ОТКУДА ПРОИЗОШЛА ВЕРА В БОГА (7)
24. Целесообразность в природе.
-- Слышал я эти разъяснения, -- сказал Д. Л. -- всё приспособления, да привычка, а разума так и нет. Но, вот, что ты разъясни, мой милый, нужны ли человеку глаза, когда он находится ещё в утробе матери?
Вопрос этот озадачил Матюнина. Он даже не знал, что ответить на него. Только подумав, он ответил, но неуверенно и с явным опасением, как бы опять не попасть в какую западню.
-- Нужны, -- невнятно и вполголоса сказал он.
-- Зачем же они там ему нужны? Что он там ими рассматривает? Да и видит ли он там хоть что-нибудь?
-- Ну, допустим, не нужны, -- немного сконфузившись, поправился Матюнин.
-- А если не нужны, то почему появились? К чему они там приспособились? Какая именно борьба в утробе матери их создала и развила?
-- Да они нужны ему, когда он уже родится, -- ответил Матюнин колеблясь и смущаясь.
-- Так откуда же ребёнок знает, что ему глаза потребуются?
-- Кто ему о том сказал? Я думаю, что он даже не знает, что есть какой-то другой мир. Да при том, как же у него глаза, -- такой удивительный аппарат, -- вырабатывается без борьбы, без привычки, без приспособления! И вырабатывается-то как: без употребления, в темноте. Это ведь чудо! Это всё равно, что научиться плавать без воды, дышать без воздуха, или научиться мыслить без мозга. Право чудо!
Публика так и ахнула от удивления. Снова послышались со стороны её одобряющие и похвальные голоса. Чем больше она слушала, тем ощутительнее убеждалась в мудрости Демьяна Лукича.
-- Ну и мудрый мужик!
-- Ай, да Лукич, молодец! Замотал совсем этих учёных, -- всё чаще слышались подобные отзывы со стороны внимательно слушающей публики. А Д. Л. продолжал всё допрашивать докладчика, доводить его до последней точки.
-- Скажи мне, пожалуйста, милый человек, -- спрашивал он Матюнина, -- разумная ли вещь глаза?
Матюнин даже обиделся на этот вопрос, ему показалось что Д. Л. в какую-то насмешку спрашивает, и ответил с гневом:
-- Какой же дурак не знает, что глаз -- удивительно разумная вещь. Разумное устройство его поражает всех исследователей!
-- А с какой целью он устроен? -- снова спросил Д. Л
Этот вопрос тоже показался Матюнину насмешкой. Он даже не выдержал своей обычной вежливости и с раздражением сказал:
-- Да что вы глупости спрашиваете, -- говорите дело! А сам в это время невольно подумал: «не расставляет ли этот неучёный мужик еще каких-либо сетей»? Он всё же ответил на поставленный вопрос:
-- Всякий знает, даже ребёнок, что глаза созданы с целью смотреть.
-- Правильно! -- сказал ободряюще Д. Л. точно учитель похвалил ученика за удачный ответ. --Скажи же мне теперь: тот, кто создавал глаз, знал ли, с какой целью он его создаёт? Для какого дела его устраивает?
Вопрос этот своей неожиданностью смутил Матюнина, тем не менее он ответил на него смело:
-- Знал.
-- Правильно! -- опять похвалил Д. Л. докладчика. -- Но этот создатель глаз разумное существо или глупое, зрячее или слепое, сознательное или бессознательное?
25. Разумное Существо -- Творец.
Не только ответы Матюнина оказались правильными, но и догадка его: не расставляет ли ему собеседник сети, оказалась неошибочной. Он, действительно, попал в сети, из которых уже выбраться никак нельзя. После того, как он сказал, что существо, создавшее глаза, знало, с какой целью их создает, признать это существо бессознательным было немыслимо Тот, кто знает, что он делает и с какой целью делает, разумеется, имеет сознание, а сознание не может быть без разума. Стало быть, это существо разумное и сознательное. Нельзя его, тем более, признать слепым, раз оно создаёт зрячий глаз. Оно, несомненно, зрячее, видящее существо. Вопрос Д. Л. был так ясен, так убедительно и просто обоснован, что на него можно было ответить только откровенным и совершенно неизбежным признанием, что существо, создавшее глаза - Разумное, Сознательное, Всезнающее и Всевидящее Существо. Матюнин вынужден был дать именно такой ответ.
