Полный Круг
Полный круг
By Чудик
Beta: Helga
Fandom: Дьявол Носит Прада
Pairing: Андреа/Миранда
Rating: R; AU
Summary: Круг замкнулся.
A/N: Подарок Аллите, правда от не совсем Секретного Санты
часть 1
часть 2
часть 3
часть 4
Энди любит незабудки; эти мелкие полевые цветы, которые, ты помнишь, в изобилии росли на лугу за вашим домом. Ты никак не можешь понять, что в них такого особенного. Первый букетик появился в лондонской квартире на второй день вашего совместного проживания.
- Посмотри, они ведь совершенны в своей простоте, - Энди с нежностью проводит кончиками пальцев по лепесткам.
Наблюдаешь за ней. Иногда ты ее не понимаешь. Ее цветы стоят необычайно долго, гораздо дольше, чем твои. Как бы ты ни старалась, как бы тщательно не выбирала, у нее словно было особое чутье, или же просто цветы любили ее - так, как она любила их. Сначала это был один букетик в кухне, потом еще один в спальне, и еще один в гостиной.
- Знаешь, я думаю, надо перекрасить стены, - она стоит в двери маленькой кладовки, которую приспособила под фотолабораторию, и с недовольством рассматривает гостиную: - И побелить потолок. Может быть, мне удастся взять пару дней и заняться этим, чтобы все закончить к Рождеству.
Пожимаешь плечами. Ты уже целый час пытаешься придумать, как рассадить гостей на приеме в честь Рождества.
Энди подходит к тебе и наклоняется над столом.
- Пересади Долорес от Ричарда, иначе один из них до конца приема не доживет, и я сомневаюсь, что это будет арт-директор, - она проводит пальцем по схеме: - А Виктора лучше посадить с девушками из отдела аксессуаров, я думаю, они единственные, кто в состоянии выдержать его болтовню.
- Черт! Как я могла пропустить, что эти двое оказались рядом! - вздыхаешь. Организационные хлопоты тебя окончательно вымотали. Ты даже не думаешь, что скоро Рождество. Хотя… тебе бы не хотелось провести это Рождество так же, как и прошлое. Как твое первое Рождество в Лондоне, ваше первое Рождество вдвоем. Правда в том, что тогда вы обе были настолько загружены работой, что, придя вечером домой с приема, упали спать. Это Рождество должно быть другим.
- Ты не против, если я посажу тебя рядом с собой? - хитро смотришь на нее.
Она лишь усмехается и кивает.
Последние дни перед приемом пролетают, как одно сумасшедшее мгновение. Ты почти не появляешься дома. Все должно пройти по высшему разряду. Идеально. Ты не должна ничего пропустить.
И все именно так и проходит, даже еще лучше. Незаметно улизнув в дамскую комнату, ты устало упираешься руками в мраморную столешницу и закрываешь глаза. Прием в разгаре, гости в восхищении, Долорес приятно удивлена. Она отметила твои усилия, сказала, что ты превзошла ее ожидания. Главный редактор тоже всем доволен.
- Ты молодец, - шелестит тихий шепот, и сильные руки обвивают твою талию.
Вздрагиваешь - ты не слышала ее шагов. Как ей удается так бесшумно передвигаться на каблуках?
- Спасибо.
- Устала?
Еле заметно киваешь в ответ.
- Тогда пойдем домой, думаю, твое дальнейшее присутствие здесь не обязательно.
Снова киваешь.
- Пойдем, - она обнимает тебя и ведет к выходу. Ты смутно помнишь, как вы добираетесь до квартиры, кажется, она вызвала такси. Она помогает тебе раздеться и надеть пижаму, потом укладывает в кровать и укутывает в одеяло.
- Ты просто молодец. И очень скоро ты уже не будешь помощником арт-директора, а кем-то гораздо больше. Ты всего добьешься, - она наклоняется и нежно целует тебя: - Мир моды будет лежать у твоих ног, - в ее тихом мягком голосе столько нежности: - Я люблю тебя, - и ты засыпаешь с улыбкой на губах, забывая о смертельной усталости.
Пока ты спала, пошел снег - крупные белые хлопья. Он начался ночью и к утру засыпал все кругом. Мир стал белым. Энди разбудила тебя только к ленчу ароматом свежесваренного кофе с корицей.
Она садится на кровать - длинная футболка, волосы подвязаны шейным платком - и протягивает тебе чашку:
- Как ты, спящая красавица?
- Замечательно, - улыбаешься.
- Снег выпал, город встал, а нам нужна елка!
- Елка?
- Да, это такое дерево…
Смеешься, отставляешь кружку на тумбочку и хитро смотришь на Энди. Она не успевает даже взвизгнуть, когда ты толкаешь ее на кровать и начинаешь щекотать. Ты знаешь, как она боится щекотки.
- Сдаюсь! Сдаюсь! - смех сквозь слезы, она пытается закрыться руками, вывернуться, но у нее не получается, хотя ты знаешь - она сильнее тебя.
На улице снегопад, закутанные в шарфы пешеходы продираются сквозь белую пелену, по дороге медленно ползут машины - пробки повсюду. Ты никогда не видела столько снега. Энди дурачится, пиная сугробы, ты смеешься. Кажется, снегу рады только вы двое и дети… правда, вы спокойно сойдете за детей. В парке подростки играют в снежки - и вы вступаете в бой с ними, а потом греетесь в кафе за чашкой горячего шоколада, и она рассказывает про то, как в детстве они с братом строили снежные крепости и играли в «царя горы». Там, где она выросла, зимы всегда были снежные и холодные. Там, где выросла ты, в декабре чаще лил дождь. Просохнув и согревшись, вы все-таки идете за елкой, и ты держишь Энди за руку. Она улыбается. Весь мир вокруг кажется тебе другим, это не тот Лондон, который вы видели вчера, снег сделал его особенным. Снег и она. А еще… еще ты просто счастлива. В цветочном киоске ты покупаешь ей букетик незабудок. Крупные снежинки не тают на мелких голубых цветах, на ее синем пальто и синей шапке. Она смотрит на тебя с нежностью и любовью, и ты улыбаешься ей в ответ.
