Дина Корзун, наш человек в "Стране глухих"
Сказать, что Дина Корзун обаятельна - значит, не сказать ничего. Кроме того, она очень разная на экране и в жизни: на премьерном просмотре «Страны глухих» корреспонденты до конца фильма ломали головы, пытаясь уяснить, кого из героинь она играет - Яю или Риту, раз десять успели поменять точку зрения, но в конечном счете все равно запутались. Комплимент получился довольно странный, зато искренний.
Все сомнения относительно идентификации развеялись, когда Дина согласилась дать нам интервью и неожиданно пригласила к себе домой на чай и пирог. Чем в очередной раз удивила, представ перед нами совсем не такой, как мы ожидали. Складывается впечатление, что Дина способна сыграть любую роль, войти в любой образ, начиная, скажем, с Надежды Крупской и заканчивая Жанной д'Арк (хотя фигура последней, по собственному признанию, ее привлекает больше), при этом на все сто оставаясь самой собой. Хорошо, что она у нас есть.
- Дина, поскольку вы родились и довольно долго прожили в Смоленске, интересно было бы узнать, с чего началась ваша творческая карьера. Известно, например, что вы учились в пединституте…
- Да, я отучилась на худграфе один год. Параллельно занималась в театральной студии, и когда Южаков (тогдашний режиссер Смоленского драматического театра. - Прим. авторов.) набрал свой курс, ушла к нему - захотелось круто изменить свою судьбу. Там нас практически ничему не учили, занимали в массовке. На курсе я познакомилась со своим первым мужем, и вместе с ним уехала в Москву - он был москвич. С этого все и началось. Я никогда не думала, что стану серьезно заниматься театром, и никогда особенно не мечтала быть актрисой. Так... как-то ветром меня несло, несло...
- А чем вас привлек худграф?
- Я всю жизнь рисовала, и это было вполне естественно: после художественной школы - на худграф.
- Но занятия на курсе привлекали вас больше, чем рисование? Всегда же чувствуется: вот мое, а вот не мое...
- А у меня все «мое»! Вокруг масса интересного, и все хочется попробовать. В какой-то момент меня привлек театр, и первые опыты оказались успешными - все в меня верили, хвалили и говорили: «Продолжай!». Я чудом поступила во ВГИК. Действительно, чудом, потому что поступить очень трудно: там огромный конкурс. А я была человеком совершенно неподготовленным, толком не знала, что такое театр и как там нужно работать. В год, когда я поступала, конкурс был огромный, из 10 девочек выбирали одну. Так что это самое настоящее чудо! Туда ведь идут люди, у которых страстное желание быть актером, они очень серьезно ко всему готовятся. А я... Тогда я даже не смогла сама этого оценить - только сейчас понимаю, что это, наверное, судьба так повернула, что мне удалось поступить с легкостью. Самым страшным было сочинение: пишу я с ошибками и не могу сжато и коротко о чем-либо рассказывать.
- Есть такая легенда, что декан худграфа как-то сказал, что из вас в жизни ничего путного не выйдет.
- Ну, не знаю. Может, он кому-нибудь что-то такое и говорил за глаза. Но думаю, что если бы я всерьез хотела стать художником, такая оценка не повлияла бы на мое решение. Мой папа как-то сказал, что если Дина захочет стать космонавтом, она им станет. Наверное, он прав. Бог наделил меня упорством. Может, и нет у меня никаких способностей, но вера и желание - они меня выносят.
На самом деле все давалось не так просто, как я вам сейчас здесь рассказываю. Да, я легко поступила, но тут же начались трудности - получить актерское образование очень сложно. Мы занимались с утра до ночи, а ведь поступили самые-самые. Конкуренция, ревность, зависть... Все молодые, неопытные, с болью переживали свои неудачи и желали неудач другим. Это ужасно осложняло общение.
- Дело в амбициозности?
- Наверное. Во ВГИКе есть такая присказка, что каждый абитуриент уверен в своей гениальности. Когда учится на первом курсе, чувствует себя народным артистом, на втором - заслуженным, на третьем - просто актером, а на четвертом понимает, что он - ноль, поскольку на четвертом курсе начинаются дипломные спектакли, на которые приходят зрители: все сразу можно понять по результатам. И вот я училась. Училась, наверное, благодаря своему упорству, упрямству, силе характера - это мама меня закалила, она у меня просто железная... Много чего пришлось выдержать - и плакала я, и руки заламывала, чего только не было. К счастью, меня поддерживали, любили, доверяли всякие роли. Мы играли спектакль уже со второго курса, что большая редкость. Режиссером был очень модный Роман Козак, и в Москве на него все ходили. В общем, меня заметили. Обо мне начали говорить, писать, и я уже возомнила себя состоявшимся, успешным человеком.
