Инферно. Предыстория.
Начало (или продолжение), смотря с какой стороны смотреть - здесь
Андрей бежал по тайге, спотыкаясь, падая и снова вставая. Его гнал слепой первобытный ужас, от которого икало в подреберье и вставали дыбом волосы на затылке. Он не смел оглянуться, так как уже знал, что увидит. У него за спиной шло что-то, чему нет названия ни в одном человеческом языке: хуже смерти, страшнее самых жутких пыток, нечто, выворачивающее душу наизнанку и медленно, со сладострастной жестокостью, кромсая её жуткими ментальными когтями.
От ужаса он уже даже не мог всхлипывать, его лёгкие разрывались, но он всё равно бежал, используя оставшиеся крошечные резервы своего когда-то сильного, а теперь смертельно измотанного тела, ибо остановиться было выше его сил. Он даже не мог молиться, что делал в первые часы позорного бегства с их стоянки, пересохшими губами шепча: - Господи... Господи...
В его мозгу, разрывающемся от бессвязных мыслей, главной из которых была простейшая: "Бежать!!!", в сотый раз пронеслись лица мёртвых друзей, заслонив собой поваленное дерево, которое Андрей уже не заметил. При падении его развернуло лицом к тому, от чего он так долго бежал.
В его выскакивающие из орбит и побелевшие от ужаса глаза начало вплывать ОНО...
Пару дней назад молодые ребята из геологической партии отпраздновали успешное завершение работы: их направили на поиски медной руды и они с честью справились с заданием: обнаружили огромнейшие залежи, которых могло хватить на пару веков.
Конечно же, никакой водки у них не было и быть не могло: ещё не хватало нести на своём горбу, помимо десятков килограммов образцов, бутылки с зельем. Лишь в рюкзаке Андрея лежала нетронутая фляжка с медицинским спиртом, которым, к счастью, так и не пришлось воспользоваться.
Андрей (начальник партии) громко распевал сложенную им на одном из привалов песню:
"Ну что вам о геологах сказать?
О них больших поэм не написали.
Но звонче всех им пели да-али,
О красоте, которой в городах не увидать…"
Костик, самый молодой из ребят (ему не было ещё и двадцати), ходил колесом по полянке, в перерывах выкрикивая что-то невнятное, но очень радостное.
Ещё двое парней не выказывали так бурно своего удовольствия, занимаясь обычной бивачной суетой (сбором хвороста, разжиганием костра, открыванием банок с тушёнкой), однако даже по их фигурам можно было понять, что они крайне довольны жизнью, открывающимися горизонтами молодости, теплым ветерком, запахом тайги и скорой встречей с любимыми и любящими девушками.
Внезапно погода изменилась: с горы подул сильный ветер, по стенкам палатки хлестанул град, мгновенно потемневшее небо раскололось молниями, одна из которых ударила в стоящий неподалёку кедр.
Молодые геологи еле-еле успели вскочить в палатку. Однако шутки и смех по поводу изменчивости погоды как отрезало, когда во время очередного всполоха на стенке палатки высветился человеческий силуэт. Конечно, парни были крепкие и, несмотря на молодость, много повидавшие, но этот силуэт заставил их всех вспомнить что-то из памяти предков, проведя ледяной ладонью по спинам.
Натужно хохотнув, Пашка, их главный балагур и весельчак, высунулся из палатки и тут же шмыгнул обратно. В его глазах плескался страх:
- Т-т-т-там... Мужик какой-то стоит... И глаза у него красные! И светятся!!!
Андрею стало неуютно, но он был не вправе показать свой страх подчинённым. Поэтому он кашлянул, пытаясь придать себе уверенность и вылез из качающейся под жуткими ударами ветра палатки. В метре от неё стояло существо, лишь на первый взгляд напоминавшее пожилого мужчину. Несмотря на пронизывающий ветер, от него ощутимо веяло потусторонним холодом.
Из-под низко надвинутого капюшона действительно сверкали глаза, напоминавшие раскалённые угольки.
- Кто вы? - Несмотря на огромное желание удержать себя в руках, Андрей всё-таки "пустил петуха": слишком уж чужеродно выглядел пришелец. Хотя, как подумалось ему часом позже, там и тогда чужеродными были именно они, молодые сильные ребята, в ужасе забившиеся в палатку.
