Чистки на фоне дружбы (продолжаем о Терри Мартине)
Коллективизация способствовала выявлению новой категории врагов. Ими оказались целые народы.
Если раньше разным диспорам предоставлялась возможность создавать свои советы, колхозы, районы и т.п., издавать газеты на немецком или польском, то в годы великого перелома все эти граждане показали свою черную неблагодарность заботливой Советской власти.
Осенью 1929, например, несколько тысяч немцев-меннонитов собрались в окрестностях Москвы и стали будоражить иностранных корреспондентов рассказами о репрессиях и желании уехать в Канаду.
В Германии поднялся шум, появилось движение «Братья в нужде», причем сам Президент Гинденбург пожертвовал ему 200 тысяч марок.
Тут Советское правительство маленько заметалось, сначала разрешив выехать 5.5 тысячам немцев выехать, а потом депортировав 9.7 тысяч в места постоянного проживания.
Все это не добавило лояльности советским немцам, которых и так широкие массы считали кулаками по своей сути. Такое же отношение было и к полякам.
В ходе коллективизации сотни поляков перебежали границу, тысячи совершали марши протеста в ее сторону.
А так как Польша представала страшной угрозой для неокрепшего СССР, то ОГПУ начало выселение кулаков и поляков из приграничных районов. Проблемы возникли и на Дальнем Востоке, где проживали корейцы.
Первоначально им пытались создать особо благостные условия, но вскоре стало ясно, что у японцев возможности не меньше, а трения с местным некорейским населением ведут лишь к расколу в приграничных районах. Поэтому корейцев понемногу стали переселять внутрь страны, а на границе возникло такое явление как «красноармейские колхозы», в которых кто служил срочную, кто сверхсрочную.
В 1935 году начали ликвидировать польские и немецкие советы и другие национальные учреждения.
В 1935-1936 гг. выселили в Сибирь около 30 тысяч финнов, проживавших в Ленинграде и области, которые были приграничным районом.
А в 1937 было принято решение выселить всех корейцев в Среднюю Азию подчистую - 172 тысячи человек. А то ведь у них есть родня за границей, а значит, они могут оказаться нелояльны большой Советской родине. Тем не менее и в Средней Азии им создали нацшколы и клубы - собственно кореец должен оставаться корейцем, даже если он живет среди узбеков)).
Таинственный 1937 год был ярким не только с точки зрения изничтожения «уголовников, кулаков и антисоветских элементов», но и с точки зрения борьбы со «шпионско-диверсионными контингентами из поляков, латышей, харбинцев, немцев» и т.д.
Тут интересно, кто такие «харбинцы». Это не китайцы или еще какие иноземцы, а простые русские люди, работавшие на КВЖД. Но так как они могли иметь какие-то внешние интересы, имея выходы за границу СССР, то автоматом попали под подозрение.
С июля 1937 по ноябрь 1938 прокатилась череда «национальных операций», в которых выявили тьму шпионов и диверсантов.
Из общего числа арестованных в полтора миллиона на осужденных националов пришлось 335 тысяч человек (свыше 20%).
Из 682 тысяч казненных в этот период нацоперации дали 247 тысяч - 73% от всех арестованных по национальным операциям. Знаменитый приказ № 00447 дал «всего» 386 тысяч приговоренных к ВМН (около 50% от общего числа арестованных по нему).
По национальному признаку поляки составили в «польской операции» 43%, немцы в «немецкой» - 76%, а латыши в «латышской» - 74,6%.
Тут надо учесть, что диаспорные национальности составляли 1,7% всего населения СССР (2,75 млн. чел.), но из общего числа арестованных в ходе большого террора на их долю пришлось порядка 25% (по национальным операциям и приказу № 00447).
Общее число высланных, осужденных на лишение свободы, а также казненных Т. Мартин оценивает примерно в 800 тысяч за 1935-1938 гг.
Таким образом, Советская власть в мирное время нанесла удар по 30% представителей диаспорных национальностей.
Если предположить, что среднее число националов составило из числа осужденных к ВМН примерно 60%, то имеем 150 тысяч убитых из диаспор (чуть больше 5% от общего числа, тогда как знаменитая оккупация немцами Белоруссии в 1941-1944 привела к примерно 20% потерям населения, а оккупация Чехии - не более чем 3%).
Мартин приводит пример проанализированной им статистики по репрессированным в Ленинграде (такая статистика имеется): вероятность поляку оказаться расстрелянным была в ТРИДЦАТЬ ОДИН РАЗ ВЫШЕ, чем среднему советскому гражданину.
