4 октября. Барклай-де-Толли. Чужой среди своих…
...Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою
А.С. Пушкин
Что греха таить фельдмаршал Кутузов не благоволил к генералу от инфантерии Барклаю-де-Толли, неприязнь его доходила до того, что он не считал нужным сообщать командующему Первой армией о своих распоряжениях и перемещениях в ней, что в те времена считалось равносильным публичному оскорблению.
Портрет Барклая-де-Толли
Джордж ДОУ
Это повторялось не раз и не два, но Барклай старался не замечать, и всегда, с врожденным хладнокровием, умел скрывать свою горечь. Он не был бесчувственным человеком, в его душе также бурлили страсти, но он старался не давать ход своим эмоциям, понимая, что это может навредить делу. А вот под Тарутино Михаил Богданович не выдержал. Наверное, окончательно обрыдло и достало... К тому же он заболел, что и стало поводом. Барклай-де-Толли подал рапорт об отставке на имя Кутузова, который без лишних слов был удовлетворён. Мавр сделал своё дело...
Волею судьбы этот лифляндский дворянин с шотландскими корнями родился на территории Речи Посполитой (что сейчас, правда, некоторыми оспаривается, как и год рождения), а стал русским солдатом. Его предки принадлежали к древнему шотландскому роду, дед был рижским бургомистром, отец служил при Екатерине II на военной службе. Своим воспитанием он обязан родственнику по матери полковнику русской армии Георгу-Вильгельму фон Вермелену. Михаил Богданович получил хорошее домашнее образование и был зачислен на военную службу; первый обер-офицерский чин - корнета - получил в 1778 году, а звание полковника лишь через 20 лет (сказалось незнатное его происхождение). Барклай воевал с Суворовым при Очакове, сражался с турками, шведами, участвовал в подавлении польского восстания.
Портрет Барклая-де-Толли
Гравюра неизвестного автора первой половины XIX в.
В кампании 1806-07 годов сражался при Пултуске, Гофе. При Прейсиш-Эйлау его отряд, удерживавший французов, был практически уничтожен, самому Барклаю осколком раздробило правую руку, которую врачам чудом удалось сохранить. Этому посодействовал император Александр I, находившийся неподалёку и откомандировавший раненому своего лейб-медика Якова Васильевича Виллие, который во время операции извлёк из раны более тридцати мелких костных фрагментов.
Переход русских войск через Ботнический залив в марте 1809 г.
Александр КОЦЕБУ, ксилография Л.Веселовского, К.Крыжановского
Беспрецедентный шестидесятиверстный переход Михаила Богдановича Барклая-де-Толли с отрядом через пролив Кваркен в шведский город Умео по морскому льду и торосам Ботнического залива, в мороз, без отдыха, 18 часов кряду, вошёл в историю русского военного искусства как уникальное явление. Барклай-де-Толли оценил стойкость русского солдата и позже писал: Понесенные в сем переходе труды единственно русским преодолеть только можно.
За три года Барклай-де-Толли от генерал-майора дорос до полного генерала, генерала от инфантерии. Весной 1809 года по уважению его военных дарований и личных свойств (как сказано в императорском рескрипте) он был назначен главнокомандующим русскими войсками в Финляндии, а ещё спустя несколько месяцев - министром военных сухопутных сил. Его усилиями военное ведомство, военная разведка стали современными, был организован институт военных атташе, реформирована русская армия, написаны стратегические программы действий на случай вооружённого столкновения с армией Наполеона Бонапарта.
Портрет Барклая-де-Толли
Уже тогда Барклая невзлюбили многие старшие коллеги, считая его выскочкой, любимцем императора, а главное иностранцем. Войну 1812 года он встретил военным министром и командующим Первой Западной армией. С началом отступления Барклай-де-Толли столкнулся уже не просто с неприязненным, но и враждебным к себе отношением.
Высшие офицеры обвиняли его в нерешительности, младшие - в трусости, а между солдатами носилась молва, что он немец, подкуплен Бонапартом и изменяет России (артиллерийский офицер Николай Митаревский).
И правда, за что его было любить? Михаил Богданович Барклай-де-Толли не был льстивым царедворцем, как Кутузов, не участвовал в заговоре против императора, как Беннигсен, не дружил, не доносил, не сплетничал и не интриговал против коллег, как Багратион, Ермолов, чутким ухом не улавливал, что скажет княгиня Марья Алесеевна; был беден, не имел крепостных, пресекал всякое воровство, не бузил, не волочился за дамами, не пил, не играл в карты, не пел русских песен... Он просто честно и добросовестно исполнял свою работу, был ровен и внимателен ко всем, начиная от простого солдата. Не жаловал фанфаронство, хвастовство, излишнюю браваду. В общем, ни для кого не был своим в доску...
