Рассказывая истории
Еще Джилл рассказывает, что левое полушарие отвечает за storytelling - встроенную в человека программу по увязыванию разрозненных событий в причино-следственные связи, сюжеты и, в конечном итоге, истории. Я всегда знала, что истории - это очень важно, слушать и рассказывать истории, одна из самых базовых человеческих потребностей. Даже не потребностей, форм поведения.
Если начать читать или слушать что угодно, пусть совсем незамысловатое, но связанное в историю: "Жили-были...нашли...отправился в далекие страны...начал рубить головы...пожалел и отпустил", оторваться без специального усилия не получится. Любой набор фактов из одного времени, места или пространства, попадая в сознание, неизбежно выстраиваются в повествовательные цепочки, как диполи, которые не могут не притянуться противоположными полюсами. Отсюда неизбывная любовь к теориям заговора - как иначе совладать с махиной истории человечества, толщами событий, если не превращать их в многовековые истории, бесконечные интриги хотя бы тамплиеров. Отсюда же несчастная тяга приписывать другим людям множество несуществующих мотивов и намерений, ведь чужие поступки тоже воспринимаются историями.
Джилл описывает, что способность складывать истории верналась к ней через много месяцев после инсульта. До этого она видела исключительно бессюжетные сны - случайную нарезку из картинок - и крайне затруднялась в трактовке событий. Она могла запомнить и пересказать какой-то сюжет, могла с какого-то момента выстраивать последовательность действий и устанавливать причинно-следственные связи, но попавшие в ее поле внимания события не собирались в взаимосвязанные сюжеты сами собой. Все факты просто были сами по себе. Все просто происходило.
Если начать читать или слушать что угодно, пусть совсем незамысловатое, но связанное в историю: "Жили-были...нашли...отправился в далекие страны...начал рубить головы...пожалел и отпустил", оторваться без специального усилия не получится. Любой набор фактов из одного времени, места или пространства, попадая в сознание, неизбежно выстраиваются в повествовательные цепочки, как диполи, которые не могут не притянуться противоположными полюсами. Отсюда неизбывная любовь к теориям заговора - как иначе совладать с махиной истории человечества, толщами событий, если не превращать их в многовековые истории, бесконечные интриги хотя бы тамплиеров. Отсюда же несчастная тяга приписывать другим людям множество несуществующих мотивов и намерений, ведь чужие поступки тоже воспринимаются историями.
Джилл описывает, что способность складывать истории верналась к ней через много месяцев после инсульта. До этого она видела исключительно бессюжетные сны - случайную нарезку из картинок - и крайне затруднялась в трактовке событий. Она могла запомнить и пересказать какой-то сюжет, могла с какого-то момента выстраивать последовательность действий и устанавливать причинно-следственные связи, но попавшие в ее поле внимания события не собирались в взаимосвязанные сюжеты сами собой. Все факты просто были сами по себе. Все просто происходило.