-- Да, глаза созданы, -- ответил он, -- разумной, сознательной и видящей силой.
-- А может ли человек создать глаз? Самый, что ни на есть, учёнейший человек из учёнейших? Живой, конечно, глаз видящий, -- пояснил свой вопрос Д. Л.
-- Наука пока ещё не дошла до этого, -- ответил Матюнин, -- но когда-нибудь, может быть, будет она создавать и живые глаза. Глаза -- это фотографический аппарат: также снимает виды и отпечатывает их в себе, -- разъяснил Матюнин.
-- Мудрёная вещь глаза, -- заметил на это Д. Л., -- ты, вот, закрой глаза и всё равно будешь видеть и этот зал, и публику, и меня. Я, вот, уже более десяти лет как не был в больших городах, а и сейчас вижу эти города, улицы, дома, словно там нахожусь сейчас. Вот, уже сорок лет прошло как скончалась моя родная мать, а я вижу её лицо и теперь, как наяву, вижу гроб, в котором она лежала и дом, где она умерла, и людей, что там были. Всё-всё вижу, как будто сию минуту предо мной всё это произошло. Прямо какое-то чудо творится в глазах или там где-то в голове. Слышу разговоры домашние. И всё сие -- живое, движется, шумит, волнуется, плачет. Вижу даже слезы.
Д-н Л-ч сам едва не расплакался, две-три слезинки он смахнул с своих глаз.
-- Да, весьма удивительная вещь глаза, -- продолжал восхищаться ими Д. Л. -- И никто не знает, что там, внутри их, происходит, как это там сохраняются бесчисленные картины, будто бы в каком-нибудь, как там называется, музее что ли, или, вот, в теперешних кинематографах. Поставили картину и смотри, что на ней происходит, как на самом деле. Чудеса и только! А разрежь, вот, глаз, ничего там такого не найдёшь, никаких картин. Да и всю голову изрежь, все мозги пересмотри, в какую хочешь -- увеличительную трубу, всё равно никаких там отпечатков не найдёшь. Это не фотография со стёклами, а что-то невидимое, непостижимое, чудотворное!
Д. Л. так увлёкся чудесностью глаз, что готов был без конца умиляться над ними. И Матюнин не останавливал его. Он даже был рад, что его собеседник так разговорился: авось он в своём увлечении забудет ставить ему свои коварные и роковые вопросы. Но Д. Л. хорошо знал, к чему он ведёт свою речь. Он её закончил вполне логическим вопросом:
-- Так кто же разумнее: теперешняя ли наука, которая не только не может создать какого-нибудь своего глаза, но и в готовом-то понять ничего не может, или то Существо, которое создаёт этот чудный глаз?
26. Коле6ания Матюнина.
Матюнин прекрасно понимал, куда и к чему ведут неотразимые вопросы Д. Л. Они так просто, так убедительно доказывают существование Бога. И ответы Матюнина помогали тому же доказательству. Сам он почувствовал в душе какой-то перелом. Моментами он задумывался, моментами -- смущался и колебался: то ему приходила мысль сбежать с собрания, то думал, не сказать ли прямо, что Бог действительно есть, но только Он непостижим для нас. Зачем идти против очевидной истины? То брали над ним верх его атеистическое воспитание и односторонность его образования, и он придумывал, что ответить своему собеседнику, чем отразить его настойчивые и прямые вопросы. Но, чем дальше развивалась беседа, тем отчётливее для него вырисовывался путь к признанию Бога. В голове его даже мелькнула мысль: «и большая же это глупость -- безбожие. Оно противоприродно, противоестественно и неумно... какая-то оголённая, мёртвая и страшная пустыня или чёрная бездна, без смысла, без цели, без каких бы то ни было основ. Это ужасающая и убийственная пустота, и больше ничего». И он приходил в содрогание от этой безумной пустоты. На последний вопрос Д. Л. он ответил уже с некоторым проблеском веры:
-- Да, это Существо разумнее науки.
