Детство. Отрочество. Мировоззрение.
Вчерашняя игра в ассоциации По нескольку слов о нескольких странах, показавшая, что одни и те же понятия могут у людей вызывать разные ассоциации, побудила меня написать этот пост. Постараюсь написать так, чтобы букв было не слишком много.
Насколько себя помню, а помню я свою жизнь практически с пелёнок, всегда стремился к свободе и независимости. Хотя древнеримское и гегелевское определения понятия «свобода» узнал гораздо позже, но сразу же понял, что именно так я свободу всегда воспринимал и воспринимаю.
Начну описание сразу со школьных лет. Школа, в которой я имел честь учиться, по своему статусу была ниже специализированных "английских" школ, но стояла в «табели о рангах» гораздо выше обычных. Уровень преподавания был превосходным, и всем ученикам предъявлялись высочайшие требования по всем предметам. Вскользь замечу, что наша школа (из числа моих одноклассников) воспитала чемпиона СССР по плаванию, чемпиона РФ по гребле, мастера спорта по шахматам. Сам я себя в спорте никоим образом не проявил: мне было это неинтересно. Для меня гораздо более важным было прочесть интересную книгу, порыться в научно-популярных журналах; от тренеров разных спортклубов, постоянно приходящих в школу, завидущими глазами смотрящих на моё телосложение, и обещавших мне золотые медали, стоит мне только этого захотеть, я отмахивался, будто от назойливых мух.
Жил я в центре старого города, в старом дворе, от которого сейчас почти ничего не осталось: все дома снесли, а дом, в котором была моя бывшая квартира, признали памятником архитектуры, и сейчас в нём находится некое федеральное управление. Во дворе я был самым младшим, остальные пацаны были гораздо старше, и все они считали меня почти младшим братом, заботились о моём моральном облике, и пытались наставлять на путь истинный, чтобы рос не похожим на них, что соответствовало моим собственным желаниям и устремлениям: я всегда, сколько себя помню, хотел вырваться из той душной полууголовной среды, что процветала на нашей старой улице. Моим внутренним миром владели книги и товарищи, с которыми можно было поговорить о тайнах мира и филателии. Страстью моего детства были марки; владел толстенным кляссером с огромной коллекцией живописи, собранной на крохотные карманные средства, выдаваемые родителями. Коллекцию марок постигла печальная участь, но это совершенно отдельная история, может быть, опишу её когда-нибудь в отдельном повествовании.
Будем считать, что на этом первая часть моего повествования, в какой-то мере отобразившая светлую вселенную, бывшую моим родным домом, закончена.
Рядом с моим миром и миром моих товарищей, существовал другой мир, мир названный в прессе «казанским феноменом». Это был мир «мотающихся», мир пацанов «бегающих на махаловки». Драться в школе мне приходилось ежедневно, отстаивая собственную независимость и право на свободу личности. Считалось в порядке вещей, что меня нужно задеть: мой рост вызывал почти у всех «мотающихся» желание затеять со мной в драку. Если начну вспоминать свои послешкольные часы в 8-9-ых классах, то драка в них является обязательным элементом. Тогда мне удалось отстоять собственную свободу и независимость, и, встречаясь со школьными пацанами уже много позже окончания школы, услышал признание в том, что именно за это меня и уважали.
Мир «моталовок» для меня, прожжённого индивидуалиста был диким и неизученным изнутри. На улице встречая пацанов с чужих улиц на их вопросы: «Где живёшь? За кого пишешься?» делал непонимающую кирпичную мордуи шёл дальше своим путём Так мне, избегнув уличных драк, но не избегнув драк школьных, удалось пройти сквозь все гопнические ужасы родного города.
Вспоминая школьные годы, я вижу перед своих товарищей-интеллектуалов, учителей, шахматный кружок; вспоминая же годы дальнейшей учёбы, вижу сценические подмостки, на которых выступал, прекрасных педагогов, студенческую вольницу.
Мои же знакомые из другого, параллельного мира, о тех же самых годах вспоминают по другому: «махаловки», «сборы», битвы толпа на толпу.
