоевать. И наши деды завоевали. Но это будет несколькими месяцами спустя. А пока снова угроза поражения и проигранной войны. Этот драматический момент не могли не заметить выжидавшие и не желавшие открывать Второй фронт союзники.
Черчилль с интересом наблюдал за новыми военными поражениями своих большевистских братьев по оружию, которых он ненавидел. Черчилль следил, как гибнут сотни тысяч солдат, воюющих на стороне Великобритании, как они, истекая кровью, отходят туда, куда не ступал даже сапог Наполеона. Все это мало трогало Черчилля. У него был свой собственный план. И этот план, ради которого Великобритания с США вели ту войну, уже начал осуществляться. Уже была подписана в августе 1941 года «Атлантическая Хартия». Новый раздел мира. Послевоенного мира. Даже не просто раздел. Это был поистине исторический план глобального переустройства для всего человечества. Который менял координаты истории и сделал мир таким, каким он сейчас есть. Нельзя сказать, что Черчиллю нравился этот план. Он явно был продолжением 14 пунктов Вильсона, так и не доигранных США в 1918 году. Он явно был направлен против самой основы того мира, который знал и в котором прожил всю жизнь Черчилль. Это в общем-то был не договор с союзником. Это был ультиматум беспощадного, алчного кредитора. Американцы требовали у Великобритании отказаться от колоний, от сфер влияния, от протекционизма. Требовал дать государственность всем племенам, кто хочет государственности. А дальше совсем неслыханное! США отказывались от аннексий, контрибуций и чужих колоний после победы и требовали того же от Британской Империи! Это был конец европейской цивилизации и Викторианского мира, созданного Английской короной.
Взамен колоний, сфер влияния, тайной дипломатии, доминирования Великобритании, бывшая колония предлагала бывшей метрополии принципы свободы морей, портов, торговли, инвестиций, оборота капиталов, ресурсов, рынков, трудящихся, миграции… Если бы речь не шла о праве частной собственности, то Черчилль бы принял эту программу за большевистскую пропаганду, времен Ленина и Троцкого. «Без аннексий и контрибуций». Но Черчилль понимал, что мир изменился. После падения России, Франции и вообще всей континентальной Европы, Британии не вынести этой ноши. Британии даже не вынести Суэцкий канал. На Александрию наступает Роммель. Он уже в Эль Аламейне. А лукавый король Египта Фарук отправляет в отставку своего премьер-министра, который попытался разорвать дипломатические отношения с коллаборационистским и прогерманским режимом Виши во Франции. И британские войска совершат переворот. Заставят назначить главой правительства Египта пробританского Наххаса. Но Империя все равно трещит по швам. В феврале произошло неслыханное поражение, перед которым меркнут поражения большевиков. Английские войска сдались в Сингапуре и сдали город японцам. Все ближе армии врага к самой большой драгоценности Британской Империи. Положение вице-короля Индии становится двусмысленным, когда время войны королевы с Гитлером, оппозиционный Лондону Ганди дерзнул переписываться с фюрером, высказывать ему поддержку. И в августе 1942 года Индийский Национальный Конгресс срывает маски и выступает под лозунгом: «Прочь из Индии!». Так что лето 1942 года стало критическим не только для Сталина.
И Черчилль был вынужден умерить свою аристократическую и имперскую гордыню. В тот трагический 1942 год Черчилль потерпел двойное фиаско. Он был вынужден согласиться уступить пальму первенства в мире бывшей колонии. Это раз. Но два - гораздо хуже. Черчилль вынужден почтить визитом столицу страны большевиков. Той страны, которую он люто ненавидел последние двадцать лет своей жизни. И там будет апофеоз этого падения. Обескураженный Черчилль будет вынужден пожать, как равному, руку сына сапожника, руку террориста, руку большевика. Руку Сталина.
«В ходе этой моей миссии я размышлял о мрачном большевистском государстве, которое я когда-то пытался задушить в колыбели и которое до тех пор, пока не появился Гитлер, я считал смертельным врагом цивилизованной свободы. Что же являлось моей обязанностью сказать им сейчас?».
