1942, 1943, 2014
Click to viewТретий раз за два с лишним века Одесса встретила свой День Рождения в условиях оккупации, и стоном хриплого кладбищенского колокола над нею прозвучали строки горького эссе моего младшего коллеги, литератора Всеволода Непогодина: "Одесса сегодня - это город, которого уже нет. Музей мемориальных досок под открытым небом. Место, где некогда вырастали таланты, а теперь обитают ленивые едоки моцареллы, безразличные к культуре и лишенные малейших способностей к созиданию".
Так ли это?
К сожалению, во многом так оно и есть.
Я, родившийся в Городе еще тогда, когда он был самим собой, был свидетелем, как медленно, исподволь убивала Одессу плесень, тянувшаяся к морю из глубины континента. Плесень, не знавшая Города, не любившая его, не понимавшая и ненавидевшего всех, до которых не дотягивала просто по тому факту, что плесень.
И речь вовсе не о том, что кто-то "сельский", а кто-то "городской". Это фигня, среди настоящих одесситов много и коренных, как я, и "понаехавших", но ставших своими. Речь о том, что слишком многим оказалось не под силу дорасти до уровня Одессы, и они решили опустить ее до своего уровня.
Одесса брыкалась.
Брыкалась от всей души, и очень долго не сдавалась.
И тогда её, - вернее, её душу, - сожгли, а чтобы воспрять из пепла нужно быть Фениксом.
Но я пересматриваю ролик, и я вижу: слухи о том, что "Одесса молчит" - неправда. Я вижу ребят, отчаянно кричаших "Фашисты!" в морды явно напуганным, - притом, что вправе убить и за это им ничего не будет, - фашистам, и это означает, что плесень все-таки не съела Город. Очень старалась, но не смогла.
У Одессы, я верю, есть будущее.
Вот только чтобы оно выжило и случилось, плесень придется вычищать рубанком.
Но это уже дело техники.