На рынке она долго выбирает вам елку и наконец останавливается на небольшой пушистой красавице. Удивляешься, как такое роскошное дерево до сих пор не забрали. Продавец что-то бормочет о том, что ель слишком маленькая, и что времени не осталось и служба доставки перегружена. Видишь, как Энди одним только взглядом заставляет его замолчать. Протягивает деньги, а потом просит перевязать ветки. Ты догадываешься, что она планирует сделать. Но это просто безумие, вы довольно далеко от дома, и ты совершенно не представляешь, как она собирается тащить целое дерево, пусть даже и небольшое. Но как можно сомневаться в Энди? Впрочем, дома вы оказываетесь только поздно вечером, когда улицы вовсю горят сотнями разноцветных гирлянд. С трудом, но вам все-таки удается установить елку, правда, нет игрушек - вы просто про них забыли. Пока Энди придумывает, как выйти из положения, ты сооружаешь рождественский ужин из бутербродов с индейкой и овощного салата. Зайдя в комнату, замираешь в дверях: она повесила на елку ваши фотографии, а внизу зажгла свечи.
- Ну, как? - она сидит на полу с бутылкой вина и штопором.
- Здорово! - садишься рядом.
Она разливает вино по бокалам, один протягивает тебе. Она удивительно красива в мерцающем свете свечей.
- С Рождеством, Мириам! - бокалы лишь легонько касаются друг друга.
- С Рождеством, Энди…
Закрываешь глаза; голова лежит на ее плече, ты слушаешь ровное биение ее сердца. Она спит, а ты никак не можешь заснуть. Осторожно выбираешься из ее объятий и подходишь к окну. Иногда тебе кажется, что она произносит твое имя будто бы с запинкой. Начинает, но сбивается на втором слоге, на какие-то доли секунды. А ты не можешь понять, в чем дело. Иногда тебе кажется, что, глядя на тебя, она видит кого-то другого. Такое бывает редко, но иногда в ее взгляде мелькает что-то похожее на грусть. Ты боишься этих моментов. Боишься ее потерять. Вот и сейчас - ты стоишь одна и смотришь в окно, полночь миновала. Вдалеке замечаешь пожилую пару; они идут, держась за руки, возможно, возвращаются из ресторана. Ваше празднование Дня Святого Валентина ограничилось коробкой шоколадных конфет, съеденных в парке по дороге с работы. А потом дома вы тоже праздновали, но уже иначе. Были поцелуи и нежные прикосновения. Она шептала глупости тебе на ухо, и ты верила всем ее словам… Так почему же сейчас, вместо того чтобы спать в ее объятиях, ты стоишь у окна и смотришь в пустоту и темноту улицы? Пожилая пара давно скрылась за перекрестком. Что тебя беспокоит? Засыпая, она прошептала что-то похожее на выдох. Имя. И это было не твое имя. «Миранда…» Она прошептала: «Миранда». И теперь ты просто не можешь спать. Кто эта Миранда, так внезапно ворвавшаяся в вашу жизнь и разрушившая идиллию? Кто она? Закрываешь глаза, пытаясь удержать слезы. Ты никогда не спрашивала Энди о прошлом, ты никогда не хотела о нем знать. Не хотела знать о ее прошлых любовниках. А теперь… теперь ее прошлое само ворвалось в вашу жизнь, и ты не знаешь, что с этим делать. Ты можешь притвориться, что ничего не слышала. Будто ничего не было. Сможешь ли ты это сделать?
Наутро она ведет себя как обычно. Варит кофе, напевая неизвестную тебе мелодию, пока ты сидишь на подоконнике, наблюдая за ней. Несмотря на то, что это обычный рабочий день, вам никуда не надо спешить. Долорес с Ричардом ранним утром на целую неделю улетели в Милан. Правда, ты не представляешь, как эта парочка сможет протянуть вдвоем так долго и не поубивать друг друга. А вдруг случится чудо, они наконец-то смогут разрешить все свои разногласия и эта бессмысленная война между главным редактором и арт-директором закончится? Ты знаешь: в редакции давно уже делают ставки на то, кто в итоге останется. Ты уверена - это будет Долорес. От мыслей отвлекает Энди. Ты и не заметила, как она закончила с кофе и подошла к тебе.
- Что-то не так, Мириам? - в голосе беспокойство.
- Просто… думала о Милане…
- Кто кого? - она усмехается и тянется к пачке, лежащей на подоконнике рядом с тобой.
Киваешь. Она закуривает, какое-то время молча смотрит в окно, а потом произносит:
- Долорес. Через несколько месяцев она станет главным редактором, а ты - ее правой рукой, - тебя пугают такие моменты, когда она говорит, о том, что произойдет, с такой уверенностью, будто знает наверняка. Это ведь невозможно!
- Кто такая Миранда? - ты не хотела спрашивать, но слова сами вырвались наружу.
Наблюдаешь за ней. Видишь, как она замирает, сигарета дрожит в руке; чувствуешь, как в одно мгновение напряжение сковывает все мышцы. Она смотрит прямо перед собой.
- Энди? - осторожно касаешься ее руки, она вздрагивает и тут же быстро отходит в сторону. Замечаешь, что она побледнела. - Энди, что происходит?
