Святослав Логинов
В нашем городе побывал культовый писатель Святослав Логинов, приехавший на очередной фестиваль любителей фантастики «ДонКон».
Повезло с ним встретиться и задать несколько вопросов.
_ Каким ветром на этот раз занесло в Ростов? Насколько я понимаю, что в данном случае это больше дружеские посиделки, недели фестиваль фантастики.
_ Ну да, скорее так, чем официальный визит. Но когда мне говорят: «Мы снова делаем «ДонКон». И как это вдруг ты не приедешь?» И вот я бросил не выкопанную картошку, недописанную повесть и недомаринованные кабачки (теперь вот не знаю, что с ними там происходит на грядке) и приехал.
_ Вас очень сложно представить на грядке с картошкой?
_ Ну почему же. Я каждый год уезжаю в деревню и живу там до середины октября. Я хожу в лес за грибами, копаюсь в огороде и пишу. Там замечательно: тишина, улыбчивые старушки. Это самый северо-восток Новгородской области. Там, где она стыкуется с Вологодской и Тверской областями.
_ Истинная земля русская?
_ Да, там ходят медведи, а местные жители разговаривают на настоящем русском языке. «Ворують! Все ворують! _ Что, ко мне в дом залезли? _ Да не, хичников у нас нет, а ворують все. Вон, глянь Тамарка, как воруеть! _ Что, в огород вперлась? _ Да не, на своем!» Оказывается, эта Тамарка решила против колорадского жука табачной пылью бороться. Мероприятие, в общем-то бессмысленное, но она попыталась. И вот ходит _ из мешка пыль табачную вытряхивает. А поскольку так не полагается _ значит «ворують». А тот, кто похищает чужое _ это «хичник».
_ Долго пришлось адаптироваться к языку, о котором почти все уже забыли?
_ Не очень. первые несколько лет было странно, а сейчас сам уже так говорить начинаю. Привык.
_ В книжках эти образы и речь уже использовали?
_ Обязательно! У меня есть два романа, которые в очень значительной степени написаны по впечатлениям и воспоминаниям об этой деревенской жизни.
_ Странно, что фантаст использует личные воспоминания в романах. Предполагается ведь, что вы работаете с вымыслом в чистом виде.
_ Ну отчего же. Я же говорю не о примитивном фэнтази, где страшно красивого рыцаря сажают на страшно красивую лошадь и цок-цок-цок _ совершать подвиги. Нельзя же так! Если пишешь антураж, то от него должно пахнуть пылью, потом. Всем тем, что описывается в романе.
Меня редактор как-то спросил: у вас здесь есть углежоги. Откуда вы знаете как это происходит? _ Так у меня бабушка была углежогом, она и рассказывала. _ У вас тут льют колокола. Откуда вы это знаете? _ Так я работал три года на заводе, где была литейка. Занимался охраной окружающей среды. Разумеется, я там все облазил, посмотрел, изучил.
_ Если уж зашла речь о фэнтази, то как вы относитесь к этому жанру, который стал сейчас невероятно популярным. Правда, там все сводится к замкам и рыцарям.
_ Плохо отношусь, конечно. Когда-то я написал первое фэнтази на русском языке. Это было в 80-е года прошлого века. И тогда я уже задумывался: о чем должны быть эти книги. В то время мы знали только то, что на Западе есть некий жанр, где фигурируют маги, драконы и всяческие колдовские штучки.
Вот я и попытался понять: как это может быть. Потом меня обвиняли в подражании Роджеру Желязны, о котором в то время вообще в нашей стране никто не слышал. Но книга вышла. И я до сих пор считаю, что даже этот жанр не должен был пустым. А книги эти, в основной своей массе, сводятся к фигне. Экшн в чистом виде или квест. Три четверти книги шли направо, преодолевая препятствия. Потом выяснилось, что идти было нужно налево, куда быстренько и прибегают, спасают мир от происков «медного таза». Ура _ все пляшут и поют. Такого чтива много. И это крайне печально...
_ Наша страна считалась всегда читающей. Но сейчас на полках стоит, по большей части, откровенная макулатура. По вашим ощущениям, сейчас много читают? И Можно ли считать чтением _ вот этот весь палп-фикшен.
_ Во все времена большая часть читала всяческую ерунду. Когда Достоевский написал «Братьев Карамазовых», издали роман «Огромным» тиражом в три тысячи экземпляров. Спустя три или четыре года книгоиздатель разорился. К этому времени на складе оставалось еще около двух тысяч книг. В то время как ныне забытые автора расходились тиражами по сто тысяч экземпляров.