А, конечно, предположение, что поляки были в 30 раз менее лояльны просто потому, что они поляки, представители нацменьшинства, выглядит абсурдно.
Логика репрессий была, как обычно для того периода оперативно-разыскной работы, тупой и бездарной: на всякий случай надо зачистить потенциальных врагов - вдруг чего учудят.
Например, отец писателя Фазиля Искандера был иранцем - его в 1938 году просто депортировали из страны, и писатель более никогда папу не увидел.
….
При этом метафора «дружбы народов» все росла и ширилась. Товарищ Сталин в речи 1938 года противопоставил «зверскую, волчью политику» царизма советской.
Мол, царизм хотел сделать русских господствующим народом, а все другие подчиненными.
То, что такая схема плохо согласуется с фактами того же привилегированного положения немцев в Империи, тов. Сталин игнорировал.
Оно и понятно - как Сухоруков в фильме «Брат», он мог спросить: «какие немцы? Зачем немцы?»
Да и в чем подчиненность украинцев русским, никто внятно так и не рассказал вот хотя бы в ходе наших недавних споров по украинской тематике.
Ясное дело, что «дружба народов» - это метафора. И я бы сказал, неудачная. Народы не являются субъектами, потому что в каждом народе есть классы. Если народы становятся субъектами, то это разные виды людей, а это уже прямой путь к расизму.
Ну и вообще, в отношении к народам советский взгляд удивительно напоминает взгляды поручика Лукаша - и особенно «национальные операции» и их динамика наводят на такой вывод:
«Поручик Лукаш был типичным кадровым офицером сильно обветшавшей австрийской монархии. Кадетский корпус выработал из него хамелеона: в обществе он говорил по-немецки, писал по-немецки, но читал чешские книги, а когда преподавал в школе для вольноопределяющихся, состоящей сплошь из чехов, то говорил им конфиденциально: "Останемся чехами, но никто не должен об этом знать. Я -- тоже чех..."
Он считал чешский народ своего рода тайной организацией, от которой лучше всего держаться подальше.»// http://lib.ru/GASHEK/shveik1.txt
Беда только в том, что в условиях работы бдительных органов уклониться от ответственности всей их зловещей чешской банды ему бы не удалось…
Подспудно советские примордиальные концепции вели к таким выводам (что народы суть люди разных видов, а национальыне черты являются чем-то врожденным - ведь даже культура отражает психический склад таких видов), и пока расизм подавлялся уголовной ответственностью, он оставался скрытым, но едва на уровне разговоров подавлять его перестали, он расцвел пышным цветом, вылезли дичайшие предрассудки.
…
Последнее, о чем заговорил Мартин в своей книге, это вопрос постепенной «реабилитации русских», русификации.
И учитывая изложенное, русификация вполне логична.
Как мы видели, под самым большим подозрением находились диаспорные народы - которые имели где-то Большую родину. Ясное дело, они все были склонны к побегу из счастливой советской действительности, а значит, могли постоянно ей вредить. Учитывая число репрессированных представителей диаспор, их явно рассматривали как откровенно враждебных СССР.
На втором месте шли народы, традиционно проживающие вдоль границ - преимущественно западных. У них постоянно был соблазн примкнуть к передовой европейской цивилизации (вот и Ленин что-то такое писал). Из-за этого они особенно склонны были к разным смутам - вдруг без клятых москалей заживут ладком да мирком?!
В то же время понятно, что у собственно русских, проживающих в центре страны (а не в каком-нибудь богопротивном ХарбинЕ), нет возможности изменить свою жизнь путем простого запиливания отдельного государства.
Государство у них и так есть - и смена одного правителя на другого вряд ли поможет.
Если сейчас почитать какую-нибудь «Инопрессу», то выяснится, что Путин где-то и Сталин, где-то Брежнев, где-то Николай Первый, а если почитать неонацистов, то выяснится, что он продолжает антирусскую политику жыдобольшевиков.
И тут глаза на несгибаемую тягу к свободам разных украинцев с грузинами вдруг широко открываются: они просто наивно верят, что им есть куда бежать из своего посредственного бытия «под пятой русского царя».
Русские не особо в это верят, отчего довольно аморфны в отношении разных центробежных движух. За то их и называют «страной рабов» и прочими лестными эпитетами (кстати, вопреки уверенности Путина, что стихи про немытую Россию однозначно лермонтовские, среди литературоведов вроде единодушия нет).
Думаю, что даже этот нехитрый вывод оказался явно полезным следствием чтения книги Мартина.