- Я не знаю, - наконец произносит она. - Пытаюсь понять все это время - и не могу. Потому что это не поддается никакой логике, я не могу найти никакого объяснения, кроме… - она запинается и снова отворачивается к окну, затягивается: - Кроме того, что я погибла в той аварии…
- Энди, что ты говоришь?! - ты слышишь панику в собственном голосе. О чем она говорит? Что с ней происходит?
- Меня сбила машина на площади, и последнее, что я помню - серое небо, падающий снег и Миранда… Она просит меня не уходить… - по ее телу пробегает дрожь, ты в два шага оказываешься рядом с ней, обнимаешь, прижимаешься лицом к ее спине. Чувствуешь, как ее колотит.
- Миранда - это, - сквозь сдавленный смешок, - это ты... Когда ты уедешь в Нью-Йорк и станешь редактором «Подиума», ты больше не будешь Мириам, тебя будут звать Мирандой… - она поворачивается в твоих объятиях, поднимает голову, ты смотришь в ее карие глаза, в которых застыли слезы.
Ты готова поверить во все, что она говорит, каким бы безумием это не казалось:
- Я люблю тебя. Прости.
Она с грустью улыбается:
- Я знаю, ты считаешь меня ненормальной, я сама себя такой считаю. Мириам, меня не должно здесь быть. Я еще даже не родилась.
- Энди…
- Я знаю, - она нервно смеется. - Это звучит как бред сумасшедшего! Но послушай меня: Маргарет Тэтчер будет премьер-министром до конца девяностого года. В девяносто первом году распадется Советский Союз, в сентябре две тысячи первого террористы взорвут Всемирный Торговый Центр в Нью-Йорке, после этого США развяжет войну в Ираке… - ты чувствуешь, как она крепче прижимает тебя к себе.
- Энди, - гладишь ее спину успокаивающими круговыми движениями и чувствуешь, как она потихоньку расслабляется в твоих объятиях. - Энди… Андреа… - ты редко называешь ее полным именем, но сейчас оно вырывается само собой.
- Ты будешь называть меня только так, Андреа, с французским акцентом.
- Я выучу французский? - улыбаешься.
Она кивает в ответ.
- Холодный кофе - это помои, - она нехотя отстраняется от тебя, берет со стола турку, выливает ее содержимое в раковину и начинает все снова. Ты не знаешь, веришь ли ты ей… как вообще можно в такое поверить? Путешествия во времени… Единственное, что тебя по-настоящему беспокоит - авария, о которой она говорила, и Миранда. Наблюдая, как Энди колдует над кофе, ты пробуешь имя, которое, как она сказала, будет твоим. «Миранда». Почти неслышно, одними губами: «Миранда». Тебе нравится, как оно звучит - изысканнее, величественнее. «Миранда». Улыбаешься - и присоединяешься к Энди у плиты.
- Как насчет оладий?
- Я - за!
Долорес возвращается из Милана подозрительно довольной и в первый же вечер вызывает тебя к себе. За день по редакции уже поползли слухи о романе между Долорес и Ричардом, но тебе с трудом в это верится. Она не из тех, кто пойдет на служебный роман, тем более с человеком, которого ненавидит. Она хочет пост главного редактора, и она его добьется - но не через постель. И в этом ты уверена на все сто процентов.
Заходишь в кабинет, закрываешь за собой двери, останавливаешься. Она сидит, склонившись над фотографиями, привезенными из Италии.
- Что думаешь?
Подходишь к столу и сразу отмечаешь, что снимки не дотягивают до уровня журнала. Энди избаловала тебя, научив разбираться и видеть разницу.
- Это не наш уровень.
- Верно, это не Сакс. Что скажешь насчет девушек?
- Деревянные, как и наши.
Долорес усмехается. Она - как и ты - давно уже поняла, что только Энди может заставить манекенщиц показать настоящие чувства и эмоции. И никто из вас не знает, как она это делает.
- Что ты думаешь насчет одежды?
- Оригинальные задумки, но, на мой взгляд, сочетания могли бы быть поинтереснее... Их можно было сделать немного агрессивнее, например, ярче, контрастнее, - мысленно ты уже видишь эти сочетания, видишь ваших девушек в этой одежде, видишь снимки, которые обязательно будет делать Энди. - Нам надо взять за основу эту коллекцию, но кое-что следует изменить… и это обязательно должна снимать Энди.
- Когда я стану главным редактором, ты будешь моим первым помощником!
Замираешь: вот оно, то самое, что сказала Энди.
Долорес будет главным редактором.
Иногда тебе кажется, что в Лондоне существует только одна погода, только одно время года. Снег на Рождество явно был приятным исключением - и в этом году дождливая зима снова незаметно перешла в дождливую весну.
Ты сидишь на пластиковом стуле с чашкой горячего шоколада, наблюдая за съемками. Девушки из отдела аксессуаров, манекенщицы, технический персонал. В павильоне, арендованном для съемок, холодно, а горячие напитки, захваченные утром, уже на исходе. Вокруг громкие голоса, ты только что слышала, как Энди отчитывала кого-то из осветителей. Когда она злится, то срывается на высокие ноты, ее голос невозможно ни с чем спутать. На эту сессию Долорес решила даже не приезжать, оставив тебя за главного. Тебе льстит ее доверие, но и немного страшно от этого. Что, если ты не справишься? Энди же только смеется, когда ты говоришь ей об этом.
