Анализируем архивные документы.Принудительное крещение, сжигание городов и сел, геноцид в Тартарии 1
Анализируем архивные документы. Принудительное крещение, сжигание городов и сел, геноцид в Тартарии. ЧАСТЬ 1
АВПРИ
Фонд 131 Татарские дела
Опись 131
Дело 2
Год 1737-1738
Дело о дву малых татарченках, которые присланы из Веневской Воевоцкой Канцелярии.
1737, 1738 годов.
Лист 1-1об
В Москву в Ыностранную Коллегию из Веневской Воевоцкой Канцелярии
Доношение
Прошедшаго июля 1 дня сего 1737 года в поданном доношении Крапивенского уезду вдовы Ирины Михайловой дочери Хрущова деревни Алексинцовой, человека ее Родиона Прокофьева в Веневскую Воеводскую Канцелярию написано июня … дня сего 1737 года. Ехал он из вотчины госпожи своей Дедижского уезду из деревни Макаеца дорогою и как едет и по той дороге, идут незнамо какового звания люди два человека знатной иноземцов. И он Родион взял их и привел в Веневскую Военную Канцелярию для допросу и просил чтобы у него оных людей приняв допросить. И по Ея Императорского Величества Указу по определению Веневской Военной Канцелярии велено показанных приводных людей приняв отдать под караул и против вышеписанного Доношения расспросить, а по допросу оных людей языку их никак признать неможно и таких перевотчиков в Веневе не имеетца. И по определению Веневской Военной канцелярии велено оных людей за конвоем отослать в Москву в Иностранную Коллегию.
Августа 11 дня 1737 года
Здесь в первичном документе (без подписи, являющемся просто пояснительной запиской к делу, «пометой» как далее следует) видно, что дворовый человек Родион Прокофьев (обычный служитель) не мог их «взять», а очевидно просто подвез на своей телеге до Воеводской Канцелярии (написано он ехал), а поэтому не мог говорить, чтобы путников непременно допросили (кто вообще в Канцелярии будет слушать приказания какого-то крестьянина). А допрашивали их по существующему порядку (регламенту). Также видно, что в Воеводской Канцелярии заблудившихся путников определили как «иноземцев». Обратите внимание, что Канцелярия - главный административный орган города называется «Воеводской Канцелярией», то есть административное городское управление носило военный характер.
Как всегда в интернете болтается искаженная история этого древнего города, который официальные историки и ангажированные краеведы приписали к мифическим «финоуграм» и их «финоугорской» культуре.
Официальная историческая справка о городе Венёве:
«Венёв - город, административный центр Венёвского района в Тульской области России.
Письменные упоминания поселения Венёва относятся к 1390-м годам. Изначально оно располагалось предположительно в 7 километрах от современного Венёва на реке Осётре, в районе нынешней деревни Гурьево. В 1483 и 1494 году старое Венёва ещё упоминается в договорных грамотах Московского князя с Рязанским и Литовским княжествами. На современном месте поселение появилось, как крепость под названием «Городенеск на Веневе», в середине XVI века. Крепость основал боярин и воевода И. В. Шереметев. Но вскоре крепость перешла во владение князя И. Ф. Мстиславского и в 1572 году была переименована в Венёв». Это пример классического способа искажения истории - упоминается в 14 веке, но на этом месте построен в 16, князьями, род которых стал близкими приближенными и опорой Романовых. (Это откровенное притягивание за уши всего ценного к романовскому периоду). Если уж прозападные историки в официальной истории города оставили дату «1390 г», то значит город существовал задолго до этой даты и является одним из древнейших городов Древнерусского государства доромановской и дорюриковской эпохи).
Лист 2
И по вышеписанной помете Коллегии Иностранных Дел в Канторе присланные из Веневской Военной Канцелярии два человека робят роспрашиваны, а в допросех через толмачество татарина муллы Ашира сказали:
Первой сказал Казанского уезду Брянской дороги Юл Темир породы он татарской имя ему Адыка, от роду ему 15 лет отец и мать и два брата меньшие живут в той деревне. А брат еще большой в Казани в солдатех, имя ему по татарски Ибран. И нынешнею весною около празника Николаева дня (получается, для татарина Николаев день был не христианским, Николин день (зимний и весенний) были языческими календарными днями) послал его отец с работником своим Аитом с подрядным Государевым хлебом в подвотчиках в село, а как званием, того он не знает, от которой деревни ехали они пять дней, а сколько верст, того он не знает же. И в том селе жили они один день. И ис того села на другой день поехали они с работником своим по прежнему в тое свою деревню. И отъехав от того села верст с десять в то время пристали у них лошади. И затем остановясь начали тех лошадей кормить на котором поле и заночевали. И в то ночное время напали на них мишюрюки человек с тринадцать, розбили, лошадей отняли, а работника который с ним был убили. Или он ушел, а куда того он не знает. А его связав повезли от того места до Арзамаса которых было тех людей девять человек, а про тот город сказывали ему вышеписанные люди.
Лист 2об
И с той беды до Арзамаса было дней с 12. И привещи в тот город тот час отдали ево княгине, а как ее зовут и чья дочь и прозваньем, того он не знает. И того ж времени оная княгиня стала его принуждать креститца. И он крестица не хотел. И она за то приказала бить его батоги, и после того призвав к всем попа и его также и другова малого которой с ним прислан ныне в Москву, крестить насильно приказала. И крещен и имя дано ему Леонтей. А тому малому дано имя Архипом, а какой он природы того он не знает, и восприемником кто были, или нет, того он не знает же. А после того у той княгини жил он толико неделю. И потом оная княгиня послал ево и вышеписанного малого с людьми своими в деревню, а как той деревни звание того он не знает и ушли они через Муром и Москву, про которые городы сказывали ему те посланные с ним люди, а сам он не знал и ходу было до Москвы две недели. А из Москвы пошли они до той деревни через Коширу и шли шесть дней и приведчи в ту деревню отдали они его, а также и вышеписанного малого старухе и приказано было, чтоб в той деревне им жить и в той деревне жили они две недели. И ис той деревни пошел он с вышеписанным малым и отошли от той деревни немного, наехали на них незнамо какие люди и взяли и отвезли их в деревню, а чья та деревня того они не знают, в которой держали их три дня, а потом отвели их в приказ и тот приказ в котором городе, того он не знает. Только от той деревни в которую они из Арзамаса посланы до того приказу недалеко. И в том Приказе держаны были недель с шесть, а потом ис того Приказ посланы были в Москву. И в том допросе сказал он сущую правду и ничего не утаил, а ежели сказал неправду, и в том будет изобличен и за то повинен, тому что по указам Ея Императорского Величества надлежит.
Лист 3
Второй сказал Казанского уезду деревни Сармаш близ города Мензелинска, породы он татарской, имя ему Кженибик Татлебаев сын, отроду ему пятнадцать лет, отца не имеет токмо мать ево з братом ево меншим, живут в вышеписанной деревне. И нынешней весною ис той деревни по наряду послан он был в город Мензелинск для отвозу ис того города в Казань с колодниками, и не доезжая Казани на смене подвод взяли ево солдаты и повезли ево в Арзамас и было того времени дней здесять. Токмо по разговоры с теми солдаты про тот город сказывали ему те люди, а он сам не знал, и привезя в тот город отдали его господину, а какого чину и именем и прозванием, того он не знает. И спустя неделю как привезли к тому господину другова малого крестили их насильно, и при крещении дано имя ему Архип. Восприемником был человек вышеписанного господина, а по имени он Григорей. И после того жил он у того господина с неделю, и потом оной господин послал ево и с вышеписанным малым с людьми своими в деревню,
Лист 3об
а как той деревни звание, того он не знает. И шли они чрез Муром и Москву, про которые городы сказывали ему те посланные с ним люди. А сам он не знал, а ходу было до Москвы две недели. А из Москвы пошли они до той деревни чрез Коширу. Шли шесть дней. И приветчи те посланные с ним люди в тое деревне отдали ево также и вышеписанного малого старухе. И приказано было чтоб в той деревне ему жить. И они две недели жили. И ис той деревни пошел он с вышписанным малым и отошед от той деревни немного, наехали на них незнаемо какие люди и взяли их и привезли в деревню, а чья та деревня того он не знает, в которой деревне держали их три дня, а потом отвезли их в Приказ. А тот Приказ в котором городе, того он не знает же. Только от той деревни в которую они из Арзамаса посланы были до того приказу недалеко. И в том Приказе держаны были недель шесть. А потом ис того Приказу посланы они в Москву. И в сем допросе сказал он сущую правду, и ничего не утаил, а ежели в чем сказал неправду и в том будет изобличен и за то повинен он тому что по Указам Ея Императорского величества надлежит..