В романе «Поединок» у Куприна его герой читает нечто под названием «Истории о наших жидочках». Книга такая действительно существовала. Роман Куприна издался несколькими тысячами, а упомянутой книги выпустили почти двести тысяч штук. И вся была раскуплена. Но кто ее знал бы. если бы Куприн ее помянул. Кто сейчас помнит Льва Овалова, а его герой Майор Пронин до сих пор на слуху.
_ То есть ситуация стандартна, а не критична?
_ Конечно, так было всегда. Нечего тут ужасаться. С поправкой на время.
_ А на фоне всего происходящего вы сами чувствуете себя востребованным писателем?
_ Наверно, да. Все-таки я пишу относительно мало. Появляюсь с новой книгой совсем редко. Но когда приношу ее в издательство, у меня ее всегда берут и печатают. Небольшим, правда, тиражом. Прокормиться с него невозможно.
Еще момент: у меня есть «живой журнал» в Интернете. Многие его ругают, но там почти две тысячи подписчиков, которые ждут мои рассказы и читают их. Хотя я выкладываю за год три-четыре рассказа. Но их ждут.
Бывают произведения, которые для журнала не подходят. Обычно _ это самые интересные вещи. И я выкладываю их в Сеть. Через день-два «пираты» их воруют и публикуют. Сам факт, конечно, прискорбный. Но это тоже индикатор популярности: было бы плохо _ не крали бы.
Вот недавно выложил недописанную вещь. Понял, что продолжать ее не буду. Ошибка вышла... И шквал отзывов _ «Допишите!» Хотя может быть спустя время и доработаю. У меня есть рассказы, которые лежат годами, прежде чем я к ним возвращаюсь.
_ Никогда не было обидно: маститый писатель, но не можете прокормиться литературой. А «женский роман» может сделать автора обеспеченным человеком.
_ Каждый выбирает для себя: на двух стульях сидеть нельзя. Или пишешь востребованную гонорарную халтуру, или серьезной роман. Я не знаю людей, который был делал и то, и другое. Многие говорят: вот сейчас заработаю денег, а потом создам нетленку. А вот не получается!
Я несколько раз пытался написать что-нибудь коммерческое. И обнаружил, что это еще труднее. Потому что работа такая же, только не приносит удовольствие. Искушение было, скрывать не буду. Куда же от него деться. Несколько раз садился писать и бросал.
_ Ощущение, что вы стали вести отшельнический образ жизни.
_ Из-за жизни в деревне? Возможно. Но каждый год я даю себе слово, что больше не поеду на фестивали: устал, буду сидеть дома и починять примус. Даю слово: не езжу, а вот в третий раз приезжаю в Ростов. И отказать как-то неудобно, и интересно. Что уж скрывать. Приятно ехать туда, где люди чем-то интересуются.
_ А нынешнее поколение писателей вам интересно?
_ Я тут недавно создал образ, даже использовал его в переписке с Борисом Натановичем Стругацким. Вот берут курицу и подкладывают под нее утиные яйца. Утята потом бегут в воду, а курица вокруг мечется и крыльями хлопает. Я вел прорву мастер-классов, судил всякие конкурсы молодых авторов, много с ними возился и помогал. И с самого начала я был готов к тому, что вылупятся утята, а я буду бегать и кудахтать. Но появились молодые энергичные крокодильчики!
Они совсем иные! Появляется новая фантастика. Кое в чем я ее предвидел. Когда-то я очень старательно и мучительно делал смесь научной фантастики с фэнтази. Это роман «Имперские ведьмы». От меня это требовало серьезных усилий. Как сейчас говорят _ разрыва шаблона. А нынешние ребята это делают совершенно естественно. Они в этом живут.
Я ужасно горжусь тем, что был первым. Но сейчас я сижу как та самая курица, глажу себя крылышками по пузику и думаю: так ли, сяк ли, но я их высидел... Но я понимаю, что в них много такого, что уже просто недоступно. У них другой жизненный опыт. Они легко пишут о тех вещах, которые мне недоступны за неимением опыта.
_ Начинаете чувствовать себя артефактом?
_ Ну не совсем еще. Я думаю, что еще могу создавать что-то новое. Но главное я собираюсь их проклинать и говорить «вот были люди в наше время». Это их жизнь, они создают новую литературу. И мне кажется, что человека с трезвым взглядом на жизнь еще рано посыпать нафталином.
Но конкурировать с ними я уже не могу. Во многом я уже отстаю, надо это признать. Они более работоспособны, они легче создают парадоксы и не пугаются их. А для меня это все сложнее. В нашем нынешнем болоте они дома, нравится им или нет. А я все кудахчу, но пока еще меня списывать рано...
