Миссионеры-постмодернисты
«Гарри Поттер» до сих пор вызывает ожесточённые споры. Противники книг Ролинг считают, что в них культивируется вседозволенность тех, кто принадлежит к обществу избранных, отсутствие сострадания и сопереживания, девальвация понятия смерти, размывание границ добра и зла, сама книга скорее является учебником по оккультизму, чем произведением литературы. Граница между сторонниками и противниками проходит по позициям: безобидное волшебство - оккультная мистика. Сторонники Ролинг, не признавая за ее произведениями оккультизма, говорят о «разномыслии»: «Автору - Дж. Ролинг - мир волшебства нравится, мне - нет» и видят свою миссионерскую роль в создании православной педагогики, которая, по-видимому, должна подкрепляться популярной детской литературой в стиле фэнтези.
В чём причина того, что, например, протодиакон Андрей Кураев так активно защищает книги Ролинг от обвинений в оккультизме, считая их безобидными волшебными сказками? Он известен как активный и непримиримый борец с оккультизмом и сектантами; как он сам говорит, в его жизни есть «одна линия, которая будет сопутствовать мне, очевидно, уж всегда. Это - противостояние оккультной (прежде всего - рериховской) экспансии в обществе, в культуре, в сфере образования». Вроде бы, кому как не ему разбираться, что такое оккультизм?
Кураев в защите Ролинг не одинок, его позицию поддерживают и некоторые священнослужители, например Алексий Уминский: «Понимаете, если сказать детям о том, что все волшебники - колдуны, а эльфы и гномы - бесы, то при этом нельзя достигнуть ничего другого, кроме как подорвать их душевные силы». Уминский считает, что у детей иное, своё понимание добра и зла, представление о мире, разрушение которого (представления) приведёт к тому, что им «станет просто лень что-либо придумывать, о чём-либо мечтать. Ну зачем, право, попусту тратить время, если волшебство возбраняется, а реальных возможностей нести радость в мир нет?» Защитники «Гарри Поттера» считают, что книги Ролинг - это площадка для диалога с детьми, диалога, который приведет к христианству, в то время как запрет читать эту книгу лишит возможность найти выход: «Вытащить их оттуда “анафемами” невозможно. А вот запереть их там с помощью предвзятых “низ-з-зя” можно». Предполагается при этом вести диалог не только на территории, но и на языке Ролинг, «выучить язык Ролинг для разговора в нашими детьми», т. е. сдаём врагу не только территорию, но и язык свой. А так как язык - это отражение мыслей и, наоборот, мышление зависит от языка, то тем самым предлагается принять образ мыслей врага? Есть ещё одна, «не замечаемая» «поттерианцами» деталь, - это зависимость детей от мнения родителей, ведь если родители не будут поощрять чтение этих книг, с малых лет прививать вкус к художественной литературе, то проблемы «вытаскивания» тоже не будет.
Подход «поттерианцев» к оценке «вредности» книг Ролинг основывается на философии постмодернизма, что видно по высказыванию известного публициста, священника Алексия Плужникова: «Современные философы (Делёз, Деррида) объясняли, что текст не существует сам по себе, он существует только в интерпретации, во взаимодействии с читателем, каждый читающий видит в тексте те символы, которые хочет увидеть». Исходя из такого понимания невозможна, в принципе, передача автором своей позиции, какой-либо системы ценностей, в частности, невозможно дать чёткие критерии добра и зла: «Да, некоторые хотят увидеть в Ролинг и Толкине сатанистов, но вот другие почему-то стараются видеть и «нечто доброе». Хаос индивидуальных мнений принципиально невозможно свести в целостное и осмысленное единство, являющееся необходимым условием любой системы ценностей. Постмодернизм ставит перед собой задачу избавиться от целостности с тем, чтобы не было возможности понять и объяснить реальность, ведь ещё Гегель говорил, что «истина - это целое».
Православных миссионеров, являющихся сторонниками Ролинг, объединяет не только постмодернизм и фэнтези, но и интерес к Хайдеггеру, Ницше, экзистенциалистам и символистам. Общим для этих философов и писателей является разочарование в идеалах модерна, в научно-техническом прогрессе и возможности разума исправить и улучшить мир, интерес к иррациональному. Всё перечисленное само по себе, конечно, не тождественно антигуманизму. Это разочарование в человеке, оставшемся во втором тысячелетии в состоянии, недалёком от первобытной дикости, исходит из невозможности достижения идеального устройства общества, основанного только на улучшении среды обитания для самого человека.
Например, основоположник западного символизма Шарль Бодлер, участвовавший в революции 1848 года, после падения Второй Республики, разочаровавшись, отошёл от политики и целиком погрузился в творчество. Его гностическое стихотворение «Плавание» достаточно хорошо характеризует такое разочарование:
...
О, жалкий сумасброд, всегда кричащий: берег!
Скормить его зыбям, иль в цепи заковать, -
Безвинного лгуна, выдумщика Америк,
От вымысла чьего ещё серее гладь.
…
Смерть! Старый капитан! В дорогу! Ставь ветрило!
Нам скучен этот край! О Смерть, скорее в путь!
Пусть небо и вода - куда черней чернила,
Знай - тысячами солнц сияет наша грудь!
Обманутым пловцам раскрой свои глубины!
Мы жаждем, обозрев под солнцем все, что есть,
На дно твое нырнуть - Ад или Рай - едино! -
В неведомого глубь - чтоб новое обресть!
Понимание несовершенства человека и разочарование в силе разума может привести к полному отказу от идей гуманизма, идей человека-творца, основанных на признании человека самым совершенным творением Бога. Такой отказ от гуманизма, как показала история, открыл возможность для возникновения античеловечных концепций, способствовал появлению фашизма. Но есть и другой путь, которым пошли марксисты, это - улучшение и развитие самого человека.
Если вернуться к миссионерам-постмодернистам, то становится очевидным, что такая яростная защита ими постклассического фэнтези, в частности «Гарри Поттера», может быть объяснена только тем, что задеваются их идеалы. Могут ли эти идеалы быть связаны с идеей фундаментального неравенства человечества? Если это так, то «новое православие», миссионерами которого они являются, должно стать религией для примитивного «нового человека», формируемого современной культурой. Тогда слова Кураева о том, что «книга, которая по-настоящему перепахала меня,- это “Братья Карамазовы”», выглядят очень зловеще, ведь более всего его «поразила легенда о Великом инквизиторе», потому, что это история о человечестве, разделённом на две половины. Одна, к которой принадлежит Великий инквизитор («нас они будут обожать, как благодетелей, понёсших на себе их грехи пред Богом»), будет управлять другой, большей частью человечества, которая, как дети, не ведает всей сложности мира и наслаждается простыми радостями жизни. «О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас, как дети, за то, что мы им позволим грешить».
Подводя итог, можно сказать, что постмодернизм, даже в случае использования в целях приобщения к христианству, может работать только на врага рода человеческого.