Лист 4
И при сих допросех в пополнение оные татарчанские робята чрез толмачество того муллы Ашира сказали что деревню в которую они из Арзамаса приведены от Веневы ходу один день, и как их поимав на дороге незнаемо какой человек в тот город привел. Тогда из канцелярии дано было знать в городе, что не найдетца ль хто, от кого те робята бежали. И в то время ис той деревни ис которой они бежали прихаживал к ним в Канцклярию староста зовут ево Иваном, а чей сын и прозванием не знают. Токмо оной староста ростом высокой, борода черная. И принашивал к ним неоднократно хлеба. Которого старосту той Канцелярии служители видали и спрашивали что надобны они им, на что он им сказал, что они им не надобны.
Лист 13
Государственной Коллегии Иностранных Дел в Кантору из Казанской Губернской Канцелярии
Репорт
Ея Императорского Величества Указ из оной Канторы пущенной сентября 21 под номером 286 о исследовании о присланных в оную Контору из Веневской Воевоцкой Канцелярии Казанского уезду татарченках дву человекав Губернской Канцелярией получен сего октября 3 числа сего 1737 году. И по тому Ея Императорскаго Величества Указу по определению Казанской Губернской Канцелярии для следствия о бытии оных татарченков праздных деревни их и во взятье их в пути послан в Казанский уезд по инструкции нарочной дворянин. Которому велено по силе того указа о всем исследовать, и то следствие велено ему подать в Губернскую Канцелярию. И что по тому следствию явитца, о том Государственной Коллегии Иностранных Дел в Кантору ис Казанской Губернской Канцелярии репортовать будет немедленно.
Секретарь Илья Калушской. Октября 17 1737 года.
Лист 20
Копия
По Указу Ея Императорского Величества Коллегии Иностранных дел в Канторе слушано Дело о присланных при Доношении из Веневской Военной канцелярии о дву иноземцах, которые Коллегии Иностранных Дел в канторе росписями показали татарской природы Казанского уезду, одного зовут Абцыка, Юринской дороги, деревни Янтемир, пятнатцати лет. Отец ево и мать и два брата меньших живут в той деревне, а брат ево еще болшой в Казани в солдатех, имя ему по татарски Ибрай. И нынешнею весною около праздника Николаева дня, послал ево отец с работником своим Аитом и подрядным государевым хлебом в подвотчиках. И по возвращении назад напали на них мещеряки человек с тринатцать. Розбили и лошадей отняли, а работник где девался не знает. А ево связав повезли до Арзамаса.
Другой сказал Деревни Сармаш близ города Мензелинска, имя ему Кженибик Катлибаев. Отца не имеет только мать ево з братом меньшим живут в вышеписанной деревне. И по наряду послан он был в город Мензелинск для отвозу в Казань с колодниками. И не доезжая Казани на смене подвод взяли ево солдаты и отвезли в Арзамас.
Лист 20 об
И против тех их роспросных речей посланы три указа в Казанскую губернию о следствии об оных татарченках. А в доношении ис Казанской губернии Канцелярии о сыску тех татарченков посланного нарочно, написано, что Казанского уезду з Брянской дороги деревни Янтемир и другие всего четырех деревень татара по своей вере и по Курану (так написано) сказали: Деревня де Ентемир Арской дороги, а не з Бренской, а по Зеренской дороге деревни Янтемир не имеется. И оного де татарченка Абдыкейка и отца ево и матери и дву братьев в деревне их никогда не бывало и не живали и посылке де с подрядным хлебом ис той деревни никогда ни с кем не бывало. И брата ево Абдыкейкова никакова в рекруты от них в отдаче никогда не бывало ж. Арской дороги деревни Гераки де сотник Абдул с товарыщи сказали: в сотни де не имеется по той Арской дороге лет с пятнадцать. И показанная де деревня Янтемир ево Абдуловой сотни и подлинной Арской дороги а не з Юрской. И такова имени татарченка и родственников ево никаво в той деревне небывало. С Юрской же дороги деревни Шармаш здругими деревнями всего четыре деревни татары сказали, что татарченка Кженибика Толебаева в той деревне жительством с матерью и збратом никогда не бывало.
Лист 21.
И ныне брата ево и матери в той деревне Сармаш не имеется. И понеже тот обыск с роспросами их прежними речьми весьма явился негоден. Того ради оных татарченков распросить вновь с пристрастием вновь с плетьми. Чтоб они сказали сущую правду без всякой утайки, паки же писанным пунктам, а имянно. Первое, вышеписанном присланном ис Казанской Губернской Канцелярии Доношении показанные выше деревни и в них по имянам татар они знают ли. Второе, ежели они скажут, что тое деревень и в них людей они не знают, то спрашивать, совершенно ль они с Казанского уезду татарченки, или башкирцы, и из других которых мест. И буде покажут, что они других деревень, откуда и кто в тех деревнях жители по именам их, и по обыску тех деревень иные деревни по именам. Третье, вместе ль их обоих в Арзамас к той помещице которой они достались крещены в церкве или в доме, и кто именем священники, и от церкви оные или при доме ее будут те священники, кто крестил, и кто в восприятии был, и та помещица с ними ль поехала или тут осталась.
Подлинной подписан по сему:
Асессор Семен Иванов
Секретарь Иван Аврамов
Марта 1 дня 1738 года.
Обратите внимание на археологический слой. Казань - древнейший города, а храмы и мечети - это бывшие языческие здания.
Лист 22
И марта 2 дня 1738 года по прошению Коллегии Иностранных Дел в Канторе, присланные из Веневской Воеводской Канцелярии два человека робят против присланного ис Казанской губернии доношении роспрашиван с пристрастием (за малолетством) под плетьми вновь, а в роспросе сказал чрез толмачество татарина Абыза муллы Ашира.
Первой сказал, Казанского или Уфимского уезду и которой дороги того он не знает деревни Мунчату Бесы, породы он подлинно татарской ясашной, а не башкирец, имя ему по татарски Абдрахман Карашеев сын. От роду ему 15 лет, отец ево Карашай Колябатов сын, мать Языкой, брат большой Рахман Кулы, два брата меньших Аккул и Муртаза. И тое де деревню и другую которая была к той их деревни в близости служилые люди Казанские татары прошлого 1736 года в осеннее время, дабы башкирцам небыло пристанища выжгли, и по той же осени отец ево и мать и братья и он с скотом и пожитками, перешли от той погорелой деревни версты с четыре на речку Уреж от большой реки Ака. С три версты в деревню Ядли, о которой деревни Яки до города Мензелинска езды два дня. А в той деревне сотник Абыз Мюслюм, да возле двор того сотника живет татарин старик имя ему Тюмем, да татара ж молодые Аэтоз Кулев?, Юсуп Себюке, Абыз Ишмурат, которые татары ево Абдрахмана подлинно знают. А к той деревне в близости на той же реке Яки деревня Чикман, деревня старая Ирюкта. И в Чекман деревне знают ево татара Мюксинсе и
Лист 22об
другой Аят. В деревне Иракте знают ево по свойству татарин Ксек Бердей, которого за сыном отца его брата родного дочь, и втой вышеписанной деревне Яки живут они с отцом и с братом своим большим. Ему сотнику сено косили и протчую работу работали. И оной сотник Абыз Мюслюм означенного брата ево большого Рахман Кулу выслал на службу против башкирцов с протчими татары к Онидею и после того в той деревне жил он Абрахман недели с три. И потом послал ево по первому зимнему пути около праздника Николаева дни (Николин день татарского календаря!) по наряду отец ево с протчими те ж деревни с подводчики с подрядным государевым хлебом в подводчиках. А отец и мать и меньшие братья остались в той деревне одни. И ехали от той деревни с тем хлебом до деревни Ирикта один день, в которой дереве в то время был полк военных русских людей, и оной хлеб в той деревне у них приняли. А их подводчиков с семнадцатью подводами отпустили назад. Токмо он Абдрахман в той деревне заночевал для того, что лошадь ево пристала. И в ту ж ночь пришед з другова двора к нему Абдрахману молодой татарин, а как ево зовут, того он не знает, позвал ево чтоб он шел к дяде ево, той деревни к татарину Абызу Сеиту. И он Абдрахман с тем присланным татарином к означенному татарину Сеиту пришел, у которого татарина в то время незнаемо какой руской афицер Иван.
