Между чекистами и коммунистами
О перспективах развития протеста
Давно собирался сформулировать эти неприятные соображения, но все время что-то останавливало. Должно быть, нежелание привносить сомнения и смуту, так сказать, подрывать боевой протестный дух. Однако раз за разом собственные наблюдения и схожие суждения самых разных людей лишь укрепляли меня в моих подозрениях, которые необходимо, наконец, высказать.
Суть в следующем. Как известно, Февральская буржуазная революция 1917 года выступила в качестве ледокола, взломавшего ледяную гладь архаичной имперской системы. Российские города, прежде всего, Питер и Москва с их наиболее образованным и грамотным населением, дали начало половодью свободы. Но на это половодье было невозможно влиять в цивилизованном смысле. Революционный процесс, изначально имевший буржуазно-демократический импульс, по мере своего распространения на бескрайние просторы малограмотной глубинки, приобрел чисто социальное измерение. Для широких слоев политически отсталого, часто не умеющего даже читать населения актуальной была не свобода, а социальная справедливость, понимаемая как примитивное равенство, передел собственности. Февраль дал ход процессу, в котором чем дальше, тем больше был востребован Ленин. И сам Ленин это прекрасно понимал, когда рассуждал о «перерастании революции буржуазной в революцию пролетарскую», т.е. Февраля в Октябрь. И ведь переросла-таки!
Как мне видится, нечто подобное происходит и сейчас. Очевидно, что изначальный импульс гражданского освободительного движения, начавшегося в декабре на Болотной, был буржуазно-демократическим. Как показывали опросы, порядка 70 % участников массовых акций протеста составляли образованные горожане, настроенные либерально и западнически. Для этих людей «Белая революция» стала попыткой победного завершения дела Августа-91. Буржуа Прохоров, занявший едва ли не первое место в Москве и Питере, опирался на голоса именно этой - самой передовой - части общества. Однако проблема в том, что потенциал городского «креативного класса» уже обозначен. Он велик, но недостаточен для того, чтобы снести власть и в корне изменить существующую систему. Поэтому мы постоянно слышим разговоры о необходимости расширения базы протеста, о том, что протест должен идти в глубинку, в толщу народных масс. Что ж, вполне вероятно вскоре, скажем, после повышения тарифов ЖКХ, именно это и произойдет. Протест начнет стремительно шириться, но как СОЦИАЛЬНЫЙ протест. Это будет протест людей, которым ненавистен Путин, но в неменьшей степени (если не в большей) ненавистны Немцов, Ксения Собчак и даже симпатяга Навальный, который для т.н. простого народа типологически навсегда останется буржуазным «рассерженным москвичом». Нежные белые ленты будут не нужны «рассерженной глубинке» - она нацепит красные банты. И вот тогда пробьет час Удальцова, как когда-то пробил час Ленина. Навального, а уж тем более Немцова невозможно представить себе в гуще или во главе возбужденных трудящихся, которым нужна справедливость, а не свобода. Удальцова - можно. И вполне вероятно, он знает, что делает и чего хочет. А хочет он, подобно Ленину, употребить буржуазно-демократический протест городского среднего класса в качестве ледокола. Похожий ход мыслей прослеживается и у Зюганова, который поначалу осудил «оранжевую проказу», а затем стал всячески прилаживаться к протесту. Но Зюганов слишком труслив и неповоротлив. Удальцов же - харизматичный, динамичный и самоотверженный фанатик, стремящийся использовать КПРФ (а КПРФ, в свою очередь, стремится использовать его). Как бы то ни было, по мере своего расширения протест будет становиться все более левым и все менее либеральным. Белая революция, таким образом, обернется красной.
