ВЕКТОР ДЕРЖАВНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА
Генеральный Секретарь РИС-О Андрей Юрьевич Сорокин
ВЕКТОР ДЕРЖАВНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА
Так получилось, что единственным источником национального права, дошедшим до нас от периода правления великого князя киевского Владимира Святославича, является только церковный устав - источник церковного права государственного происхождения, изначально составленный в конце X - начале XI веков. Устав впервые на Руси разграничил подведомственность дел между светскими и церковными судами, а также устанавливал уплату десятины со всех княжеских доходов в пользу церкви. Во вступлении этого, одного из основных письменных источников русского права того времени, говорится о крещении Руси и первой Русской митрополии, о построении князем Владимиром церкви во имя Пресвятой Богородицы и об установлении на её содержание десятинного сбора со всех княжеских доходов, а также о том, что, по Номоканону, в духовные суды светская власть не имеет права вмешиваться: Князю, и бояром, и судиам в ты суды нелзе въступатися: то все дал есми по прьвых царевь уряжению, и по вселенскых святых отець седми Събор Вселеньскых, святитель великых.
Вместе с тем Владимир устанавливает, что духовные судьи должны присутствовать в светских судах для надзора за правильною, необидною для церкви уплатой десятинного сбора с судебных доходов. Устав также содержит в себе перечень дел, по которым все граждане подлежат духовному суду, а равно, лиц и учреждений, подсудных церкви по всем делам, и постановление об отдаче торговых мер и весов в церковное ведомство. Заключение Устава состоит из заклятия, обращённого Владимиром к нарушителям прав церкви, определяемых в Уставе: Аще кто преступить сиа правила, якоже есмь управил по святых отець правилом и первых царь управлению, кто иметь преступати правила си: или дети мои князи, или правнуци, или в котором городе наместник, или судья, или тивун - а имуть обидети суды церковныа или отьимати, да будуть прокъляти в сии век и в будущий о седми Събор святых отець Вселеньскых.
До нас, увы, не дошли иные письменные источники светского права периода его правления. В этом отношении не располагаем мы ни тому, что равноценно Правде сына крестителя Руси, Ярослава Мудрого, ни тому, что сопоставимо с поучением его правнука, Владимира Мономаха. Для полноценного государственно-правового исторического исследования количество первоисточников у нас, мягко говоря, весьма и весьма невелико. Тем более, что самой русской государственности к моменту вокняжения в 978-м году в Киеве Владимира Святославича было всего 116 лет. Это от призвания в Новгород легендарного Рюрика. Если же считать от вокняжения Вещего Олега в Киеве, то и того менее - 96 лет. Владимир Святославич был представителем всего лишь четвёртого поколения Рюриковичей, а на престоле единой Древней Руси - третьего. Так, что сам великий князь Владимир Первый, казалось бы, фигура чуть менее легендарная, чем его прадед. Красное Солнышко с детства для нас - это персонаж многих русских былин и сказок.
Но, тем не менее, святой равноапостольный великий князь киевский Владимир Святославич - вполне конкретная историческая личность. Государственный деятель, на долю которого выпал один из важнейших периодов становления русской державы. Если прадед его, Рюрик лишь положил начало династии, а дед, Игорь Рюрикович с бабкой, равноапостольной великой княгиней Ольгой завершали территориальное формирование единого государства восточных славян, если отец святого Владимира, Святослав Игоревич посвятил себя решению, прежде всего, внешнеполитических задач юной державы, то Владимиру Святославичу предстояло найти идеологическую основу русской государственности, задать вектор державного строительства нашей страны.