Цитата: «…к той их деревни в близости служилые люди Казанские татары прошлого 1736 года в осеннее время, дабы башкирцам небыло пристанища выжгли…» Так же как в 17 веке на славянских территориях, так и в 18 веке на татарских территориях шло выжигание деревень и городов. Это еще раз подтверждает версию о опустевших многих селениях и городах Руси-Тартарии в период 17 и 18 веков. Выжигали, чтобы образовывались беженцы, люди без крова и без дохода, чтобы легче можно было обратить в новую непонятную веру. А принятие веры являлось присягой колонизаторскому Правительству Романовых. Ну а кто вымер, не выжил после потери жилья и дохода, или убежали от бесчинства властей, те освободили территории для будущего нового перезаселения в 19 веке новым населениям, уже не помнящим ужасов геноцида. И этому населению уже можно впиндюривать любую историю, и повернуть его опять против своего же собственного народа.
Лист 22
Сеит сказал ему, чтоб он Абдрахман проводил того афицера. А как ево зовут и прозванием, и откуде, не знает. У которого в то время была шпага и сани большие крытые кожею. И оной татарин Сеит дал ему Абдрахману свою лошадь, а ево лошадь осталась в той деревне, у кого он Абдрахман ночевал. И с тем афицером он Абдрахман ис той деревни поехал в деревню Кугашево, а ехали до той деревни один день. И приехав в ту деревню афицер взял еще подводу да солдата, а он Абдрахман того афицера просил, чтоб он ево от себя отпустил. И оной афицер ис той деревни не отпустил, а обещал отпустить из другой деревни. И повезли ево Абдрахмана ис той деревни в особых санях закрыв, до деревни Такермени. И как в ту деревню они приехали и оной афицер стал на дворе той деревни у татарина Рахман Кулы. И он Абдрахман того татарина Рахман Кули просил чтоб он оному афицеру поговорил, чтобы от себя отпустил. И в то время прилучилось быть той же деревни татарин Мурис которые татары ево Абдрахмана подлинно знают согласясь обще того афицера просили чтоб он ево Абдрахмана отпустил. И еще от них ему говорили, для чего он государева человека увозит. И так де ты уже дву малых от нас увез, и был при тому шум. Токмо тот афицер по их прозбе Ево Абдрахмана не отпустил, а возил с собою, и вез в санях особых, закрыв.
Лист 23об
И приехали в город Заинской, и в том городе жил при том афицере один день, и с того города послал оной афицер ево Абдрахмана на одной подводе з двумя человеки, а ево ль люди и как зовут и прозвание и куда послал, того он не знает же. И притом приказывал тем людям, чтоб в дороге нигде ево Абдрахмана не объявлять. И приехали в село в котором много жителей русских, а как прозвание, того не знает. Токмо до того села ехали семь дней и жил в том селе два дни. И потом ис того села с теми ж двумя человеки ехали пятнадцать дней до большого города, которой стоит близ реки на горе. А как тому городу и реке прозвание, того он не знает. Токмо в том городе церквей много каменных. И покормя лошадь ис того города поехали. И ехали девять дней. И на дороге попались им татары, которые сказались, что идут из Синбирского уезду с одним солдатом к Москве. И по разговорам с теми татарами сказали они ему, что де блиско от сель город Арзамас, и тово ж дни в тот город Арзамас они приехали как стала становитца весна. Однакож ехали санаями (оное время надлежит быть в 1737 году). И стали на дворе, а чей тот двор, того они не знают, токмо на том дворе хоромного строения много. И привезчи ево на тот двор посадили в баню и как стала быть ночь тогда в тое баню привели малого, которой с ним
Лист 21
ныне из Веневскокй Канцелярии прислан в Москву. И на другой день взяли их в особливые хоромы х княгине, которую называли люди ее княгинею, а вдова иль мужняя жена не знает, была в зеленом камчатом платье. А как зовут и чья дочь и прозванием, того он не знает. А оной малой прежде ль ево к ним привезен или после и откуда, того он не знает же. И того же времени оная княгиня стала ево и того малого принуждать креститца. И они ей сказали, что креститца не хотят, и она приказала бить ево батоги. И после того отослала их на том же дворе в другие хоромы, в которых учатца робята руской грамоте. И в тех хоромах стояла кадка с водою и у нее была засвечена одна вощаная свеча, и в тож время пришли два старца, один старец в черной рясе голова накрыта черным же. Другой молодой в зеленой рясе голова также накрыта черным. А иного ничего окроме своего платья на себя тогда не надевали, и стали они по книге читать. И один из них старик чернец трижды в той кадке их погружали и из малой скляночки полбу и по щекам и по руками и по ногам мазали незнаемо чем. И надели на них кресты оловянные и нарекли имяна, ему Леонтей, другому товарыщу ево Архипом. А как тем стариком имена и откуда они были и куда пошли и при том кто восприемники были, того они не знают, токмо при том крещении были
Лист 24 об
мущины и женщины. И после того отвели их в тое ж баню, и на другой день те кресты они сами с себя сложили и бросили на кровлю и ныне не имеют. Понеже они крещены вневолю. И жили в той бане неделю. И потом оная княгиня послала ево и вышеписанного малого с людьми своими здвумя человеки на дву подводах, а куда, того не знает. И ехали они семь дней и приехали в город Муром, про которой город им сказывали вышеозначенные посланные с ними люди. И того ж дня как приехали в Муром, поехали к Москве и ехали до Москвы шесть дней. И приехав в Москву ночью переночевав, поехали до свету в город Каширу. И ехали пять дней про которые городы Москву и Каширу сказывали теже посланные с ними люди, а сами про них не знали. И в том городе переночевав ехали еще три дни до деревни, а как той деревни прозвание, того он не знает. И в той деревне те посланные с ними два человека провожатых ночевав поехали назад. А их той деревни два человека крестьян взяли и пошли от той деревни пеши и шли три дня, до деревни которая стоит подле речки в которой деревни имеютца дворов с пятнадцать. Тут же имеютца и мельницы. А как званием та деревня и речка, того он не знает. И пришедши в ту деревню отдал ево и также вышеписанного малого старухе, которая об одном глазе. Токмо той деревни староста Иваном ево зовут, а чей сын и прозвание, того он не знает, сказал ему, что оная старуха боярыня. А как ее зовут и отечества и чья прозванием, того не сказал. Что де вам обеим велено жить в той деревне и никуда не отпускать.
Лист 25
И дал он им оной староста на пропитание хлеб. В той деревне жили они две недели. Ис той деревни пошел он с вышеписанным малым и отошед от той деревни немного, наехали на них незнаемого какие люди и взяв их привезли в деревню, а чья та деревня, того он не знает, в которой держали их три дня. А потом отвезли их в приказ. А тот приказ в котором городе, того не знают, только от той деревни искоторой они ушли до того приказу недалеко, и в том Приказе держаны были недель с шесть, а потом ис того Приказу посланы они в Москву. И в сем допросе сказал он Абдрахман сущую правду и ничего не утаил.
А что он Абдрахман в первом своем роспросе показал Ярискую дорогу деревню Янтемир, также и имя ево по татарски показал Абдыком, и то он сказал от своей глупости, убоясь как в то время как ево стали распрашивать, понеже про тое Ярисскую дорогу он от людей слыхал, а деревню Янтемир знает он, потому езжал во оную для покупки сена, а никто ево так сказывать не научал. И он Абдрахман желает быть в своей татарской вере, а не в русской.
Ага в «русской», называлась греческой, а священники были из Малороссии, обученные в Кракове. Уже в начале 18 века среди татар успели распространить, что вера эта «русская», что доказывает, что к 18 веку уже закончилось тотальное крещение жителей на славянских территориях, а кто сопротивлялся того уничтожили, а кого не уничтожили, те бежали из Московии в Сибирь. И уже можно было это веру открыто называть «русской» и распространяться, что в Московии новая вера - «русская».