- Перерыв! - ее раздраженный высокий голос легко перекрывает шум в студии, Энди быстро направляется к тебе, хватает за руку и тащит за собой. Подчиняешься, не обращая внимания, что ее стальной захват оставит синяки на твоем запястье. Она затаскивает тебя в подсобку и закрывает дверь. Ты не успеваешь опомниться, как ее губы оказываются на твоих губах. Она яростно прижимает тебя к двери. Никогда прежде она не была с тобой так агрессивна, ты всем телом чувствуешь ее силу - и ее желание.
- Энди… мы не можем…
Она заставляет тебя замолчать новым поцелуем. Ее руки тянутся к застежке твоих джинсов, тащат вверх толстый теплый свитер, заставляя вздрогнуть от холода. Ее губы, ее руки повсюду, и ты тут же забываешь обо всем, кроме ее поцелуев и ее прикосновений. Есть только она и ты… Потом, спустя полчаса, когда вы возвращаетесь в павильон, тебе кажется, что все знают, что произошло между вами, все на вас смотрят. А она просто выпивает залпом остатки твоего остывшего шоколада и продолжает съемку. После Долорес назовет эти фотографии лучшими. И именно они войдут в ее первый номер, когда она займет пост главного редактора.
Как и предсказала Энди, это случилось в июне.
И это лето было таким же безумным, как и год назад. Долорес наводила свои порядки, и вы обе почти не появлялись дома. Порой ты ночевала на диване в кабинете главного редактора, у Энди был матрас в студии. Иногда ты перебиралась к ней - когда сама Долорес оставалась в кабинете на ночь. Бывали дни, когда Энди проводила время не на съемках, а с ней. Совещания с самого утра, потом час-полтора, не выходя из кабинета, на то, чтобы перекусить принесенной из ближайшего китайского ресторана едой, и снова совещания допоздна, а ты изо всех сил старалась не ревновать. Долорес перестраивала журнал, меняла его. Ты не сомневалась - когда все нормализуется, это будет лучший журнал мод в стране. К августу рейтинги выросли вдвое, к сентябрю поднялись еще. Совет директоров пел новому главному редактору дифирамбы. Она привлекала новых дизайнеров и художников; многие известные авторы, пишущие для других журналов и газет, мечтали публиковаться в новом «Подиуме». Ты видела печать преображения на всем, и ты снова и снова вспоминала слова Энди. Долорес делала все возможное и невозможное, чтобы «Подиум» стал лучшим, не одним из многих, а единственным в своем роде. Повысились расценки на рекламу, и одновременно стал жестче отбор для тех, кто ее размещал. Долорес повсюду возила тебя с собой. На презентации, встречи. Первой давала читать традиционное обращение редактора к читателям. Всегда интересовалась твоим мнением и порой соглашалась с твоими выводами. Она учила тебя. Как-то однажды ты спросила Энди об этом.
- Она видит твой потенциал.
Простой ответ, но ты ожидала другого от человека, утверждающего, что он не из этого времени. Впрочем, как бы ты не старалась, она больше не возвращалась к этой теме, потом ты и сама перестала.
Октябрь выдался на удивление сухим. После дождливого сентября погода стояла просто необыкновенная. Почти все съемки проходили на открытом воздухе, и Энди редко появлялась в редакции.
Тот день был похож на все другие; середина недели, и утром ты проснулась от нежных поцелуев.
- Давай сегодня вместе пообедаем? - она нависает над тобой, прежде чем встать и отправиться варить кофе, ты улыбаешься в ответ. С вашим безумным графиком почти не остается времени друг для друга, и ты рада ее предложению. За завтраком она рассказывает о прошедших в Гайд-Парке съемках; говорит быстро, жестикулирует. И ты сразу же понимаешь: она нервничает. Ее глаза блестят, подпитывая твое любопытство. И все время до ленча ты не можешь думать ни о чем другом. Она что-то замышляет. Что? Встретившись в обеденное время, вы направляетесь вниз по Оксфорд-Стрит, сворачиваете на Пикаддили. Она молча рассматривает витрины, кажется необычно задумчивой и какой-то отстраненной. Ты первой замечаешь кафе и тянешь ее за руку. У столика она, будто очнувшись от какого-то транса, замирает и нервно оглядывается по сторонам, и ты видишь, как пальцы судорожно цепляются за спинку стула.
- Энди?
- Кафе на той стороне мне нравится больше, - наконец произносит она.
- Пойдем туда, - раньше, во время ваших прогулок, ты замечала, что она неуютно чувствует себя здесь, хотя и не придавала этому особого значения. Но сегодня в ее глазах ты видишь самый настоящий страх. Пешеходная зебра, зеленый сигнал светофора. Ты не знаешь, откуда меньше чем за секунду появляется эта машина, и не успеваешь никак среагировать, она тоже ничего не успевает - только повернуться к тебе. Скрип тормозов, глухой удар. Ты чувствуешь, как подкашиваются ноги, но бросаешься к ней, переборов себя. Крики прохожих сливаются для тебя в единый гул где-то на периферии сознания. Падаешь на колени рядом с ней. Она вся в ссадинах, на асфальте у ее головы кровь, но глаза открыты, невидящий взгляд устремлен в никуда.
- Ми… ри… ам… - хрипящий голос, прерывистое дыхание; она словно пытается вдохнуть - и не может.
Ты не знаешь, что делать; не знаешь, можно ли вообще трогать ее сейчас.
- Энди! - осторожно прикасаешься к ее щеке, кожа странно холодит ладонь. Другой рукой сжимаешь ее руку.
Ей тяжело дышать, она почти не может говорить, с трудом ей удается достать что-то из кармана и вложить в твою руку, и почти сразу же она расслабляется, закрывая глаза.
- Андреа! - твой крик тонет в вое приближающихся сирен.