Единственное, что могло утешить Черчилля, летевшего на борту бомбардировщика «Освободитель», это то, что он нес Сталину известие о решении его, Черчилля, и Рузвельта. Второй фронт, несмотря на тяжелое положение СССР и то, что его войска держат на себе всю тяжесть Второй мировой войны, несут громадные потери, несмотря на это Второй фронт не будет открыт в 1942 году. Обещают это сделать в 1943-м. Правда маленькое торжество Черчилля, которое по его словам было подобно «человеку, который везет глыбу льда на Северный полюс», это крохотное злорадство разбилось на дисперсные капли о нового знакомого премьер-министра Великобритании. Сталин не только не сробел перед аристократом. Попыхивая трубкой он обрушил на Черчилля поток упреков и оскорблений. Такого обращения, таких манер Черчилль не знал. И он был вынужден робко сказать, что только «мужество ваших солдат удерживает меня от ответа на ваши упреки». Но робко. Робко, потому что Черчилль… робел Сталина. Настолько, что даже в воспоминаниях (уже после войны) он напишет, что когда появлялась в дверях фигура советского премьера он, Черчилль, вставал и принимал стойку «смирно».
Катастрофы не случилось. Черчиллю пришлось подружиться со Сталиным. Роммель уехал в Берлин лечить дизентерию, а его армия была разбита и оставила попытки завоевать Египет. Японские авианосцы были уничтожены и флот Ее Величества в союзе с флотом США, остановили безудержное наступление «самураев», превзошедшее по масштабам движение Вермахта по России. А армия Советского Союза повторила чудо 1941 года. И снова накануне Рождества.
Причем эта победа была куда величественнее, чем в 1941-м. Потому что войска нацистской Европы впервые ощутили на себе ужас попадания в гигантский котел. Из которого они не найдут выхода. И сдадутся. Судьба Гитлера, нацистского режима в Германии, большинстве стран Европы, будет решена героизмом, мощью и стойкостью только одной армии. Красной. Советской. Нацистская «Ось», от Атлантического до Тихого океана, будет разорвана. И цену за это заплатят высокую. А самую высокую заплатят народы СССР.
1942. Год болезненной «пилюли» от союзников.
СССР, оказавшись под ударом вероломного врага, понес громадные потери и единственное, что могло облегчить его положение - это открытие второго фронта. Если бы союзники открыли второй фронт в Европе, Германия попала бы в капкан, как в Первую мировую и война быстро бы закончилась.
НО У СОЮЗНИКОВ СССР БЫЛ СОВСЕМ ДРУГОЙ ПЛАН!
Суров был год и страшен был год по Рождестве Христовом 1941. Мы узнали вкус вероломства и поражения. В 1941 году мы потеряли тысячи танков, пушек, самолетов. Потеряли громадные территории Европейской части страны. Были разгромлены три фронта и практически уничтожена кадровая, довоенная армия. Миллионы наших соотечественников были вынуждены бежать от наступавшего врага, другие миллионы испытали горе побежденных, оказавшись под сапогом европейских армий. Наконец, сотни тысяч наших солдат попали в плен. Великий враг напал на нас. Но тот страшный год завершился все же победой. Свет в конце тяжелых поражений и катастроф того ужасного года явился от залпов тысяч советских орудий, возвестивших контрнаступление под Москвой. Столица Советского Союза не была сдана великому врагу. Надежда зажглась. Но последствия поражений 1941 года надо было еще преодолеть. Враг по-прежнему оккупировал большую часть Европейской части СССР. Наши войска оставили Молдавию, Украину, Белоруссию, Прибалтику. Был полностью окружен Ленинград. Европейские армии во главе с Вермахтом все еще угрожали Москве, оставаясь от нее в опасной близости. И наши предки, сорвавшие план «Барбаросса», заставившие германские и европейские войска остановиться, увы - еще не знали, как научиться побеждать непобедимый Вермахт. Германский Рейх был еще полон сил и мощи. Он еще мог победить и не оставил этой цели. Он лишь остановился, чтобы перевести дух и составить новый план нового удара.