Незнакомец откинул капюшон. Его лицо представляло собой жуткое сочетание человеческого облика и чего-то звериного, больше похожего на ежиную морду. Но самым страшным в нём были глаза: светящиеся красным цветом, с переливающимися внутри чёрными всполохами. Он начал говорить. Во время монолога незнакомца (несмотря на вроде бы обычные и вполне понятные слова) у Андрея предательски подкашивались колени, сердце пропускало удары, а по спине ползли холодные струйки, и виной тому был не хлеставший дождь, который, кстати, не долетал до ночного визитёра: над ним как будто висела незримая сфера, вспыхивающая в такт молниям.
Первые слова потрясённый Андрей просто-напросто пропустил, не в силах оторвать взгляд от жуткого зрелища, но вслушавшись в хриплый, каркающий, неприятный, но одновременно завораживающий голос, начал понимать, о чём идёт речь.
- Геолога, ты плохой человек, однако. Зачем всюду нос суёшь, тайгу губить хочешь? Придут после тебя другие, завод начертят, порядок веков сломают. Духов позову, не будет вам жизни здесь. Ыннырынг, Лесной Хозяин, сам придёт, чёрным взглядом смотреть будет, болезнь слать. Вас, широкоглазых, однако, много, да и я шаман не из последних, у самого Кедра-дерева бывал, по веткам его, облака цепляющим, ходил, к стволу прижимался, слушал, как кровь земли течёт, знаю, что будет. Нижних духов позову и Чёрного Ежа, плясать болезнь велю, люди ваши плохо умирать станут, дышать хрипло, да кровью кашлять. Уходи, геолога, не нужно здесь землю копать. Да молчи о том, что видел и слышал, иначе духи за тобой придут, плохо тебе сделают.
Андрей чувствовал, как его сила воли, которой он так гордился, тает лёгким облаком в жаркий день, что в его голове хозяйничает что-то, чему его не учили в институте.
Морок разорвал визгливый колос Костика:
- Мы тебя не боимся! Мы всё равно сделаем то, что нам сказали!
Шаман медленно перевёл полыхающий взгляд на юношу:
- Молодой геолога.. Глупый.. - И вновь обратился к Андрею: - Уходи!
Очередная вспышка молнии ослепила парней. Когда они проморгались, ничего вокруг не напоминало о жуткой встрече, за исключением тонкого, на пределе слышимости, полного неизбывной тоски, воя четвёртого из их компании - Вадика. Все считали его самым рассудительным и поэтому его стон:
- Отдай, отдай, отдай!!! - вогнал холодные клинки в сердца ребят. Андрей присел рядом со стоящим на коленях Вадиком и попытался отнять от его лица прижатые руки. Удалось ему это с трудом. Андрей посмотрел другу в лицо и, в ужасе отступив, упал на рюкзаки: ногти Вадика проделали в коже лица глубокие кровавые полосы, в его глазах плескалось безумие. Павел, не разобравшись в ситуации, решил хлестнуть того по щекам, чтобы, как он посчитал, прекратить истерику. Однако как только мощная Пашкина ладонь коснулась щеки Вадима, тот зарычал и, с силой оттолкнув товарища, бросился из палатки, сорвав по пути половину колышков.
Пока ребята выбирались из поваленного жилища, Вадим успел проделать почти километр вверх по склону горы. Он уже стоял на Гром-камне, рядом с которым на их карте было обозначено старое капище. Внезапно он раскинул руки в стороны и с жутким криком прыгнул в глубокую расселину. Сильнейший порыв ветра сбил оставшихся трёх геологов с ног, над их головами раздался раскат грома, в котором они отчётливо различили злобный хохот, а по их лицам стегнуло незримой жестокой пощёчиной.
Ночь прошла в попытках согреться и хоть как-то высушить вещи вокруг разложенного огромного костра. Незадолго до рассвета Костик, стуча зубами и обнимая себя за плечи, предложил друзьям немного отдохнуть, сказав, что последит за костром и вообще возьмёт на себя утреннюю вахту.
Измученные геологи согласились. Пока Павел восстанавливал палатку, Андрей, по раз и навсегда заведённой для себя привычке, скрупулёзно описал в своём дневнике все сегодняшние события. Напоследок, пожелав Костику спокойного дежурства, они залезли в палатку и почти мгновенно уснули, несмотря на метавшиеся в головах мысли о гибели Вадика, о красноглазом шамане и о них самих.