- Модным?
- Ну, конечно. Хотя в связи с этим спектаклем мне пришлось много чего нахлебаться. За те три года, что мы его играли, я прошла все стадии самомнения.
- В каком направлении? Вверх, вниз?
- С вершин сошла на землю.
- А потом все заново?
- Конечно, но, слава Богу, - вот опять чудеса! - моя самооценка и самоощущение всегда шли как-то врозь с тем, что обо мне говорили и думали люди, которые в меня верили и любили. Я-то думала, что я - ноль, что пора на свалку, что ничего не достойна, судила себя очень строго, а мне на 4-м курсе дали роль во МХАТе имени Чехова, где я играла со «звездами». Многое, по-моему, не получилось, но в 1995 году я за эту роль получила на фестивале «Московские дебюты» приз в номинации «Лучшая женская роль». В моей жизни это было грандиозным событием, которого, мне казалось, я не заслуживала. Там соревновались 170 театров и студий! Я поехала в Италию, увидела мир - это была как бы премия, - и после этого актер Александр Феклистов, с которым мы играли, предложил сделать спектакль на двоих по Теннесси Уильямсу. Возили его на фестивали по стране и за границу. Опять же было повышенное внимание ко мне - какая-то никому не известная девушка играет с мастером. Люди-то, естественно, шли на Феклистова… Это была страшная ответственность, я очень пугалась поначалу, выкладывалась всей душой, и массу сил потратила, чтобы как-то соответствовать своему партнеру.
Потом меня приняли в труппу МХАТа и начали одну за другой доверять главные роли: Катерину в «Грозе», Сонечку в «Преступлении и наказании» - это настоящий нон-стоп, бесконечные репетиции… Я сделала огромный внутренний переход за очень короткое время, пополнила свое профессиональное мастерство. Я была молодой актрисой, но уже умела многое. В Москве среди молодых актрис таким опытом, который дает только практика, обладают не все, всего две-три. Каждый год актеров выпускают более ста из четырех институтов, а ведь есть еще питерцы, которые тоже стремятся в столицу. Работы нет. Если раньше существовало распределение, то сейчас актеры-выпускники никому не нужны.
Ну, я имела за плечами несколько крупных работ, и когда Валера Тодоровский начал искать актрису, оказалась в нужное время в нужном месте. Он просмотрел много актрис, я была не в первых рядах, но уже после предварительной беседы стало понятно, что мы друг другу интересны. Валера, несмотря на свою молодость (ему тогда было 34), уже имел имя, и у него хотели сниматься. Он такой… модный, работать с ним престижно, на его фильм пойдет вся Москва.
- А популярность отца тут не причем?
- Нет. У Валеры своя история в кино.
- Когда просматриваешь глянцевые журналы, которые пишут о модных людях, складывается впечатление, что царит сплошная кумовщина, или, как еще говорят, «преемственность поколений». От «великих» пап и мам появляются «модные» дети.
- В этом есть своя закономерность, ведь великие родители многое вкладывают в детей, они учат их мыслить, говорить, а это уже немало. Поэтому им легче пробиться.
- Везде одни и те же фамилии.
- Талантливые люди в Москве всегда пробьются, в том числе и те, которые не имеют знаменитых родителей. Главное, чтобы ты что-то умел, что-то из себя представлял. Если ты негоден, с тобой никто работать не станет.
- «Страна глухих» - ваша первая работа в кино?
- Да. Пробы-то были, но, когда не получалось, я думала, что еще не готова. Я пыталась разобраться, что такое кино, в чем его выразительность, какой там нужен образ, как надо играть, какими средствами пользуются киноактеры. Все это сошлось в одну точку как раз к моменту встречи с Валерой.
- Знакомство с Тодоровским тоже произошло как-то «само собой»?
