Солженицын об Украине
А украинцы? Мы давно не говорим -- "украинские националисты", мы
говорим только "бандеровцы", и это слово стало у нас настолько ругательным,
что никто и не думает разбираться в сути. (Еще говорим -- "бандиты" по тому
усвоенному нами правилу, что все в мире, кто убивает за нас -- "партизаны",
а все, кто убивает нас -- "бандиты", начиная с тамбовских крестьян 1921
года.)
А суть та, что хотя когда-то, в Киевский период, мы составляли единый
народ, но с тех пор его разорвало, и веками шли врозь и вкось наши жизни,
привычки, языки. Так называемое "воссоединение" было очень трудной, хотя
может быть и искренней чьей-то попыткой вернуться к прежнему братству. Но
плохо потратили мы три века с тех пор. Не было в России таких деятелей, кто
б задумался, как свести дородна' украинцев и русских, как сгладить рубец
между ними. (А если б не было рубца, так не стали бы весной 1917 года
образовываться украинские комитеты и Рада потом.)
Большевики до прихода к власти приняли вопрос без затруднений. В
"Правде" 7 июня 1917 года Ленин писал: "мы рассматриваем Украину и другие
невеликорусские области как аннексированные русским царем и капиталистами".
Он написал это, когда уже существовала Центральная Рада. А 2 ноября 17 года
была принята "Декларация прав народов России" -- ведь не в шутку же? ведь не
в обман заявили, что имеют право народы России на самоопределение вплоть до
отделения? Полугодом позже советское правительство просило кайзеровскую
Германию посодействовать Советской России в заключении мира и определении
точных границ с Украиной -- и 14 июня 1918 г. Ленин подписал такой мир с
гетманом Скоропадским. Тем самым он показал, что вполне примирился с
отделением Украины от России -- даже если Украина будет при этом
монархической!
Но странно. Едва только пали немцы перед Антантой (что не могло иметь
влияния на принципы нашего отношения к Украине!), за ними пал и гетман, а
наших силёнок оказалось побольше, чем у Петлюры (вот еще ругательство:
"петлюровцы". А это были украинские горожане и крестьяне, которые хотели
устроиться жить без нас) -- мы сейчас же перешли признанную нами границу и
навязали единокровным братьям свою власть. Правда, еще 15-20 лет потом мы
усиленно и даже с нажимом играли на украинской мове и внушали братьям, что
они совершенно независимы и могут от нас отделиться, когда угодно. Но как
только они захотели это сделать в конце войны, мы объявили их
"бандеровцами", стали ловить, пытать, казнить и отправлять в лагеря. (А
"бандеровцы", как и "петлюровцы", это всё те же украинцы, которые не хотят
чужой власти. Узнав, что Гитлер не несёт им обещанной свободы, они и против
Гитлера воевали всю войну, но мы об этом молчим, это так же невыгодно нам,
как Варшавское восстание 1944 г.)
Почему нас так раздражает украинский национализм, желание наших братьев
говорить и детей воспитывать, и вывески писать на своей мове? Даже Михаил
Булгаков (в "Белой гвардии") поддался здесь неверному чувству. Раз уж мы не
слились до конца, раз уж мы разные в чем-то (довольно того, что это ощущают
они, меньшие!) -- очень горько! но раз уж это так? раз упущено время и
больше всего упущено в 30-е и 40-е годы, обострено-то больше всего не при
царе, а после царя! -- почему нас так раздражает их желание отделиться? Нам
жалко одесских пляжей? черкасских фруктов?
Мне больно писать об этом: украинское и русское соединяются у меня и в
крови, и в сердце и в мыслях. Но большой опыт дружественного общения с
украинцами в лагерях открыл мне, как у них наболело. Нашему поколению не
избежать заплатить за ошибки старших.
Топнуть ногой и крикнуть "моё!" -- самый простой путь. Неизмеримо
трудней произнести: "кто хочет жить -- живите!" Нельзя и в конце ХХ века
жить в том воображаемом мире, в котором голову сломил наш последний
недалекий император. Как ни удивительно, но не сбылись предсказания
Передового Учения, что национализм увядает. В век атома и кибернетики он
почему-то расцвёл. И подходит время нам, нравится или не нравится, --
платить по всем векселям о самоопределении, о независимости -- самим
платить, а не ждать, что будут нас жечь на кострах, в реках топить и
обезглавливать. Великая ли мы нация, мы должны доказать не огромностью
территории, не числом подопечных народов, -- но величием поступков. И
глубиною вспашки того, что нам останется за вычетом земель, которые жить с
нами не захотят.
С Украиной будет чрезвычайно больно. Но надо знать их общий накал
сейчас. Раз не уладилось за века -- значит, выпало проявить благоразумие
нам. Мы обязаны отдать решение им самим -- федералистам или сепаратистам,
кто из них кого убедит. Не уступить -- безумие и жестокость. И чем мягче,
чем терпимее, чем разъяснительнее мы будем сейчас, тем больше надежды
восстановить единство в будущем.
Пусть поживут, попробуют. Они быстро ощутят, что не все проблемы
решаются отделением*.
--------------------
* Из-за того, что в разных областях Украины -- разное соотношение тех,
кто считает себя русским и кто -- украинцем, и кто -- никем не считает, --
тут будет много сложностей. Может быть, по каждой области понадобится свой
плебисцит и потом льготное и бережное отношение ко всем, желающим переехать.
Не вся Украина в её сегодняшних формальных советских границах есть
действительно Украина. Какие-то левобережные области безусловно тяготеют к
России.
