О заговоре модернизаторов
Не так давно, а именно - в это воскресенье, с вашим покорным слугой приключилась странная история, которая впоследствии вывела меня на след могущественного и подлого заговора против значительной части Человечества.
Все началось с того, что в мой кабинет проникло существо с дредами, которое поименовало себя курьером и протянуло мне располагающего вида бумажный конверт с неброским тиснением стоимостью примерно от трехсот рублей за штуку.
Особенно примечательно было то, что на конверте имя мое было написано без единой ошибки.
«Эге» сказал я себе, распечатывая будущую улику. «Ого!» тут же воскликнул я, вытащив из конверта кусок тонкого и острого, как лезвие бритвы картона, на котором значилось:
Уважаемый Рахман Усманович!
Настоящим имеем честь пригласить вас на круглый стол посвященный проблемам Модернизации. Зная Ваш богатый опыт в области общественных наук, тешим себя надеждой на благоприятное для нас решение и интересное выступление.
С уважением,
Ваши Модернизаторы.
Далее, вместо печати, шел символ, представляющий собой нечто традиционно пирамидальное, но вместо глаза на этот раз была видеокамера, а в центре пирамиды зиял большой экран.
Я как-то даже и не ожидал такой наглости. Прислать мне письмо! Пригласить меня на сходку! Подписаться! За кого они меня держат?
Я был так возмущен, что в порядке исключения решил пойти.
Круглый стол располагался в одном из крупных московских стадионов. На входе меня проверил охранник, потыкал в меня металлоискателем, хмыкнув осмотрел мою бороду и бормоча что-то про то, что ему сегодня очень не хватало престарелых шахидов, пропустил меня. Внутри было как-то темновато. Я сделал несколько шагов вперед и зажмурился, пытаясь приучить глаза к темноте. В этот момент меня кто-то ласково взял за руку и шепнув «Вам - туда» попытался куда-то меня повести. Я открыл глаза. Передо мной стоял человек лет пятидесяти, в белом костюме и в рубашке, которая одновременно могла бы быть пособием по текстилефобии.
- Куда вы меня тащите? - Спросил я мужчину.
Мужчина нервно огладил черные блестящие волосы и, отпустив мою руку, щелкнул каблуками и поклонился.
- Вам туда.
Я посмотрел в сторону, куда указывал мой неудавшийся провожатый. В глубине длинного коридора виднелся целый ряд дверей поблескивающих медными табличками.
- Мне в какую? - Поинтересовался я.
- А вы что - несколько дверей видите? - Улыбнулся гид. - Вам сюда, конечно.
Он подошел к одной из дверей и вежливо приоткрыл ее передо мной. Перед тем как войти в помещение я на всякий случай оглянулся - нет, мне не показалось - дверей действительно было несколько. Одна из них словно призывно блеснула медной ручкой. Я сморгнул и сделал шаг в дверь. Помещение, как это обычно и бывает с помещениями для круглых столов, круглого стола не имело и напоминало скорее лекторий, нежели какое бы то ни было подобие места заседаний короля Артура и его рыцарей.
Зал уже был изрядно заполнен знакомыми мне журналистами и политологами, а так же незнакомцами и незнакомками политологического и журналистского вида. Чтобы не беспокоить товарищей по приглашению и не оттаптывать им ноги, я не стал пробираться вперед к трибунке, а присел у самой двери. Буквально через несколько минут в зал вошел высокий улыбчивый джентльмен, тоже в белом костюме и с благородной белой сединой, которая может образоваться только в двух случаях - в возрасте ста лет сама собой или же в любом более юном - в парикмахерской. В очень хорошей парикмахерской. Уж я-то знаю цену седине. За такую седину, как у этого молодого человека не старше семидесяти и выглядящему на пятьдесят с хвостиком или, как у меня, всегда приходится платить очень дорого - либо деньгами, либо годами. Седовласый джентльмен блеснул прекрасными керамическими зубами и радушно развел руки в стороны.
- Коллеги! - Счастливо проговорил он, и микрофон послушно разнёс его негромкий и глубокий баритон по залу. - Разрешите представиться - независимый политический консультант, ректор академии независимых СМИ, профессор общественных наук Альберт Фридрихович Вольтман.
«Иммигрант» - подумал я, - «Коллега».
«Коллега» поднял вверх левую руку, призывая к тишине и одновременно демонстрируя неплохие швейцарские часы и начал речь.
- Дамы и господа! Мы с вами живем в судьбоносное время - в эпоху, которая безвозвратно изменит лицо страны. - Тут он сделал трагическое лицо. - В эпоху Модернизации.
Он глотнул из стакана и продолжил.
- К сожалению не все принимают Модернизацию так, как она того заслуживает. Мы провели тщательный анализ…
Человек передо мной резко встал и спросил:
- Кто «мы»?