- Да, само собой. Я не ждала, не звала, не прикладывала каких-то нечеловеческих усилий. Мы побеседовали о том, о сем, я рассказала о себе. Через неделю меня пригласили на пробы. Сыграли одну сцену, где я попыталась создать какой-то характер. В Смоленске я до окончания школы жила на Рачевке, и вот там у одного мальчика была глухая мама. Она его звала домой: «Лё-та, Лё-та», а я все никак не могла понять - почему, его же на самом деле звали Алешей. Но она-то не выговаривала «Алеша» и поэтому звала его так. То есть человека научили говорить, у него путаются согласные, а исправить он себя не может, вот и получается такая интересная речь. Я начала придумывать какую-то характерную речь. Началась девятимесячная эпопея, поиски второй актрисы, шли пробы, хотя я еще не была уверена - берут меня, не берут. Пока не нашлась Чулпан, мы с Валерой уже о многом переговорили, знали о недостатках сценария, и я уже сама начала сочинять историю, попросила написать несколько сцен для меня - в общем, нахально себя вела. Его это все несколько озадачило, но он - человек свободный, и все эти выходки приветствовал. Времени было много, и я постаралась побольше узнать о глухих, стала расспрашивать об этом мире, начала учить язык, ходила в их интернат, институт, колледж. И мы уже принялись разрабатывать такую красивую для слуха манеру речи, чтобы все это звучало приятно.
- То, что получилось в результате, не похоже на обычные манеры, обычную речь... Как это все родилось?
- Речь родилась в результате синтеза многих-многих возможностей. Я приносила один вариант, другой, а Валера говорил - нет, это не годится, это патология, давай что-нибудь поприятнее. Мы долго мучились с преподавательницей и, наконец, нашли что-то такое, что должно было звучать смешно и приятно, чтобы каждому захотелось попробовать так говорить. Что и случилось: сейчас вся Москва так разговаривает, и Яя - самый модный персонаж. (Дина произносит это со странным и чарующим акцентом своей героини, что «вживую» производит эффект совершенно неземной. Не исключено, что скоро подобным образом будет изъясняться и весь Смоленск: один знакомый, в особых патологиях незамеченный, умудрился посмотреть фильм 7 раз. - Прим. авторов.). У меня берут интервью, фотографируют, узнают, останавливают на улице... Мне приятно, потому что это результат большой работы, которая далась мне непросто.
- И сколько времени заняло изучение азбуки?
- Я занималась три месяца. Сначала преподавательницу вообще попросили научить меня говорить так, чтобы я могла иллюстрировать свой шепот, но скоро мы поняли, что это невозможно, и я еле успела до начала съемок выучить свой «текст».
- Как сложились ваши отношения с Чулпан Хаматовой?
- Прекрасно. Мы замечательные подруги! Все почему-то думают, что мы должны соревноваться, завидовать одна другой, но мы подружились, друг другу очень помогали и поддерживали, потому что съемки были тяжелые, сроки минимальные - сняли всего за 2 месяца. Работали по 16 часов в день при невероятном напряжении всех душевных сил. Уставали, срывались все по очереди, у всех были истерики.
- Говорят, после окончания съемок участники группы часто просто не могут между собой общаться, чуть ли не ненавидят друг друга…
- Ну, я бы так не сказала. Хотя психологическая усталость есть, конечно. Приходится тратить много сил, чтобы держать себя в руках и не высказывать друг другу многие вещи, которые хочется высказать.
- Мир глухих - он какой-то особый, обособленный. Свой язык, свои манеры, свои авторитеты...Вообще, было какое-то погружение в него?
- Конечно, и за эти девять месяцев, пока наше детище вынашивалось, мне пришлось погрузиться о-очень глубоко. Я многое узнала. Этот мир - он совершенно другой, со своими законами, своими чувствами, мыслями. Я сидела на уроках в школе для глухих детей, и многое меня поразило. Львиная доля усвоенного в работе не пригодилась, но что-то все это мне дало. Этим людям приходится прикладывать массу усилий, чтобы устроиться в нашем мире, в мире слышащих.
- А действительно есть такие серьезные бандитские кланы глухих, как показано в фильме? Оружие, пачки денег, наркотики...
- Это круче, чем итальянская мафия. Глухонемой мир - он вообще очень криминальный. Люди, которые рождаются с тишиной, не слышат своего голоса, голосов родных, не слышат стихов, шума ветра, музыки. У них отсутствует абстрактное мышление. Они не различают нюансов, не понимают поэзии. Для них понять стихи Пушкина - это то же самое, что для нас - изучить половину Ленинской библиотеки, чтобы разобраться в каких-то высоких материях. Они умеют читать, но не вникают в смысл, как если бы нас научили иностранному языку, но не в полной мере, а только технике чтения. Язык жестов обозначает только понятия: люблю - ненавижу, плохой - хороший, богатый - бедный, несчастный - счастливый. Оттенки и полутона отсутствуют.
- Отсюда их криминализованность?