Эта неприятная подоплека развития протестного движения просматривалась еще зимой: было очевидно, что в случае проведения вожделенных честных выборов победит Зюганов. Конечно, его победа не означала бы резкого поворота к социализму, но на плечах Зюганова вполне могли бы (и могут) подняться молодые левые радикалы, прежде всего Удальцов. Не вдохновляла меня и пафосная астраханская ситуация, в центре которой оказался социалист и совок Олег Шеин, в свое время горячо поддержавший путинскую агрессию против Грузии. Вот и сейчас не вдохновляет неуклонный рост популярности и влияния Удальцова. Не будем забывать: страна у нас достаточно левая. Одни ностальгируют по социалистическому прошлому, другие - молодые - грезят социалистическим будущим, новой утопией. Последних все больше. Мне запомнился весьма умный звонок на одну из недавних передач радио «Свобода», с Брянщины, кажется. Звонивший сказал по поводу растущего оттока капиталов: бегут не только от Путина, бегут еще и от Удальцова…
Мне говорят, что Удальцов совсем не большевик, а милейший парень, вполне современно мыслящий человек. Такие высказывания напоминают дореволюционные суждения некоторых русских либералов о Ленине: да я, дескать, в шахматы с ним играл в Париже - вполне симпатичный, европейски образованный господин, доложу вам. И вообще, главное Николая Кровавого свергнуть, а там как-нибудь договоримся. Другие возражали: да вы почитайте, что пишет ваш симпатичный господин! Это же политический сектант-изувер, типичный степняк! Он всех сожрет и не подавится! Кто оказался прав в том споре, общеизвестно. Вот и я сейчас говорю: да вы послушайте, что Удальцов заявляет о мавзолее того же Ленина: «Это наша история, надо её сохранять, уважать». УВАЖАТЬ, понятно? Это он сказал совсем недавно, в апреле. А примерно за год до Болотной, в январе 2011 года, Удальцов от имени «Левого Фронта» намеревался накатать телегу в Генпрокуратуру на единоросса, нынешнего министра культуры Мединского за призывы «захоронить тело Ленина и переименовать улицы и проспекты, носящие имена коммунистических деятелей». По мнению Удальцова, Мединский «разжигает социальную рознь и возбуждает ненависть по отношению к социальной группе "носители коммунистического мировоззрения", то есть совершает преступление, предусмотренное статьей 282 Уголовного кодекса"». Вот такой борец за свободу товарищ Удальцов. Он же, кстати, в декабре 2008-го активно выступал против переименования Большой Коммунистической в улицу Солженицына. Тогда «удальцы» табличку с именем писателя отодрали, а на стену присобачили прежнюю, столь дорогую всякому савецкому сердцу…
А что, спрашивается, делал несгибаемый т. Удальцов в Ульяновске, где у него произошел злополучный инцидент с журналисткой, приведший к судебному процессу? Там он на митинге, организованном коммунистами, протестовал против размещения базы НАТО-супостата. Тоже штришок…
Не пора ли заглянуть на официальный сайт удальцовского «Левого Фронта»? Как я уже сказал, большая часть Болотной хочет продолжить дело Августа-91. А партия Удальцова стремится «продолжить великое дело, начатое в 1917 году». «Левый Фронт» - партия «полного разрыва с капитализмом, как глобальной системой, и глубокой социалистической трансформации общества». Глубокой, подчеркиваю. «ЛФ» исповедует «последовательное противостояние всем реакционным идеологиям (буржуазным и добуржуазным, националистическим, либерализму, фашизму и пр.)». Слышите, господа либералы? Вас, «реакционных», товарищ Удальцов на одну доску с фашистами поставил, но до поры терпит рядом с собой на трибуне. Далее, «ЛФ» против парламентаризма, за «возрождение Советов», декларирует «самоуправление» и «прямую демократию» с использованием компьютерных технологий. Что ж, и Ленин, помнится, красиво писал об отмирании государства, в том числе парламентского, и ратовал за самоуправление, а кончилось все кровавой диктатурой. Кстати, удальцы в своих документах вскользь упоминают о «недостатках» советского строя - очевидно, столь невинно они именуют, в частности, Голодомор с миллионами жертв…