TBC
часть 6
часть 7
By Чудик
Beta: Helga
Fandom: Дьявол Носит Прада
Pairing: Андреа/Миранда
Rating: R; AU
Summary: Круг замкнулся.
A/N: Подарок Аллите, правда от не совсем Секретного Санты
часть 1
часть 2
часть 3
часть 4
Энди любит незабудки; эти мелкие полевые цветы, которые, ты помнишь, в изобилии росли на лугу за вашим домом. Ты никак не можешь понять, что в них такого особенного. Первый букетик появился в лондонской квартире на второй день вашего совместного проживания.
- Посмотри, они ведь совершенны в своей простоте, - Энди с нежностью проводит кончиками пальцев по лепесткам.
Наблюдаешь за ней. Иногда ты ее не понимаешь. Ее цветы стоят необычайно долго, гораздо дольше, чем твои. Как бы ты ни старалась, как бы тщательно не выбирала, у нее словно было особое чутье, или же просто цветы любили ее - так, как она любила их. Сначала это был один букетик в кухне, потом еще один в спальне, и еще один в гостиной.
- Знаешь, я думаю, надо перекрасить стены, - она стоит в двери маленькой кладовки, которую приспособила под фотолабораторию, и с недовольством рассматривает гостиную: - И побелить потолок. Может быть, мне удастся взять пару дней и заняться этим, чтобы все закончить к Рождеству.
Пожимаешь плечами. Ты уже целый час пытаешься придумать, как рассадить гостей на приеме в честь Рождества.
Энди подходит к тебе и наклоняется над столом.
- Пересади Долорес от Ричарда, иначе один из них до конца приема не доживет, и я сомневаюсь, что это будет арт-директор, - она проводит пальцем по схеме: - А Виктора лучше посадить с девушками из отдела аксессуаров, я думаю, они единственные, кто в состоянии выдержать его болтовню.
- Черт! Как я могла пропустить, что эти двое оказались рядом! - вздыхаешь. Организационные хлопоты тебя окончательно вымотали. Ты даже не думаешь, что скоро Рождество. Хотя… тебе бы не хотелось провести это Рождество так же, как и прошлое. Как твое первое Рождество в Лондоне, ваше первое Рождество вдвоем. Правда в том, что тогда вы обе были настолько загружены работой, что, придя вечером домой с приема, упали спать. Это Рождество должно быть другим.
- Ты не против, если я посажу тебя рядом с собой? - хитро смотришь на нее.
Она лишь усмехается и кивает.
Последние дни перед приемом пролетают, как одно сумасшедшее мгновение. Ты почти не появляешься дома. Все должно пройти по высшему разряду. Идеально. Ты не должна ничего пропустить.
И все именно так и проходит, даже еще лучше. Незаметно улизнув в дамскую комнату, ты устало упираешься руками в мраморную столешницу и закрываешь глаза. Прием в разгаре, гости в восхищении, Долорес приятно удивлена. Она отметила твои усилия, сказала, что ты превзошла ее ожидания. Главный редактор тоже всем доволен.
- Ты молодец, - шелестит тихий шепот, и сильные руки обвивают твою талию.
Вздрагиваешь - ты не слышала ее шагов. Как ей удается так бесшумно передвигаться на каблуках?
- Спасибо.
- Устала?
Еле заметно киваешь в ответ.
- Тогда пойдем домой, думаю, твое дальнейшее присутствие здесь не обязательно.
Снова киваешь.
- Пойдем, - она обнимает тебя и ведет к выходу. Ты смутно помнишь, как вы добираетесь до квартиры, кажется, она вызвала такси. Она помогает тебе раздеться и надеть пижаму, потом укладывает в кровать и укутывает в одеяло.
- Ты просто молодец. И очень скоро ты уже не будешь помощником арт-директора, а кем-то гораздо больше. Ты всего добьешься, - она наклоняется и нежно целует тебя: - Мир моды будет лежать у твоих ног, - в ее тихом мягком голосе столько нежности: - Я люблю тебя, - и ты засыпаешь с улыбкой на губах, забывая о смертельной усталости.
Пока ты спала, пошел снег - крупные белые хлопья. Он начался ночью и к утру засыпал все кругом. Мир стал белым. Энди разбудила тебя только к ленчу ароматом свежесваренного кофе с корицей.
Она садится на кровать - длинная футболка, волосы подвязаны шейным платком - и протягивает тебе чашку:
- Как ты, спящая красавица?
- Замечательно, - улыбаешься.
- Снег выпал, город встал, а нам нужна елка!
- Елка?
- Да, это такое дерево…
Смеешься, отставляешь кружку на тумбочку и хитро смотришь на Энди. Она не успевает даже взвизгнуть, когда ты толкаешь ее на кровать и начинаешь щекотать. Ты знаешь, как она боится щекотки.
- Сдаюсь! Сдаюсь! - смех сквозь слезы, она пытается закрыться руками, вывернуться, но у нее не получается, хотя ты знаешь - она сильнее тебя.
На улице снегопад, закутанные в шарфы пешеходы продираются сквозь белую пелену, по дороге медленно ползут машины - пробки повсюду. Ты никогда не видела столько снега. Энди дурачится, пиная сугробы, ты смеешься. Кажется, снегу рады только вы двое и дети… правда, вы спокойно сойдете за детей. В парке подростки играют в снежки - и вы вступаете в бой с ними, а потом греетесь в кафе за чашкой горячего шоколада, и она рассказывает про то, как в детстве они с братом строили снежные крепости и играли в «царя горы». Там, где она выросла, зимы всегда были снежные и холодные. Там, где выросла ты, в декабре чаще лил дождь. Просохнув и согревшись, вы все-таки идете за елкой, и ты держишь Энди за руку. Она улыбается. Весь мир вокруг кажется тебе другим, это не тот Лондон, который вы видели вчера, снег сделал его особенным. Снег и она. А еще… еще ты просто счастлива. В цветочном киоске ты покупаешь ей букетик незабудок. Крупные снежинки не тают на мелких голубых цветах, на ее синем пальто и синей шапке. Она смотрит на тебя с нежностью и любовью, и ты улыбаешься ей в ответ.