- Да. Для них хорошо жить - это красиво одеваться и ездить на дорогой машине. Это основа, это незыблемо. Им не объяснишь, что есть что-то другое, да и негуманно было бы заставлять их в это поверить. Поэтому глухие все занимаются каким-то бизнесом, деньгами, они - очень жестокие люди. Если дерутся, стреляются, то не на жизнь, а на смерть. Представьте: все происходит в тишине, только хрипы и удары. Они звереют, и их невозможно остановить. Мы, слышащие, если деремся, то кто-то со стороны всегда может закричать: «Прекратите! Успокойтесь! Сейчас милицию вызову!». Глухим все нипочем.
- А вот Свинья в фильме получился душевный...
- Ну, играет ведь его не глухой, да и из моей героини настоящей глухой не получилось. Валера сказал: «Нам не надо никакой патологии, это не медицинское пособие! Все должно быть художественно!». Многие глухие ворчат: «Ну, не похоже, не могла она так быстро читать по губам...». Что поделаешь, есть такая вещь, как режиссерский произвол.
- А выйти из этого мира трудно было?
- Получилось так, что я сразу после съемок вернулась в театр, к другим ролям. Но было, было... Последние сцены мы снимали в прошлом сентябре, и, вернувшись в театр, я неожиданно для всех начала так энергично жестикулировать. Там ужаснулись: что это такое, убери руки! Я даже испугалась.
- А что за актер сыграл Свинью? Совершенно потрясающий типаж получился.
- Максим Суханов? Он больше известен как театральный актер, но сейчас активно снимается, и скоро его можно будет увидеть во многих фильмах - «Наташа» одного венгерского режиссера, «Мама» Евстигнеева. Максим, конечно, просто супер, такой огромный, талантливый, и человек чудесный! Мы с ним подружились.
- Очень хочется узнать: в фильме его все-таки убили? Половина зала считала, сколько меловых силуэтов было на асфальте после разборки. Это в финальной сцене.
- Вам, наверное, хотелось бы, чтобы его не убили.
- Да, он такой весь трогательный. Все-таки очень удивительная у фильма развязка.
- Валера долго думал, кого убить из девушек - Яю или Риту. Я ему говорю: «Если убить Яю, ее будет жалко, все ее полюбят страшно». А он: «Нет, это плохо. Может, Риту? Не может такой человек жить, он обречен. Надо Риту убить!». Сошлись на том, что ее просто оглушили. Надо оставить надежду, пусть люди полюбят их обоих. Если убить одну, это будет ужасно, а двоих убивать - это никуда не годится!
- А настоящие глухие в фильме были?
- Да, вот те два парня-сутенера и соседи в общаге - мужчина, который в трусах выходит, и девушка - это настоящие глухие. Они волновались жутко, хотя сами актеры. Есть в Москве такой театр мимики... Мы все их поддерживали, успокаивали: гениально сыграли, молодцы!
- В первой сцене фильма вы даете пощечину мужчине. А в жизни за что вы могли бы ударить?
- Ни за что. Я бы все простила.
- Чулпан Хаматова в интервью «Ому» сказала, что после этого фильма ее «завалили» предложениями ролей в том же амплуа, а ей хочется совсем другого. А у вас с этим как?
- Мне пророчили, что я буду теперь играть роли подобных девушек, со всякими отклонениями, но, слава Богу, это не так. Я занята в очень многих ролях, и все они разные. Очень большой диапазон предложений, видимо, люди мне просто доверяют. Я снялась в фильме о Бунине («Женское имя», режиссер Алексей Учитель. - Прим. авторов.), потом еще есть очень интересный сценарий «Конец века», там у меня роль, прототипом которой послужила Марина Цветаева.
- А есть желание сыграть такую роль, которая полностью соответствовала бы вашему собственному мироощущению? Себя сыграть хочется?
- Хочется. У меня есть много знакомых сценаристов, которые, наверное, читают мои мысли, и вот они говорят: давай, расскажешь про себя, а мы напишем сценарий, такой, чтобы тебе хотелось бы сыграть. Естественно, получится что-то придуманное, но персонаж будет с моими ориентирами.
- Успех «Страны Глухих» подразумевался?
- Нет, никто ничего особо не ожидал. Но фильм побывал в Каннах и в Берлине, а 21 октября я еду в Женеву. Там будет интересный фестиваль, и я в номинации «Лучшая актриса года». Разврат! Снялась в одном фильме; а по фестивалям езжу бесконечно! Пожинаю лавры...