Вольтман улыбнулся, сверкнув зубами, как прицел снайперской винтовки.
- Независимые эксперты, конечно. Кто же еще? Ну, на чьи же выкладки могут полагаться независимые консультанты?
Спрашивающий сел, а консультант продолжил, как ни в чем не бывало.
- Итак, мы провели тщательное исследование и определили причину пробуксовки модернизации.
В зале началось некое шевеление, но профессор успокоил всех плавным покачиванием левой руки с блестящими часами.
- Мы определили причину. Во всем виноват народ, товарищи! Во всем! Виноват! Народ!
В зале кто-то восхищенно цыкнул зубом.
- Давайте тут уж без околичностей, не нужных профессионалам. - Профессор вздохнул и демократично присел на переднюю парту, рекламно демонстрируя свой моложавый зад сидящей за ней журналистке в очках. - Мы должны общаться друг с другом на языке правды. Так будет лучше для всех. Так вот, дело в том, что быдло совершенно не понимает смысла экономических и политических процессов, а живет в своем не модернизированном и архаичном мире. И пока они там живут, они не будут делать того, что от них требуется. Их надо выковырять из этой скорлупы иллюзий и предрассудков. Выпарить всю эту чушь. А для этого нужны кто, товарищи? Для этого и нужны мы с вами. Потому, что мы - профессионалы, которые могут выпарить ненужное и впарить то, что нужно! Мы должны ответственно относится… время требует… в наших руках… инновационное крепостное право…
Тут я почувствовал, что мысли мои стали путаться, а голова пошла кругом. Я довольно прочный человек и совершенно не напоминаю тургеневскою барышню или гимназистку и смею вас заверить, что для того, чтобы так себя почувствовать я должен иметь очень веские причины. Усилием воли я приподнялся и, сделав два, шага вывалился из аудитории в темный коридор. Там я некоторое время постоял у кондиционера, чтобы справится с неожиданно накатившей дурнотой, съел заначенный «сникерс» и почувствовал себя намного лучше.
Немного придя в себя, я обернулся, чтобы вернуться к прослушиванию человеконенавистнических бредней профессора-крнсультанта, но вдруг увидел, что соседняя дверь, та самая - с игриво изогнутой ручкой, закрыта неплотно. Я, движимый духом детского авантюризма, который и заставляет нас таскать соседские вишни не от голода, а исключительно из научных побуждений, подошел к двери и открыл ее.
Сначала мне показалось, что это ресторан. В зале стояло множество столиков, за которыми сидели дорого одетые люди, при дорого одетых дамах. Перед ними стояли тарелки, на которых лежало что-то фуаграобразное, а в бокалах плескалось что-то очень донпериньенистое. Тут я стал узнавать этих людей. Один был владельцем нефтяных вышек в Сибири, второй - хозяин завода по обогащению редкой руды, третий заведовал крупным госпредприятием, которое должно было заниматься инновационными технологиями… И так далее. В зале сидели богатейшие и влиятельнейшие люди страны.
В глубине зала, настолько огромного, что было совершенно непонятно, как по соседству с ним могут находится и еще комнаты, двери которых расположены так близко к его двери, была расположена сцена, украшенная в кремовые и ярко-алые цвета. На сцене стоял… Альберт Фридрихович Вольтман, но одетый в черный смокинг и что-то вещал в микрофон, который он держал в левой руке, в правой при этом держа бокал с красным. Он раскрывал губы, но я ничего не слышал потому, что, как мне казалось, в дверном проеме, в который я еще не вошел, была какая-то пленка мешающая звуку проходить в коридор. Я сделал шаг вперед.
- … таким образом, использование технологии жидких нанокристаллов на туалетной бумаге, энергосберегающего мыла позволит вам получить прибыль не сравнимую с прибылями от продажи углеводородов! Это превратит нашу зависимость в полную свободу! Так, внедрение нанотехнологий на автопроме уже за первый месяц принесло инноватору новый дом, прекрасную молодую любовницу инкрустированную драгоценными камнями и целый автопарк! А без всего этого он прозябал бы на одну зарплату! Вот он наш герой - поапладируем!
Под аплодисменты встал совсем молодой человек, сильно напоминающий чиновника и краснея раскланялся. Профессор-консультант как-то очень интимно помахал ему рукой, улыбнулся и дождавшись, какгда молодой человек сядет, продолжил:
- Перед вами реальная история успеха, господа! Успеха связанного с инновациями! А производство политкорректных энергосберегающих вибраторов может вывести нас на европейский рынок! Мы уже разрабатываем рекламную компанию, в рамках которой начнем уголовное и гражданское преследование всякого, кто осмелится говорить о неравенстве полов. Затем пойдет лозунг «Докажи, что ты не шовинист - купи политкорректный вибратор!» и от страха - купят все. Они - лохи! Я уж молчу о субсидиях, льготных кредитах, льготах на эту программу, который мы выбьем из Евросоюза! Из правозащитных организаций! Из Вашингтона! Мы - будущее этого мира! Итак, я прошу вас смелее участвовать в инновациях, способствовать модернизации. И тогда, с помощью новых технологий у вас будут деньги не только на баб, тачки и хаты, но хватит и на то, чтобы купить себе нормальную страну! Там где тепло! И даже на армию!