И те, кто встречал новый год, читая сводки о великой победе под Москвой еще не знали, что 1942-й будет еще страшнее, еще ужаснее, чем 1941-й. Все сообщения советского Информбюро давали неверную картину войны, преувеличивая потери врага. Тон такой информационной политике задал сам верховный главнокомандующий. Теперь мы знаем, что Сталин не был шокирован нападением Гитлера и не сбежал на дачу, узнав о нападении Германии. Но этот «уход» все же был. Неделю после нападения подлеца-Гитлера Сталин работал круглосуточно, пытаясь осуществить довоенные планы «войны на чужой территории». Но после разгрома Красной армии на Украине, в районе Бродов, где было дано величайшее в истории танковое сражение, проигранное нашими войсками, стало ясно, что враг опрокинул наши планы и навязал свои. 28 июня 1941 года Сталин понимает, что нужен новый план. И каким бы он не был, без единоначалия, без вождя - никакой план в такой тяжелой оперативной обстановке не может осуществиться. Тем более, что военные считали виновным в поражениях лично его. Сталина. И был этот конфликт между Жуковым и Берией, в присутствии Иосифа Виссарионовича. Где немые и покорные, наученные чистками в РККА времен «ежовщины» советские генералы, внезапно стали дерзкими и резкими.
И Сталин понял, что страх больше не диктует покорность. Даже расстрел командования Западного фронта не смог вернуть этот тотальный, довоенный страх. И Сталин взял тайм-аут. Где в точности разыграл эпизод своего любимого исторического персонажа. Ивана Грозного, которого Иосиф Виссарионович признавал учителем.
Он заставил Политбюро испугаться перспективы остаться без него, перед лицом военных. И этим Сталин обеспечил себе возвращение своего единовластия. А затем, получив новую клятву верности, вождь возьмет себе целиком всю власть в СССР. Гражданскую, партийную и военную. А партию вообще отодвинет со сцены до конца войны. Политбюро, партийные конференции и съезды больше не будут собираться, пока враг не разбит. Сталин помнит, чем кончилась для России и ее народов «многоголовая власть» во время Первой мировой. Царь, царица, царская семья, министры, Дума, Распутин, банкиры, газетчики, посольства союзников. Все это были центры власти, которые враждовали между собой и неутомимо интриговали, парализуя великую страну, не оставляя ей надежд на победу. Обрекая на поражение. Сталин не любил проигрывать, и он помнил уроки истории. Он знал, чем кончается делегирование хотя бы части полномочий. И он сосредоточил всю власть в своих руках. Но это дало только первые плоды и именно под Москвой.
Правда единовластие сильного вождя с самой дисциплинированной и единственной в стране партией, гигантскими, нетронутыми территориями, человеческими и материальными ресурсами все же не гарантировали победу. Огромную брешь, пробитую врагом нельзя было заделать без помощи сильных и богатых союзников. Но, к сожалению, это были те самые союзники, которые толкали Гитлера к нападению на СССР. Это были не искренние и природные союзники. Это были враги. Капиталисты. Иной, враждебный большевизму, мир. Те, кого советская пропаганда называла источником всех войн и всемирного зла. Это одно не давало покоя и наводило на мрачные мысли о том, не стал ли сам Сталин, как Гитлер, лишь пешкой в игре куда более древних и могущественных, империалистических государств. Но выхода не было. СССР нес на себе всю тяжесть войны с Германией, чего и близко не испытала царская Россия. И с первых же писем в завязавшейся переписке с Черчиллем, Сталин просит об открытии Второго фронта. Второй фронт - это уход из-под Москвы половины войск врага. И если так случится, то у Сталина уже были новые, свежие армии, которые своей массой опрокинут гитлеровцев и дадут шанс наступать более широко, чем под Москвой. Освободить территорию СССР уже в 1942 году. Но у союзников был совсем другой план.