Лист 25 об
Второй сказал зовут ево по татарски Джанибек Татлибаев сын, от роду ему пятнадцать лет Казанского или Уфимского уезду и которой дороги не знает. Отец его был башкирец, имя ему Тотлебай Коскенов сын, а мать взята в той же деревни служилого татарина дочь, имя ей Казыкей. Та деревня сидит на реке Ак. И тому лет с двенатцать отец ево Татлибай умре, а мать его с меньшим ев братом Абдрахманом и ныне живут в той деревне. В оной же деревне имеютца жители башкрцов отца ево брата родного сын Арапкул, да башкирцы Сююндук Елдашев сын, Бикни, да татарин Абдыс асман, а чьи дети не знает. К той же деревни в близости имеетца на той же реке в верховье версты з две деревня Сингрен, жители в ней башкирцы Сююндук а отчества не знает, деревня Яки, которая лежит ниже их по реке Ак же. Ходу от нея полтора дни, в ней живет сотник Мюслюм который их деревню Битки ведает. И тому другой год с осени жили у них пришлые башкирцы, и около февраля месяца приезжал к ним в ту деревню сотник Мюслюм и велел пришлых живущих у них башкицов выслать вон, дабы им какой беды от них не принять. По которому его приказу те башкирцы и высланы. И на другой день, как тех башкирцов вон выслали ис той деревни жителей трех человек Сююдук, Бекия, да брата ево Арапкула взял с собою в город Мензелинск, а за каким делом не знает, а после того спустя три дня пришли к ним в ту деревню один карпал да четыре человека солдат и взяли ево Джанибека вместо брата ево Арапкула да жителей тутошных Асмана Саратау
Лист 26
да вышеписанного Бекия, ево жену и привезли их в деревню Рякти, в которой стоял полк руских солдат. А езды было до той деревни два дни. И как их привезли в вечеру и того часу взяли одного из них Асмана к судьям и допрашивали, и как ево допросили и оной Асман пришед к ним, где их держали и начевали вместе сказывал ему Джанибеку, что спрашивали ево о вышеписанных высланных ис той их деревни башкирцах, что они в той деревне у них жили и он Асман про то сказал, что те Башкирцы у них жили и их ис той деревни выслали. И на другой день по утру пришед к ним солдат и взял ево Джанибека с собою и привел к судье. И судья спросил на словах о вышеписанных же башкирцах. И потом велел идти по прежнему к товарыщам своим за солдатом, и как они прошли двора з два и тут стояли сани крытые впряжены две лошади. А в тех санях сидел афицер или какой судья того он не знает. Да еще при том были еще четверы сани впряжены по одной лошади ис которых в одни посадили ево Джанибека. И ис той деревни ехали денно и нощно дни с четыре и приехали в город Зайинск(?). И стали на дворе, а его ль двор, того он не знает. И был он при нем три дни и никуды не выпускали. А перетолмачивал ево речи бывший при том афицере солдат, которой умел говорить по татарски. А как тому афицеру и солдату имя и прозвание, того он не знает. И на четвертой день оной афицер послал ево Джанибека с двумя человеки солдаты на дву лошадях санями, а куда того не знает. Токмо те солдаты по дорогам спрашивали далече ль Арзамас и ехали дней с пятнадцать. И как приехали в тот город Арзамас и стали на дворе на котором имеютца светлиц много, в которых живет госпожа, и те посланные за ними солдаты были в тех светлицах и вышед ис тех светлиц пошли з двора.
Лист 26 об
А ему велели жить в приворотней избе, в которой были два мужика, да три бабы, и жил в той избе неделю. А после того пришла в ту избу ис тех светлиц девка, и говорила ему, что привезли к ним еще башкирца, которой сидит в бане, и велели ему Джанибеку ис той избы идти в тое баню. И он вошед увидел малого, которой ныне прислан с ним в Москву. И в той бане они жили с неделю. А после оная госпожа призвала ево Джанибека и того малого в свои хоромы и стала принуждать крститца. И они ей сказали, что креститца не хотят. И оной малой с тою госпожою щитался, и за то оная госпожа приказала того малого бить батоги, которой и бит. И послал их ис тех хором по прежнему в ту баню. А как тою госпожу зовут, и чья дочь и прозванием, того он не знает. И в тот же день истой бани взяли их на том же дворе в другие хоромы, в которых учатся робята грамоте руской. И в тех хоромах стояла кадка с водою у которой была одна свеча вощаная зазжена. И в то время в те хоромы пришли два старца, один старой в черном платье, так и на голове черное же. А другой молодой в лазоревой дорогой ризе. А на голове черное же. А другова на оное платье ничего на себя не надевали и по книгам не читали, только сказали им имена, ему Джанибеку Архип, а тому малому Левонтей. И в той кадке сперва вышеписанного малого погружали трижды, а потом ево Джанибека таким же образом погружали трижды. И после того оной старик из маленького пузырька мазал их полбу и по лицу и по рукам и по ногам. И надели на них белые старые рубахи и кресты медные, и велел оной старик перекреститца и кланятца и поцеловать держащей в своих руках крест. А восприемником был у него Архипа человек вышеозначенной госпожи Григорьем зовут. А как тем старцам имяна и откуда они были и куда пошли и восприемник чей сын, того он не знает.
Лист 27
И отвели их по прежнему в баню, и на другой день те кресты они сами с себя сложили и бросили на кровлю и жили в той бане с тем малым с неделю. А потом оная госпожа послала ево и вышеписанного малого с людьми своими с двумя человеки на дву подводах, а куды посланы были, того он не знает. Токмо от того города Арзамаса ехали семь дней и приехали в город Муром, про которой город им сказывали теже посланные люди, а как зовут и прозваньем, того он не знает. И переночевав в том городе поехали по утру, а куда не знает. Токмо те же люди сказывали, что к Москве. И ехали шесть дней и приехали в Москву ночью, и переночевав поехали до свету. А сказали те посланные с ними люди, что едут они в город Коширу, и ехали пять дней. И в том городе переночевав поехали по утру и ехали три дни до деревни, как звание не знает, и в деревне те посланные с ними два человека провожатых ночевав поехали назад. А их взяли той деревни крестьян два человека и шли от той деревни пеши три дня до деревни которая стоит возле речки, в которой имеетца дворов с пятнадцать, тут же имеютца и мельницы. А как званием, не знает же. И приветши в ту деревню отдали ево также и вышеписанного малого старухе, которая об одном глазе. И той деревни староста Иваном зовут, а чей сын не знает, что оная старуха боярыня, а как ее зовут и отчеством и чья прозванием не сказал. А при том он староста ему сказал что де вам обеим велено жить в той деревне и никуда не отпускать. И дал им на пропитание хлеб. И в той деревне жили они две недели. А потом с вышеписанным малым ис той деревни пошли. И отошед немного, наехали на них незнаемо какие люди взяв привезли в деревню, а чья та деревня не знает. В которой деревне держали их три дня, а потом отвели в Приказ. А тот Приказ в котором городе, того он не знает. Только от той деревни ис которой они ушли до того приказу не далеко, и в том приказе держаны были недель с шесть, а потом посланы в Москву.
В сем роспросе сказал он Джанибек сущую правду и ничего не утаил, а ежели
Лист 27 об
сказал неправду и в том будет изобличен, зато повинен он тому, что по указу Ея Императорского Величества повелено будет.
А что он Джанибек в первом своем роспросе показал Казанского уезду деревню Сармаш близ города Мензелинска, также что послан был по наряду в город Мензелинск для отвозу ис того городу в Казань с колодниками, и не доезжая Казани на смене подводы взяли ево солдаты. И то он сказал от своей глупости и убоясь в то время как ево стали роспрашивать. А вышеписанную деревню Сармаш он сам не знает, только слыхал от людей. Того ради об ней в первом роспросе сказал. А никто ево так сказывать не научал. А показанных об них в сыску деревень и их жителей он не знает. И ныне он Джанибек желает быть в своей татарской вере, а не в руской.
Это еще не окончание Дела, продолжение следует...
Удивительно узнавать такие подробности бедствий людских в Российской Империи. И эти документы о бедствиях «татар» Российской Империи «каким-то чудом» сохранили. А вот подобные документы о бедствиях на славянских территориях были уничтожены (хотя известны немногие письма казацких атаманов 17 века о том, как в станицах не принявших крещение вешали стариков и детей романовские войска). Вообще документы 17 века практически все уничтожены. Сохранившееся небольшое количество документов 17 века носят в основном сведения о налогах и сборах дани, оброка, ясака во времена первых Романовых. Остальные документы были аккуратно изъяты и уничтожены. Почему оставили такие подробности о мучениях татар? Да всё для той же цели - чтобы впоследствии стравить жителей славянских и татарских территорий бывшей Руси-Тартарии, в тот момент, когда население России поверит, что Романовы были «русской династией» и якобы «делали много хорошего и полезного» для Русской земли и для русского народа. Эти документы сохранены для будущей диверсии и направлены на нас с вами, живущих сегодня, рассчитывая на нашу забывчивость и «русскую доброту», когда мы «по доброте душевной» врагов русского народа - прозападную колонизаторскую династию Романовых - признаем своими «государями». И в этот самый момент между русскими и татарами враги откроют гражданскую войну. Так что, поостерегитесь распространять ложь о Романовых. А пользователям совет: старайтесь подвергать критике всю ту «героическую» эпопею, приписанную династии Романовых, сочиненную прозападными историками 19 века. И сегодня прозападные историки-либералы, стараются стереть границу кровавой истории династии Романовых (пишут лживые книги и ставят фильмы за счет бюджетных российских средств), растушевать и скрыть преступления геноцида русских (славян и татар) в 17-20 веке от рук Романовых, управлявшимися западными элитами.