Утро для Андрея началось с отразившегося от склона горы дикого крика Павла: - Костя! Ко-о-о-остя-я-я! Рухнувшее вниз сердце подсказало ему, что этот крик - явно не призыв где-то шляющегося товарища. Выскочив из палатки, он увидел Пашку, раскачивающегося над телом Костика. Подойдя поближе, он увидел, что от Костика (а точнее, от того, что ещё несколько часов назад было Костиком) осталась только высохшая мумия, скалившаяся на них жуткой улыбкой обтянутого сухой кожей черепа. Ветровка и походные брюки Костика выглядели так, как будто им было несколько сотен лет. Сглотнув комок, Андрей посмотрел на Павла и они не сговариваясь, пошли за кирками. Похоронив Костю, ребята молча выпили по колпачку спирта за обоих ушедших ребят и пошли к Гром-камню, надеясь найти тело Вадика. Уходя, Андрей бросил взгляд на самодельный крест над могилой Кости: ему почудилось, что на ней сидит тот самый шаман.
Несмотря на то, что Гром-камень находился в пределах видимости, двое оставшихся в живых геологов так и не дошли до него: места им казались совершенно незнакомыми, стрелка компаса то бешено плясала, то замирала, показывая синим концом на юг и даже тени деревьев скрещивались между собой. Наконец Павел, не выдержав, присел на поваленное дерево и обречённо сказал:
- Водит…
- Кто водит? - непонимающе спросил Андрей.
- Шаман водит. Мы не уйдём отсюда. Я знаю. Я родом из Мурома. У меня бабка колдуньей была.
- Чушь собачья! - возразил Андрей, однако голос его дрогнул.
- Я знаю, что надо делать. Отойди на шаг, повернись ко мне спиной и закрой глаза.
- Зачем, Паша?
- Так надо.
Андрей, пожав плечами, выполнил просьбу друга. Мощный удар по голове отправил его в беспамятство. Очнувшись через несколько минут, он почувствовал непривычную лёгкость на поясе: пистолет, который был положен ему как начальнику экспедиции, плясал в руке Павла. Тот изгибался, падал на колени и вновь вставал, кружился, размахивая оружием и при этом выкрикивая странные фразы незнакомым Андрею голосом. Андрей, морщась от боли, сквозь пелену в глазах наблюдал за, как ему казалось, внезапно спятившим товарищем. Внезапно поднявшийся ветер закружил смерчики вокруг ног Паши, направившего пистолет на Андрея. Тот непроизвольно закрыл голову одной рукой: вторая была сломана при падении и обломок кости прорвал даже плотную ткань куртки.
- Анд-рю-ха… - внезапно проскрежетал Паша. - Беги, друг…
Преодолевая невидимое сопротивление, он последним усилием, ухватив пистолет двумя руками, отвёл его от Андрея, сунул ствол в рот и нажал спуск. Последнее, что заметил Андрей - было искажённое жутким страданием лицо Павла, невыносимая боль в его глазах и крупные падающие слёзы…
Выстрел был заглушён громовым карканьем невесть откуда появившейся стаи ворон. Начальник экспедиции, за один день потерявший всех своих людей, всхлипывая и икая от ужаса, пополз к Павлу, загребающему хвою уже мёртвыми ногами. Стараясь не смотреть на то, во что превратилась голова его последнего товарища, он забрал из скрюченной руки оружие и, припадая на подвёрнутую ногу, пошёл в лагерь. По пути, внезапно почувствовав, что его как будто проткнули огромной ледяной иглой, Андрею пришлось долго и мучительно тошнить, краем сознания отмечая шорох хвоинок, крутившихся вокруг него, несмотря на полный штиль. Вытерев рот, он заметил на руке сгустки крови.
Вернувшись в лагерь (ему пришла в голову жуткая мысль: «лагерь смерти»), залез в палатку и долго сидел там, вспоминая всё то, что ему пришлось пережить. Он нашёл взглядом дневник и, взяв карандаш в левую руку (правая всё также висела плетью: Андрею, пережившему гибель товарищей, и в какой-то мере собственного мира, не пришло в голову сделать даже примитивные лубки), записал события последних суток, не обращая особого внимания на хронологию.
