ИСКАТЕЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЙ (2)
Каюсь. Рассказав в постинге " Искатели приключений" о деятельности британских "путешественников-энтузиастов" на Северном Кавказе в первой половине XIX века, запамятовал важнейшее. Вернее, просто втиснуть в канву повестования не сумел. Места не было, а кабы и нашлось, нарушилась бы высоко мною чтимая архитектоника, что, согласитесь, ни в звезду, ни в Красную Армия. Так что продолжение уместно...
Как мы уже знаем, Дэвид Уркварт, отозванный из Стамбула и выведенный тем самым из игры, не согласился играть роль козла отпущения. Не тот был человек. Да будь и тот, никто бы ему не позволил. За Географическим обществом все-таки стояли тори, идеологи максимального расширения колониальной экспансии, считающие вигов, выступавших за то же самое, но в более мягкой форме, без обострения отношений с другими великими державами, "предателями интересов Англии". На кону стояла ни много, ни мало, возможность смены партий у руля. Именно поэтому в бой с Пальмерстоном были брошены все наличные силы. В том числе, и "тихие англичане", задержавшиеся после отзыва Уркварта среди его "ирокезов". В первую очередь, Джеймс Белл. Уже в первых интерьвю (а падкие на сенсацию журналисты ловили его на всех углах), он побаловал публику поразительными деталями, сообщив, что организация экспедиции "Виксен", которую министр иностранных дел во всеуслышание назвал "авантюрой нескольких безответственных сорвиголов", находилась под контролем самого же министра. О чем "сообщил мне заместитель статс-секретаря Форейн-офис Брюс Стренгуэй, условившись со мной координировать действия". Поведано было также о причастности к делу лорда Понсонби, британского посла в Стамбуле, координировавшего контакты "простого купца" с князем Сефер-беем, полномочного представителя двенадцати кавказских племён. Когда же Пальмерстону, хотя и не без труда, удалось этот удар отбить, в печать странным образом просочился свершенно секретный отчет Белла, а вскоре, "по многочисленным просьбам общественности", слив превратился в на диво быстро колоссальным по тем временам тиражом (14 тысяч экземпляров первого издания и 6 второго) книгу, изданную, как указано в авторском посвящении, "на средства благородного человека, слишком скромного, чтобы я посмел огорчить его, назвав имя". Легкость стиля и экзотика привлекли многих, убойной же силе бестселлера позавидовал бы не один десяток Ассанджей. Ибо и подробности там излагались совершенно убойные.
После провала экспедиции "Виксен", повествовал Белл, проект, вопреки официальной версии, не закрыли, а сам автор с мистером Лонгуортом не "застряли в чуждых горах", как считали на Острове, а совсем наоборот. "Получив распоряжение продолжать начатое, - писал "простой купец", - мы сумели переправить благородным горцам несколько сот человек, сержантов и артиллеристов, служивших ранее в армии султана, в том числе и нескольких романтичных поляков, а также наладили регулярную выплату пенсии из средств, присылаемых добрыми самаритянами, тем вождям, которые проявляли колебания, чтобы развеять их сомнения, а кроме того, нашей задачей было возрождение в умах горцев преданности Национальному Обету». Речь, если кто не понял, идет о той самой "декларации независимости", которую написал и предложил черкесам Уркварт еще летом 1834 года, во время своей первой поездки, убедив вождей в необходимости "объединиться с другими горцами под одной властью и под общим знаменем, принеся клятву вечной вражды и войны против русских и всех, кто против них не сражается". Что любопытно, для вразумления таких "изменников" предусматривались крайне жесткие меры. "Нарушители обета, - указывает Белл, - по необходимости наказывались сурово, - мужчин мы подвергали смертной казни, имущество их делилось между храбрецами, а дети, во избежание будущей мести, шли на продажу". Несколько позже, когда после известия об отъезде Уркварта "умы горцев пришли в смятение, стало ясно, что необходимо прибегать к решительным мерам, и это стало возможным после случайного, но очень своевременного появления мистера Найта". В самом деле, Джеффри Найт ака Надир-бей, тоже "простой торговец", в совершенстве владевший несколькими адыгскими наречиями, появившийся "откуда-то из Персии, ведомый любопытством" осенью 1837 года в черкесских горах, обладал недюжинным даром организатора. Щеголяя формой стрелка королевской шотландской гвардии, а к тому же имея такой козырь, как огромный обоз с боеприпасами, он собрал более тысячи авторитетных вояк на summit и щедро наделил явившихся оружием, взамен убедив их торжественно подписать написанный Урквартом текст, а также дать клятву казнить всякого, кто будет уличен в любого рода контактах с русскими; при этом было постановлено собрать по подписке фонд для выдачи наград скотом и рабами за доносы на потенциальных предателей. "И я верю, - подчеркивал Белл, - что именно наши советы содействовали героическим успехам, начавшимся перед моим отъездом. Полагаю, что я не обязан оправдываться в своём вмешательстве в военные дела чужой страны. Хотя оно и не входит в сферу деятельности английского купца, но соответствует праву англичанина".
Можно признать: в кратчайшие сроки усилиями Белла, Лонгуорта и Найта было сделано все для установления британского протектората над побережьем; черкесские вожди, которым очень нравились дармовые ружья и красивые медали; были все основания полагать, что они "желают не только дружбы, и помощи Англии: они хотят, чтобы Англия сделала их страну одним из своих владений". Слова подтверждались делами, круглыми, желтыми и конвертируемыми, не говоря уж о винтовках, каких-то "специальных медалях" и прочих милых пустячках. В январе1838 года Найт и Белл, собрав старейшин на очередной summit, предложили им написать верноподданнические петиции в Стамбул и Лондон насчет "помощи, покровительства и готовности подчиниться британскому губернатору, если тот прибудет в Черкесию". Предполагалось, что эти петиции доставят адресатам выборные представители самих горцев, для чего на побережье прибудет специальное судно, - причем Найт гарантировал личную встречу послов с султаном и главой правительства Англии, а возможно, даже и с королевой. Тут, правда, сорвалось, - по мнению Белла, из-за "глупых дикарских предрассудков". но на самом деле, черкесы, судя по всему, просто-напросто побоялись рисковать, не исключая, что англичане сделают "послов" заложниками. Хотя, надо сказать, определенные основания для опасений у них таки были. В конце концов, "Даже у надежных племен, - указывает Белл, - я советовал брать аманатов, поскольку только в этом видел настоящую гарантию единодушно-враждебного отношения к русским, и поскольку это давало отменные результаты, могу признаться, что теперь испытываю особенное удовлетворение, так как это - наше, английское достижение. Как бы то ни было, теперь черкесы сражаются за наше, справедливое дело".