Барклай де Толли, быстро достигнувши чина полного генерала, совсем неожиданно звания военного министра, и вскоре соединя с ним власть главнокомандующего 1-ю Западною армиею, возбудил во многих зависть, приобрел недоброжелателей. Неловкий у двора, не расположил к себе людей, близких государю; холодностию в обращении не снискал приязни равных, ни приверженности подчиненных. (Из Записок генерала Алексея Ермолова)
О том, как вёл себя на Бородинском поле Барклай, говорила здесь. Да и могло ли быть иначе, когда Кутузов, как сказано в диспозиции, не в состоянии будучи находиться во время действия во всех пунктах, полагается на известную опытность гг. главнокомандующих армиями и потому предоставляет делать им соображения действий на поражение неприятеля, фактически устранился от непосредственного руководства сражением, переложив на Барклая и Багратиона основную тяжесть и оставив за собой право главного командования и распоряжения резервами. Но Багратион вскоре был ранен, так что вся ответственность легла на плечи Барклая (и подключавшегося Беннигсена), это именно он не допустил поражения русской армии: Если в Бородинском сражении армия не была полностью и окончательно разбита - это моя заслуга, и убеждение в этом будет служить мне утешением до последней минуты жизни.
Портрет Михаила Богдановича Барклая де Толли
Франческо ВЕНДРАМИНИ по рисунку Луи де СЕНТ-ОБЕНА, 1813 г.
После Бородино отношение сослуживцев к генералу изменилось, но обида и горечь, глубоко ранившие его сердце, не проходили. Кроме этого, слияние Первой и Второй Западных армий привело к тому, что Барклай-де-Толли оказался не у дел, он понял, что в сущности стал лишним. Меня нельзя обвинять в равнодушии; я прямо высказывал свое мнение, но меня как будто избегают и многое от меня скрывают... (из письма супруге) Так что отставка не была капризом генерала, она была предопределена. Тем более, что не заставил себя ждать приказ императора об его увольнении с поста военного министра. Даже, не замеченный в особых симпатиях к Михаилу Богдановичу, генерал Ермолов позже писал в своих Записках: 22-го числа сентября военный министр генерал Барклай-де-Толли оставил армию и через Калугу отправился далее. Не стало терпения его: видел с досадою продолжающиеся беспорядки, негодовал за недоверчивое к нему расположение, невнимательность к его представлениям.
Генерал от инфантерии Михаил Барклай-де-Толли, прошедший с русской армией весь её печальный и нелёгкий путь - от Вильно до Тарутино, покинул раcположение войск 4 октября. На этом его участие в Отечественной войне 1812 года завершилось.
Уезжая из Тарутинского лагеря, Барклай сказал адъютанту: Я должен уехать. Это необходимо, так как фельдмаршал не дает мне возможности делать то, что я считаю полезным. Притом главное дело сделано, остается пожинать плоды. Я слишком люблю Отечество и императора, чтобы не радоваться заранее успехам, коих можно ожидать в будущем. Потомство отдаст мне справедливость. На мою долю выпала неблагодарная часть кампании; на долю Кутузова выпадет часть более приятная и более полезная для его славы. Я бы остался, если бы я не предвидел, что это принесет армии больше зла. Фельдмаршал не хочет ни с кем разделить славу изгнания неприятеля со священной земли нашего Отечества. Я считал дело Наполеона проигранным с того момента, как он двинулся от Смоленска к столице. Это убеждение перешло во мне в уверенность с той минуты, как он вступил в Москву... К тому же император, коему я всегда говорил правду, сумеет поддержать меня против обвинений со стороны общественного мнения. Время сделает остальное: истина подобна солнцу, которое в конце концов всегда разгоняет тучи. Я сожалею единственно о том, что не могу быть полезен армии и лично всем вам, разделявшим со мною труды. Я передал фельдмаршалу армию сохраненную, хорошо одетую, вооруженную и не деморализованную. Это дает мне наибольшее право на признательность народа, который бросит теперь, может быть, в меня камень, но позже отдаст мне справедливость...
И наш чуткий и благодарный народ не преминул исполнить это. Когда дорожная карета Барклая проезжала через Калугу, а затем остановилась на одной из почтовых станций неподалеку от Владимира, толпы обывателей, узнав командующего Первой армией, ругали его, называли изменником, предателем и швыряли в карету камнями.
Опередивший победу (Барклай де Толли)
Анна ШАГАЛИНА
Утешает только то, что вскоре о Барклае-де-Толли опять вспомнил император Александр Павлович,
попросил его вернуться в армию, с которой тот дошёл до Парижа в 1814 году.