На крючке фанатства
Кажется, я понимаю, в чем дело. Как случилось, что не только записные "акулы сетевого пера (пиара)", но и сотни обычных и наверняка неплохих и неравнодушных людей продолжают относиться к фигуре Стрелкова с восторгом и трепетом, ожидая от этого человека каких-то чудес, молясь за него и чуть ли не на него. Почему, чуть не плача, кидаются на его защиту, как кидается с кулаками на обидчиков мальчишка, когда во дворе кто-то сказал плохо про его отца.
Во многом именно потому, что видят в Стрелкове отцовскую фигуру. Фигуру Героя, Избранного. Может быть, даже будущего Царя. Ведь уже позабыты мудрые слова отвергнутого гимна: "Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и ни герой". Годы безвременья вбили людям в головы убеждение, что все бесполезно,что все схвачено, все пути перекрыты, рычаги свинчены, а человек - только пешка. Что ты сам никто и ты ничего не можешь, а твою судьбу при любых раскладах будет вершить кто-то большой и сильный, не тебе чета. Либо ангел, либо дьявол, но существо определенно титанического покроя.
Эта патерналистская тенденция, тоска по Герою-избавителю,особенно усилилась в последнее десятилетие. Уже предельно ясно, что Россия больше не может длить зависшее над бездной существование, движение сомнамбулы по карнизу сотого этажа. Путинская "стабильность" всего лишь замедлила падение в пропасть, но не остановила его, и уж тем более не превратила во взлет. Нет, многие по-прежнему видят в Путине героя и титана, но не избавителя на белом коне, а кого-то вроде Атланта, горбящегося под тяжким грузом. А избавитель что-то запаздывает, не спешит то ли на помощь усталому Гаранту, то ли на смену ему. И вдруг сверкнуло...
Но почему именно Стрелков? Что такого особенного в этом человеке? Оборонял два месяца город? Ну, так сдал же потом. Были и в Великую Отечественную военачальники, которые подолгу удерживали города или брали их штурмом и совершали множество других славных дел - но помнят о них в основном историки. Никакого поклонения эти люди не вызывают, только уважение, ибо достойно делали свою военную работу. Что совсем непросто и уважения, без всякого сомнения,достойно. Но как героев помнят других - шедших на воздушный таран, закрывавших своим телом товарищей, выносивших раненых с поля боя или подрывавших немецкие эшелоны. Подвиг героя и хорошо сделанную трудную работу люди обычно не путали, хотя и существовало понятие "трудовой героизм" и звание "Герой труда", а успешный труд полководца удостаивался порой и Золотой звезды Героя без всяких приставок. И все же разница ощущалась. Почему же в случае Стрелкова она оказалась стерта и на любую критику по-прежнему (хоть и чуть реже) слышится возбужденный крик: "Заткнитесь, Стрелков - герой!"?
Могу ошибиться, не мне представляется, что немаловажную роль сыграл среди прочего один психологический фактор, который мог быть специально организованным, а мог и проявиться случайно, но был потом умело использован пиарщиками. Я говорю о психологических триггерах. Это явление давно известно психологам. Бывает, что в момент опасности, страха или сильного горя некое впечатление глубоко врезается в память человека. После этого, порой на протяжении всей жизни, каждая новая встреча с этим образом - чьим-то лицом, запахом, музыкой или осязательным ощущением - вызывает сильнейший эмоциональный отклик, возвращая к пережитому. Становится так называемым триггером, спусковым крючком бури эмоций.
Как это могло сработать в случае с образом Стрелкова? Вспомним май-июнь этого года, месяцы обороны Славянска. Тогда по сети ходила картинка - полусонный человек в кровати тянется рукой к лежащему на тумбочке смартфону. Из надписи следовало, что он среди ночи собирается проверить, не стряслось ли на Донбассе какой беды. Свидетельствую - так оно и было. И у меня рядом с кроватью лежал телефон и бывали ночи, когда я по три раза просыпалась и лезла смотреть новости во Вконтакте. Обстановка была гнетуще-напряженной и менялась ежечасно.