-- Так кто же оно такое? -- в упор поставил Д. Л. сам собой вытекающий вопрос.
Матюнин колебался, в нём боролось два чувства: чувство только что народившейся веры и самолюбие, укоренившееся в нём продолжительными атеистическими выступлениями и его неоднократными удачами. Он не мог сразу порвать все те нити с безбожием. Благодать Божия ещё не коснулась его сердца. С смущением и колеблясь он ответил:
-- Это -- таинственная и непознаваемая сила в природе. -- Собственно, это уже было признанием Бога. Ведь Матюнин ещё до этого согласился, что это не слепая сила, а зрячая, разумная, сознательная. Кто же это, как не Бог Всемогущий, Всёзнающий, Вездесущий и Непостижимый?
27. Бегство председателя с диспута.
Председатель, неспокойно следивший за вопросами Д. Л. и ответами на них докладчика, так и понял последний ответ Матюнина. Он поспешил объявить собрание закрытым.
-- Собрание объявляю закрытым, -- провозгласил он с волнением и злостью.
Но собрание и не думало расходиться. Не трогался с места и Матюнин. Демьян же Лукич запротестовал против закрытия собрания. Он имел ещё неисчерпаемый запас вопросов, которыми надеялся совершенно убедить безбожников в существовании Бога. Однако Альтшуллер стоял на своём и требовал от собрания разойтись. Тогда запротестовала и публика. Одни из слушателей бурно требовали продолжения беседы, другие предлагали, в виду позднего времени, назначить на завтра другую беседу. В зале стоял шум и крик. Но это не смутило упрямого председателя. Он решительно заявил:
-- Ни завтра, ни сегодня не будет собрания! Именем законной государственной власти требую от всех граждан покинуть немедленно собрание! В противном случае я вынужден буду прибегнуть к насильственным мерам.
Выпалив эту угрозу крикливо и с пеной у рта, Альтшуллер тут же на возвышении напялил на себя шубу и шапку и вышел из помещения запасным выходом.
Крайне возмутившись сим поступком Альтшуллера, публика ещё больше заволновалась и зашумела. Многие начали припоминать, как этот же самый Альтшуллер, пришлый властелин, в прошлом году насильно загонял на митинги местных жителей и заставлял их выслушивать гнусные издевательства над Христианством и всякую брань вообще на религию. Священники были приводимы на собрание даже под конвоем. Никто не смел тогда и возразить сим насильникам: всех бы таких возражателей на месте уложили. И без того сколько было расстреляно в то время мирных жителей деревенских за то только, что они возмущались кощунствами и надругательствами наглых безбожников! Теперь же этот Альтшуллер разгоняет совершенно мирное собрание, в котором нет места ни кощунствам, ни ругательствам, ни насмешкам. Нахальный произвол этого представителя власти возмутил даже товарищей коммунистов. Некоторые из них начали успокаивать публику:
-- Не бойтесь, ничего не будет, -- заявили они, -- оставайтесь здесь. Пускай беседа продолжается.
Самим коммунистам интересно было дослушать до конца сию ещё небывалую и невиданную для них беседу, такую важную и серьёзную. Публика начала успокаиваться. Успокаивающим образом подействовало на неё и присутствие докладчика. Он так и не сошёл с кафедры. Ему казалось чрезвычайно конфузно бежать от своего собеседника. А закрытие собрания именно и было бегством. Кроме того он сам заинтересовался вопросами Д-на Л-ча, как человек впечатлительный, вдумчивый и одарённый. Вопросы сии заставляли его мысль работать, волноваться, углубляться. А то было для него желанной пищей.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Часть 1: http://procvetitel.livejournal.com/215049.html
Часть 2: http://procvetitel.livejournal.com/215455.html
Часть 3: http://procvetitel.livejournal.com/215721.html
Часть 4: http://procvetitel.livejournal.com/215949.html
Часть 5: http://procvetitel.livejournal.com/216098.html
Часть 6: http://procvetitel.livejournal.com/216783.html
-- Слышал я эти разъяснения, -- сказал Д. Л. -- всё приспособления, да привычка, а разума так и нет. Но, вот, что ты разъясни, мой милый, нужны ли человеку глаза, когда он находится ещё в утробе матери?