Ни в 1941-м, ни после вступления в войну с Германией самой мощной державы мира, США, Советский Союз не получил помощи в виде открытия Второго фронта. Союзники, в свою очередь не доверяя тому, кто еще недавно пил здоровье фюрера и делил с ним Польшу, были готовы и к разгрому СССР и к тому, чтобы этот гигант был обескровлен войной с Гитлером. Как об этом сказал, совершенно открыто, будущий президент США, Трумэн. Только-только СССР был включен в программу Ленд-Лиза, только-только советские и английские войска оккупировали Иран, создавая коммуникацию между бывшими странами-врагами. Но все силы нацистской Европы стояли на нашей земле. Поэтому ничего не оставалось, как попытаться наступать в таких условиях, когда фронт всего один. И эти планы закончились еще более страшными катастрофами, чем в 1941 году. Увы, но победа под Москвой превратилась лишь в проблеск солнечного света среди бушующего тайфуна. Так бывает только в одном месте. В самом центре урагана, который именуется - оком бури. Свежие армии были готовы наступать в трех направлениях, с тремя задачами. Деблокировать Ленинград и освободить Прибалтику. Освободить Харьков и начать возвращение Украины. Наконец, провести десантную операцию на Керченском полуострове и освободить Крым. Но корабль СССР был в самом оке бури. Все три наступательные операции закончились катастрофой.
Деблокировать Ленинград не вышло. Любанская операция закончилась котлом, превратилась в бойню.
«С криком «Ура!» приходила новая волна атакующих через широкий Волхов. Наши пулеметы МГ молотили нападающих, артиллерия и миномёты расстреливали их заградительным огнём, нападающие залегали. Но комиссары криками поднимали оставшихся в живых, те опять поднимались и бежали к западному берегу реки. На них опять обрушивался огонь. Убитых и раненых становилось все больше, они покрывали речной лед».
Это воспоминания немца. Из них виден масштаб и ужас боев на Волховском фронте. Погибших было так много, что никто их не считал, не искал и не хоронил. Военные археологи по сей день находят в тех местах подземные залежи непогребенных защитников Родины. Из рек и озер вытаскивают танки, самолеты, орудия, технику. И еще один момент из этой цитаты вражеского солдата привлек мое внимание. О комиссарах. Знаменитое стихотворение: «коммунисты - вперед!» - не пустые славословия. Наступать - было привилегией. И эта единственная привилегия - подниматься в атаку первым, увлекая за собой солдат - досталась большевикам-коммунистам. И вот, как именно описывает это один из тех, кто шел на немецкую молотилку МГ и залегал среди сотен трупов боевых товарищей, покрывая с ними речной лед, который видели из вражеских окопов.
«Наши тридцать замерзших человек поднялись из оврага и цепью побежали в Теремец. Руки у бойцов были сомкнуты впереди и спрятаны в рукава, а винтовки висели у них на ремнях. Мы тоже все по команде комбата: «Вперед!» бросились на лед Волхова и побежали к Теремцу. На Волхове весь снег был исчерчен полосами от пуль перекрестного огня пулемётов, образуя квадраты по 40-50 см. Такой плотный огонь не оставлял никакой надежды на выживание».
Итоги Любанской операции были катастрофическими не с точки зрения масштабности потерь. Они были меньше, чем в 41 году. А с точки зрения бессмысленности. Погибла 2-я ударная армия, попал в плен герой обороны Киева и Москвы, отбивший немцев от столицы, генерал Власов. Это тем более драматично, что именно он станет символом коллаборационизма. Согласится сотрудничать с врагом и будет казнен, как изменник Родины уже после войны. Великий герой, ставший великим предателем. Феномен генерала Власова останется навечно загадкой, которую так и не удастся решить.
Тяжелым было поражение на Волховском фронте. Но еще тяжелее и безысходнее оно было на Керченском полуострове, где при попытке деблокировать Севастополь и освободить Крым погибло вдвое больше, чем под Ленинградом. 300 000 погибших в этой операции. Почти 200 000 пленных. Три армии были выведены из строя. В то время, как противник потерял 10 000 солдат и офицеров.
Драматизм и героизм наших войск во время того неудачного наступления беспримерен. Войска среди зимы шли «по морю аки посуху», именно там, где сегодня возводится Крымский мост. 51-я армия и совершила этот библейский поход по льду Керченского пролива. Чтобы погибнуть в Крыму. Лишь счастливчикам удалось выбраться живыми из того ада. Тот самый случай, когда живые завидовали мертвым. Ни одного стационарного госпиталя на плацдарме не было. И раненные доставлялись баржами на Кубань. Кто выжил при этом - считай родился второй раз. Ну а потом по прижатым к морю, разгромленным нашим войскам стала работать немецкая авиация. «Охота на дроф». Как это было уже в 1940-м году, в Дюнкерке. Но тут была не Франция. И немцы уже не были столь галантны.