Андрей поднял голову: среди цвирканья птиц он расслышал звук, очень похожий на то, как если бы кто-то шёл по лагерю, не отрывая ног от земли. Выглянув из палатки, он увидел шамана, стоящего у разрытой могилы Костика. Сам же Костик, если так можно было назвать облепленную глиной мумию с невидящими бельмами вместо глаз, неторопливо шоркал по направлению к палатке.
Бывший начальник геологической партии, а сейчас - доведённый неведомым, запредельным ужасом почти до инфаркта молодой парень почувствовал, как у него по ногам потекли горячие струйки. «Кому рассказать - засмеют!» - кто-то в голове Андрея отстранённо-холодно прокомментировал это событие.
И это стало последней каплей. Всё, что он знал, что умел, во что верил - превратилось в ничто перед воплощением Зла, которое шло на него в облике его друга. Взвизгнув загнанным зайцем, Андрей, зажмурившись, выскочил из палатки, сбив тело бывшего Костика, на мгновение ощутив податливую плоть, и, не открывая глаз, побежал в тайгу. Ему уже было всё равно куда бежать, лишь бы быть подальше от этого морока, от тел своих друзей, от этого, как уже понял, проклятого богами места…
С трудом поднявшийся с земли кадавр, повинуясь жесту шамана, побрел за Андреем. А сам шаман, заглянув в палатку, прошептал что-то неразборчивое, после чего она покрылась еле заметной чёрной паутиной, впрочем, быстро пропавшей на ткани.
Когда уже почти стемнело, Андрей, обессиленно переставляющий чудом не сломанные при безумном беге по тайге ноги, наткнулся на полуразвалившуюся охотничью избушку. Несмотря на инфернальное зло, которое преследовало его, Андрей понимал, что ему необходимо отдохнуть. Поэтому он, с трудом открыв разбухшую от старости дверь, вошёл внутрь и огляделся. Кроме стола и двух лавок в избе ничего не было. Разумеется, не было там и ничего съестного. Хотя есть Андрей не хотел: его желудок до сих пор скручивали судороги. В последних лучах заходящего солнца он увидел совершенно чуждый здесь предмет: осколок зеркала, воткнутый между брёвнами. Сквозь сетку трещин на него глянуло осунувшееся, исцарапанное лицо старика с полубезумными глазами. А вместо копны иссиня-чёрных волос были видны совершенно седые, свалявшиеся лохмы, с застрявшими веточками и прочим лесным сором.
Со стоном вытянув сбитые в кровь ноги, Андрей провалился в полузабытьё, в котором он ощущал себя лягушкой, над которой ментальный вивисектор проводит опыт, раздвигая кончиком блистающего первозданным злом скальпеля каждую извилину его воспалённого, дрожащего мозга. Всхлипнув, он очнулся и встретился взглядом с умертвием (у него не поворачивался язык назвать это существо Костей). Оно просто стояло снаружи и пялилось в окошко своими невидящими пустыми глазами. Андрей перевёл взгляд на сгущающуюся перед ним черноту, какую-то секунду надеясь, что это всего лишь предвестник спасительного обморока. Однако темнота взглянула на него двумя красными угольками и бесплотный голос прошелестел:
- Моя говорила: не копай земля, уходи!
---------
Андрей бежал по тайге, спотыкаясь, падая и снова вставая. Его гнал слепой первобытный ужас, от которого икало в подреберье и вставали дыбом волосы на затылке. Он даже не смел оглянуться, так как уже знал, что увидит. У него за спиной шло что-то, чему нет названия ни в одном человеческом языке: хуже смерти, страшнее самых жутких пыток, нечто, выворачивающее душу наизнанку и медленно, со сладострастной жестокостью, кромсая её жуткими ментальными когтями.
В его мозгу, разрывающемся от бессвязных мыслей, главной из которых была простейшая: "Бежать!!!", в сотый раз пронеслись лица мёртвых друзей, заслонившие собой поваленное дерево, которое Андрей уже не заметил. При падении его развернуло лицом к тому, от чего он так долго бежал.
Андрей завизжал.
В его выскакивающие из орбит и побелевшие от ужаса глаза начало вплывать ОНО...