Надпись на открытках 19 века на латинице (диверсия гражданской войны готовилась уже в 19 веке)
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
АВПРИ
Фонд 131 Татарские дела
Опись 131
Дело 2
Год 1737-1738
Дело о дву малых татарченках, которые присланы из Веневской Воевоцкой Канцелярии.
1737, 1738 годов.
Лист 1-1об
В Москву в Ыностранную Коллегию из Веневской Воевоцкой Канцелярии
Доношение
Прошедшаго июля 1 дня сего 1737 года в поданном доношении Крапивенского уезду вдовы Ирины Михайловой дочери Хрущова деревни Алексинцовой, человека ее Родиона Прокофьева в Веневскую Воеводскую Канцелярию написано июня … дня сего 1737 года. Ехал он из вотчины госпожи своей Дедижского уезду из деревни Макаеца дорогою и как едет и по той дороге, идут незнамо какового звания люди два человека знатной иноземцов. И он Родион взял их и привел в Веневскую Военную Канцелярию для допросу и просил чтобы у него оных людей приняв допросить. И по Ея Императорского Величества Указу по определению Веневской Военной Канцелярии велено показанных приводных людей приняв отдать под караул и против вышеписанного Доношения расспросить, а по допросу оных людей языку их никак признать неможно и таких перевотчиков в Веневе не имеетца. И по определению Веневской Военной канцелярии велено оных людей за конвоем отослать в Москву в Иностранную Коллегию.
Августа 11 дня 1737 года
Здесь в первичном документе (без подписи, являющемся просто пояснительной запиской к делу, «пометой» как далее следует) видно, что дворовый человек Родион Прокофьев (обычный служитель) не мог их «взять», а очевидно просто подвез на своей телеге до Воеводской Канцелярии (написано он ехал), а поэтому не мог говорить, чтобы путников непременно допросили (кто вообще в Канцелярии будет слушать приказания какого-то крестьянина). А допрашивали их по существующему порядку (регламенту). Также видно, что в Воеводской Канцелярии заблудившихся путников определили как «иноземцев». Обратите внимание, что Канцелярия - главный административный орган города называется «Воеводской Канцелярией», то есть административное городское управление носило военный характер.
Как всегда в интернете болтается искаженная история этого древнего города, который официальные историки и ангажированные краеведы приписали к мифическим «финоуграм» и их «финоугорской» культуре.
Официальная историческая справка о городе Венёве:
«Венёв - город, административный центр Венёвского района в Тульской области России.
Письменные упоминания поселения Венёва относятся к 1390-м годам. Изначально оно располагалось предположительно в 7 километрах от современного Венёва на реке Осётре, в районе нынешней деревни Гурьево. В 1483 и 1494 году старое Венёва ещё упоминается в договорных грамотах Московского князя с Рязанским и Литовским княжествами. На современном месте поселение появилось, как крепость под названием «Городенеск на Веневе», в середине XVI века. Крепость основал боярин и воевода И. В. Шереметев. Но вскоре крепость перешла во владение князя И. Ф. Мстиславского и в 1572 году была переименована в Венёв». Это пример классического способа искажения истории - упоминается в 14 веке, но на этом месте построен в 16, князьями, род которых стал близкими приближенными и опорой Романовых. (Это откровенное притягивание за уши всего ценного к романовскому периоду). Если уж прозападные историки в официальной истории города оставили дату «1390 г», то значит город существовал задолго до этой даты и является одним из древнейших городов Древнерусского государства доромановской и дорюриковской эпохи).
Лист 2
И по вышеписанной помете Коллегии Иностранных Дел в Канторе присланные из Веневской Военной Канцелярии два человека робят роспрашиваны, а в допросех через толмачество татарина муллы Ашира сказали:
Первой сказал Казанского уезду Брянской дороги Юл Темир породы он татарской имя ему Адыка, от роду ему 15 лет отец и мать и два брата меньшие живут в той деревне. А брат еще большой в Казани в солдатех, имя ему по татарски Ибран. И нынешнею весною около празника Николаева дня (получается, для татарина Николаев день был не христианским, Николин день (зимний и весенний) были языческими календарными днями) послал его отец с работником своим Аитом с подрядным Государевым хлебом в подвотчиках в село, а как званием, того он не знает, от которой деревни ехали они пять дней, а сколько верст, того он не знает же. И в том селе жили они один день. И ис того села на другой день поехали они с работником своим по прежнему в тое свою деревню. И отъехав от того села верст с десять в то время пристали у них лошади. И затем остановясь начали тех лошадей кормить на котором поле и заночевали. И в то ночное время напали на них мишюрюки человек с тринадцать, розбили, лошадей отняли, а работника который с ним был убили. Или он ушел, а куда того он не знает. А его связав повезли от того места до Арзамаса которых было тех людей девять человек, а про тот город сказывали ему вышеписанные люди.
Лист 2об
И с той беды до Арзамаса было дней с 12. И привещи в тот город тот час отдали ево княгине, а как ее зовут и чья дочь и прозваньем, того он не знает. И того ж времени оная княгиня стала его принуждать креститца. И он крестица не хотел. И она за то приказала бить его батоги, и после того призвав к всем попа и его также и другова малого которой с ним прислан ныне в Москву, крестить насильно приказала. И крещен и имя дано ему Леонтей. А тому малому дано имя Архипом, а какой он природы того он не знает, и восприемником кто были, или нет, того он не знает же. А после того у той княгини жил он толико неделю. И потом оная княгиня послал ево и вышеписанного малого с людьми своими в деревню, а как той деревни звание того он не знает и ушли они через Муром и Москву, про которые городы сказывали ему те посланные с ним люди, а сам он не знал и ходу было до Москвы две недели. А из Москвы пошли они до той деревни через Коширу и шли шесть дней и приведчи в ту деревню отдали они его, а также и вышеписанного малого старухе и приказано было, чтоб в той деревне им жить и в той деревне жили они две недели. И ис той деревни пошел он с вышеписанным малым и отошли от той деревни немного, наехали на них незнамо какие люди и взяли и отвезли их в деревню, а чья та деревня того они не знают, в которой держали их три дня, а потом отвели их в приказ и тот приказ в котором городе, того он не знает. Только от той деревни в которую они из Арзамаса посланы до того приказу недалеко. И в том Приказе держаны были недель с шесть, а потом ис того Приказ посланы были в Москву. И в том допросе сказал он сущую правду и ничего не утаил, а ежели сказал неправду, и в том будет изобличен и за то повинен, тому что по указам Ея Императорского Величества надлежит.
Лист 3
Второй сказал Казанского уезду деревни Сармаш близ города Мензелинска, породы он татарской, имя ему Кженибик Татлебаев сын, отроду ему пятнадцать лет, отца не имеет токмо мать ево з братом ево меншим, живут в вышеписанной деревне. И нынешней весною ис той деревни по наряду послан он был в город Мензелинск для отвозу ис того города в Казань с колодниками, и не доезжая Казани на смене подвод взяли ево солдаты и повезли ево в Арзамас и было того времени дней здесять. Токмо по разговоры с теми солдаты про тот город сказывали ему те люди, а он сам не знал, и привезя в тот город отдали его господину, а какого чину и именем и прозванием, того он не знает. И спустя неделю как привезли к тому господину другова малого крестили их насильно, и при крещении дано имя ему Архип. Восприемником был человек вышеписанного господина, а по имени он Григорей. И после того жил он у того господина с неделю, и потом оной господин послал ево и с вышеписанным малым с людьми своими в деревню,
Лист 3об
а как той деревни звание, того он не знает. И шли они чрез Муром и Москву, про которые городы сказывали ему те посланные с ним люди. А сам он не знал, а ходу было до Москвы две недели. А из Москвы пошли они до той деревни чрез Коширу. Шли шесть дней. И приветчи те посланные с ним люди в тое деревне отдали ево также и вышеписанного малого старухе. И приказано было чтоб в той деревне ему жить. И они две недели жили. И ис той деревни пошел он с вышписанным малым и отошед от той деревни немного, наехали на них незнаемо какие люди и взяли их и привезли в деревню, а чья та деревня того он не знает, в которой деревне держали их три дня, а потом отвезли их в Приказ. А тот Приказ в котором городе, того он не знает же. Только от той деревни в которую они из Арзамаса посланы были до того приказу недалеко. И в том Приказе держаны были недель шесть. А потом ис того Приказу посланы они в Москву. И в сем допросе сказал он сущую правду, и ничего не утаил, а ежели в чем сказал неправду и в том будет изобличен и за то повинен он тому что по Указам Ея Императорского величества надлежит..