Итак. Чем шире протест станет расходиться от больших городов, тем ощутимей он будет утрачивать исходный буржуазно-демократический, либеральный заряд, все более находя отклик и подпитку в ностальгическом советизме, зюгановском сталинизме, имперском «национализме», левом радикализме, которые могут налагаться (и налагаются) друг на друга, образуя причудливую и пугающую ментальную и политическую гамму. Необходимо учитывать, что мир, возможно, вступает в кризисный период, и не выйдет ли из него Россия в очередной раз тоталитарной империей - «пятой» или какой там по счету? Разумеется, страна сейчас не та, что в 1917-м, когда большую часть населения составляло неграмотное крестьянство, отсутствовали современные средства коммуникации и связи. Однако мы видим, что социальные сети не помешали, а напротив, помогли набрать политическую силу тому же исламизму в Египте. Дело не столько в грамотности, сколько в особенностях менталитета и уровне политической и общей культуры. Дело в отношении к личности и собственности. А много ли в этом плане изменений сравнительно с 1917 годом? Если только к худшему…
Кто-то скажет, что мои рассуждения льют воду на путинскую мельницу, сея раскол в дружном протестном движении. Кто-то даже углядит, что моя аргументация смыкается с доводами путинистов. Я готов к таким обвинениям и не боюсь их. Скажу лишь, что буду безмерно счастлив, если жизнь опровергнет логику этой статьи. Я был и остаюсь противником путинизма и сторонником Белой буржуазно-демократической революции. Но это не дает мне права зарывать голову в песок, прячась от крайне неприятных, но очевидных вопросов. Скажу сразу, ситуация не проста, и у меня нет готовых однозначных ответов. Да и вряд ли они могут быть. Я весьма надеюсь, что городской средний класс - самое ценное и передовое в современной России - сумеет не допустить маргинализации гражданского протеста и повторения сценария 1917 года. Но для этого «рассерженным горожанам» необходимо лучше осознать себя. Нужна политическая партия. Нужен лидер. Объективно это Прохоров, но для политика, занявшего ТРЕТЬЕ место на президентских выборах, он ведет себя как-то… слишком тихо, что ли. Вот партию решил зарегистрировать какую-то из пятисот человек - чтобы «держать лицензию». Странно все это…
Ну вот, собственно, и все пока.
Давно собирался сформулировать эти неприятные соображения, но все время что-то останавливало. Должно быть, нежелание привносить сомнения и смуту, так сказать, подрывать боевой протестный дух. Однако раз за разом собственные наблюдения и схожие суждения самых разных людей лишь укрепляли меня в моих подозрениях, которые необходимо, наконец, высказать.
Суть в следующем. Как известно, Февральская буржуазная революция 1917 года выступила в качестве ледокола, взломавшего ледяную гладь архаичной имперской системы. Российские города, прежде всего, Питер и Москва с их наиболее образованным и грамотным населением, дали начало половодью свободы. Но на это половодье было невозможно влиять в цивилизованном смысле. Революционный процесс, изначально имевший буржуазно-демократический импульс, по мере своего распространения на бескрайние просторы малограмотной глубинки, приобрел чисто социальное измерение. Для широких слоев политически отсталого, часто не умеющего даже читать населения актуальной была не свобода, а социальная справедливость, понимаемая как примитивное равенство, передел собственности. Февраль дал ход процессу, в котором чем дальше, тем больше был востребован Ленин. И сам Ленин это прекрасно понимал, когда рассуждал о «перерастании революции буржуазной в революцию пролетарскую», т.е. Февраля в Октябрь. И ведь переросла-таки!