В состав Руси к тому времени входили племена днепровских полян, ильменских словен, кривичей, радимичей, дреговичей, древлян, северян, волынян, уличей, вятичей. Примечательно, что последние вошли в состав единого государства уже в киевский период правления Владимире Святославиче, в 981 году. Совсем недавно эти племена, по словам летописца, «имеху бо обычаи свои и закон отець своих и преданья, кождо свой нрав» и жили «особе», «кождо с своим родом и на своих местах, владеюще кождо родом своим». Несмотря на определённое этническое родство, очевидно, что необходимого для существования единого государства ощущения гражданско-политической общности эти племена не имели. Объединяла их лишь власть великого князя, опиравшаяся на дружину.
В верованиях славянских племён дохристианской Руси единства не было. Языческие, народные (в древности языком назвали именно этническое образование, народ, племя; …«всяк сущий в ней язык» - А.С. Пушкин) верования были у них достаточно различны. Главными божествами у словен и кривичей был Велес (Волос), у полян - Перун, у северян, и дреговичей - Дажбог, у древлян - Хорс и так далее. О количестве восточнославянских богов мы можем судить лишь предположительно. Но то, что все они являлись племенными богами восточных славян или богами других этносов, у большинства исследователей не вызывает сомнений.1
Разноголосица в верованиях отнюдь не обезпечивала идейного единства поданных. Попыткой решить эту проблему стало сведение Владимиром Святославичем племенных божков в единый пантеон. Начало собиранию разноплемённых богов под эгидой Перуна началось ещё с 882 года, с похода на Киев Вещего Олега, объединившего племенные союзы словен и полян. Исторические источники, рассказывая о последующем низвержении языческих кумиров, называют в их числе и Волоса, с «переселением» которого из Новгорода ещё ранее началось формирование древнерусского языческого пантеона. «Волоса идола, его же именоваху скотья бога, повелели Владимир в Почайну (приток Днепра) въврещи», - сообщает «Житие князя Владимира».
С вокняжением в Киеве Владимира образуется настоящий древнерусский Олимп - пантеон языческих богов. «И нача княжити Володимер в Киеве един, - сообщает летопись под 980 г., - и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребряну, а ус - злат, и Хърса, Дажбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь». Таким образом, Киев, будучи политической столицей, превращается и в религиозный центр. На роль главного божества всего восточнославянского мира выдвигается Перун. При этом, объявление «столичного» Перуна всенародным богом имело явно политическую подоплёку. Связь между перемещением периферийных божеств в Киев и притязаниями великого князя киевского и в целом полянской общины на господствующую роль в общеславянском племенном союзе очевидна. Однако и в результате этой реформы попытка культовой консолидации не удалась. Не одному Перуну предназначались почести, но всем «кумирам» без исключения. Летопись гласит: «И жряху им, наричюще я богы, и привожаху сыны своя и дъщери, и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими». Приведённый отрывок чрезвычайно интересен для понимания внутреннего развития язычества. Божества других племён не отрицаются, а, наоборот, признаются существующими. Они должны были в одинаковой степени заботиться о военных удачах, об урожайности и о благополучии племён. Проводившаяся Владимиром Святославичем реформа восточнославянского языческого культа была лишь попыткой синкретического экуменизма. Признание племенных богов не исключало ни их соперничества в сознании людей, ни соперничества племён на политической арене молодого государства. В восточнославянском языческом культе сложилась ситуация, похожая на политическое положение в северо-восточной Руси перед призванием Рюрика.
Согласно устному преданию «Сказание о призвании варягов», содержащемуся в «Повести временных лет», и в предшествующем ей летописном своде конца XI века, текст которого частично сохранился в Новгородской первой летописи, в середине IX века славянские и финские племенные союзы словен, кривичей, чуди и мери платили дань варягам, приходившим из-за «Варяжского» моря. В 862 году эти племена изгнали варягов, и после этого между ними самими начались усобицы - по сообщению Новгородской первой летописи, «въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не беше в нихъ правды». Для прекращения внутренних конфликтов представители славянских и финских племён решили пригласить князя со стороны («И реша себе: князя поищемъ, иже бы владелъ нами и рядил ны по праву»). «И пошли за море к варягам, к руси… Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Приходите княжить и воладети нами“». Иными словами, для утишения распри и обезпечения политического единения племён понадобился арбитраж в виде равноудалённой от участников конфликта силы.
