Павел Флоренский. Иудеи и судьба христиан
Ведь что такое пресловутый российский народ, которым столько клянутся слева и справа? Он не богоносец и не рогоносец, не защитник веры и не кощунник - он лишь мажет глаза луком, когда надо плакать, и кричит: «Да здравствует царь Дмитрий Иванович», когда сила на стороне самозванца. В лучшем случае он безмолвствует, в худшем немедленно перебегает на побеждающую сторону. Привлечь его в союзники можно лишь тогда, когда ты уже победил, - в этом и заключается основная особенность российского населения.
Острие протеста должно быть направлено не против так называемого национального лидера: это острие следует направить против... ну да. Вы все поняли правильно. Против черни, которая тщетно выдает себя за народ: народом она бывала очень редко, лишь в минуты исключительного вдохновения. Пока же перед нами инертная масса, с одинаковой готовностью кричащая: «Осанна!» и «Распни его!» Весь мир благодаря христианству этот этап благополучно миновал или по крайней мере признал неприличным; те, кто христианства еще толком не знает, как, например, Россия с ее государственным язычеством, культом державной мощи и идолопоклонством, нуждаются в воспитании, катехизации, впоследствии в реформации и многих других замечательных вещах.
Дм. Зильбертруд
В том-то и дело, дорогой Василий Васильевич, что последние годы идет какой-то сплошной экзамен русскому народу и на экзамене этом русский народ ежеминутно проваливается. Я не смею, будучи лишь членом народа и лишь членом церкви, требовать: "Да пойдет народ и пойдет церковь сюда, а не туда". Подчиняюсь их решению. Но я никогда не примирюсь с тем, что и народ русский, и церковь русская терпят и переносят пошлость. Размазня после революции в политике; размазня после автономии в университете и вообще в школе; позитивизм церковный, так ярко выразившийся в афонском деле; наконец, это глубокое непонимание религии, какой бы то ни было, это подхалимство пред "адвокатом" в деле Бейлиса, - это для меня ужаснее всяких других исходов. Какая-то серая липкая грязь просачивается всюду. А всё и все лижут ее с наслаждением.
"Не это ли кончина мира?"
Я не о себе болею: могу уйти "в катакомбы", запереться, жить со своими близкими и со своими друзьями; мне не скучно уединяться в мыслях. Но больно за Россию, больно за мир.
Признаться, я не совсем понимаю занятую вами позицию - "против Талмуда". Если вы только аргументируете ad absurdum - то это хорошо. "Вы, евреи, говорите, что живете как все; а ну-ка, откажитесь от кошерного мяса!.. Не отказываетесь?.. Почему же недопустима мысль о крови?" - Если же вы впрямь хотите, чтобы евреи "просветились"* и огрузенбергились, т. е. ожидовели, то это ужасно.*Примечание Розанова:
Просвещения", т. е. нашего правительственного и нигилистического, я им не хочу, - как не хотел бы и лишь невольно беру его своим детям. Но тут - большие споры, длинные туманы. "Чего я хочу?" Признаться, в теперешнем ужасе я "ничего не хочу". "Душа плачет, а не думает", и "язык ругается и тоже не думает". Но из "больших туманов" проступает один: ведь есть "ничего-себе" жидки - врачи, жидовки, курсистки. Не помириться ли на них! Потоп прошел, и нет больше Левиафанов: не помириться ли на селедке? Я не решаюсь сказать - да, но пусть не торопится мой друг сказать и - нет.
Приписка Флоренского к примечанию Розанова:
P.S. А моя мысль именно в том, что эти-то "ничего-себе" и вносят растление в наши семьи, в нашу религиозную жизнь, в души наших детей, в нашу литературу, в наши суды, в нашу журналистику, в наше крестьянство, в нашу государственность, всюду, всюду. Еврея кошерного всякий отличит и всякий осторонится, а вот такого жидка "ничего-себе" - из тысячи остережется один, кто уже нажегся на евреях, - да и тот рано или поздно попадет впросак. Вспомните сами, Василий Васильевич, разве вас, сотрудника "Нового Времени", не обольщали дщери и сыны Израиля? Но, может быть, пред всеми их словами, так или иначе, я смирился бы, - пред одним, однако, не смирюсь - это пред развращением детей. Все кричат о Ющинском. Но, Господи, почему вдвое не кричат о тысячах таких Ющинских, в гимназиях, в школах, в университетах? Ведь из них гг. евреи тысячью уколов извлекают всю душу. В них отравляют в самом истоке источники жизни - любовь к родине, к семье, к миру, - ко всему; и в детском или юношеском сердце, кроме ненависти, отвращения, брюзжания и беспредельной тоски и пустоты, - ничего не оказывается. Вы испугались, Василий Васильевич, вида крови и с испугу готовы согласиться на порчу всего существа наших детей. Разница же их от Ющинского та, что Ющинский освещен красным бенгальским огнем, а других детей режут при будничном сером свете всероссийской жизни. Нет! Я говорю Вам - "нет "; я больше страшусь этих жидков "так-себе". Всякий народ живет в определенной черте оседлости; всякий народ сидит в своем гетто. Пусть же и евреи, как "ничего-себе", так и "с пейсами", получат себе какую-нибудь область где-нибудь на земном шаре и устраивают себе там свое царство, свое гетто, вообще все, что хотят, но нас оставят в покое.