Как мне видится, нечто подобное происходит и сейчас. Очевидно, что изначальный импульс гражданского освободительного движения, начавшегося в декабре на Болотной, был буржуазно-демократическим. Как показывали опросы, порядка 70 % участников массовых акций протеста составляли образованные горожане, настроенные либерально и западнически. Для этих людей «Белая революция» стала попыткой победного завершения дела Августа-91. Буржуа Прохоров, занявший едва ли не первое место в Москве и Питере, опирался на голоса именно этой - самой передовой - части общества. Однако проблема в том, что потенциал городского «креативного класса» уже обозначен. Он велик, но недостаточен для того, чтобы снести власть и в корне изменить существующую систему. Поэтому мы постоянно слышим разговоры о необходимости расширения базы протеста, о том, что протест должен идти в глубинку, в толщу народных масс. Что ж, вполне вероятно вскоре, скажем, после повышения тарифов ЖКХ, именно это и произойдет. Протест начнет стремительно шириться, но как СОЦИАЛЬНЫЙ протест. Это будет протест людей, которым ненавистен Путин, но в неменьшей степени (если не в большей) ненавистны Немцов, Ксения Собчак и даже симпатяга Навальный, который для т.н. простого народа типологически навсегда останется буржуазным «рассерженным москвичом». Нежные белые ленты будут не нужны «рассерженной глубинке» - она нацепит красные банты. И вот тогда пробьет час Удальцова, как когда-то пробил час Ленина. Навального, а уж тем более Немцова невозможно представить себе в гуще или во главе возбужденных трудящихся, которым нужна справедливость, а не свобода. Удальцова - можно. И вполне вероятно, он знает, что делает и чего хочет. А хочет он, подобно Ленину, употребить буржуазно-демократический протест городского среднего класса в качестве ледокола. Похожий ход мыслей прослеживается и у Зюганова, который поначалу осудил «оранжевую проказу», а затем стал всячески прилаживаться к протесту. Но Зюганов слишком труслив и неповоротлив. Удальцов же - харизматичный, динамичный и самоотверженный фанатик, стремящийся использовать КПРФ (а КПРФ, в свою очередь, стремится использовать его). Как бы то ни было, по мере своего расширения протест будет становиться все более левым и все менее либеральным. Белая революция, таким образом, обернется красной.
Эта неприятная подоплека развития протестного движения просматривалась еще зимой: было очевидно, что в случае проведения вожделенных честных выборов победит Зюганов. Конечно, его победа не означала бы резкого поворота к социализму, но на плечах Зюганова вполне могли бы (и могут) подняться молодые левые радикалы, прежде всего Удальцов. Не вдохновляла меня и пафосная астраханская ситуация, в центре которой оказался социалист и совок Олег Шеин, в свое время горячо поддержавший путинскую агрессию против Грузии. Вот и сейчас не вдохновляет неуклонный рост популярности и влияния Удальцова. Не будем забывать: страна у нас достаточно левая. Одни ностальгируют по социалистическому прошлому, другие - молодые - грезят социалистическим будущим, новой утопией. Последних все больше. Мне запомнился весьма умный звонок на одну из недавних передач радио «Свобода», с Брянщины, кажется. Звонивший сказал по поводу растущего оттока капиталов: бегут не только от Путина, бегут еще и от Удальцова…
Мне говорят, что Удальцов совсем не большевик, а милейший парень, вполне современно мыслящий человек. Такие высказывания напоминают дореволюционные суждения некоторых русских либералов о Ленине: да я, дескать, в шахматы с ним играл в Париже - вполне симпатичный, европейски образованный господин, доложу вам. И вообще, главное Николая Кровавого свергнуть, а там как-нибудь договоримся. Другие возражали: да вы почитайте, что пишет ваш симпатичный господин! Это же политический сектант-изувер, типичный степняк! Он всех сожрет и не подавится! Кто оказался прав в том споре, общеизвестно. Вот и я сейчас говорю: да вы послушайте, что Удальцов заявляет о мавзолее того же Ленина: «Это наша история, надо её сохранять, уважать». УВАЖАТЬ, понятно? Это он сказал совсем недавно, в апреле. А примерно за год до Болотной, в январе 2011 года, Удальцов от имени «Левого Фронта» намеревался накатать телегу в Генпрокуратуру на единоросса, нынешнего министра культуры Мединского за призывы «захоронить тело Ленина и переименовать улицы и проспекты, носящие имена коммунистических деятелей». По мнению Удальцова, Мединский «разжигает социальную рознь и возбуждает ненависть по отношению к социальной группе "носители коммунистического мировоззрения", то есть совершает преступление, предусмотренное статьей 282 Уголовного кодекса"». Вот такой борец за свободу товарищ Удальцов. Он же, кстати, в декабре 2008-го активно выступал против переименования Большой Коммунистической в улицу Солженицына. Тогда «удальцы» табличку с именем писателя отодрали, а на стену присобачили прежнюю, столь дорогую всякому савецкому сердцу…