А главным источником информации как-то непринужденно и естественно стали "Сводки от Стрелкова". Тон их был спокойным, немного усталым, сдержанным, с легким юмором и тем самым утихомиривал тревогу, вселял надежду, что все не так уж и плохо, люди стоят и полны решимости стоять до конца. Потом в сводках проявлялся трагизм и та самая знаменитая "Стрелковская грусть". Тревога взвивалась до небес... и вскоре гасла, после сообщения о каком-нибудь неожиданном ярком успехе - например, сбитом ополченцами вертолете. Потом снова тревога, и снова успокоение. Постоянные эмоциональные качели и то, что информацию из первых рук о происходящем было почти негде получить, привели к тому, что читатели пабликов постепенно "подсели", вошли в психологическую зависимость от "сводок". "Сводки от Стрелкова" превратились в самое главное лекарство в "информационной аптечке". А каждая сводка непременно сопровождалась портретом Стрелкова.
Возникновение триггера было практически неизбежно. Стрелков превратился в того, кто нес спасение от тревоги и информационного голода, стал для каждого очень личным избавителем. А также символом правдивости и чести (ведь к сводкам с мест обращаются за точной и правдивой информацией, Стрелков - это прежде всего "сводки от Стрелкова", а значит, сама правда!).
Постепенно у читателей складывалось подсознательное ощущение, что этот человек сделал персонально для них что-то очень хорошее и чрезвычайно важное. Встречая в сети его портреты, они переполнялись чувством благодарности, душевного тепла и уверенности. И ведь это не считая того, что он был не просто человеком, транслирующим сводки, вроде знаменитого Левитана, но и действительно держал оборону города, который уже успели назначить "новым Сталинградом"! Герой, однозначно герой! И при этом душевно близкий человек - друг, брат... а может, и отец?
Потому многим вовсе не показалась дикой вбрасываемая тут и там идея о том, что этот вчера еще безвестный военный, никакой не политик, может стать, ни много ни мало, а спасителем России, вождем и заменой порой очень загадочно и непоследовательно действующему Президенту. Путь от благодарности за избавление от душевных страданий до веры в способность ставшего близким человека избавить и всю страну от ее бед не так уж и длинен, если учесть инфантильный эгоцентризм очень многих постсоветских людей. Эти люди склонны считать авторитетами чуть ли не во всех областях жизни любимых актеров, музыкантов, писателей. Он "сделал мне красиво", значит, он полубог! Он важен для меня, значит, он важен и велик объективно. Он помогал мне не сойти с ума от беспокойства, значит, он герой всех времен и народов!
Такой ситуацией, даже если она не была организована преднамеренно, грех было не воспользоваться пиарщикам самого разного пошиба. Они и воспользовались. К фотографиям. сопровождавшим сводки, добавились плакаты, афиши, рисунки на футболках. Фанатский культ начал набирать обороты, а психологическое слияние с предметом обожания у фанатов стало почти абсолютным, до такой степени, что любая критика сего деятеля начала восприниматься как атака на самый центр личности, на все самое дорогое и священное, на собственную идентичность фаната. Отсюда такая нерассуждающая агрессивно-защитная реакция, за которой легко разглядеть страх утраты того, что, внедрившись, заменило собственное "я". И, разумеется, страх лишиться долгожданного избавителя, потому что показатели веры в собственные силы стабильно дрожат где-то возле нуля. Ловушка глубока...
Конечно, это только гипотеза, но она представляется мне весьма правдоподобной, потому что позволяет объяснить массовую околдованность достаточно просто, без рассуждений о неких зловещих психотехниках или даже психотропных технологиях. Без излишнего умножения сущностей. Ловушки, в которые попадают человеческие разум и сердце, обычно устроены не так уж и сложно. Но это не значит, что из них легко выпутаться. А лучше всего и вовсе не попадать на этот крючок, приучив себя не слишком полагаться на других, даже действительно выдающихся людей и не создавать себе из них кумиров.