Шаман с холодной бесстрастностью смотрел, как темнота входит в тело человека, как начинает изменять его, превращая в хтоническое подобие ежа: с красными глазами, короткими лапами и иголками, отливающими в воронью чернь. Он взял существо в руки, прошептал над ним несколько слов и ушёл бесплотным туманом в Нижний Мир, где время течёт совсем по-иному. И лишь вековые кедры по-прежнему шумели над этим гиблым местом…
Эпилог
Когда группа трижды не вышла на связь в обусловленное время, в столице забеспокоились: Андрей отличался крайней пунктуальностью. Через два дня стало окончательно ясно, что с ребятами что-то случилось; были подняты вертолёты с ближайшей военной базы. Довольно скоро было найдено место последней стоянки. Однако высадившиеся поисковики смогли найти только два тела. Толку от собак-ищеек было мало: они, поджимая хвосты и жалобно скуля, пятились от разрытой могилы и пытались залезть обратно в вертолёт.
Найденные вещи, документы, геологические образцы и отчёты поисковиков были отправлены в Москву, где прямо на взлётной полосе они были переданы неприметным товарищам на двух черных «Волгах».
Родителям геологов было объявлено, что их сыновья погибли при сходе лавины, поэтому гробы вскрывать запретили.
-----------------
Много лет спустя молодой историк Игорь с утра находился в приподнятом настроении: вчера ему пообещали выдать из рассекреченных архивов КГБ дневник давно погибшего геолога Андрея К.
Благодарю т. Никулина В.М. за любезно предоставленный отрывок песни «Ну что Вам о геологах сказать...»
Андрей бежал по тайге, спотыкаясь, падая и снова вставая. Его гнал слепой первобытный ужас, от которого икало в подреберье и вставали дыбом волосы на затылке. Он не смел оглянуться, так как уже знал, что увидит. У него за спиной шло что-то, чему нет названия ни в одном человеческом языке: хуже смерти, страшнее самых жутких пыток, нечто, выворачивающее душу наизнанку и медленно, со сладострастной жестокостью, кромсая её жуткими ментальными когтями.
От ужаса он уже даже не мог всхлипывать, его лёгкие разрывались, но он всё равно бежал, используя оставшиеся крошечные резервы своего когда-то сильного, а теперь смертельно измотанного тела, ибо остановиться было выше его сил. Он даже не мог молиться, что делал в первые часы позорного бегства с их стоянки, пересохшими губами шепча: - Господи... Господи...
В его мозгу, разрывающемся от бессвязных мыслей, главной из которых была простейшая: "Бежать!!!", в сотый раз пронеслись лица мёртвых друзей, заслонив собой поваленное дерево, которое Андрей уже не заметил. При падении его развернуло лицом к тому, от чего он так долго бежал.
В его выскакивающие из орбит и побелевшие от ужаса глаза начало вплывать ОНО...
Пару дней назад молодые ребята из геологической партии отпраздновали успешное завершение работы: их направили на поиски медной руды и они с честью справились с заданием: обнаружили огромнейшие залежи, которых могло хватить на пару веков.
Конечно же, никакой водки у них не было и быть не могло: ещё не хватало нести на своём горбу, помимо десятков килограммов образцов, бутылки с зельем. Лишь в рюкзаке Андрея лежала нетронутая фляжка с медицинским спиртом, которым, к счастью, так и не пришлось воспользоваться.
Андрей (начальник партии) громко распевал сложенную им на одном из привалов песню:
"Ну что вам о геологах сказать?
О них больших поэм не написали.
Но звонче всех им пели да-али,
О красоте, которой в городах не увидать…"
Костик, самый молодой из ребят (ему не было ещё и двадцати), ходил колесом по полянке, в перерывах выкрикивая что-то невнятное, но очень радостное.
Ещё двое парней не выказывали так бурно своего удовольствия, занимаясь обычной бивачной суетой (сбором хвороста, разжиганием костра, открыванием банок с тушёнкой), однако даже по их фигурам можно было понять, что они крайне довольны жизнью, открывающимися горизонтами молодости, теплым ветерком, запахом тайги и скорой встречей с любимыми и любящими девушками.
Внезапно погода изменилась: с горы подул сильный ветер, по стенкам палатки хлестанул град, мгновенно потемневшее небо раскололось молниями, одна из которых ударила в стоящий неподалёку кедр.