Практически такая же задача встала перед великим князем киевским Владимиром Святославичем, в связи с неудачной попыткой реформы языческого культа. Другой причиной, вынуждавшей, искать веру «на стороне», было то, что племенные верования восточнославянских племён были не только, если так можно выразиться, «центробежными», но и догосударственными, что никак не могло способствовать идейному укреплению единства молодой державы, государственно-правового сознания народа. Соответственно, возникала необходимость поиска веры, во-первых, в единого бога, и во-вторых, вероучения, имеющего свою политическую идеологию, учение о власти. Таковыми были к тому времени христианство, иудаизм и ислам.
Согласно «Повести временных лет», до крещения князя Владимира имело место «испытание вер». В 986 году к князю Владимиру прибыли послы от волжских булгар, предложившие ему перейти в ислам. Когда они рассказали князю об обрядах, которые необходимо соблюдать, в том числе и о запрете на питьё вина, Владимир ответил знаменитой фразой: «Руси есть веселие пити», после чего отверг предложение булгар. Естественно, что это не более чем летописный анекдот. Представляется, что настоящая причина отказа от ислама, как новой возможной религии восточных славян заключается в том, что основные требования к правоверному мусульманину обладали преимущественно формальным, обрядовым свойством.
Пять столпов ислама, как известно, включают пять обязательных действий, среди которых: декларация веры, содержащая исповедание единобожия и признание пророческой миссии Магомета (шахада); пять ежедневных молитв (намаз); пост во время месяца Рамадан (ураза); религиозный налог (закят); паломничество в Мекку (хадж). Правоверные также призывались к распространению ислама, в том числе, примучивать к вере пророка силою. Десятую долю добычи от такого прозелитизма полагалось отдавать в качестве налога на мечеть. За это гарантировался рай, представлявшийся вполне осязаемо: безконечное блаженство среди покоящихся на драгоценных коврах черноглазых, большеоких гурий, живущих в шатрах, поставленных в вечно зеленеющих садах. Новообращённые также должны были платить налог на мечеть, часть средств от которого направлялась на дальнейшее обращение неверных, а часть на благотворительность среди мусульман.
В такой вере, конечно же, содержится огромный экспансионистский потенциал, что могло бы стать достаточно привлекательным для весьма воинственных восточных славян. Однако, несмотря на достигшую к тому времени известного развития богословско-правовую систему ислама, правовые нормы шариата представлялись, по-видимому, основывающимися более на авторитете откровения Магомета и понимания пользы взаимопомощи единоверцев, чем на каком-либо едином этическом стержне. Судя по всему, правосознание, формировавшееся в подобных условиях, виделось недостаточно нравственно и религиозно укоренённым.
В порядке отступления от хронологии описываемых событий, всего два слова о том, почему великий князь Владимир не мог выбрать в качестве новой, государственной религии иудаизм. Ответ, по-моему, очевиден. Иудаизм - сугубо племенное исповедание еврейского этноса, почитаемого им богоизбранным и, в силу этого, чуть ли не обожествляемого. Независимо от факта разгрома Хазарии Святославом Игоревичем, для полиэтнического Древнерусского, по сути, имперского, государства, оно, безусловно, не подходило.
И, наконец-то, перейдём к некоторым обстоятельствам выбора христианства, причём по «греческому», византийскому образцу. После болгар пришли к Владимиру Святославичу «немцы» (иностранцы) из Рима, посланные Римским папой. Те заявляли, что у них пост по силе: «если кто пьёт или ест, то всё во славу божию». Однако Владимир отослал их, сказав им: «Идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого».
