«ВАЛЬТЕР СКОТТ САМ ПРИОБРЕЛ ГРАВИРОВАННЫЙ ПОРТРЕТ РУССКОГО ПАРТИЗАНА, -- «ЧЕРНОГО КАПИТАНА»…»
«Вскоре после поражения Аббас-Мирзы под Елизаветполем и бегства его из Карабага, СОВЕРШИЛОСЬ ИЗГНАНИЕ ПЕРСИЯН ИЗ РУССКИХ ЗЕМЕЛЬ, пограничных с ханством Эриванским. Исполнителем этого дела является знаменитый партизан Отечественной войны, генерал Денис Васильевич Давыдов, прибывший на Кавказ для участия в Персидской войне по личному повелению императора Николая Павловича.
/…/
Мятеж, вспыхнувший в Польше, вызвал его, однако же, еще раз на ратное поле. 12 марта 1831 года он прибыл в главную квартиру русской армии и тронут был до глубины души приемом, который ему сделали. Знакомые и незнакомые, старые и молодые, офицеры и солдаты, -- все приветствовали его с нескрываемой радостью. Через десять дней он был уже в Красноставе, где кочевал порученный ему отряд - Финляндский драгунский полк и три полка казаков. С этим летучим отрядом он берет приступом город Владимир-Волынск и усмиряет этим мятеж, охвативший Волынь и Подолию…
За приступ Владимира Дибич представил Давыдова к ордену св. Георгия 3-го класса; но этой награды он получить не удостоился. Чин генерал-лейтенанта, анненская лента и Владимир 2-го класса - вот последние боевые награды его. Окончилась война, и Давыдов снова в Москве, на родине, в кругу своего семейства, снова за литературным трудом.
В это время он ведет обширную переписку с Вальтером Скоттом и обменивается с ним подарками. Английский романист прислал ему свой портрет; Давыдов, не считая приличным отплатить тем же, отправил ему куртинскую пику и персидский кинжал, отбитые им вблизи Эривани, и черкесский лук с колчаном, наполненный стрелами, который ему удалось добыть проездом через Кавказскую линию. Но Вальтер Скотт сам приобрел гравированный портрет русского партизана, -- «черного капитана», как звали его в Англии. «Портрет этот, -- писал Давыдову Вальтер Скотт, -- висит в моем кабинете оружия, над предметом весьма для меня драгоценным: это меч, завещанный мне предками, который в свое время не оставался в праздности, хотя три последние миролюбивые поколения нашего племени и вели жизнь спокойную».
Пушкин, Жуковский, Языков, Вяземский и многие представители русской литературы находились с Давыдовым в дружеской переписке. Посылая ему историю Пугачевского бунта, Пушкин писал ему между прочим:
Тебе певцу, тебе герою!
Не удалось мне за тобою,
При громе пушечном, в огне,
Скакать на бешеном коне.
Наездник смирного пегаса,
Носил я старого Парнаса
Из моды вышедший мундир…
Но и на этой службе трудной,
И тут, о, мой наездник чудный,
Ты мой отец и командир.
Вот мой Пугач: при первом взгляде
Он виден: плут, казак прямой;
В передовом твоем отряде
Урядник был бы он лихой!»
(Генерал-лейтенант В. А. Потто (1836-1911) «Кавказская война. Персидская война 1826-1828 гг.», том 3, гл. XI «Давыдов на Эриванской границе». Ставрополь. 1993 г., стр. 152-171).
Дополнительно:
«МАХНО СЧИТАЛ ВРЕДНЫМ ДАВАТЬ КОМУ-ЛИБО ОБЪЯСНЕНИЯ СВОИХ ПОСТУПКОВ…»
http://procvetitel.livejournal.com/315128.html
«ВПЕЧАТЛЕНИЯ ПРЕКРАСНОГО ИМЕННО НЕОБХОДИМЫ В ДЕТСТВЕ…»
http://procvetitel.livejournal.com/315693.html
/…/
Мятеж, вспыхнувший в Польше, вызвал его, однако же, еще раз на ратное поле. 12 марта 1831 года он прибыл в главную квартиру русской армии и тронут был до глубины души приемом, который ему сделали. Знакомые и незнакомые, старые и молодые, офицеры и солдаты, -- все приветствовали его с нескрываемой радостью. Через десять дней он был уже в Красноставе, где кочевал порученный ему отряд - Финляндский драгунский полк и три полка казаков. С этим летучим отрядом он берет приступом город Владимир-Волынск и усмиряет этим мятеж, охвативший Волынь и Подолию…
За приступ Владимира Дибич представил Давыдова к ордену св. Георгия 3-го класса; но этой награды он получить не удостоился. Чин генерал-лейтенанта, анненская лента и Владимир 2-го класса - вот последние боевые награды его. Окончилась война, и Давыдов снова в Москве, на родине, в кругу своего семейства, снова за литературным трудом.
В это время он ведет обширную переписку с Вальтером Скоттом и обменивается с ним подарками. Английский романист прислал ему свой портрет; Давыдов, не считая приличным отплатить тем же, отправил ему куртинскую пику и персидский кинжал, отбитые им вблизи Эривани, и черкесский лук с колчаном, наполненный стрелами, который ему удалось добыть проездом через Кавказскую линию. Но Вальтер Скотт сам приобрел гравированный портрет русского партизана, -- «черного капитана», как звали его в Англии. «Портрет этот, -- писал Давыдову Вальтер Скотт, -- висит в моем кабинете оружия, над предметом весьма для меня драгоценным: это меч, завещанный мне предками, который в свое время не оставался в праздности, хотя три последние миролюбивые поколения нашего племени и вели жизнь спокойную».
Пушкин, Жуковский, Языков, Вяземский и многие представители русской литературы находились с Давыдовым в дружеской переписке. Посылая ему историю Пугачевского бунта, Пушкин писал ему между прочим:
Тебе певцу, тебе герою!
Не удалось мне за тобою,
При громе пушечном, в огне,
Скакать на бешеном коне.
Наездник смирного пегаса,
Носил я старого Парнаса
Из моды вышедший мундир…
Но и на этой службе трудной,
И тут, о, мой наездник чудный,
Ты мой отец и командир.
Вот мой Пугач: при первом взгляде
Он виден: плут, казак прямой;
В передовом твоем отряде
Урядник был бы он лихой!»
(Генерал-лейтенант В. А. Потто (1836-1911) «Кавказская война. Персидская война 1826-1828 гг.», том 3, гл. XI «Давыдов на Эриванской границе». Ставрополь. 1993 г., стр. 152-171).
Дополнительно:
«МАХНО СЧИТАЛ ВРЕДНЫМ ДАВАТЬ КОМУ-ЛИБО ОБЪЯСНЕНИЯ СВОИХ ПОСТУПКОВ…»
http://procvetitel.livejournal.com/315128.html
«ВПЕЧАТЛЕНИЯ ПРЕКРАСНОГО ИМЕННО НЕОБХОДИМЫ В ДЕТСТВЕ…»
http://procvetitel.livejournal.com/315693.html