Молодые геологи еле-еле успели вскочить в палатку. Однако шутки и смех по поводу изменчивости погоды как отрезало, когда во время очередного всполоха на стенке палатки высветился человеческий силуэт. Конечно, парни были крепкие и, несмотря на молодость, много повидавшие, но этот силуэт заставил их всех вспомнить что-то из памяти предков, проведя ледяной ладонью по спинам.
Натужно хохотнув, Пашка, их главный балагур и весельчак, высунулся из палатки и тут же шмыгнул обратно. В его глазах плескался страх:
- Т-т-т-там... Мужик какой-то стоит... И глаза у него красные! И светятся!!!
Андрею стало неуютно, но он был не вправе показать свой страх подчинённым. Поэтому он кашлянул, пытаясь придать себе уверенность и вылез из качающейся под жуткими ударами ветра палатки. В метре от неё стояло существо, лишь на первый взгляд напоминавшее пожилого мужчину. Несмотря на пронизывающий ветер, от него ощутимо веяло потусторонним холодом.
Из-под низко надвинутого капюшона действительно сверкали глаза, напоминавшие раскалённые угольки.
- Кто вы? - Несмотря на огромное желание удержать себя в руках, Андрей всё-таки "пустил петуха": слишком уж чужеродно выглядел пришелец. Хотя, как подумалось ему часом позже, там и тогда чужеродными были именно они, молодые сильные ребята, в ужасе забившиеся в палатку.
Незнакомец откинул капюшон. Его лицо представляло собой жуткое сочетание человеческого облика и чего-то звериного, больше похожего на ежиную морду. Но самым страшным в нём были глаза: светящиеся красным цветом, с переливающимися внутри чёрными всполохами. Он начал говорить. Во время монолога незнакомца (несмотря на вроде бы обычные и вполне понятные слова) у Андрея предательски подкашивались колени, сердце пропускало удары, а по спине ползли холодные струйки, и виной тому был не хлеставший дождь, который, кстати, не долетал до ночного визитёра: над ним как будто висела незримая сфера, вспыхивающая в такт молниям.
Первые слова потрясённый Андрей просто-напросто пропустил, не в силах оторвать взгляд от жуткого зрелища, но вслушавшись в хриплый, каркающий, неприятный, но одновременно завораживающий голос, начал понимать, о чём идёт речь.
- Геолога, ты плохой человек, однако. Зачем всюду нос суёшь, тайгу губить хочешь? Придут после тебя другие, завод начертят, порядок веков сломают. Духов позову, не будет вам жизни здесь. Ыннырынг, Лесной Хозяин, сам придёт, чёрным взглядом смотреть будет, болезнь слать. Вас, широкоглазых, однако, много, да и я шаман не из последних, у самого Кедра-дерева бывал, по веткам его, облака цепляющим, ходил, к стволу прижимался, слушал, как кровь земли течёт, знаю, что будет. Нижних духов позову и Чёрного Ежа, плясать болезнь велю, люди ваши плохо умирать станут, дышать хрипло, да кровью кашлять. Уходи, геолога, не нужно здесь землю копать. Да молчи о том, что видел и слышал, иначе духи за тобой придут, плохо тебе сделают.
Андрей чувствовал, как его сила воли, которой он так гордился, тает лёгким облаком в жаркий день, что в его голове хозяйничает что-то, чему его не учили в институте.
Морок разорвал визгливый колос Костика:
- Мы тебя не боимся! Мы всё равно сделаем то, что нам сказали!
Шаман медленно перевёл полыхающий взгляд на юношу:
- Молодой геолога.. Глупый.. - И вновь обратился к Андрею: - Уходи!
Очередная вспышка молнии ослепила парней. Когда они проморгались, ничего вокруг не напоминало о жуткой встрече, за исключением тонкого, на пределе слышимости, полного неизбывной тоски, воя четвёртого из их компании - Вадика. Все считали его самым рассудительным и поэтому его стон:
- Отдай, отдай, отдай!!! - вогнал холодные клинки в сердца ребят. Андрей присел рядом со стоящим на коленях Вадиком и попытался отнять от его лица прижатые руки. Удалось ему это с трудом. Андрей посмотрел другу в лицо и, в ужасе отступив, упал на рюкзаки: ногти Вадика проделали в коже лица глубокие кровавые полосы, в его глазах плескалось безумие. Павел, не разобравшись в ситуации, решил хлестнуть того по щекам, чтобы, как он посчитал, прекратить истерику. Однако как только мощная Пашкина ладонь коснулась щеки Вадима, тот зарычал и, с силой оттолкнув товарища, бросился из палатки, сорвав по пути половину колышков.