Но и первая ваша аргументация опасна. А вдруг евреи скажут: "Будем есть трефное мясо и ветчину; не будем принимать микву. И что вы на это скажете-е-е?"
В самом деле, что вы скажете. Что вы сделаете с жидовскими адвокатами? И почему вы думаете, что мы выучимся у них... чему-нибудь глубокому, а не адвокатству? Заметьте, адвокатство, вообще "просвещенность" - это они изобрели. Борьбу с Церковью католической - это они подняли. Гуманизм вытек из каббалы. И вообще жиды оставляли и будут оставлять тайну тайн себе самим, а нам предоставляли всегда и всегда будут предоставлять одни скорлупки: белый галстух, "Русские Ведомости", грошовые подачки и право доставления им младенцев. Жиды всегда поворачивались к нам, арийцам, тою стороною, на которую мы, по безрелигиозности своей, всегда были падки, и затем извлекали выгоды из такого положения. Они учили нас, что все люди равны, - для того чтобы сесть нам на шею; учили, что все религии - пережиток и "средневековье" (которого они, кстати сказать, так не любят, за его цельность, за то, что тогда умели с ними справиться), - чтобы отнять у нас нашу силу, - нашу веру; они учили нас "автономной" нравственности, чтобы отнять нравственность существующую и взамен дать пошлость. Если бы они хотели нас иудаизировать - это было бы лишь полгоря. Но в том-то и дело, что они прекрасно понимали и понимают ценность всякого религиозного начала, и, наконец, его народообъединяющую мощь, - и потому свое религиозное начало, в его тайнах и в его глубинах, таят про себя.
Полновесное зерно - для себя, а мякину - это нам, "скотам", по их воззрениям.
Но что, что с ними делать?! Они размножаются быстрее нас, - это простая арифметика.****Приписка Флоренского:
Вы помните, конечно, что евреи весьма озабочены чистотою крови главного ствола своего народа, - т. е. мужской линии и, по преимуществу, первородных. Но что касается до женских линий, то это - совсем иное дело. Женщина для Израиля - не хранительница, но, скорее, распространительница иудаизма. Она имеет миссию распространять влияние Израиля на весь мир, захватывать израильскими сетями все царства. Теперь, что же мы называем еврейством? Израиля, - мужскую и даже, отчасти, только главную мужскую линию роста. Однако от каждой линии, как мужской, так и женской, в каждом существе ее отделяются боковые отпрыски, - новые женские линии, из которых очень многие смешиваются кровью с иными народами и, оставаясь фактически еврейскими, ибо еврейская кровь необыкновенно сильна, перестают называться такими. Таким образом, еврейство, не нося этого имени, внедряется все глубже и глубже в массу человечества и корнями своими прорастает всю человеческую толщу. Секрет иудейства - в том, что есть чисто иудейское, чистокровное, и около него - с неимоверной быстротой иудаизирующаяся "шелуха" прочих народов. Теперь в мире нет ни одного народа, совершенно свободного от еврейской крови, и есть еврейство с абсолютно несмешанною кровью. Итак, есть евреи, полуевреи, четверть-евреи, пятая-евреи, сотая-евреи и т. д. И вот, каждый народ с каждым годом увеличивает процент еврейской крови, т. е. разжижается в своей самобытности. Еврейство представляет какой-то незыблемый центр, к которому, вдоль радиусов, неумолимо скользят все прочие народы. Следовательно, утешаться сравнительною немногочисленностью евреев - это значит забывать, что у евреев не один ствол, - под этим именем слывущий, - но еще сотни и тысячи побочных ответвлений, и притом растущих и множащихся ускорительно.
- Повторяю, что хотя и сравнительный процент чистокровных евреев растет, но с ужасающей, головокружительной быстротой растет число внедрений еврейства в человечество. И, рано или поздно, процент еврейской крови у всех народов станет столь значительным, что эта кровь окончательно заглушит всякую иную кровь, съест ее, как кислота съедает краску. А для этого, вы сами знаете, отнюдь не требуется процента значительного. Посмотрите, в известном и уважаемом вами дворянском роде<...>, не то в пятом, не то в седьмом поколении, родоначальница - еврейка. А теперь у потомков лица, настроения, манера мысли, семейственность, - основные, так сказать, категории бытия - типично еврейские. Члены этого рода благородны и уважаемы; но даже ничтожная капля еврейской крови в их членах придает всей структуре души их чекан и закал еврейства.