Христианство не было чем-то сугубо новым для молодой Руси. Ряд авторов считает вполне установленным фактом, что князья Аскольд и Дир c «болярами» и некоторым количеством народа приняли крещение в Киеве от епископа, посланного Константинопольским Патриархом Фотием I в начале или середине 860-х годов, вскоре после похода русов на Константинополь в 860 году. Эти события иногда именуют первым (Фотиевым, или Аскольдовым) крещением Руси.
Первым правителем единого Древнерусского государства, достоверно и официально принявшим христианство, стала княгиня Ольга, бабка Владимира Святославича. Спустя примерно 140 лет после её смерти древнерусский летописец так выразил отношение русских людей к первому правителю Киевской Руси, принявшему крещение: «Была она предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед рассветом. Она ведь сияла, как луна в ночи; так и она светилась среди язычников, как жемчуг в грязи». Уже в княжение Ярополка (970-978) княгиня Ольга начала почитаться как святая. Об этом свидетельствует перенесение её мощей в церковь и описание чудес, данное монахом Иаковом в XI веке. С того времени день памяти святой Ольги (Елены) стал ежегодно отмечаться 11 июля, по крайней мере, в самой Десятинной церкви. Согласно «Повести временных лет» крещение равноапостольной Ольги совершилось в 955 году в Константинополе.
В 959 году, согласно некоторым источникам, княгиня Ольга послала императору Священной Римской империи германской нации Оттону I Великому просьбу прислать на Русь епископа для проповеди христианства. В «Продолжении хроники Регинона Прюмского» мы читаем: «В лето от Воплощения Господня 959-е... Послы Елены, королевы ругов (Rugi),.. явившись к королю,.. просили назначить их народу епископа и священников». В 961 году в Киев был отправлен посвящённый в том же году в епископы Адальберт (с 968 года архиепископ Магдебургский). Ничего удивительного в этом нет, так как до официального раскола церкви в 1054 году оставалось почти столетие. Русская княгиня поступила совершенно так же, как раньше поступил болгарский царь Борис. Приняв крещение от православного греческого патриарха, она тотчас же пригласила латинского пастыря. Однако, по причине враждебного отношения к христианству сына Ольги, Святослава Игоревича, и части знати был вынужден уехать, а некоторые из его спутников были убиты. Так что «отцы наши», действительно, «не приняли этого». Полагаю, что ко времени выбора веры Владимиром Святославичем стала явственней и разница между римской и константинопольской кафедрами. Уже в 967 г. папа Иоанн XII воспретил назначать на вновь учреждаемую кафедру в Праге лиц, принадлежащих «к обряду или секте болгарского или русского народа, или славянского языка». Вместе с тем, использование римской церковью в качестве богослужебного языка исключительно латыни совершенно не способствовало решению стоящей перед великим князем Владимиром задачи перемены веры целым народом. Это, конечно же, имело не меньшее значение, чем красота богослужения в Святой Софии. Наши предки всё-таки не были индейцами, чрезмерно ценящими стеклянные бусы, и воспринимали мир более практически, нежели эстетически.
Но здесь хотелось бы отметить ещё два момента. Святая Ольга, крестилась под именем Елена, т.е. при крещении ей было дано имя святой почитаемой некоторыми христианскими церквями равноапостольной царицы-матери римского императора Константина I Великого. Крестным же отцом княгини стал сам император Нового Рима, для нас - второго, Константин VII Багрянородный. Этот факт имеет важное политическое значение. Летописец так описывает подробности: увидев, что она красива лицом и весьма умна, подивился цесарь её разуму, беседуя с нею, и сказал ей: «Достойна ты царствовать с нами в городе этом». Она же, поразмыслив, ответила цесарю: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам - иначе не крещусь». И крестил её цесарь с патриархом... И благословил её патриарх и отпустил. После крещения призвал её цесарь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жёны». Она же ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это - ты сам знаешь». И сказал ей цесарь: «Перехитрила ты меня, Ольга».