Пока ребята выбирались из поваленного жилища, Вадим успел проделать почти километр вверх по склону горы. Он уже стоял на Гром-камне, рядом с которым на их карте было обозначено старое капище. Внезапно он раскинул руки в стороны и с жутким криком прыгнул в глубокую расселину. Сильнейший порыв ветра сбил оставшихся трёх геологов с ног, над их головами раздался раскат грома, в котором они отчётливо различили злобный хохот, а по их лицам стегнуло незримой жестокой пощёчиной.
Ночь прошла в попытках согреться и хоть как-то высушить вещи вокруг разложенного огромного костра. Незадолго до рассвета Костик, стуча зубами и обнимая себя за плечи, предложил друзьям немного отдохнуть, сказав, что последит за костром и вообще возьмёт на себя утреннюю вахту.
Измученные геологи согласились. Пока Павел восстанавливал палатку, Андрей, по раз и навсегда заведённой для себя привычке, скрупулёзно описал в своём дневнике все сегодняшние события. Напоследок, пожелав Костику спокойного дежурства, они залезли в палатку и почти мгновенно уснули, несмотря на метавшиеся в головах мысли о гибели Вадика, о красноглазом шамане и о них самих.
Утро для Андрея началось с отразившегося от склона горы дикого крика Павла: - Костя! Ко-о-о-остя-я-я! Рухнувшее вниз сердце подсказало ему, что этот крик - явно не призыв где-то шляющегося товарища. Выскочив из палатки, он увидел Пашку, раскачивающегося над телом Костика. Подойдя поближе, он увидел, что от Костика (а точнее, от того, что ещё несколько часов назад было Костиком) осталась только высохшая мумия, скалившаяся на них жуткой улыбкой обтянутого сухой кожей черепа. Ветровка и походные брюки Костика выглядели так, как будто им было несколько сотен лет. Сглотнув комок, Андрей посмотрел на Павла и они не сговариваясь, пошли за кирками. Похоронив Костю, ребята молча выпили по колпачку спирта за обоих ушедших ребят и пошли к Гром-камню, надеясь найти тело Вадика. Уходя, Андрей бросил взгляд на самодельный крест над могилой Кости: ему почудилось, что на ней сидит тот самый шаман.
Несмотря на то, что Гром-камень находился в пределах видимости, двое оставшихся в живых геологов так и не дошли до него: места им казались совершенно незнакомыми, стрелка компаса то бешено плясала, то замирала, показывая синим концом на юг и даже тени деревьев скрещивались между собой. Наконец Павел, не выдержав, присел на поваленное дерево и обречённо сказал:
- Водит…
- Кто водит? - непонимающе спросил Андрей.
- Шаман водит. Мы не уйдём отсюда. Я знаю. Я родом из Мурома. У меня бабка колдуньей была.
- Чушь собачья! - возразил Андрей, однако голос его дрогнул.
- Я знаю, что надо делать. Отойди на шаг, повернись ко мне спиной и закрой глаза.
- Зачем, Паша?
- Так надо.
Андрей, пожав плечами, выполнил просьбу друга. Мощный удар по голове отправил его в беспамятство. Очнувшись через несколько минут, он почувствовал непривычную лёгкость на поясе: пистолет, который был положен ему как начальнику экспедиции, плясал в руке Павла. Тот изгибался, падал на колени и вновь вставал, кружился, размахивая оружием и при этом выкрикивая странные фразы незнакомым Андрею голосом. Андрей, морщась от боли, сквозь пелену в глазах наблюдал за, как ему казалось, внезапно спятившим товарищем. Внезапно поднявшийся ветер закружил смерчики вокруг ног Паши, направившего пистолет на Андрея. Тот непроизвольно закрыл голову одной рукой: вторая была сломана при падении и обломок кости прорвал даже плотную ткань куртки.