А что, спрашивается, делал несгибаемый т. Удальцов в Ульяновске, где у него произошел злополучный инцидент с журналисткой, приведший к судебному процессу? Там он на митинге, организованном коммунистами, протестовал против размещения базы НАТО-супостата. Тоже штришок…
Не пора ли заглянуть на официальный сайт удальцовского «Левого Фронта»? Как я уже сказал, большая часть Болотной хочет продолжить дело Августа-91. А партия Удальцова стремится «продолжить великое дело, начатое в 1917 году». «Левый Фронт» - партия «полного разрыва с капитализмом, как глобальной системой, и глубокой социалистической трансформации общества». Глубокой, подчеркиваю. «ЛФ» исповедует «последовательное противостояние всем реакционным идеологиям (буржуазным и добуржуазным, националистическим, либерализму, фашизму и пр.)». Слышите, господа либералы? Вас, «реакционных», товарищ Удальцов на одну доску с фашистами поставил, но до поры терпит рядом с собой на трибуне. Далее, «ЛФ» против парламентаризма, за «возрождение Советов», декларирует «самоуправление» и «прямую демократию» с использованием компьютерных технологий. Что ж, и Ленин, помнится, красиво писал об отмирании государства, в том числе парламентского, и ратовал за самоуправление, а кончилось все кровавой диктатурой. Кстати, удальцы в своих документах вскользь упоминают о «недостатках» советского строя - очевидно, столь невинно они именуют, в частности, Голодомор с миллионами жертв…
Итак. Чем шире протест станет расходиться от больших городов, тем ощутимей он будет утрачивать исходный буржуазно-демократический, либеральный заряд, все более находя отклик и подпитку в ностальгическом советизме, зюгановском сталинизме, имперском «национализме», левом радикализме, которые могут налагаться (и налагаются) друг на друга, образуя причудливую и пугающую ментальную и политическую гамму. Необходимо учитывать, что мир, возможно, вступает в кризисный период, и не выйдет ли из него Россия в очередной раз тоталитарной империей - «пятой» или какой там по счету? Разумеется, страна сейчас не та, что в 1917-м, когда большую часть населения составляло неграмотное крестьянство, отсутствовали современные средства коммуникации и связи. Однако мы видим, что социальные сети не помешали, а напротив, помогли набрать политическую силу тому же исламизму в Египте. Дело не столько в грамотности, сколько в особенностях менталитета и уровне политической и общей культуры. Дело в отношении к личности и собственности. А много ли в этом плане изменений сравнительно с 1917 годом? Если только к худшему…
Кто-то скажет, что мои рассуждения льют воду на путинскую мельницу, сея раскол в дружном протестном движении. Кто-то даже углядит, что моя аргументация смыкается с доводами путинистов. Я готов к таким обвинениям и не боюсь их. Скажу лишь, что буду безмерно счастлив, если жизнь опровергнет логику этой статьи. Я был и остаюсь противником путинизма и сторонником Белой буржуазно-демократической революции. Но это не дает мне права зарывать голову в песок, прячась от крайне неприятных, но очевидных вопросов. Скажу сразу, ситуация не проста, и у меня нет готовых однозначных ответов. Да и вряд ли они могут быть. Я весьма надеюсь, что городской средний класс - самое ценное и передовое в современной России - сумеет не допустить маргинализации гражданского протеста и повторения сценария 1917 года. Но для этого «рассерженным горожанам» необходимо лучше осознать себя. Нужна политическая партия. Нужен лидер. Объективно это Прохоров, но для политика, занявшего ТРЕТЬЕ место на президентских выборах, он ведет себя как-то… слишком тихо, что ли. Вот партию решил зарегистрировать какую-то из пятисот человек - чтобы «держать лицензию». Странно все это…
Ну вот, собственно, и все пока.