Примечательно ещё одно обстоятельство. Поначалу аудиенция киевской княгини у императора проходила так, как это обычно было принято в отношении иностранных правителей или послов крупных государств. Император, сидя на троне в роскошном зале Магнавре, обменялся с Ольгой через логофета церемониальными приветствиями. Рядом с императором находился весь состав двора. Обстановка была чрезвычайно торжественная и помпезная. Но наряду с этим имелись и отступления от принятых традиций, обозначились нарушения незыблемого византийского дипломатического протокола, которые были совершенно невероятны, особенно при Константине VII - их ревностном блюстителе. В начале аудиенции, после того как придворные встали на свои места, а император воссел на «троне Соломона», завеса, отделявшая русскую гостью от зала, была отодвинута, и Ольга впереди своей свиты двинулась к императору. В этих случаях обычно иностранного представителя подводили к трону два евнуха, поддерживавшие подходящего под руки. Затем иностранный владыка или посол совершал праскипеспс - падал ниц к императорским стопам. Во время данного приёма этот порядок был изменён. Ольга одна, без сопровождения, подошла к трону, не упала перед императором ниц, как это сделала её свита, а осталась стоять и стоя же беседовала с Константином VII.
Дело тут в том, что воспринятая становилась в определённом смысле членом семьи восприемника. Со своими крестниками и их родителями восприемники вступают в отношения, которые именуются духовным родством. Так, согласно Кодексу императора Юстиниана I (534 г.) брак между восприемником и воспринятой запрещался. Отцы Трулльского Собора (691-692 гг.) в 53-м правилом запретили даже браки между восприемниками и родителями воспринятых. С существенным для нас обоснованием: «Понеже сродство по духу есть важнее союза по телу». 54-е правило того же Собора налагает запреты и в отношении определённых степеней свойства, приравнивая его к кровному родству, ибо муж и жена - одна плоть (свойство - категория канонического плотского родства).
Всё это проливает свет на примечательный политико-матримониальный аспект выбора Владимиром Святославичем христианской веры по византийскому образцу. Именно Византийская Империя, несмотря на некоторое к Х веку сокращение её влияния, была носительницей многовековой государственно-правовой культуры. Неотъемлемой частью и во многом фундаментом этой культуры было каноническое право. Это право, в случае крещения и женитьбы Владимира Святославича на единственной сестре византийских императоров, делало Владимира, принявшего при крещении имя Василий (василевс - титул византийских императоров), зятем (квази-братом) императоров и наследником престола Второго Рима2.
Надо отметить, что на руку царевны Анны претендовали и представители иных династий. Переговоры с Византией о браке с ней своего сына и наследника, Оттона II, коронованного в том же году императорской короной, ещё с 967 года вёл император Священной Римской Империи германской нации Оттон I Великий. В 972 году стороны пришли к соглашению, по которому Оттон отказывался от Апулии, за что его сыну были даны соответствующие обещания. Примечательно, что в связи с таким браком вопрос о вере не вставал.
Однако Анне не довелось стать германской императрицей. Императоры Василий II Болгаробойца и Константин VIII уговорили сестру отправиться к «тавроскифам», как называли византийцы русских. С плачем царевна попрощалась с близкими, говоря: «Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть». Но, покорившись воле Божией, Анна не только стала женой русского великого князя, но и, как писал сирийский историк XI века Яхъя Антиохийский, усердно участвовала в распространении православия на Руси, «построив многие церкви».
Очень важно осознавать, что подобный высокородный брак не был честолюбивой прихотью Владимира Святославича. Благодаря ему Рюриковичи вставали в один ряд с первейшими монаршими Домами Европы. Уже дочь Владимира Святославича Добронега-Мария становится королевой Польши, а внучки, дочери Ярослава Владимировича Мудрого: Елизавета - королевой норвежской, Анастасия - королевой венгерской и Анна Ярославна - королевой Франции. Международное признание достоинства первой русской династии способствовало и внутренней консолидации Руси, осознанию её народом своего политического единства.
