1918: уничтожение символов "мерзкого величия"
Герб на ажурной решетке Екатерининского дворца в Царском Селе.
Тут - ненависть в чистом виде. Приближается первая годовщина большевицкого переворота, легализации сатанинской власти в России и вообще в мире, и они проводят зачистку символики. Царя и его приближенных уже убили, многих людей из аристократии постреляли - эти были первые на очереди, так записано у них еще в Протоколах. Да триста лет назад во Французскую революцию - также было. А главное, что везде подмена понятий. Якобы они за «трудовой народ». Нет, они не «за» кого-либо, они против царя и аристократии, далее ниже по списку вплоть до крестьян, неплохо живущих, да и вообще разных простых людей. В их идеале - против всех людей в мире (и против «своих» тоже).
Долой короны! Скоро великий праздник годовщины революции, а Москва, это сердце республики, хранит еще у себя отжившие эмблемы угнетения труда капиталом и царским самодержавием.
В Москве еще гербы, короны, вензеля и другие знаки мерзкого величия по-прежнему остаются не убранными с фасадов зданий сотен учреждений. Аптеки. театры и даже первая в мире академия социалистических наук и на этой же улице дом бывший Оловянишникова и Ко [из ярославских купцов, «лишенец», преследовался, сын бежал во Францию], где сейчас помещается какое-то военное республиканское учреждение, остаются по прежнем украшенными позорными гербами и коронами.
Ко дню годовщины революции не должно оставаться на домах Москвы ни одного пятнышка, следа былого величия угнетателей-паразитов. Долой короны! В свободной республике нет места напоминаниям о былом рабстве.
«Коммунар», 23 (10) октября 1918 года.
(Обратите внимание на стилистику, уже такую нам знакомую.)
Не перестаю удивляться, как же у них всё продумано и задумано наперёд, как им всё удаётся. Надо было Царя убить, вымарать все напоминания о нем, переписать историю и оставить после себя быдло. Теперь процесс пошел в несколько измененном виде и в западных странах.
Перестояли все страшные времена двуглавые орлы на Московских воротах Царского Села (город Пушкин), около дома, где я жил.