Вопрос этот озадачил Матюнина. Он даже не знал, что ответить на него. Только подумав, он ответил, но неуверенно и с явным опасением, как бы опять не попасть в какую западню.
-- Нужны, -- невнятно и вполголоса сказал он.
-- Зачем же они там ему нужны? Что он там ими рассматривает? Да и видит ли он там хоть что-нибудь?
-- Ну, допустим, не нужны, -- немного сконфузившись, поправился Матюнин.
-- А если не нужны, то почему появились? К чему они там приспособились? Какая именно борьба в утробе матери их создала и развила?
-- Да они нужны ему, когда он уже родится, -- ответил Матюнин колеблясь и смущаясь.
-- Так откуда же ребёнок знает, что ему глаза потребуются?
-- Кто ему о том сказал? Я думаю, что он даже не знает, что есть какой-то другой мир. Да при том, как же у него глаза, -- такой удивительный аппарат, -- вырабатывается без борьбы, без привычки, без приспособления! И вырабатывается-то как: без употребления, в темноте. Это ведь чудо! Это всё равно, что научиться плавать без воды, дышать без воздуха, или научиться мыслить без мозга. Право чудо!
Публика так и ахнула от удивления. Снова послышались со стороны её одобряющие и похвальные голоса. Чем больше она слушала, тем ощутительнее убеждалась в мудрости Демьяна Лукича.
-- Ну и мудрый мужик!
-- Ай, да Лукич, молодец! Замотал совсем этих учёных, -- всё чаще слышались подобные отзывы со стороны внимательно слушающей публики. А Д. Л. продолжал всё допрашивать докладчика, доводить его до последней точки.
-- Скажи мне, пожалуйста, милый человек, -- спрашивал он Матюнина, -- разумная ли вещь глаза?
Матюнин даже обиделся на этот вопрос, ему показалось что Д. Л. в какую-то насмешку спрашивает, и ответил с гневом:
-- Какой же дурак не знает, что глаз -- удивительно разумная вещь. Разумное устройство его поражает всех исследователей!
-- А с какой целью он устроен? -- снова спросил Д. Л
Этот вопрос тоже показался Матюнину насмешкой. Он даже не выдержал своей обычной вежливости и с раздражением сказал:
-- Да что вы глупости спрашиваете, -- говорите дело! А сам в это время невольно подумал: «не расставляет ли этот неучёный мужик еще каких-либо сетей»? Он всё же ответил на поставленный вопрос:
-- Всякий знает, даже ребёнок, что глаза созданы с целью смотреть.
-- Правильно! -- сказал ободряюще Д. Л. точно учитель похвалил ученика за удачный ответ. --Скажи же мне теперь: тот, кто создавал глаз, знал ли, с какой целью он его создаёт? Для какого дела его устраивает?
Вопрос этот своей неожиданностью смутил Матюнина, тем не менее он ответил на него смело:
-- Знал.
-- Правильно! -- опять похвалил Д. Л. докладчика. -- Но этот создатель глаз разумное существо или глупое, зрячее или слепое, сознательное или бессознательное?
25. Разумное Существо -- Творец.
Не только ответы Матюнина оказались правильными, но и догадка его: не расставляет ли ему собеседник сети, оказалась неошибочной. Он, действительно, попал в сети, из которых уже выбраться никак нельзя. После того, как он сказал, что существо, создавшее глаза, знало, с какой целью их создает, признать это существо бессознательным было немыслимо Тот, кто знает, что он делает и с какой целью делает, разумеется, имеет сознание, а сознание не может быть без разума. Стало быть, это существо разумное и сознательное. Нельзя его, тем более, признать слепым, раз оно создаёт зрячий глаз. Оно, несомненно, зрячее, видящее существо. Вопрос Д. Л. был так ясен, так убедительно и просто обоснован, что на него можно было ответить только откровенным и совершенно неизбежным признанием, что существо, создавшее глаза - Разумное, Сознательное, Всезнающее и Всевидящее Существо. Матюнин вынужден был дать именно такой ответ.