Повезло с ним встретиться и задать несколько вопросов.
_ Каким ветром на этот раз занесло в Ростов? Насколько я понимаю, что в данном случае это больше дружеские посиделки, недели фестиваль фантастики.
_ Ну да, скорее так, чем официальный визит. Но когда мне говорят: «Мы снова делаем «ДонКон». И как это вдруг ты не приедешь?» И вот я бросил не выкопанную картошку, недописанную повесть и недомаринованные кабачки (теперь вот не знаю, что с ними там происходит на грядке) и приехал.
_ Вас очень сложно представить на грядке с картошкой?
_ Ну почему же. Я каждый год уезжаю в деревню и живу там до середины октября. Я хожу в лес за грибами, копаюсь в огороде и пишу. Там замечательно: тишина, улыбчивые старушки. Это самый северо-восток Новгородской области. Там, где она стыкуется с Вологодской и Тверской областями.
_ Истинная земля русская?
_ Да, там ходят медведи, а местные жители разговаривают на настоящем русском языке. «Ворують! Все ворують! _ Что, ко мне в дом залезли? _ Да не, хичников у нас нет, а ворують все. Вон, глянь Тамарка, как воруеть! _ Что, в огород вперлась? _ Да не, на своем!» Оказывается, эта Тамарка решила против колорадского жука табачной пылью бороться. Мероприятие, в общем-то бессмысленное, но она попыталась. И вот ходит _ из мешка пыль табачную вытряхивает. А поскольку так не полагается _ значит «ворують». А тот, кто похищает чужое _ это «хичник».
_ Долго пришлось адаптироваться к языку, о котором почти все уже забыли?
_ Не очень. первые несколько лет было странно, а сейчас сам уже так говорить начинаю. Привык.
_ В книжках эти образы и речь уже использовали?
_ Обязательно! У меня есть два романа, которые в очень значительной степени написаны по впечатлениям и воспоминаниям об этой деревенской жизни.
_ Странно, что фантаст использует личные воспоминания в романах. Предполагается ведь, что вы работаете с вымыслом в чистом виде.
_ Ну отчего же. Я же говорю не о примитивном фэнтази, где страшно красивого рыцаря сажают на страшно красивую лошадь и цок-цок-цок _ совершать подвиги. Нельзя же так! Если пишешь антураж, то от него должно пахнуть пылью, потом. Всем тем, что описывается в романе.
Меня редактор как-то спросил: у вас здесь есть углежоги. Откуда вы знаете как это происходит? _ Так у меня бабушка была углежогом, она и рассказывала. _ У вас тут льют колокола. Откуда вы это знаете? _ Так я работал три года на заводе, где была литейка. Занимался охраной окружающей среды. Разумеется, я там все облазил, посмотрел, изучил.
_ Если уж зашла речь о фэнтази, то как вы относитесь к этому жанру, который стал сейчас невероятно популярным. Правда, там все сводится к замкам и рыцарям.
_ Плохо отношусь, конечно. Когда-то я написал первое фэнтази на русском языке. Это было в 80-е года прошлого века. И тогда я уже задумывался: о чем должны быть эти книги. В то время мы знали только то, что на Западе есть некий жанр, где фигурируют маги, драконы и всяческие колдовские штучки.
Вот я и попытался понять: как это может быть. Потом меня обвиняли в подражании Роджеру Желязны, о котором в то время вообще в нашей стране никто не слышал. Но книга вышла. И я до сих пор считаю, что даже этот жанр не должен был пустым. А книги эти, в основной своей массе, сводятся к фигне. Экшн в чистом виде или квест. Три четверти книги шли направо, преодолевая препятствия. Потом выяснилось, что идти было нужно налево, куда быстренько и прибегают, спасают мир от происков «медного таза». Ура _ все пляшут и поют. Такого чтива много. И это крайне печально...
_ Наша страна считалась всегда читающей. Но сейчас на полках стоит, по большей части, откровенная макулатура. По вашим ощущениям, сейчас много читают? И Можно ли считать чтением _ вот этот весь палп-фикшен.
_ Во все времена большая часть читала всяческую ерунду. Когда Достоевский написал «Братьев Карамазовых», издали роман «Огромным» тиражом в три тысячи экземпляров. Спустя три или четыре года книгоиздатель разорился. К этому времени на складе оставалось еще около двух тысяч книг. В то время как ныне забытые автора расходились тиражами по сто тысяч экземпляров.