Тяжелы были поражения при Ленинграде и Керчи. Но и эти жуткие неудачи не могут сравниться по катастрофическим последствиям с Харьковской операцией.
Силой трех фронтов наши войска перешли в наступление с тем, чтобы освободить Харьков и, прорываясь, освобождать Украину. Но наступление на Харьков, как и на Ленинград и на Севастополь, закончилось Барвенковской западней. Еще одним котлом, сотнями тысяч убитых и пленных. Потери были меньше чем в Крыму и на Волхове. Но ненамного. А последствия были гораздо хуже. И контрнаступление врага привело к повторению 1941 года. Войска противника, в которые входили армии Германии, Румынии и Италии, перешли в наступление на Кавказском направлении. Был потерян Ростов на Дону, Новороссийск, Донская область, сдан Севастополь, враг вышел на Волгу и зажег нефтяные скважины в районе Моздока. Установил флаг Рейха на Эльбрусе.
Началась битва за Сталинград и вновь, как и в 1941 году, перед СССР во весь рост встала угроза поражения в войне. Ставка идет на крайние меры с целью обеспечения дисциплины, мотивации, наступательного духа. И будет издан этот приказ №227 от 28 июля 1942 года. Красная армия будет вынуждена вернуть «тяжелое наследие царской армии» - заградотряды и штрафные части. Да-да! То, что ставят в вину «кровавому Сталину» на самом деле придумал совсем не Сталин. И штрафные части, и заградительные отряды с пулеметами Максим - все это было в царской армии. И все это будет вынужден вернуть в красную, советскую, революционную, народную армию, вождь советского народа. Потом он вернет и погоны. Но погоны - это символ чести и славы. А их на войне сначала нужно завоевать. И наши деды завоевали. Но это будет несколькими месяцами спустя. А пока снова угроза поражения и проигранной войны. Этот драматический момент не могли не заметить выжидавшие и не желавшие открывать Второй фронт союзники.
Черчилль с интересом наблюдал за новыми военными поражениями своих большевистских братьев по оружию, которых он ненавидел. Черчилль следил, как гибнут сотни тысяч солдат, воюющих на стороне Великобритании, как они, истекая кровью, отходят туда, куда не ступал даже сапог Наполеона. Все это мало трогало Черчилля. У него был свой собственный план. И этот план, ради которого Великобритания с США вели ту войну, уже начал осуществляться. Уже была подписана в августе 1941 года «Атлантическая Хартия». Новый раздел мира. Послевоенного мира. Даже не просто раздел. Это был поистине исторический план глобального переустройства для всего человечества. Который менял координаты истории и сделал мир таким, каким он сейчас есть. Нельзя сказать, что Черчиллю нравился этот план. Он явно был продолжением 14 пунктов Вильсона, так и не доигранных США в 1918 году. Он явно был направлен против самой основы того мира, который знал и в котором прожил всю жизнь Черчилль. Это в общем-то был не договор с союзником. Это был ультиматум беспощадного, алчного кредитора. Американцы требовали у Великобритании отказаться от колоний, от сфер влияния, от протекционизма. Требовал дать государственность всем племенам, кто хочет государственности. А дальше совсем неслыханное! США отказывались от аннексий, контрибуций и чужих колоний после победы и требовали того же от Британской Империи! Это был конец европейской цивилизации и Викторианского мира, созданного Английской короной.