Четвертую часть опуса предлагаю запилить по итогам дискуссий уже в 2015 году, с наступлением которого всех читателей и поздравляю!
Если раньше разным диспорам предоставлялась возможность создавать свои советы, колхозы, районы и т.п., издавать газеты на немецком или польском, то в годы великого перелома все эти граждане показали свою черную неблагодарность заботливой Советской власти.
Осенью 1929, например, несколько тысяч немцев-меннонитов собрались в окрестностях Москвы и стали будоражить иностранных корреспондентов рассказами о репрессиях и желании уехать в Канаду.
В Германии поднялся шум, появилось движение «Братья в нужде», причем сам Президент Гинденбург пожертвовал ему 200 тысяч марок.
Тут Советское правительство маленько заметалось, сначала разрешив выехать 5.5 тысячам немцев выехать, а потом депортировав 9.7 тысяч в места постоянного проживания.
Все это не добавило лояльности советским немцам, которых и так широкие массы считали кулаками по своей сути. Такое же отношение было и к полякам.
В ходе коллективизации сотни поляков перебежали границу, тысячи совершали марши протеста в ее сторону.
А так как Польша представала страшной угрозой для неокрепшего СССР, то ОГПУ начало выселение кулаков и поляков из приграничных районов. Проблемы возникли и на Дальнем Востоке, где проживали корейцы.
Первоначально им пытались создать особо благостные условия, но вскоре стало ясно, что у японцев возможности не меньше, а трения с местным некорейским населением ведут лишь к расколу в приграничных районах. Поэтому корейцев понемногу стали переселять внутрь страны, а на границе возникло такое явление как «красноармейские колхозы», в которых кто служил срочную, кто сверхсрочную.
В 1935 году начали ликвидировать польские и немецкие советы и другие национальные учреждения.
В 1935-1936 гг. выселили в Сибирь около 30 тысяч финнов, проживавших в Ленинграде и области, которые были приграничным районом.
А в 1937 было принято решение выселить всех корейцев в Среднюю Азию подчистую - 172 тысячи человек. А то ведь у них есть родня за границей, а значит, они могут оказаться нелояльны большой Советской родине. Тем не менее и в Средней Азии им создали нацшколы и клубы - собственно кореец должен оставаться корейцем, даже если он живет среди узбеков)).
Таинственный 1937 год был ярким не только с точки зрения изничтожения «уголовников, кулаков и антисоветских элементов», но и с точки зрения борьбы со «шпионско-диверсионными контингентами из поляков, латышей, харбинцев, немцев» и т.д.
Тут интересно, кто такие «харбинцы». Это не китайцы или еще какие иноземцы, а простые русские люди, работавшие на КВЖД. Но так как они могли иметь какие-то внешние интересы, имея выходы за границу СССР, то автоматом попали под подозрение.
С июля 1937 по ноябрь 1938 прокатилась череда «национальных операций», в которых выявили тьму шпионов и диверсантов.
Из общего числа арестованных в полтора миллиона на осужденных националов пришлось 335 тысяч человек (свыше 20%).
Из 682 тысяч казненных в этот период нацоперации дали 247 тысяч - 73% от всех арестованных по национальным операциям. Знаменитый приказ № 00447 дал «всего» 386 тысяч приговоренных к ВМН (около 50% от общего числа арестованных по нему).
По национальному признаку поляки составили в «польской операции» 43%, немцы в «немецкой» - 76%, а латыши в «латышской» - 74,6%.
Тут надо учесть, что диаспорные национальности составляли 1,7% всего населения СССР (2,75 млн. чел.), но из общего числа арестованных в ходе большого террора на их долю пришлось порядка 25% (по национальным операциям и приказу № 00447).
Общее число высланных, осужденных на лишение свободы, а также казненных Т. Мартин оценивает примерно в 800 тысяч за 1935-1938 гг.
Таким образом, Советская власть в мирное время нанесла удар по 30% представителей диаспорных национальностей.
Если предположить, что среднее число националов составило из числа осужденных к ВМН примерно 60%, то имеем 150 тысяч убитых из диаспор (чуть больше 5% от общего числа, тогда как знаменитая оккупация немцами Белоруссии в 1941-1944 привела к примерно 20% потерям населения, а оккупация Чехии - не более чем 3%).
Мартин приводит пример проанализированной им статистики по репрессированным в Ленинграде (такая статистика имеется): вероятность поляку оказаться расстрелянным была в ТРИДЦАТЬ ОДИН РАЗ ВЫШЕ, чем среднему советскому гражданину.
А, конечно, предположение, что поляки были в 30 раз менее лояльны просто потому, что они поляки, представители нацменьшинства, выглядит абсурдно.