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРОВ. Речь идет о lI Международном кинофестивале «Звезды завтрашнего дня» в Швейцарии. К моменту подготовки этого материала мы с радостью узнали: Дина Корзун получила-таки премию за лучшую женскую роль в «Стране глухих» и 10 000 швейцарских франков в придачу.
- Приходится сталкиваться с завистью, обидой со стороны тех, кто в кино давно, но такого успеха не достиг? Выскочка, мол...
- Да нет, все же понимают, что этот успех не случаен. Может, даже и не в режиссере дело, а просто материал настолько необычен, что сразу становится ясно - что и почем. С этого фильма началась какая-то другая моя жизнь, я поверила в себя. Да еще постоянное общение с журналистами...
- Доставляет удовольствие?
- Нет, уже нет. Просто это позволяет взглянуть на себя со стороны. Я иногда заговариваюсь и рассказываю слишком много о себе, а потом читаю, и волосы дыбом встают. Это тоже своего рода кровопускание. Потом долго-долго прихожу в себя.
- А это так повелось, что на премьерные показы «Страны…» приглашают глухих?
- Нет, такое было только в Смоленске и еще на премьере в Доме Кино.
- Насколько велика разница между Катериной из «Грозы» Островского и Яей?
- Актер играет человека, создает образ. Ну, здесь существовали какие-то чисто технические трудности - выучить язык. А сама роль по своему содержанию, драматизму вполне сравнима с классическими персонажами. Очень помог театр тем опытом, который я там получаю. Кино, по-моему, это не поиск, это использование того, что уже имеешь и умеешь. Можно, конечно, сразу стать киноактером, но это будет поверхностно, никаких драматических открытий не сделаешь.
- Чулпан Хаматова назвала своим любимым писателем Толкиена. Что вы читаете и любите, какого рода литературу?
- Я постоянно перечитываю «Маленького принца» Экзюпери, обращаюсь к этой книге почти каждый день. Обожаю Набокова за остроту мысли, невероятно светлую образность. Очень люблю Маркеса, Платонова и Пушкина.
- В беллетристике сюжет часто строится по такой линии: герой покидает родной дом обиженным, достигает где-то далеко успеха и возвращается, чтобы сказать своим обидчикам: «Ну, вот он я! Что вы теперь скажете?». Приехав в Смоленск, вы продемонстрировали свой триумф. Описанных ощущений не испытываете?
- Нет. Наверное, вечер в «Современнике» мог бы подразумевать что-то такое, но город меня ничем не обидел. Я уехала по велению сердца, а не из-за какой-то обиды. Москва мне больше боли принесла. Для меня приезд в Смоленск стал просто приятным событием, на фестиваль в другом городе я, возможно, и не поехала бы. А так я знала, что придут мои друзья, и это будет здорово.
- Вам приходилось использовать в жизни образы, однажды созданные в кино, в театре?
- Да, иногда. Но образы-то я делаю из себя настоящей, так что можно сказать, что себя самой мне хватает. Я вообще-то человек робкий и трепетный, тяжело переношу жестокость, снобизм, и из-за этого в Москве частенько приходилось трудно. И вот, чтобы не показаться «белой вороной», которой я была в институте, когда не знала, что постоянно быть самой собой не стоит, мне приходилось иногда что-то использовать из своих ролей - защищаться, играя. Но играть - это не значит обманывать, для меня это значит «жить». Если я в данный момент играю, значит, я так живу в данный момент. То есть профессия меня как-то делает, раскрывает.
- Что любите и не любите? Во что верите?
- Страстно верю в высокую любовь и дружбу, дорожу своими друзьями и берегу их. Сочиняю для них стихи, рисую.
- Мечтаете сыграть какую-нибудь конкретную роль? - Нет, такого нет. У меня так много предложений, что мечтать о чем-либо просто некогда. Но, думаю, если бы я пожелала что-то лично мне близкое и интересное сыграть, люди дали бы мне такую возможность.
Яя в фильме убеждает Риту: мол, когда у нас с тобой будет много денег, мы уедем в страну глухих и будем жить долго и счастливо, и будем богатыми, и все нас будут любить. Чего-чего, а всенародной любви у Дины Корзун уже хоть отбавляй - стоит лишь посмотреть фильм, и в эту взбалмошную девушку просто влюбляешься. Теперь Дина и денег заработала... Не знаем, продолжит ли она поиски неведомой страны глухих, где все счастливы, но - успехов ей!
«Смоленские губернские ведомости», 30.10, 6.11.1998 года