ЛЕКАРСТВО ОТ ФЕМИДЫ
По словам Ольги Костиной, председателя правозащитного движения "Сопротивление", члена Общественной Палаты РФ, на "такой, мягко говоря, нестандартный шаг, как прямое обращение за помощью к президенту в ситуации, которая, казалось бы, совершенно прозрачна", она и ее коллеги решились только потому, что "речь идет о судьбах миллионов человек"...
Важность и актуальность этого материала, на мой взгляд, трудно переоценить.
По большому счету, он не может оставить равнодушным ни одного гражданина России, потому что от тюрьмы, как и от сумы, не гарантирован никто, а жертвой преступления может стать каждый. Следствие же российское, как и российский суд, увы, оставляют желать много лучшего, и притом, как ни дико, очень часто жертва преступления поражена в правах по сравнению с преступником. По факту даже почти бесправна, - не говоря уж о том, что не может рассчитывать на сколько-нибудь серьезную компенсацию причиненного ей вреда, а эти "почти полтора десятка новелл", - верно говорит г-жа Костина, - действительно, обретя силу закона, способны совершить "революция в судопроизводстве"...
Не будучи юристом, я навел справки у друзей-юристов, и они подтвердили: действительно, это так. От "а" до "я". В самом деле, если обвиняемый имеет возможность знакомиться с делом практически мгновенно, то жертва до суда почти ничего о ходе следствия не знает. А в итоге, ежели следствие не совсем профессионально или… хм… мотивировано, случается так, что вдруг и статья оказывается помягче, и смягчающие обстоятельства откуда ни возьмись возникают, а порой и вовсе жертва виновата.
Да плюс ко всему хорошему, преступника защитой обеспечивает государство, а терпила должен нанимать адвоката сам, за кровные, которые никто не возместит, и если денег нет, никто тебе не доктор. И даже программ реабилитации жертв преступлений, - на западе существующих в широчайшем ассортименте, - в нынешней РФ, в общем, нет. Ни психологической, ни финансовой, ни социальной помощи. Попал в беду - справляйся сам, выживай, как знаешь.
Да и вообще. Ничего не может потерпевший. Без него, помимо него прокуроры решают, как квалифицировать преступление, какой срок потребовать, да и вообще, открывать дело или нет, - и слишком часто все зависит от «привходящих», будь они неладны, обстоятельств, а люди, в итоге, злятся на власть в целом. Не говоря уж о том, что преступники, соскользнувшие (по этим самым «привходящим») на минимум, крайне склонны к рецидиву. Ибо если раз сошло, почему второй раз нельзя? И еще хуже: случается так, что жертва, не найдя справедливости ни у следствия, ни в суде, решает мстить сама, - с печальным итогом.
А в результате…
Люди перестают верить в справедливость (или компетентность, или и то, и другое вместе) следствия и суда, а по сути дела, и государства вообще. Люди, опасаясь стать жертвами, начинают искать возможности самообороны, требовать разрешения на огнестрел, устраивать, - как в Бирюлеве или Арзамасе, - суды Линча на грани бунта, - и отсюда, вполне закономерно, и рост экстремистских настроений, умело оседлываемый националистами. А к чему приводит «национализация» коллективного подсознательного, показывает нынешний Киев.
Зато преступнику от наличия жертвы его преступления получается прямая выгода. Если есть потерпевший, значит, есть и показания, - то есть, все четко и конкретно, и больше, чем в протоколах указано, ему уже не впаяют.
Согласитесь, в самом же деле, ненормально. Менять нужно. Чтобы жертва имела право участия в процессе и голоса при вынесении приговора, а также и право на реальную компенсацию. И на достойную медицинскую помощь, если покалечена, сколько бы это ни стоило. Причем в срочном, без промедления порядке. И на информацию о судьбе обидчика: где сидит, сколько осталось сидеть, когда выходит и куда намерен поехать. Чтобы принять меры предосторожности и не стать вновь жертвой, на сей раз, обиженного «мстителя».
Впрочем, тпрру.
Я, пожалуй, увлекся пересказом. А это ни к чему.
Читайте, думайте, делайте выводы.
Лично же я, полностью понимая мотивы авторов законопроекта, не могу взять в толк только одного: своевременность, актуальность, важность предложения неоспоримы, вреда от него абсолютно никакого, а польза очевидна. Для всех. Настолько, что никто не спорит. Все одобрено экспертами, согласовано с силовиками и юристами, на «ура» принято депутатами Думы, единогласно проголосовавшими «за» дважды, в первом чтении и во втором.
И вдруг все словно завязло.
Уже почти принятый закон лег под сукно. Ни слуха, ни духа, и никто не может ничего объяснить, и ситуация, казалось бы, вполне понятная, становится мутной и неприятно пахнущей. До такой степени, что авторы законопроекта, - не последние, кстати, люди России, известные юристы, общественные деятели, главные редакторы крупнейших СМИ, - пошли на совершенно экстремальный шаг: обратились лично к президенту России с просьбой помочь.
То есть, подтолкнуть.
Ибо без его вмешательства - никак.
Но почему?
Кому выгодно? Qui, черт бы их всех подрал, bono?
Нет у меня ответа.
А хотелось бы.