Логика репрессий была, как обычно для того периода оперативно-разыскной работы, тупой и бездарной: на всякий случай надо зачистить потенциальных врагов - вдруг чего учудят.
Например, отец писателя Фазиля Искандера был иранцем - его в 1938 году просто депортировали из страны, и писатель более никогда папу не увидел.
….
При этом метафора «дружбы народов» все росла и ширилась. Товарищ Сталин в речи 1938 года противопоставил «зверскую, волчью политику» царизма советской.
Мол, царизм хотел сделать русских господствующим народом, а все другие подчиненными.
То, что такая схема плохо согласуется с фактами того же привилегированного положения немцев в Империи, тов. Сталин игнорировал.
Оно и понятно - как Сухоруков в фильме «Брат», он мог спросить: «какие немцы? Зачем немцы?»
Да и в чем подчиненность украинцев русским, никто внятно так и не рассказал вот хотя бы в ходе наших недавних споров по украинской тематике.
Ясное дело, что «дружба народов» - это метафора. И я бы сказал, неудачная. Народы не являются субъектами, потому что в каждом народе есть классы. Если народы становятся субъектами, то это разные виды людей, а это уже прямой путь к расизму.
Ну и вообще, в отношении к народам советский взгляд удивительно напоминает взгляды поручика Лукаша - и особенно «национальные операции» и их динамика наводят на такой вывод:
«Поручик Лукаш был типичным кадровым офицером сильно обветшавшей австрийской монархии. Кадетский корпус выработал из него хамелеона: в обществе он говорил по-немецки, писал по-немецки, но читал чешские книги, а когда преподавал в школе для вольноопределяющихся, состоящей сплошь из чехов, то говорил им конфиденциально: "Останемся чехами, но никто не должен об этом знать. Я -- тоже чех..."
Он считал чешский народ своего рода тайной организацией, от которой лучше всего держаться подальше.»// http://lib.ru/GASHEK/shveik1.txt
Беда только в том, что в условиях работы бдительных органов уклониться от ответственности всей их зловещей чешской банды ему бы не удалось…
Подспудно советские примордиальные концепции вели к таким выводам (что народы суть люди разных видов, а национальыне черты являются чем-то врожденным - ведь даже культура отражает психический склад таких видов), и пока расизм подавлялся уголовной ответственностью, он оставался скрытым, но едва на уровне разговоров подавлять его перестали, он расцвел пышным цветом, вылезли дичайшие предрассудки.
…
Последнее, о чем заговорил Мартин в своей книге, это вопрос постепенной «реабилитации русских», русификации.
И учитывая изложенное, русификация вполне логична.
Как мы видели, под самым большим подозрением находились диаспорные народы - которые имели где-то Большую родину. Ясное дело, они все были склонны к побегу из счастливой советской действительности, а значит, могли постоянно ей вредить. Учитывая число репрессированных представителей диаспор, их явно рассматривали как откровенно враждебных СССР.
На втором месте шли народы, традиционно проживающие вдоль границ - преимущественно западных. У них постоянно был соблазн примкнуть к передовой европейской цивилизации (вот и Ленин что-то такое писал). Из-за этого они особенно склонны были к разным смутам - вдруг без клятых москалей заживут ладком да мирком?!
В то же время понятно, что у собственно русских, проживающих в центре страны (а не в каком-нибудь богопротивном ХарбинЕ), нет возможности изменить свою жизнь путем простого запиливания отдельного государства.
Государство у них и так есть - и смена одного правителя на другого вряд ли поможет.
Если сейчас почитать какую-нибудь «Инопрессу», то выяснится, что Путин где-то и Сталин, где-то Брежнев, где-то Николай Первый, а если почитать неонацистов, то выяснится, что он продолжает антирусскую политику жыдобольшевиков.
И тут глаза на несгибаемую тягу к свободам разных украинцев с грузинами вдруг широко открываются: они просто наивно верят, что им есть куда бежать из своего посредственного бытия «под пятой русского царя».
Русские не особо в это верят, отчего довольно аморфны в отношении разных центробежных движух. За то их и называют «страной рабов» и прочими лестными эпитетами (кстати, вопреки уверенности Путина, что стихи про немытую Россию однозначно лермонтовские, среди литературоведов вроде единодушия нет).
Думаю, что даже этот нехитрый вывод оказался явно полезным следствием чтения книги Мартина.
Четвертую часть опуса предлагаю запилить по итогам дискуссий уже в 2015 году, с наступлением которого всех читателей и поздравляю!