Зал встал с рукоплесканиями.
- А теперь - акция!
Консультант сдернул покрывало с чего-то стоящего на сцене.
- Обмен акций ваших старых немодернизированных предприятий на новые - совершенно бесплатно! Акции завода по производству энергосберегающего мыла! Кому? Вот вам сразу триста штук, молодец…
Сцена трещала под натиском организмов в смокингах, консультант носился по сцене как танцор, грациозно вырывая пачки с акциями из рук и разбрасывая другие. Казалось даже, что где-то на грани сознания и слуха звучит резкая, крикливая музыка.
Я вышел из «ресторана» и вернулся в «лекторий». И уже не удивился, увидев там Альберта Фридриховича меняющего старые телефоны журналистов и политологов на инновационные айфоны.
Я вышел и пошел по коридору дальше, открывая дверь за дверью. За каждой обнаруживалось огромное помещение никак не совместимое с соседними, Альберт Фридрихович в разном одеянии и разнокалиберные гости. За последней дверью я увидел оба первых лица государства. Пред ними, мелом на полу, одетый в монашескую хламиду иностранный профессор чертил пентаграмму, в центре которой вместо имени вызываемого демона значилась формула по расчету нормы прибыли.
В этот момент неожиданно во всех залах настала тишина, и очередной клон Альберта Францовича стал поворачиваться в мою сторону. Страх, который я уже много лет забыл как испытывать, схватил меня за сердце и толкнул назад - прочь от поворачивающегося ко мне лица. Я отступал все дальше и дальше от двери, пока не увидел, что все двери в коридоре открыты и из каждой из них на меня молча смотрит по клону Альберта Фридриховича. В глазах у них был такой пронзительный покой, такая уверенность в себе замешанная с пренебрежительной жалостью, что я, когда отступать стало некуда и моя спина уперлась в стену, только огромным усилием воли заставил себя не упасть в роковой но такой соблазнительный обморок.
И вот в этот момент я и увидел последнюю дверь. Она до сих пор оставалась закрытой. Я как-то пропустил ее в темноте коридора. Дверь была массивной, с мощными металлическими петлями, а на медной табличке чернела надпись «гримерная». Чуть ниже висел пластиковый щиток с красными замызганными буквами «посторонним вход воспрещен». Я шагнул к ней и потянулся, чтобы взяться за ручку. В грудь мне уперлась невидимая стена и преградила путь. Я поднажал, но, не смотря на все мои усилия, стена стала отодвигать меня все дальше и дальше, выталкивая за пределы сначала коридора, а потом и спорткомплекса.
Потерял сознание я уже усевшись в автомобиль. Как я доехал до НИИ - не помню. Очнулся я в собственном кабинете. Я лежал на подушках сжимая в руках конверт с приглашением на круглый стол. Рядом валялся парик с дредами. Пройдя осмотр в медицинском кабинете НИИ Истинной истины, я получил справку в том, что совершенно здоров. Я, собственно, и не сомневался.
Потом было кофепитие с пахлавой и шоколадом в кабинете у моего друга, коллеги и товарища по борьбе - Авраама Болеслава Покоя.
Авраам выслушал мой рассказ, переспросив меня только в одном месте.
- Вы точно уверены в том, что они собираются продавать энергосберегающие политкорректные вибраторы населению?
- Да. Так я слышал. А что не так? - Удивился я.
- Дело в том, что для них производить товары и продавать его конечному потребителю, пусть и под угрозой тюрьмы, уже - слишком честно, друг мой. Вот в то, что они собираются под это дело хапнуть льгот, кредитов и инвестиций - в это я поверю безоговорочно.
- Значит с этими вибраторами что-то не так. - Предположил я. - Значит для них важно, чтобы они дошли до населения.
- Вероятно. - Ответил мой ученый друг. - В любом случае…
- В любом случае, у нас появился в этом городе достойный противник. - Перебил я.
- И наша борьба вышла на новый уровень. - Закончил мысль Гиперкуб.
Белый ароматный дымок пыхнул к потолку и вылетел в окно подхваченный осенним сквозняком. Под окном кто-то кричал, что у него украли мобильник. Ему отвечал горестный рев потерявшего акции существа.