Молчание
Когда-то я был маленький, и меня провожали в школу. Бывало, собирались вместе несколько детей, и их родители разговаривали между собой и смеялись - а потом я стал ходить один. Школа была рядом с кинотеатром "Спартак".
Часто в дороге я встречал одного и того же мальчика. Моего возраста, он переходил Салтыкова-Щедрина, шел к Дому пионеров и к церкве - там находилась его школа.
Мы ни разу не разговаривали друг с другом. Помню, в аптеке, одна страшная, скрюченнная, с желтыми пятными на руках, старуха высыпала кучу мелочи в блюдечко кассы. Кассирша растерялась. Мелочи было много - рублей на сто, решил я тогда.
- Что вы хотите купить? - спросила кассирша.
- С праздником, - сказала старуха.
Был январь, день снятия блокады. Кассирша заплакала.
Тот мальчик, из соседней школы, тоже оказался в тот момент в аптеке, но мы ничего друг другу не сказали - ни тогда, ни потом. Даже не здоровались.
Шли годы. Однажды я встретил его вечером, с девочкой. Он говорил, что фильм хороший, но ему не понравился. Девочка сказала, что ей - наоборот. Мне девочка показалась противной, да и он тоже: я возвращался из Дома пионеров, где проиграл в "сициланке" важную партию, - а они-то были вдвоем в "Спартаке".
Потом мы уехали в другой район, но я все-таки приезжал сюда. Ведь в "Спартаке" показывали старые редкие фильмы, рядом был Таврический - я приезжал, иногда видел этого парня - но не обменялся с ним ни словом.
Я даже забывал о нем надолго, но все-таки не дольше того промежутка времени, за который не узнал бы его при встрече.
Как-то раз он обнимался с девушкой - это было прощание, она говорила: "Ну, все" , и он говорил: "Мы потом вспомним безо всякой тяжести". Я смотрел старый фильм - в "Спартаке", конечно - герои уходят, превращаются в точки, исчезают, их нет больше, они не увидятся - и щемящая такая музыка, - а рядом, снаружи, тоже прощание, и она говорит: "Ну, все".
Потом я долго там не появлялся. Но даже из из Америки можно вернуться к "Спартаку", Дому пионеров, аптеке. Рядом с аптекой было новое кафе, и молодые люди, официанты, приятно поразили меня напускной вежливостью. Я почувствовал, что кто-то взглянул на меня, повернулся... Это был он, тот парень. Мужчина. В этот раз он был один, а я - нет. Он, пытаясь меня узнать, чуть пошевелил головой, кивнул, вдруг поздоровался - я тоже. Мы оба ели оладьи.
Мы сидели спиной друг к другу, и я не заметил, как он вышел.
Каждый раз, с разным настроением, я вспоминаю этот случай по-разному. Грустно, что жизнь проходит, что так много прошло без слов, - а может быть, это здорово, что кто-то в незнакомом уже городе помнит тебя, или, хотя бы обознавшись, может вспомнить.