В романе «Поединок» у Куприна его герой читает нечто под названием «Истории о наших жидочках». Книга такая действительно существовала. Роман Куприна издался несколькими тысячами, а упомянутой книги выпустили почти двести тысяч штук. И вся была раскуплена. Но кто ее знал бы. если бы Куприн ее помянул. Кто сейчас помнит Льва Овалова, а его герой Майор Пронин до сих пор на слуху.
_ То есть ситуация стандартна, а не критична?
_ Конечно, так было всегда. Нечего тут ужасаться. С поправкой на время.
_ А на фоне всего происходящего вы сами чувствуете себя востребованным писателем?
_ Наверно, да. Все-таки я пишу относительно мало. Появляюсь с новой книгой совсем редко. Но когда приношу ее в издательство, у меня ее всегда берут и печатают. Небольшим, правда, тиражом. Прокормиться с него невозможно.
Еще момент: у меня есть «живой журнал» в Интернете. Многие его ругают, но там почти две тысячи подписчиков, которые ждут мои рассказы и читают их. Хотя я выкладываю за год три-четыре рассказа. Но их ждут.
Бывают произведения, которые для журнала не подходят. Обычно _ это самые интересные вещи. И я выкладываю их в Сеть. Через день-два «пираты» их воруют и публикуют. Сам факт, конечно, прискорбный. Но это тоже индикатор популярности: было бы плохо _ не крали бы.
Вот недавно выложил недописанную вещь. Понял, что продолжать ее не буду. Ошибка вышла... И шквал отзывов _ «Допишите!» Хотя может быть спустя время и доработаю. У меня есть рассказы, которые лежат годами, прежде чем я к ним возвращаюсь.
_ Никогда не было обидно: маститый писатель, но не можете прокормиться литературой. А «женский роман» может сделать автора обеспеченным человеком.
_ Каждый выбирает для себя: на двух стульях сидеть нельзя. Или пишешь востребованную гонорарную халтуру, или серьезной роман. Я не знаю людей, который был делал и то, и другое. Многие говорят: вот сейчас заработаю денег, а потом создам нетленку. А вот не получается!
Я несколько раз пытался написать что-нибудь коммерческое. И обнаружил, что это еще труднее. Потому что работа такая же, только не приносит удовольствие. Искушение было, скрывать не буду. Куда же от него деться. Несколько раз садился писать и бросал.
_ Ощущение, что вы стали вести отшельнический образ жизни.
_ Из-за жизни в деревне? Возможно. Но каждый год я даю себе слово, что больше не поеду на фестивали: устал, буду сидеть дома и починять примус. Даю слово: не езжу, а вот в третий раз приезжаю в Ростов. И отказать как-то неудобно, и интересно. Что уж скрывать. Приятно ехать туда, где люди чем-то интересуются.
_ А нынешнее поколение писателей вам интересно?
_ Я тут недавно создал образ, даже использовал его в переписке с Борисом Натановичем Стругацким. Вот берут курицу и подкладывают под нее утиные яйца. Утята потом бегут в воду, а курица вокруг мечется и крыльями хлопает. Я вел прорву мастер-классов, судил всякие конкурсы молодых авторов, много с ними возился и помогал. И с самого начала я был готов к тому, что вылупятся утята, а я буду бегать и кудахтать. Но появились молодые энергичные крокодильчики!
Они совсем иные! Появляется новая фантастика. Кое в чем я ее предвидел. Когда-то я очень старательно и мучительно делал смесь научной фантастики с фэнтази. Это роман «Имперские ведьмы». От меня это требовало серьезных усилий. Как сейчас говорят _ разрыва шаблона. А нынешние ребята это делают совершенно естественно. Они в этом живут.
Я ужасно горжусь тем, что был первым. Но сейчас я сижу как та самая курица, глажу себя крылышками по пузику и думаю: так ли, сяк ли, но я их высидел... Но я понимаю, что в них много такого, что уже просто недоступно. У них другой жизненный опыт. Они легко пишут о тех вещах, которые мне недоступны за неимением опыта.
_ Начинаете чувствовать себя артефактом?
_ Ну не совсем еще. Я думаю, что еще могу создавать что-то новое. Но главное я собираюсь их проклинать и говорить «вот были люди в наше время». Это их жизнь, они создают новую литературу. И мне кажется, что человека с трезвым взглядом на жизнь еще рано посыпать нафталином.
Но конкурировать с ними я уже не могу. Во многом я уже отстаю, надо это признать. Они более работоспособны, они легче создают парадоксы и не пугаются их. А для меня это все сложнее. В нашем нынешнем болоте они дома, нравится им или нет. А я все кудахчу, но пока еще меня списывать рано...