Лист 4
И при сих допросех в пополнение оные татарчанские робята чрез толмачество того муллы Ашира сказали что деревню в которую они из Арзамаса приведены от Веневы ходу один день, и как их поимав на дороге незнаемо какой человек в тот город привел. Тогда из канцелярии дано было знать в городе, что не найдетца ль хто, от кого те робята бежали. И в то время ис той деревни ис которой они бежали прихаживал к ним в Канцклярию староста зовут ево Иваном, а чей сын и прозванием не знают. Токмо оной староста ростом высокой, борода черная. И принашивал к ним неоднократно хлеба. Которого старосту той Канцелярии служители видали и спрашивали что надобны они им, на что он им сказал, что они им не надобны.
Лист 13
Государственной Коллегии Иностранных Дел в Кантору из Казанской Губернской Канцелярии
Репорт
Ея Императорского Величества Указ из оной Канторы пущенной сентября 21 под номером 286 о исследовании о присланных в оную Контору из Веневской Воевоцкой Канцелярии Казанского уезду татарченках дву человекав Губернской Канцелярией получен сего октября 3 числа сего 1737 году. И по тому Ея Императорскаго Величества Указу по определению Казанской Губернской Канцелярии для следствия о бытии оных татарченков праздных деревни их и во взятье их в пути послан в Казанский уезд по инструкции нарочной дворянин. Которому велено по силе того указа о всем исследовать, и то следствие велено ему подать в Губернскую Канцелярию. И что по тому следствию явитца, о том Государственной Коллегии Иностранных Дел в Кантору ис Казанской Губернской Канцелярии репортовать будет немедленно.
Секретарь Илья Калушской. Октября 17 1737 года.
Лист 20
Копия
По Указу Ея Императорского Величества Коллегии Иностранных дел в Канторе слушано Дело о присланных при Доношении из Веневской Военной канцелярии о дву иноземцах, которые Коллегии Иностранных Дел в канторе росписями показали татарской природы Казанского уезду, одного зовут Абцыка, Юринской дороги, деревни Янтемир, пятнатцати лет. Отец ево и мать и два брата меньших живут в той деревне, а брат ево еще болшой в Казани в солдатех, имя ему по татарски Ибрай. И нынешнею весною около праздника Николаева дня, послал ево отец с работником своим Аитом и подрядным государевым хлебом в подвотчиках. И по возвращении назад напали на них мещеряки человек с тринатцать. Розбили и лошадей отняли, а работник где девался не знает. А ево связав повезли до Арзамаса.
Другой сказал Деревни Сармаш близ города Мензелинска, имя ему Кженибик Катлибаев. Отца не имеет только мать ево з братом меньшим живут в вышеписанной деревне. И по наряду послан он был в город Мензелинск для отвозу в Казань с колодниками. И не доезжая Казани на смене подвод взяли ево солдаты и отвезли в Арзамас.
Лист 20 об
И против тех их роспросных речей посланы три указа в Казанскую губернию о следствии об оных татарченках. А в доношении ис Казанской губернии Канцелярии о сыску тех татарченков посланного нарочно, написано, что Казанского уезду з Брянской дороги деревни Янтемир и другие всего четырех деревень татара по своей вере и по Курану (так написано) сказали: Деревня де Ентемир Арской дороги, а не з Бренской, а по Зеренской дороге деревни Янтемир не имеется. И оного де татарченка Абдыкейка и отца ево и матери и дву братьев в деревне их никогда не бывало и не живали и посылке де с подрядным хлебом ис той деревни никогда ни с кем не бывало. И брата ево Абдыкейкова никакова в рекруты от них в отдаче никогда не бывало ж. Арской дороги деревни Гераки де сотник Абдул с товарыщи сказали: в сотни де не имеется по той Арской дороге лет с пятнадцать. И показанная де деревня Янтемир ево Абдуловой сотни и подлинной Арской дороги а не з Юрской. И такова имени татарченка и родственников ево никаво в той деревне небывало. С Юрской же дороги деревни Шармаш здругими деревнями всего четыре деревни татары сказали, что татарченка Кженибика Толебаева в той деревне жительством с матерью и збратом никогда не бывало.
Лист 21.
И ныне брата ево и матери в той деревне Сармаш не имеется. И понеже тот обыск с роспросами их прежними речьми весьма явился негоден. Того ради оных татарченков распросить вновь с пристрастием вновь с плетьми. Чтоб они сказали сущую правду без всякой утайки, паки же писанным пунктам, а имянно. Первое, вышеписанном присланном ис Казанской Губернской Канцелярии Доношении показанные выше деревни и в них по имянам татар они знают ли. Второе, ежели они скажут, что тое деревень и в них людей они не знают, то спрашивать, совершенно ль они с Казанского уезду татарченки, или башкирцы, и из других которых мест. И буде покажут, что они других деревень, откуда и кто в тех деревнях жители по именам их, и по обыску тех деревень иные деревни по именам. Третье, вместе ль их обоих в Арзамас к той помещице которой они достались крещены в церкве или в доме, и кто именем священники, и от церкви оные или при доме ее будут те священники, кто крестил, и кто в восприятии был, и та помещица с ними ль поехала или тут осталась.
Подлинной подписан по сему:
Асессор Семен Иванов
Секретарь Иван Аврамов
Марта 1 дня 1738 года.
Обратите внимание на археологический слой. Казань - древнейший города, а храмы и мечети - это бывшие языческие здания.
Лист 22
И марта 2 дня 1738 года по прошению Коллегии Иностранных Дел в Канторе, присланные из Веневской Воеводской Канцелярии два человека робят против присланного ис Казанской губернии доношении роспрашиван с пристрастием (за малолетством) под плетьми вновь, а в роспросе сказал чрез толмачество татарина Абыза муллы Ашира.
Первой сказал, Казанского или Уфимского уезду и которой дороги того он не знает деревни Мунчату Бесы, породы он подлинно татарской ясашной, а не башкирец, имя ему по татарски Абдрахман Карашеев сын. От роду ему 15 лет, отец ево Карашай Колябатов сын, мать Языкой, брат большой Рахман Кулы, два брата меньших Аккул и Муртаза. И тое де деревню и другую которая была к той их деревни в близости служилые люди Казанские татары прошлого 1736 года в осеннее время, дабы башкирцам небыло пристанища выжгли, и по той же осени отец ево и мать и братья и он с скотом и пожитками, перешли от той погорелой деревни версты с четыре на речку Уреж от большой реки Ака. С три версты в деревню Ядли, о которой деревни Яки до города Мензелинска езды два дня. А в той деревне сотник Абыз Мюслюм, да возле двор того сотника живет татарин старик имя ему Тюмем, да татара ж молодые Аэтоз Кулев?, Юсуп Себюке, Абыз Ишмурат, которые татары ево Абдрахмана подлинно знают. А к той деревне в близости на той же реке Яки деревня Чикман, деревня старая Ирюкта. И в Чекман деревне знают ево татара Мюксинсе и
Лист 22об
другой Аят. В деревне Иракте знают ево по свойству татарин Ксек Бердей, которого за сыном отца его брата родного дочь, и втой вышеписанной деревне Яки живут они с отцом и с братом своим большим. Ему сотнику сено косили и протчую работу работали. И оной сотник Абыз Мюслюм означенного брата ево большого Рахман Кулу выслал на службу против башкирцов с протчими татары к Онидею и после того в той деревне жил он Абрахман недели с три. И потом послал ево по первому зимнему пути около праздника Николаева дни (Николин день татарского календаря!) по наряду отец ево с протчими те ж деревни с подводчики с подрядным государевым хлебом в подводчиках. А отец и мать и меньшие братья остались в той деревне одни. И ехали от той деревни с тем хлебом до деревни Ирикта один день, в которой дереве в то время был полк военных русских людей, и оной хлеб в той деревне у них приняли. А их подводчиков с семнадцатью подводами отпустили назад. Токмо он Абдрахман в той деревне заночевал для того, что лошадь ево пристала. И в ту ж ночь пришед з другова двора к нему Абдрахману молодой татарин, а как ево зовут, того он не знает, позвал ево чтоб он шел к дяде ево, той деревни к татарину Абызу Сеиту. И он Абдрахман с тем присланным татарином к означенному татарину Сеиту пришел, у которого татарина в то время незнаемо какой руской афицер Иван.