Взамен колоний, сфер влияния, тайной дипломатии, доминирования Великобритании, бывшая колония предлагала бывшей метрополии принципы свободы морей, портов, торговли, инвестиций, оборота капиталов, ресурсов, рынков, трудящихся, миграции… Если бы речь не шла о праве частной собственности, то Черчилль бы принял эту программу за большевистскую пропаганду, времен Ленина и Троцкого. «Без аннексий и контрибуций». Но Черчилль понимал, что мир изменился. После падения России, Франции и вообще всей континентальной Европы, Британии не вынести этой ноши. Британии даже не вынести Суэцкий канал. На Александрию наступает Роммель. Он уже в Эль Аламейне. А лукавый король Египта Фарук отправляет в отставку своего премьер-министра, который попытался разорвать дипломатические отношения с коллаборационистским и прогерманским режимом Виши во Франции. И британские войска совершат переворот. Заставят назначить главой правительства Египта пробританского Наххаса. Но Империя все равно трещит по швам. В феврале произошло неслыханное поражение, перед которым меркнут поражения большевиков. Английские войска сдались в Сингапуре и сдали город японцам. Все ближе армии врага к самой большой драгоценности Британской Империи. Положение вице-короля Индии становится двусмысленным, когда время войны королевы с Гитлером, оппозиционный Лондону Ганди дерзнул переписываться с фюрером, высказывать ему поддержку. И в августе 1942 года Индийский Национальный Конгресс срывает маски и выступает под лозунгом: «Прочь из Индии!». Так что лето 1942 года стало критическим не только для Сталина.
И Черчилль был вынужден умерить свою аристократическую и имперскую гордыню. В тот трагический 1942 год Черчилль потерпел двойное фиаско. Он был вынужден согласиться уступить пальму первенства в мире бывшей колонии. Это раз. Но два - гораздо хуже. Черчилль вынужден почтить визитом столицу страны большевиков. Той страны, которую он люто ненавидел последние двадцать лет своей жизни. И там будет апофеоз этого падения. Обескураженный Черчилль будет вынужден пожать, как равному, руку сына сапожника, руку террориста, руку большевика. Руку Сталина.
«В ходе этой моей миссии я размышлял о мрачном большевистском государстве, которое я когда-то пытался задушить в колыбели и которое до тех пор, пока не появился Гитлер, я считал смертельным врагом цивилизованной свободы. Что же являлось моей обязанностью сказать им сейчас?».
Единственное, что могло утешить Черчилля, летевшего на борту бомбардировщика «Освободитель», это то, что он нес Сталину известие о решении его, Черчилля, и Рузвельта. Второй фронт, несмотря на тяжелое положение СССР и то, что его войска держат на себе всю тяжесть Второй мировой войны, несут громадные потери, несмотря на это Второй фронт не будет открыт в 1942 году. Обещают это сделать в 1943-м. Правда маленькое торжество Черчилля, которое по его словам было подобно «человеку, который везет глыбу льда на Северный полюс», это крохотное злорадство разбилось на дисперсные капли о нового знакомого премьер-министра Великобритании. Сталин не только не сробел перед аристократом. Попыхивая трубкой он обрушил на Черчилля поток упреков и оскорблений. Такого обращения, таких манер Черчилль не знал. И он был вынужден робко сказать, что только «мужество ваших солдат удерживает меня от ответа на ваши упреки». Но робко. Робко, потому что Черчилль… робел Сталина. Настолько, что даже в воспоминаниях (уже после войны) он напишет, что когда появлялась в дверях фигура советского премьера он, Черчилль, вставал и принимал стойку «смирно».
Катастрофы не случилось. Черчиллю пришлось подружиться со Сталиным. Роммель уехал в Берлин лечить дизентерию, а его армия была разбита и оставила попытки завоевать Египет. Японские авианосцы были уничтожены и флот Ее Величества в союзе с флотом США, остановили безудержное наступление «самураев», превзошедшее по масштабам движение Вермахта по России. А армия Советского Союза повторила чудо 1941 года. И снова накануне Рождества.
Причем эта победа была куда величественнее, чем в 1941-м. Потому что войска нацистской Европы впервые ощутили на себе ужас попадания в гигантский котел. Из которого они не найдут выхода. И сдадутся. Судьба Гитлера, нацистского режима в Германии, большинстве стран Европы, будет решена героизмом, мощью и стойкостью только одной армии. Красной. Советской. Нацистская «Ось», от Атлантического до Тихого океана, будет разорвана. И цену за это заплатят высокую. А самую высокую заплатят народы СССР.