На рынке она долго выбирает вам елку и наконец останавливается на небольшой пушистой красавице. Удивляешься, как такое роскошное дерево до сих пор не забрали. Продавец что-то бормочет о том, что ель слишком маленькая, и что времени не осталось и служба доставки перегружена. Видишь, как Энди одним только взглядом заставляет его замолчать. Протягивает деньги, а потом просит перевязать ветки. Ты догадываешься, что она планирует сделать. Но это просто безумие, вы довольно далеко от дома, и ты совершенно не представляешь, как она собирается тащить целое дерево, пусть даже и небольшое. Но как можно сомневаться в Энди? Впрочем, дома вы оказываетесь только поздно вечером, когда улицы вовсю горят сотнями разноцветных гирлянд. С трудом, но вам все-таки удается установить елку, правда, нет игрушек - вы просто про них забыли. Пока Энди придумывает, как выйти из положения, ты сооружаешь рождественский ужин из бутербродов с индейкой и овощного салата. Зайдя в комнату, замираешь в дверях: она повесила на елку ваши фотографии, а внизу зажгла свечи.
- Ну, как? - она сидит на полу с бутылкой вина и штопором.
- Здорово! - садишься рядом.
Она разливает вино по бокалам, один протягивает тебе. Она удивительно красива в мерцающем свете свечей.
- С Рождеством, Мириам! - бокалы лишь легонько касаются друг друга.
- С Рождеством, Энди…
Закрываешь глаза; голова лежит на ее плече, ты слушаешь ровное биение ее сердца. Она спит, а ты никак не можешь заснуть. Осторожно выбираешься из ее объятий и подходишь к окну. Иногда тебе кажется, что она произносит твое имя будто бы с запинкой. Начинает, но сбивается на втором слоге, на какие-то доли секунды. А ты не можешь понять, в чем дело. Иногда тебе кажется, что, глядя на тебя, она видит кого-то другого. Такое бывает редко, но иногда в ее взгляде мелькает что-то похожее на грусть. Ты боишься этих моментов. Боишься ее потерять. Вот и сейчас - ты стоишь одна и смотришь в окно, полночь миновала. Вдалеке замечаешь пожилую пару; они идут, держась за руки, возможно, возвращаются из ресторана. Ваше празднование Дня Святого Валентина ограничилось коробкой шоколадных конфет, съеденных в парке по дороге с работы. А потом дома вы тоже праздновали, но уже иначе. Были поцелуи и нежные прикосновения. Она шептала глупости тебе на ухо, и ты верила всем ее словам… Так почему же сейчас, вместо того чтобы спать в ее объятиях, ты стоишь у окна и смотришь в пустоту и темноту улицы? Пожилая пара давно скрылась за перекрестком. Что тебя беспокоит? Засыпая, она прошептала что-то похожее на выдох. Имя. И это было не твое имя. «Миранда…» Она прошептала: «Миранда». И теперь ты просто не можешь спать. Кто эта Миранда, так внезапно ворвавшаяся в вашу жизнь и разрушившая идиллию? Кто она? Закрываешь глаза, пытаясь удержать слезы. Ты никогда не спрашивала Энди о прошлом, ты никогда не хотела о нем знать. Не хотела знать о ее прошлых любовниках. А теперь… теперь ее прошлое само ворвалось в вашу жизнь, и ты не знаешь, что с этим делать. Ты можешь притвориться, что ничего не слышала. Будто ничего не было. Сможешь ли ты это сделать?
Наутро она ведет себя как обычно. Варит кофе, напевая неизвестную тебе мелодию, пока ты сидишь на подоконнике, наблюдая за ней. Несмотря на то, что это обычный рабочий день, вам никуда не надо спешить. Долорес с Ричардом ранним утром на целую неделю улетели в Милан. Правда, ты не представляешь, как эта парочка сможет протянуть вдвоем так долго и не поубивать друг друга. А вдруг случится чудо, они наконец-то смогут разрешить все свои разногласия и эта бессмысленная война между главным редактором и арт-директором закончится? Ты знаешь: в редакции давно уже делают ставки на то, кто в итоге останется. Ты уверена - это будет Долорес. От мыслей отвлекает Энди. Ты и не заметила, как она закончила с кофе и подошла к тебе.
- Что-то не так, Мириам? - в голосе беспокойство.
- Просто… думала о Милане…
- Кто кого? - она усмехается и тянется к пачке, лежащей на подоконнике рядом с тобой.
Киваешь. Она закуривает, какое-то время молча смотрит в окно, а потом произносит:
- Долорес. Через несколько месяцев она станет главным редактором, а ты - ее правой рукой, - тебя пугают такие моменты, когда она говорит, о том, что произойдет, с такой уверенностью, будто знает наверняка. Это ведь невозможно!
- Кто такая Миранда? - ты не хотела спрашивать, но слова сами вырвались наружу.
Наблюдаешь за ней. Видишь, как она замирает, сигарета дрожит в руке; чувствуешь, как в одно мгновение напряжение сковывает все мышцы. Она смотрит прямо перед собой.
- Энди? - осторожно касаешься ее руки, она вздрагивает и тут же быстро отходит в сторону. Замечаешь, что она побледнела. - Энди, что происходит?