-- Да, глаза созданы, -- ответил он, -- разумной, сознательной и видящей силой.
-- А может ли человек создать глаз? Самый, что ни на есть, учёнейший человек из учёнейших? Живой, конечно, глаз видящий, -- пояснил свой вопрос Д. Л.
-- Наука пока ещё не дошла до этого, -- ответил Матюнин, -- но когда-нибудь, может быть, будет она создавать и живые глаза. Глаза -- это фотографический аппарат: также снимает виды и отпечатывает их в себе, -- разъяснил Матюнин.
-- Мудрёная вещь глаза, -- заметил на это Д. Л., -- ты, вот, закрой глаза и всё равно будешь видеть и этот зал, и публику, и меня. Я, вот, уже более десяти лет как не был в больших городах, а и сейчас вижу эти города, улицы, дома, словно там нахожусь сейчас. Вот, уже сорок лет прошло как скончалась моя родная мать, а я вижу её лицо и теперь, как наяву, вижу гроб, в котором она лежала и дом, где она умерла, и людей, что там были. Всё-всё вижу, как будто сию минуту предо мной всё это произошло. Прямо какое-то чудо творится в глазах или там где-то в голове. Слышу разговоры домашние. И всё сие -- живое, движется, шумит, волнуется, плачет. Вижу даже слезы.
Д-н Л-ч сам едва не расплакался, две-три слезинки он смахнул с своих глаз.
-- Да, весьма удивительная вещь глаза, -- продолжал восхищаться ими Д. Л. -- И никто не знает, что там, внутри их, происходит, как это там сохраняются бесчисленные картины, будто бы в каком-нибудь, как там называется, музее что ли, или, вот, в теперешних кинематографах. Поставили картину и смотри, что на ней происходит, как на самом деле. Чудеса и только! А разрежь, вот, глаз, ничего там такого не найдёшь, никаких картин. Да и всю голову изрежь, все мозги пересмотри, в какую хочешь -- увеличительную трубу, всё равно никаких там отпечатков не найдёшь. Это не фотография со стёклами, а что-то невидимое, непостижимое, чудотворное!
Д. Л. так увлёкся чудесностью глаз, что готов был без конца умиляться над ними. И Матюнин не останавливал его. Он даже был рад, что его собеседник так разговорился: авось он в своём увлечении забудет ставить ему свои коварные и роковые вопросы. Но Д. Л. хорошо знал, к чему он ведёт свою речь. Он её закончил вполне логическим вопросом:
-- Так кто же разумнее: теперешняя ли наука, которая не только не может создать какого-нибудь своего глаза, но и в готовом-то понять ничего не может, или то Существо, которое создаёт этот чудный глаз?
26. Коле6ания Матюнина.
Матюнин прекрасно понимал, куда и к чему ведут неотразимые вопросы Д. Л. Они так просто, так убедительно доказывают существование Бога. И ответы Матюнина помогали тому же доказательству. Сам он почувствовал в душе какой-то перелом. Моментами он задумывался, моментами -- смущался и колебался: то ему приходила мысль сбежать с собрания, то думал, не сказать ли прямо, что Бог действительно есть, но только Он непостижим для нас. Зачем идти против очевидной истины? То брали над ним верх его атеистическое воспитание и односторонность его образования, и он придумывал, что ответить своему собеседнику, чем отразить его настойчивые и прямые вопросы. Но, чем дальше развивалась беседа, тем отчётливее для него вырисовывался путь к признанию Бога. В голове его даже мелькнула мысль: «и большая же это глупость -- безбожие. Оно противоприродно, противоестественно и неумно... какая-то оголённая, мёртвая и страшная пустыня или чёрная бездна, без смысла, без цели, без каких бы то ни было основ. Это ужасающая и убийственная пустота, и больше ничего». И он приходил в содрогание от этой безумной пустоты. На последний вопрос Д. Л. он ответил уже с некоторым проблеском веры:
-- Да, это Существо разумнее науки.