Жили в одно время в одном городе, а спустя годы вспоминаем по-разному. Странная она штука, жизнь…
Насколько себя помню, а помню я свою жизнь практически с пелёнок, всегда стремился к свободе и независимости. Хотя древнеримское и гегелевское определения понятия «свобода» узнал гораздо позже, но сразу же понял, что именно так я свободу всегда воспринимал и воспринимаю.
Начну описание сразу со школьных лет. Школа, в которой я имел честь учиться, по своему статусу была ниже специализированных "английских" школ, но стояла в «табели о рангах» гораздо выше обычных. Уровень преподавания был превосходным, и всем ученикам предъявлялись высочайшие требования по всем предметам. Вскользь замечу, что наша школа (из числа моих одноклассников) воспитала чемпиона СССР по плаванию, чемпиона РФ по гребле, мастера спорта по шахматам. Сам я себя в спорте никоим образом не проявил: мне было это неинтересно. Для меня гораздо более важным было прочесть интересную книгу, порыться в научно-популярных журналах; от тренеров разных спортклубов, постоянно приходящих в школу, завидущими глазами смотрящих на моё телосложение, и обещавших мне золотые медали, стоит мне только этого захотеть, я отмахивался, будто от назойливых мух.
Жил я в центре старого города, в старом дворе, от которого сейчас почти ничего не осталось: все дома снесли, а дом, в котором была моя бывшая квартира, признали памятником архитектуры, и сейчас в нём находится некое федеральное управление. Во дворе я был самым младшим, остальные пацаны были гораздо старше, и все они считали меня почти младшим братом, заботились о моём моральном облике, и пытались наставлять на путь истинный, чтобы рос не похожим на них, что соответствовало моим собственным желаниям и устремлениям: я всегда, сколько себя помню, хотел вырваться из той душной полууголовной среды, что процветала на нашей старой улице. Моим внутренним миром владели книги и товарищи, с которыми можно было поговорить о тайнах мира и филателии. Страстью моего детства были марки; владел толстенным кляссером с огромной коллекцией живописи, собранной на крохотные карманные средства, выдаваемые родителями. Коллекцию марок постигла печальная участь, но это совершенно отдельная история, может быть, опишу её когда-нибудь в отдельном повествовании.
Будем считать, что на этом первая часть моего повествования, в какой-то мере отобразившая светлую вселенную, бывшую моим родным домом, закончена.
Рядом с моим миром и миром моих товарищей, существовал другой мир, мир названный в прессе «казанским феноменом». Это был мир «мотающихся», мир пацанов «бегающих на махаловки». Драться в школе мне приходилось ежедневно, отстаивая собственную независимость и право на свободу личности. Считалось в порядке вещей, что меня нужно задеть: мой рост вызывал почти у всех «мотающихся» желание затеять со мной в драку. Если начну вспоминать свои послешкольные часы в 8-9-ых классах, то драка в них является обязательным элементом. Тогда мне удалось отстоять собственную свободу и независимость, и, встречаясь со школьными пацанами уже много позже окончания школы, услышал признание в том, что именно за это меня и уважали.
Мир «моталовок» для меня, прожжённого индивидуалиста был диким и неизученным изнутри. На улице встречая пацанов с чужих улиц на их вопросы: «Где живёшь? За кого пишешься?» делал непонимающую кирпичную мордуи шёл дальше своим путём Так мне, избегнув уличных драк, но не избегнув драк школьных, удалось пройти сквозь все гопнические ужасы родного города.
Вспоминая школьные годы, я вижу перед своих товарищей-интеллектуалов, учителей, шахматный кружок; вспоминая же годы дальнейшей учёбы, вижу сценические подмостки, на которых выступал, прекрасных педагогов, студенческую вольницу.
Мои же знакомые из другого, параллельного мира, о тех же самых годах вспоминают по другому: «махаловки», «сборы», битвы толпа на толпу.
Жили в одно время в одном городе, а спустя годы вспоминаем по-разному. Странная она штука, жизнь…