Цитата: «…к той их деревни в близости служилые люди Казанские татары прошлого 1736 года в осеннее время, дабы башкирцам небыло пристанища выжгли…» Так же как в 17 веке на славянских территориях, так и в 18 веке на татарских территориях шло выжигание деревень и городов. Это еще раз подтверждает версию о опустевших многих селениях и городах Руси-Тартарии в период 17 и 18 веков. Выжигали, чтобы образовывались беженцы, люди без крова и без дохода, чтобы легче можно было обратить в новую непонятную веру. А принятие веры являлось присягой колонизаторскому Правительству Романовых. Ну а кто вымер, не выжил после потери жилья и дохода, или убежали от бесчинства властей, те освободили территории для будущего нового перезаселения в 19 веке новым населениям, уже не помнящим ужасов геноцида. И этому населению уже можно впиндюривать любую историю, и повернуть его опять против своего же собственного народа.
Лист 22
Сеит сказал ему, чтоб он Абдрахман проводил того афицера. А как ево зовут и прозванием, и откуде, не знает. У которого в то время была шпага и сани большие крытые кожею. И оной татарин Сеит дал ему Абдрахману свою лошадь, а ево лошадь осталась в той деревне, у кого он Абдрахман ночевал. И с тем афицером он Абдрахман ис той деревни поехал в деревню Кугашево, а ехали до той деревни один день. И приехав в ту деревню афицер взял еще подводу да солдата, а он Абдрахман того афицера просил, чтоб он ево от себя отпустил. И оной афицер ис той деревни не отпустил, а обещал отпустить из другой деревни. И повезли ево Абдрахмана ис той деревни в особых санях закрыв, до деревни Такермени. И как в ту деревню они приехали и оной афицер стал на дворе той деревни у татарина Рахман Кулы. И он Абдрахман того татарина Рахман Кули просил чтоб он оному афицеру поговорил, чтобы от себя отпустил. И в то время прилучилось быть той же деревни татарин Мурис которые татары ево Абдрахмана подлинно знают согласясь обще того афицера просили чтоб он ево Абдрахмана отпустил. И еще от них ему говорили, для чего он государева человека увозит. И так де ты уже дву малых от нас увез, и был при тому шум. Токмо тот афицер по их прозбе Ево Абдрахмана не отпустил, а возил с собою, и вез в санях особых, закрыв.
Лист 23об
И приехали в город Заинской, и в том городе жил при том афицере один день, и с того города послал оной афицер ево Абдрахмана на одной подводе з двумя человеки, а ево ль люди и как зовут и прозвание и куда послал, того он не знает же. И притом приказывал тем людям, чтоб в дороге нигде ево Абдрахмана не объявлять. И приехали в село в котором много жителей русских, а как прозвание, того не знает. Токмо до того села ехали семь дней и жил в том селе два дни. И потом ис того села с теми ж двумя человеки ехали пятнадцать дней до большого города, которой стоит близ реки на горе. А как тому городу и реке прозвание, того он не знает. Токмо в том городе церквей много каменных. И покормя лошадь ис того города поехали. И ехали девять дней. И на дороге попались им татары, которые сказались, что идут из Синбирского уезду с одним солдатом к Москве. И по разговорам с теми татарами сказали они ему, что де блиско от сель город Арзамас, и тово ж дни в тот город Арзамас они приехали как стала становитца весна. Однакож ехали санаями (оное время надлежит быть в 1737 году). И стали на дворе, а чей тот двор, того они не знают, токмо на том дворе хоромного строения много. И привезчи ево на тот двор посадили в баню и как стала быть ночь тогда в тое баню привели малого, которой с ним
Лист 21
ныне из Веневскокй Канцелярии прислан в Москву. И на другой день взяли их в особливые хоромы х княгине, которую называли люди ее княгинею, а вдова иль мужняя жена не знает, была в зеленом камчатом платье. А как зовут и чья дочь и прозванием, того он не знает. А оной малой прежде ль ево к ним привезен или после и откуда, того он не знает же. И того же времени оная княгиня стала ево и того малого принуждать креститца. И они ей сказали, что креститца не хотят, и она приказала бить ево батоги. И после того отослала их на том же дворе в другие хоромы, в которых учатца робята руской грамоте. И в тех хоромах стояла кадка с водою и у нее была засвечена одна вощаная свеча, и в тож время пришли два старца, один старец в черной рясе голова накрыта черным же. Другой молодой в зеленой рясе голова также накрыта черным. А иного ничего окроме своего платья на себя тогда не надевали, и стали они по книге читать. И один из них старик чернец трижды в той кадке их погружали и из малой скляночки полбу и по щекам и по руками и по ногам мазали незнаемо чем. И надели на них кресты оловянные и нарекли имяна, ему Леонтей, другому товарыщу ево Архипом. А как тем стариком имена и откуда они были и куда пошли и при том кто восприемники были, того они не знают, токмо при том крещении были
Лист 24 об
мущины и женщины. И после того отвели их в тое ж баню, и на другой день те кресты они сами с себя сложили и бросили на кровлю и ныне не имеют. Понеже они крещены вневолю. И жили в той бане неделю. И потом оная княгиня послала ево и вышеписанного малого с людьми своими здвумя человеки на дву подводах, а куда, того не знает. И ехали они семь дней и приехали в город Муром, про которой город им сказывали вышеозначенные посланные с ними люди. И того ж дня как приехали в Муром, поехали к Москве и ехали до Москвы шесть дней. И приехав в Москву ночью переночевав, поехали до свету в город Каширу. И ехали пять дней про которые городы Москву и Каширу сказывали теже посланные с ними люди, а сами про них не знали. И в том городе переночевав ехали еще три дни до деревни, а как той деревни прозвание, того он не знает. И в той деревне те посланные с ними два человека провожатых ночевав поехали назад. А их той деревни два человека крестьян взяли и пошли от той деревни пеши и шли три дня, до деревни которая стоит подле речки в которой деревни имеютца дворов с пятнадцать. Тут же имеютца и мельницы. А как званием та деревня и речка, того он не знает. И пришедши в ту деревню отдал ево и также вышеписанного малого старухе, которая об одном глазе. Токмо той деревни староста Иваном ево зовут, а чей сын и прозвание, того он не знает, сказал ему, что оная старуха боярыня. А как ее зовут и отечества и чья прозванием, того не сказал. Что де вам обеим велено жить в той деревне и никуда не отпускать.
Лист 25
И дал он им оной староста на пропитание хлеб. В той деревне жили они две недели. Ис той деревни пошел он с вышеписанным малым и отошед от той деревни немного, наехали на них незнаемого какие люди и взяв их привезли в деревню, а чья та деревня, того он не знает, в которой держали их три дня. А потом отвезли их в приказ. А тот приказ в котором городе, того не знают, только от той деревни искоторой они ушли до того приказу недалеко, и в том Приказе держаны были недель с шесть, а потом ис того Приказу посланы они в Москву. И в сем допросе сказал он Абдрахман сущую правду и ничего не утаил.
А что он Абдрахман в первом своем роспросе показал Ярискую дорогу деревню Янтемир, также и имя ево по татарски показал Абдыком, и то он сказал от своей глупости, убоясь как в то время как ево стали распрашивать, понеже про тое Ярисскую дорогу он от людей слыхал, а деревню Янтемир знает он, потому езжал во оную для покупки сена, а никто ево так сказывать не научал. И он Абдрахман желает быть в своей татарской вере, а не в русской.
Ага в «русской», называлась греческой, а священники были из Малороссии, обученные в Кракове. Уже в начале 18 века среди татар успели распространить, что вера эта «русская», что доказывает, что к 18 веку уже закончилось тотальное крещение жителей на славянских территориях, а кто сопротивлялся того уничтожили, а кого не уничтожили, те бежали из Московии в Сибирь. И уже можно было это веру открыто называть «русской» и распространяться, что в Московии новая вера - «русская».