А.И.Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ», том 3.
говорим только "бандеровцы", и это слово стало у нас настолько ругательным,
что никто и не думает разбираться в сути. (Еще говорим -- "бандиты" по тому
усвоенному нами правилу, что все в мире, кто убивает за нас -- "партизаны",
а все, кто убивает нас -- "бандиты", начиная с тамбовских крестьян 1921
года.)
А суть та, что хотя когда-то, в Киевский период, мы составляли единый
народ, но с тех пор его разорвало, и веками шли врозь и вкось наши жизни,
привычки, языки. Так называемое "воссоединение" было очень трудной, хотя
может быть и искренней чьей-то попыткой вернуться к прежнему братству. Но
плохо потратили мы три века с тех пор. Не было в России таких деятелей, кто
б задумался, как свести дородна' украинцев и русских, как сгладить рубец
между ними. (А если б не было рубца, так не стали бы весной 1917 года
образовываться украинские комитеты и Рада потом.)
Большевики до прихода к власти приняли вопрос без затруднений. В
"Правде" 7 июня 1917 года Ленин писал: "мы рассматриваем Украину и другие
невеликорусские области как аннексированные русским царем и капиталистами".
Он написал это, когда уже существовала Центральная Рада. А 2 ноября 17 года
была принята "Декларация прав народов России" -- ведь не в шутку же? ведь не
в обман заявили, что имеют право народы России на самоопределение вплоть до
отделения? Полугодом позже советское правительство просило кайзеровскую
Германию посодействовать Советской России в заключении мира и определении
точных границ с Украиной -- и 14 июня 1918 г. Ленин подписал такой мир с
гетманом Скоропадским. Тем самым он показал, что вполне примирился с
отделением Украины от России -- даже если Украина будет при этом
монархической!
Но странно. Едва только пали немцы перед Антантой (что не могло иметь
влияния на принципы нашего отношения к Украине!), за ними пал и гетман, а
наших силёнок оказалось побольше, чем у Петлюры (вот еще ругательство:
"петлюровцы". А это были украинские горожане и крестьяне, которые хотели
устроиться жить без нас) -- мы сейчас же перешли признанную нами границу и
навязали единокровным братьям свою власть. Правда, еще 15-20 лет потом мы
усиленно и даже с нажимом играли на украинской мове и внушали братьям, что
они совершенно независимы и могут от нас отделиться, когда угодно. Но как
только они захотели это сделать в конце войны, мы объявили их
"бандеровцами", стали ловить, пытать, казнить и отправлять в лагеря. (А
"бандеровцы", как и "петлюровцы", это всё те же украинцы, которые не хотят
чужой власти. Узнав, что Гитлер не несёт им обещанной свободы, они и против
Гитлера воевали всю войну, но мы об этом молчим, это так же невыгодно нам,
как Варшавское восстание 1944 г.)
Почему нас так раздражает украинский национализм, желание наших братьев
говорить и детей воспитывать, и вывески писать на своей мове? Даже Михаил
Булгаков (в "Белой гвардии") поддался здесь неверному чувству. Раз уж мы не
слились до конца, раз уж мы разные в чем-то (довольно того, что это ощущают
они, меньшие!) -- очень горько! но раз уж это так? раз упущено время и
больше всего упущено в 30-е и 40-е годы, обострено-то больше всего не при
царе, а после царя! -- почему нас так раздражает их желание отделиться? Нам
жалко одесских пляжей? черкасских фруктов?
Мне больно писать об этом: украинское и русское соединяются у меня и в
крови, и в сердце и в мыслях. Но большой опыт дружественного общения с
украинцами в лагерях открыл мне, как у них наболело. Нашему поколению не
избежать заплатить за ошибки старших.
Топнуть ногой и крикнуть "моё!" -- самый простой путь. Неизмеримо
трудней произнести: "кто хочет жить -- живите!" Нельзя и в конце ХХ века
жить в том воображаемом мире, в котором голову сломил наш последний
недалекий император. Как ни удивительно, но не сбылись предсказания
Передового Учения, что национализм увядает. В век атома и кибернетики он
почему-то расцвёл. И подходит время нам, нравится или не нравится, --
платить по всем векселям о самоопределении, о независимости -- самим
платить, а не ждать, что будут нас жечь на кострах, в реках топить и
обезглавливать. Великая ли мы нация, мы должны доказать не огромностью
территории, не числом подопечных народов, -- но величием поступков. И
глубиною вспашки того, что нам останется за вычетом земель, которые жить с
нами не захотят.
С Украиной будет чрезвычайно больно. Но надо знать их общий накал
сейчас. Раз не уладилось за века -- значит, выпало проявить благоразумие
нам. Мы обязаны отдать решение им самим -- федералистам или сепаратистам,
кто из них кого убедит. Не уступить -- безумие и жестокость. И чем мягче,
чем терпимее, чем разъяснительнее мы будем сейчас, тем больше надежды
восстановить единство в будущем.
Пусть поживут, попробуют. Они быстро ощутят, что не все проблемы
решаются отделением*.
--------------------
* Из-за того, что в разных областях Украины -- разное соотношение тех,
кто считает себя русским и кто -- украинцем, и кто -- никем не считает, --
тут будет много сложностей. Может быть, по каждой области понадобится свой
плебисцит и потом льготное и бережное отношение ко всем, желающим переехать.
Не вся Украина в её сегодняшних формальных советских границах есть
действительно Украина. Какие-то левобережные области безусловно тяготеют к
России.
А.И.Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ», том 3.