- Я не знаю, - наконец произносит она. - Пытаюсь понять все это время - и не могу. Потому что это не поддается никакой логике, я не могу найти никакого объяснения, кроме… - она запинается и снова отворачивается к окну, затягивается: - Кроме того, что я погибла в той аварии…
- Энди, что ты говоришь?! - ты слышишь панику в собственном голосе. О чем она говорит? Что с ней происходит?
- Меня сбила машина на площади, и последнее, что я помню - серое небо, падающий снег и Миранда… Она просит меня не уходить… - по ее телу пробегает дрожь, ты в два шага оказываешься рядом с ней, обнимаешь, прижимаешься лицом к ее спине. Чувствуешь, как ее колотит.
- Миранда - это, - сквозь сдавленный смешок, - это ты... Когда ты уедешь в Нью-Йорк и станешь редактором «Подиума», ты больше не будешь Мириам, тебя будут звать Мирандой… - она поворачивается в твоих объятиях, поднимает голову, ты смотришь в ее карие глаза, в которых застыли слезы.
Ты готова поверить во все, что она говорит, каким бы безумием это не казалось:
- Я люблю тебя. Прости.
Она с грустью улыбается:
- Я знаю, ты считаешь меня ненормальной, я сама себя такой считаю. Мириам, меня не должно здесь быть. Я еще даже не родилась.
- Энди…
- Я знаю, - она нервно смеется. - Это звучит как бред сумасшедшего! Но послушай меня: Маргарет Тэтчер будет премьер-министром до конца девяностого года. В девяносто первом году распадется Советский Союз, в сентябре две тысячи первого террористы взорвут Всемирный Торговый Центр в Нью-Йорке, после этого США развяжет войну в Ираке… - ты чувствуешь, как она крепче прижимает тебя к себе.
- Энди, - гладишь ее спину успокаивающими круговыми движениями и чувствуешь, как она потихоньку расслабляется в твоих объятиях. - Энди… Андреа… - ты редко называешь ее полным именем, но сейчас оно вырывается само собой.
- Ты будешь называть меня только так, Андреа, с французским акцентом.
- Я выучу французский? - улыбаешься.
Она кивает в ответ.
- Холодный кофе - это помои, - она нехотя отстраняется от тебя, берет со стола турку, выливает ее содержимое в раковину и начинает все снова. Ты не знаешь, веришь ли ты ей… как вообще можно в такое поверить? Путешествия во времени… Единственное, что тебя по-настоящему беспокоит - авария, о которой она говорила, и Миранда. Наблюдая, как Энди колдует над кофе, ты пробуешь имя, которое, как она сказала, будет твоим. «Миранда». Почти неслышно, одними губами: «Миранда». Тебе нравится, как оно звучит - изысканнее, величественнее. «Миранда». Улыбаешься - и присоединяешься к Энди у плиты.
- Как насчет оладий?
- Я - за!
Долорес возвращается из Милана подозрительно довольной и в первый же вечер вызывает тебя к себе. За день по редакции уже поползли слухи о романе между Долорес и Ричардом, но тебе с трудом в это верится. Она не из тех, кто пойдет на служебный роман, тем более с человеком, которого ненавидит. Она хочет пост главного редактора, и она его добьется - но не через постель. И в этом ты уверена на все сто процентов.
Заходишь в кабинет, закрываешь за собой двери, останавливаешься. Она сидит, склонившись над фотографиями, привезенными из Италии.
- Что думаешь?
Подходишь к столу и сразу отмечаешь, что снимки не дотягивают до уровня журнала. Энди избаловала тебя, научив разбираться и видеть разницу.
- Это не наш уровень.
- Верно, это не Сакс. Что скажешь насчет девушек?
- Деревянные, как и наши.
Долорес усмехается. Она - как и ты - давно уже поняла, что только Энди может заставить манекенщиц показать настоящие чувства и эмоции. И никто из вас не знает, как она это делает.
- Что ты думаешь насчет одежды?
- Оригинальные задумки, но, на мой взгляд, сочетания могли бы быть поинтереснее... Их можно было сделать немного агрессивнее, например, ярче, контрастнее, - мысленно ты уже видишь эти сочетания, видишь ваших девушек в этой одежде, видишь снимки, которые обязательно будет делать Энди. - Нам надо взять за основу эту коллекцию, но кое-что следует изменить… и это обязательно должна снимать Энди.
- Когда я стану главным редактором, ты будешь моим первым помощником!
Замираешь: вот оно, то самое, что сказала Энди.
Долорес будет главным редактором.
Иногда тебе кажется, что в Лондоне существует только одна погода, только одно время года. Снег на Рождество явно был приятным исключением - и в этом году дождливая зима снова незаметно перешла в дождливую весну.
Ты сидишь на пластиковом стуле с чашкой горячего шоколада, наблюдая за съемками. Девушки из отдела аксессуаров, манекенщицы, технический персонал. В павильоне, арендованном для съемок, холодно, а горячие напитки, захваченные утром, уже на исходе. Вокруг громкие голоса, ты только что слышала, как Энди отчитывала кого-то из осветителей. Когда она злится, то срывается на высокие ноты, ее голос невозможно ни с чем спутать. На эту сессию Долорес решила даже не приезжать, оставив тебя за главного. Тебе льстит ее доверие, но и немного страшно от этого. Что, если ты не справишься? Энди же только смеется, когда ты говоришь ей об этом.