Лист 25 об
Второй сказал зовут ево по татарски Джанибек Татлибаев сын, от роду ему пятнадцать лет Казанского или Уфимского уезду и которой дороги не знает. Отец его был башкирец, имя ему Тотлебай Коскенов сын, а мать взята в той же деревни служилого татарина дочь, имя ей Казыкей. Та деревня сидит на реке Ак. И тому лет с двенатцать отец ево Татлибай умре, а мать его с меньшим ев братом Абдрахманом и ныне живут в той деревне. В оной же деревне имеютца жители башкрцов отца ево брата родного сын Арапкул, да башкирцы Сююндук Елдашев сын, Бикни, да татарин Абдыс асман, а чьи дети не знает. К той же деревни в близости имеетца на той же реке в верховье версты з две деревня Сингрен, жители в ней башкирцы Сююндук а отчества не знает, деревня Яки, которая лежит ниже их по реке Ак же. Ходу от нея полтора дни, в ней живет сотник Мюслюм который их деревню Битки ведает. И тому другой год с осени жили у них пришлые башкирцы, и около февраля месяца приезжал к ним в ту деревню сотник Мюслюм и велел пришлых живущих у них башкицов выслать вон, дабы им какой беды от них не принять. По которому его приказу те башкирцы и высланы. И на другой день, как тех башкирцов вон выслали ис той деревни жителей трех человек Сююдук, Бекия, да брата ево Арапкула взял с собою в город Мензелинск, а за каким делом не знает, а после того спустя три дня пришли к ним в ту деревню один карпал да четыре человека солдат и взяли ево Джанибека вместо брата ево Арапкула да жителей тутошных Асмана Саратау
Лист 26
да вышеписанного Бекия, ево жену и привезли их в деревню Рякти, в которой стоял полк руских солдат. А езды было до той деревни два дни. И как их привезли в вечеру и того часу взяли одного из них Асмана к судьям и допрашивали, и как ево допросили и оной Асман пришед к ним, где их держали и начевали вместе сказывал ему Джанибеку, что спрашивали ево о вышеписанных высланных ис той их деревни башкирцах, что они в той деревне у них жили и он Асман про то сказал, что те Башкирцы у них жили и их ис той деревни выслали. И на другой день по утру пришед к ним солдат и взял ево Джанибека с собою и привел к судье. И судья спросил на словах о вышеписанных же башкирцах. И потом велел идти по прежнему к товарыщам своим за солдатом, и как они прошли двора з два и тут стояли сани крытые впряжены две лошади. А в тех санях сидел афицер или какой судья того он не знает. Да еще при том были еще четверы сани впряжены по одной лошади ис которых в одни посадили ево Джанибека. И ис той деревни ехали денно и нощно дни с четыре и приехали в город Зайинск(?). И стали на дворе, а его ль двор, того он не знает. И был он при нем три дни и никуды не выпускали. А перетолмачивал ево речи бывший при том афицере солдат, которой умел говорить по татарски. А как тому афицеру и солдату имя и прозвание, того он не знает. И на четвертой день оной афицер послал ево Джанибека с двумя человеки солдаты на дву лошадях санями, а куда того не знает. Токмо те солдаты по дорогам спрашивали далече ль Арзамас и ехали дней с пятнадцать. И как приехали в тот город Арзамас и стали на дворе на котором имеютца светлиц много, в которых живет госпожа, и те посланные за ними солдаты были в тех светлицах и вышед ис тех светлиц пошли з двора.
Лист 26 об
А ему велели жить в приворотней избе, в которой были два мужика, да три бабы, и жил в той избе неделю. А после того пришла в ту избу ис тех светлиц девка, и говорила ему, что привезли к ним еще башкирца, которой сидит в бане, и велели ему Джанибеку ис той избы идти в тое баню. И он вошед увидел малого, которой ныне прислан с ним в Москву. И в той бане они жили с неделю. А после оная госпожа призвала ево Джанибека и того малого в свои хоромы и стала принуждать крститца. И они ей сказали, что креститца не хотят. И оной малой с тою госпожою щитался, и за то оная госпожа приказала того малого бить батоги, которой и бит. И послал их ис тех хором по прежнему в ту баню. А как тою госпожу зовут, и чья дочь и прозванием, того он не знает. И в тот же день истой бани взяли их на том же дворе в другие хоромы, в которых учатся робята грамоте руской. И в тех хоромах стояла кадка с водою у которой была одна свеча вощаная зазжена. И в то время в те хоромы пришли два старца, один старой в черном платье, так и на голове черное же. А другой молодой в лазоревой дорогой ризе. А на голове черное же. А другова на оное платье ничего на себя не надевали и по книгам не читали, только сказали им имена, ему Джанибеку Архип, а тому малому Левонтей. И в той кадке сперва вышеписанного малого погружали трижды, а потом ево Джанибека таким же образом погружали трижды. И после того оной старик из маленького пузырька мазал их полбу и по лицу и по рукам и по ногам. И надели на них белые старые рубахи и кресты медные, и велел оной старик перекреститца и кланятца и поцеловать держащей в своих руках крест. А восприемником был у него Архипа человек вышеозначенной госпожи Григорьем зовут. А как тем старцам имяна и откуда они были и куда пошли и восприемник чей сын, того он не знает.
Лист 27
И отвели их по прежнему в баню, и на другой день те кресты они сами с себя сложили и бросили на кровлю и жили в той бане с тем малым с неделю. А потом оная госпожа послала ево и вышеписанного малого с людьми своими с двумя человеки на дву подводах, а куды посланы были, того он не знает. Токмо от того города Арзамаса ехали семь дней и приехали в город Муром, про которой город им сказывали теже посланные люди, а как зовут и прозваньем, того он не знает. И переночевав в том городе поехали по утру, а куда не знает. Токмо те же люди сказывали, что к Москве. И ехали шесть дней и приехали в Москву ночью, и переночевав поехали до свету. А сказали те посланные с ними люди, что едут они в город Коширу, и ехали пять дней. И в том городе переночевав поехали по утру и ехали три дни до деревни, как звание не знает, и в деревне те посланные с ними два человека провожатых ночевав поехали назад. А их взяли той деревни крестьян два человека и шли от той деревни пеши три дня до деревни которая стоит возле речки, в которой имеетца дворов с пятнадцать, тут же имеютца и мельницы. А как званием, не знает же. И приветши в ту деревню отдали ево также и вышеписанного малого старухе, которая об одном глазе. И той деревни староста Иваном зовут, а чей сын не знает, что оная старуха боярыня, а как ее зовут и отчеством и чья прозванием не сказал. А при том он староста ему сказал что де вам обеим велено жить в той деревне и никуда не отпускать. И дал им на пропитание хлеб. И в той деревне жили они две недели. А потом с вышеписанным малым ис той деревни пошли. И отошед немного, наехали на них незнаемо какие люди взяв привезли в деревню, а чья та деревня не знает. В которой деревне держали их три дня, а потом отвели в Приказ. А тот Приказ в котором городе, того он не знает. Только от той деревни ис которой они ушли до того приказу не далеко, и в том приказе держаны были недель с шесть, а потом посланы в Москву.
В сем роспросе сказал он Джанибек сущую правду и ничего не утаил, а ежели
Лист 27 об
сказал неправду и в том будет изобличен, зато повинен он тому, что по указу Ея Императорского Величества повелено будет.
А что он Джанибек в первом своем роспросе показал Казанского уезду деревню Сармаш близ города Мензелинска, также что послан был по наряду в город Мензелинск для отвозу ис того городу в Казань с колодниками, и не доезжая Казани на смене подводы взяли ево солдаты. И то он сказал от своей глупости и убоясь в то время как ево стали роспрашивать. А вышеписанную деревню Сармаш он сам не знает, только слыхал от людей. Того ради об ней в первом роспросе сказал. А никто ево так сказывать не научал. А показанных об них в сыску деревень и их жителей он не знает. И ныне он Джанибек желает быть в своей татарской вере, а не в руской.
Это еще не окончание Дела, продолжение следует...
Удивительно узнавать такие подробности бедствий людских в Российской Империи. И эти документы о бедствиях «татар» Российской Империи «каким-то чудом» сохранили. А вот подобные документы о бедствиях на славянских территориях были уничтожены (хотя известны немногие письма казацких атаманов 17 века о том, как в станицах не принявших крещение вешали стариков и детей романовские войска). Вообще документы 17 века практически все уничтожены. Сохранившееся небольшое количество документов 17 века носят в основном сведения о налогах и сборах дани, оброка, ясака во времена первых Романовых. Остальные документы были аккуратно изъяты и уничтожены. Почему оставили такие подробности о мучениях татар? Да всё для той же цели - чтобы впоследствии стравить жителей славянских и татарских территорий бывшей Руси-Тартарии, в тот момент, когда население России поверит, что Романовы были «русской династией» и якобы «делали много хорошего и полезного» для Русской земли и для русского народа. Эти документы сохранены для будущей диверсии и направлены на нас с вами, живущих сегодня, рассчитывая на нашу забывчивость и «русскую доброту», когда мы «по доброте душевной» врагов русского народа - прозападную колонизаторскую династию Романовых - признаем своими «государями». И в этот самый момент между русскими и татарами враги откроют гражданскую войну. Так что, поостерегитесь распространять ложь о Романовых. А пользователям совет: старайтесь подвергать критике всю ту «героическую» эпопею, приписанную династии Романовых, сочиненную прозападными историками 19 века. И сегодня прозападные историки-либералы, стараются стереть границу кровавой истории династии Романовых (пишут лживые книги и ставят фильмы за счет бюджетных российских средств), растушевать и скрыть преступления геноцида русских (славян и татар) в 17-20 веке от рук Романовых, управлявшимися западными элитами.
Надпись на открытках 19 века на латинице (диверсия гражданской войны готовилась уже в 19 веке)
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