Внук Владимира Святославича, великий князь киевский Всеволод Ярославич также взял в жёны дочь императора Константина IX Мономаха (синодики Выдубицкого монастыря в Киеве называют супругу Всеволода Анастасией). Уже в XVI веке великий князь московский Иоанн III Васильевич браком своим с Софьей Палеолог не только установил новые матримониальные узы Дома Рюриковичей с представительницей последней византийской династии, но и ознаменовал восприятие русской державой роли Третьего Рима.
Политико-матримониальный аспект крещения Руси, его значение для тысячелетней истории нашей государственности, кончено же, не могли быть полностью осознаны великим князем, выбор православной веры стал результатом более промысла, чем сиюминутного человеческого расчёта. Но, по воле Божией, именно он определил основной вектор государственно-правового строительства русской державы.
Православное царство, византийская государственность со временем всё более и более становилась образцом для Руси-России. Византийский Номоканон, позднее наименованный Кормчей книгой, дополненный нормами русского законодательства: Русской правды, уставами князей Владимира и Ярослава, правилами Владимирского собора 1274 года и др., стал одним из основных источников нашего не только церковного, но и светского, в том числе государственного (престолонаследие по ближнему свойству), права.
Учение православной церкви о симфонии властей заложило фундамент политико-правового сознания русского народа. В результате вероисповедного выбора святого Владимира, союз неслиянных и нераздельных церкви и государства в лице патриарха и монарха (великого князя, царя, императора) утвердился в нашем Отечестве, как основное начало политической жизни, как государственно-правовой принцип. Принцип, отличавший нашу православно-монархическую державность от папоцезаристского католического или цезарепапистского протестантского Запада. И если в некоторые периоды российской истории от этого принципа, в силу разных причин, имели место отступления (политические претензии патриарха Никона и, как ответ на них, синодальная реформа Петра I), то приверженцами русской православной политической традиции они всегда расценивались в качестве подлежащих исправлению нарушений основного державного правила.
Андрей Сорокин
1 Принадлежность языческих богов к различным племенам имеет аналоги у других народов. Согласно хронике Гельмольда, у западных славян «первыми и главными (богами) были: Провы - бог Альденбургской (староградской) земли, Жива - богиня полабов и Радигаст - бог земли ободритов… а между многообразными богами славян выделяется Свантивит (Святовит) - бог земли русичей…». Так же и в Древней Греции «волоокая» Гера издревле покровительствовала Микенам, богиня Афина - городу Афины, Посейдон был божеством Пелопоннеса, а Гефест - острова Лемнос. Да и по сию пору, разные местности православной России при всём христианском единстве чтят «своих» святых-покровителей. В нашем городе, например, особо почитается благоверный Великий Князь Александр Невский, в Москве - Великий Князь Даниил, в Киеве - святой Владимир Святославич.
2 Интересно, что дед Анны, император Константин VII Багрянородный написал для сына императора Романа II (949 г.) трактат «Об управлении империей», в котором выразил отношение правителей Византии к династическим бракам с варварскими северными народами, в числе которых он указал и русов: «Если когда-либо народ какой-нибудь из этих неверных и нечестивых северных племён попросит о родстве через брак с василевсом ромеев, то есть… дочь его получить в жёны.., должно тебе отклонить и эту их неразумную просьбу… Поскольку каждый народ имеет различные обычаи, разные законы и установления, он должен держаться своих порядков, и союзы для смешения жизней заключать и творить внутри одного и того же народа.»
4 октября 2015 г. в Крестовоздвиженском казачьем соборе Санкт-Петербурга состоялась конференция "Державный завет святого Владимира".
Генеральный Секретарь РИС-О Андрей Юрьевич Сорокин представил доклад "Вектор державного строительства".