- Перерыв! - ее раздраженный высокий голос легко перекрывает шум в студии, Энди быстро направляется к тебе, хватает за руку и тащит за собой. Подчиняешься, не обращая внимания, что ее стальной захват оставит синяки на твоем запястье. Она затаскивает тебя в подсобку и закрывает дверь. Ты не успеваешь опомниться, как ее губы оказываются на твоих губах. Она яростно прижимает тебя к двери. Никогда прежде она не была с тобой так агрессивна, ты всем телом чувствуешь ее силу - и ее желание.
- Энди… мы не можем…
Она заставляет тебя замолчать новым поцелуем. Ее руки тянутся к застежке твоих джинсов, тащат вверх толстый теплый свитер, заставляя вздрогнуть от холода. Ее губы, ее руки повсюду, и ты тут же забываешь обо всем, кроме ее поцелуев и ее прикосновений. Есть только она и ты… Потом, спустя полчаса, когда вы возвращаетесь в павильон, тебе кажется, что все знают, что произошло между вами, все на вас смотрят. А она просто выпивает залпом остатки твоего остывшего шоколада и продолжает съемку. После Долорес назовет эти фотографии лучшими. И именно они войдут в ее первый номер, когда она займет пост главного редактора.
Как и предсказала Энди, это случилось в июне.
И это лето было таким же безумным, как и год назад. Долорес наводила свои порядки, и вы обе почти не появлялись дома. Порой ты ночевала на диване в кабинете главного редактора, у Энди был матрас в студии. Иногда ты перебиралась к ней - когда сама Долорес оставалась в кабинете на ночь. Бывали дни, когда Энди проводила время не на съемках, а с ней. Совещания с самого утра, потом час-полтора, не выходя из кабинета, на то, чтобы перекусить принесенной из ближайшего китайского ресторана едой, и снова совещания допоздна, а ты изо всех сил старалась не ревновать. Долорес перестраивала журнал, меняла его. Ты не сомневалась - когда все нормализуется, это будет лучший журнал мод в стране. К августу рейтинги выросли вдвое, к сентябрю поднялись еще. Совет директоров пел новому главному редактору дифирамбы. Она привлекала новых дизайнеров и художников; многие известные авторы, пишущие для других журналов и газет, мечтали публиковаться в новом «Подиуме». Ты видела печать преображения на всем, и ты снова и снова вспоминала слова Энди. Долорес делала все возможное и невозможное, чтобы «Подиум» стал лучшим, не одним из многих, а единственным в своем роде. Повысились расценки на рекламу, и одновременно стал жестче отбор для тех, кто ее размещал. Долорес повсюду возила тебя с собой. На презентации, встречи. Первой давала читать традиционное обращение редактора к читателям. Всегда интересовалась твоим мнением и порой соглашалась с твоими выводами. Она учила тебя. Как-то однажды ты спросила Энди об этом.
- Она видит твой потенциал.
Простой ответ, но ты ожидала другого от человека, утверждающего, что он не из этого времени. Впрочем, как бы ты не старалась, она больше не возвращалась к этой теме, потом ты и сама перестала.
Октябрь выдался на удивление сухим. После дождливого сентября погода стояла просто необыкновенная. Почти все съемки проходили на открытом воздухе, и Энди редко появлялась в редакции.
Тот день был похож на все другие; середина недели, и утром ты проснулась от нежных поцелуев.
- Давай сегодня вместе пообедаем? - она нависает над тобой, прежде чем встать и отправиться варить кофе, ты улыбаешься в ответ. С вашим безумным графиком почти не остается времени друг для друга, и ты рада ее предложению. За завтраком она рассказывает о прошедших в Гайд-Парке съемках; говорит быстро, жестикулирует. И ты сразу же понимаешь: она нервничает. Ее глаза блестят, подпитывая твое любопытство. И все время до ленча ты не можешь думать ни о чем другом. Она что-то замышляет. Что? Встретившись в обеденное время, вы направляетесь вниз по Оксфорд-Стрит, сворачиваете на Пикаддили. Она молча рассматривает витрины, кажется необычно задумчивой и какой-то отстраненной. Ты первой замечаешь кафе и тянешь ее за руку. У столика она, будто очнувшись от какого-то транса, замирает и нервно оглядывается по сторонам, и ты видишь, как пальцы судорожно цепляются за спинку стула.
- Энди?
- Кафе на той стороне мне нравится больше, - наконец произносит она.
- Пойдем туда, - раньше, во время ваших прогулок, ты замечала, что она неуютно чувствует себя здесь, хотя и не придавала этому особого значения. Но сегодня в ее глазах ты видишь самый настоящий страх. Пешеходная зебра, зеленый сигнал светофора. Ты не знаешь, откуда меньше чем за секунду появляется эта машина, и не успеваешь никак среагировать, она тоже ничего не успевает - только повернуться к тебе. Скрип тормозов, глухой удар. Ты чувствуешь, как подкашиваются ноги, но бросаешься к ней, переборов себя. Крики прохожих сливаются для тебя в единый гул где-то на периферии сознания. Падаешь на колени рядом с ней. Она вся в ссадинах, на асфальте у ее головы кровь, но глаза открыты, невидящий взгляд устремлен в никуда.
- Ми… ри… ам… - хрипящий голос, прерывистое дыхание; она словно пытается вдохнуть - и не может.
Ты не знаешь, что делать; не знаешь, можно ли вообще трогать ее сейчас.
- Энди! - осторожно прикасаешься к ее щеке, кожа странно холодит ладонь. Другой рукой сжимаешь ее руку.
Ей тяжело дышать, она почти не может говорить, с трудом ей удается достать что-то из кармана и вложить в твою руку, и почти сразу же она расслабляется, закрывая глаза.
- Андреа! - твой крик тонет в вое приближающихся сирен.
TBC
часть 6
часть 7