-- Так кто же оно такое? -- в упор поставил Д. Л. сам собой вытекающий вопрос.
Матюнин колебался, в нём боролось два чувства: чувство только что народившейся веры и самолюбие, укоренившееся в нём продолжительными атеистическими выступлениями и его неоднократными удачами. Он не мог сразу порвать все те нити с безбожием. Благодать Божия ещё не коснулась его сердца. С смущением и колеблясь он ответил:
-- Это -- таинственная и непознаваемая сила в природе. -- Собственно, это уже было признанием Бога. Ведь Матюнин ещё до этого согласился, что это не слепая сила, а зрячая, разумная, сознательная. Кто же это, как не Бог Всемогущий, Всёзнающий, Вездесущий и Непостижимый?
27. Бегство председателя с диспута.
Председатель, неспокойно следивший за вопросами Д. Л. и ответами на них докладчика, так и понял последний ответ Матюнина. Он поспешил объявить собрание закрытым.
-- Собрание объявляю закрытым, -- провозгласил он с волнением и злостью.
Но собрание и не думало расходиться. Не трогался с места и Матюнин. Демьян же Лукич запротестовал против закрытия собрания. Он имел ещё неисчерпаемый запас вопросов, которыми надеялся совершенно убедить безбожников в существовании Бога. Однако Альтшуллер стоял на своём и требовал от собрания разойтись. Тогда запротестовала и публика. Одни из слушателей бурно требовали продолжения беседы, другие предлагали, в виду позднего времени, назначить на завтра другую беседу. В зале стоял шум и крик. Но это не смутило упрямого председателя. Он решительно заявил:
-- Ни завтра, ни сегодня не будет собрания! Именем законной государственной власти требую от всех граждан покинуть немедленно собрание! В противном случае я вынужден буду прибегнуть к насильственным мерам.
Выпалив эту угрозу крикливо и с пеной у рта, Альтшуллер тут же на возвышении напялил на себя шубу и шапку и вышел из помещения запасным выходом.
Крайне возмутившись сим поступком Альтшуллера, публика ещё больше заволновалась и зашумела. Многие начали припоминать, как этот же самый Альтшуллер, пришлый властелин, в прошлом году насильно загонял на митинги местных жителей и заставлял их выслушивать гнусные издевательства над Христианством и всякую брань вообще на религию. Священники были приводимы на собрание даже под конвоем. Никто не смел тогда и возразить сим насильникам: всех бы таких возражателей на месте уложили. И без того сколько было расстреляно в то время мирных жителей деревенских за то только, что они возмущались кощунствами и надругательствами наглых безбожников! Теперь же этот Альтшуллер разгоняет совершенно мирное собрание, в котором нет места ни кощунствам, ни ругательствам, ни насмешкам. Нахальный произвол этого представителя власти возмутил даже товарищей коммунистов. Некоторые из них начали успокаивать публику:
-- Не бойтесь, ничего не будет, -- заявили они, -- оставайтесь здесь. Пускай беседа продолжается.
Самим коммунистам интересно было дослушать до конца сию ещё небывалую и невиданную для них беседу, такую важную и серьёзную. Публика начала успокаиваться. Успокаивающим образом подействовало на неё и присутствие докладчика. Он так и не сошёл с кафедры. Ему казалось чрезвычайно конфузно бежать от своего собеседника. А закрытие собрания именно и было бегством. Кроме того он сам заинтересовался вопросами Д-на Л-ча, как человек впечатлительный, вдумчивый и одарённый. Вопросы сии заставляли его мысль работать, волноваться, углубляться. А то было для него желанной пищей.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Часть 1: http://procvetitel.livejournal.com/215049.html
Часть 2: http://procvetitel.livejournal.com/215455.html
Часть 3: http://procvetitel.livejournal.com/215721.html
Часть 4: http://procvetitel.livejournal.com/215949.html
Часть 5: http://procvetitel.livejournal.com/216098.html
Часть 6: http://procvetitel.livejournal.com/216783.html