И что ни делать с ними, настанет момент, когда их станет больше, чем нас.*** Это, повторяю, простая арифметика, и против этого есть только одно средство - оскопление всех евреев, - т. е. средство такое, применить которое можно только при нашем отречении от христианства. ***Приписка Флоренского:
По мере того как внедряются в народ иудейская кровь и иудейские деньги, исчезает вера в Бога, - та единственная основа, на которой могли бы мы быть стойкими против разъедающих вод иудаизма.
Итак, вопрос о гибели нашей есть вопрос,
Давно уж взвешенный судьбою.
Ни славянские ручьи не "сольются в русском море", ни оно не "иссякнет", но все будет наводнено серою жидкою лавиною адвокатуры, которая, между прочим, зальет и Талмуд, и ритуальные убийства.
И, в конце концов, - вопрос в одном: верим мы Библии или нет. Верим ап. Павлу или нет. Израилю даны обетования - это факт. И ап. Павел подтверждает: "Весь Израиль спасется".
Не "духовный" Израиль, как утешают себя духовные семинарии, увы, - не духовный. Ап. Павел ясно говорит о "сродниках по плоти" и подтверждает неотменность всех прежних обетований об избранничестве. Мы - только "так", между прочим. Израиль же - стержень мировой истории.
Такова Высшая Воля. Если смиримся - в душе радость последней покорности. Если будем упорствовать, отвергаемся того самого христианства, ради которого спорили с Израилем, т. е. опять подпадем под пяту Израиля. Обетования Божии непреложны. Это мы "в черте оседлости" Божественных предначертаний, - мы, а не они. Это мы - египтяне, обворовываемые и избиваемые и мучимые; это мы - те, у которых "головы младенцев разбиты о камень", - и об этом самом против себя мы поем в церквах ангельскими голосами: "На реках Вавилонских тамо седохом и плакахом". Нам - одно утешенье:
Хотя навек незримыми цепями
Прикованы мы к здешним берегам,
Но и тот круг должны свершить мы сами,
Что боги совершить предначертали нам.
Мы должны сами совершить круг своего подчинения Израилю! Может быть, вы - последний египтянин и я - последний грек. И, как загнанные звери, мы смотрим на "торжество победителей". Минутой позже, минутой раньше нас возьмут, зверей, может быть, - последних зверей, и выточат кровь для кошерного мяса. Но надо быть покорными.
И подлинно, как ни бери дела, а выходит все одно. Ветхий Завет дает и неустанно твердит обетования о будущем господстве над миром. Кому? - иудеям. А Новый? - Он отнюдь не говорит нам, христианам, что это господство переходит теперь к нам, христианам, а лишь зовет терпеливо нести свой крест и обещает за это спасение. Один Завет противоречит другому, - но не потому, что оба говорят одно, а потому именно, что оба говорят разное, и разное это обращено к разным лицам. И это глубокое и коренное расхождение обоих Заветов, примиримое при высоком парении духовного созерцания, как это было у апостола Павла, нестерпимо режет и жжет наше бескрылое и дряблое сознание.
ФЛОРЕНСКИЙ Павел Александрович - русский математик, философ, богослов, искусствовед, прозаик, инженер, лингвист, государственный мыслитель.
После окончания академии в 1908 году Флоренский был оставлен преподавателем на кафедре истории философии. За годы преподавания в МДА (1908-1919) он создает ряд оригинальных курсов по истории античной философии, кантовской проблематике, философии культа и культуры. Вокруг Флоренского, который в 1912-1917 годах еще и возглавлял журнал "Богословский вестник", сложился круг друзей и знакомых, которые во многом определяли атмосферу русской культуры начала XX века.
В 1921 году Флоренский был избран профессором Высших художественно-технических мастерских. С 1927 года Флоренский - соредактор "Технической энциклопедии", для которой написал 127 статей, а в 1931 году он избран в президиум бюро по электроизолирующим материалам Всесоюзного энергетического комитета, в 1932 году включен в комиссию по стандартизации научно-технических обозначений терминов и символов при Совете Труда и Обороны СССР. 26 февраля 1933 года Флоренский был арестован по ордеру Московского областного отделения ОГПУ, а 26 июля 1933 года осужден особой тройкой на 10 лет и отправлен по этапу в восточно-сибирский лагерь. 17 августа 1934 года Флоренский неожиданно был помещен в изолятор лагеря "Свободный", а 1 сентября отправлен со спецконвоем в Соловецкий лагерьособого назначения. 15 ноября он начал работать на Соловецком лагерном заводе йодной промышленности, где занимался проблемой добычи йода и агар-агара из морских водорослей и сделал более десяти запатентованных научных открытий. 25 ноября 1937 года Флоренский был вторично осужден - "без права переписки". В те времена это означало смертную казнь.
Статьи «Проф. Д. А. Хвольсон о ритуальных убийствах» и «Иудеи и судьба христиан». Флоренский направил В. В. Розанову для анонимной публикации. В. В. Розанов включил обе статьи в книгу «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» в виде приложения.
ПИСЬМА К РУССКОЙ НАЦИИ