- Анд-рю-ха… - внезапно проскрежетал Паша. - Беги, друг…
Преодолевая невидимое сопротивление, он последним усилием, ухватив пистолет двумя руками, отвёл его от Андрея, сунул ствол в рот и нажал спуск. Последнее, что заметил Андрей - было искажённое жутким страданием лицо Павла, невыносимая боль в его глазах и крупные падающие слёзы…
Выстрел был заглушён громовым карканьем невесть откуда появившейся стаи ворон. Начальник экспедиции, за один день потерявший всех своих людей, всхлипывая и икая от ужаса, пополз к Павлу, загребающему хвою уже мёртвыми ногами. Стараясь не смотреть на то, во что превратилась голова его последнего товарища, он забрал из скрюченной руки оружие и, припадая на подвёрнутую ногу, пошёл в лагерь. По пути, внезапно почувствовав, что его как будто проткнули огромной ледяной иглой, Андрею пришлось долго и мучительно тошнить, краем сознания отмечая шорох хвоинок, крутившихся вокруг него, несмотря на полный штиль. Вытерев рот, он заметил на руке сгустки крови.
Вернувшись в лагерь (ему пришла в голову жуткая мысль: «лагерь смерти»), залез в палатку и долго сидел там, вспоминая всё то, что ему пришлось пережить. Он нашёл взглядом дневник и, взяв карандаш в левую руку (правая всё также висела плетью: Андрею, пережившему гибель товарищей, и в какой-то мере собственного мира, не пришло в голову сделать даже примитивные лубки), записал события последних суток, не обращая особого внимания на хронологию.
Андрей поднял голову: среди цвирканья птиц он расслышал звук, очень похожий на то, как если бы кто-то шёл по лагерю, не отрывая ног от земли. Выглянув из палатки, он увидел шамана, стоящего у разрытой могилы Костика. Сам же Костик, если так можно было назвать облепленную глиной мумию с невидящими бельмами вместо глаз, неторопливо шоркал по направлению к палатке.
Бывший начальник геологической партии, а сейчас - доведённый неведомым, запредельным ужасом почти до инфаркта молодой парень почувствовал, как у него по ногам потекли горячие струйки. «Кому рассказать - засмеют!» - кто-то в голове Андрея отстранённо-холодно прокомментировал это событие.
И это стало последней каплей. Всё, что он знал, что умел, во что верил - превратилось в ничто перед воплощением Зла, которое шло на него в облике его друга. Взвизгнув загнанным зайцем, Андрей, зажмурившись, выскочил из палатки, сбив тело бывшего Костика, на мгновение ощутив податливую плоть, и, не открывая глаз, побежал в тайгу. Ему уже было всё равно куда бежать, лишь бы быть подальше от этого морока, от тел своих друзей, от этого, как уже понял, проклятого богами места…
С трудом поднявшийся с земли кадавр, повинуясь жесту шамана, побрел за Андреем. А сам шаман, заглянув в палатку, прошептал что-то неразборчивое, после чего она покрылась еле заметной чёрной паутиной, впрочем, быстро пропавшей на ткани.
Когда уже почти стемнело, Андрей, обессиленно переставляющий чудом не сломанные при безумном беге по тайге ноги, наткнулся на полуразвалившуюся охотничью избушку. Несмотря на инфернальное зло, которое преследовало его, Андрей понимал, что ему необходимо отдохнуть. Поэтому он, с трудом открыв разбухшую от старости дверь, вошёл внутрь и огляделся. Кроме стола и двух лавок в избе ничего не было. Разумеется, не было там и ничего съестного. Хотя есть Андрей не хотел: его желудок до сих пор скручивали судороги. В последних лучах заходящего солнца он увидел совершенно чуждый здесь предмет: осколок зеркала, воткнутый между брёвнами. Сквозь сетку трещин на него глянуло осунувшееся, исцарапанное лицо старика с полубезумными глазами. А вместо копны иссиня-чёрных волос были видны совершенно седые, свалявшиеся лохмы, с застрявшими веточками и прочим лесным сором.
Со стоном вытянув сбитые в кровь ноги, Андрей провалился в полузабытьё, в котором он ощущал себя лягушкой, над которой ментальный вивисектор проводит опыт, раздвигая кончиком блистающего первозданным злом скальпеля каждую извилину его воспалённого, дрожащего мозга. Всхлипнув, он очнулся и встретился взглядом с умертвием (у него не поворачивался язык назвать это существо Костей). Оно просто стояло снаружи и пялилось в окошко своими невидящими пустыми глазами. Андрей перевёл взгляд на сгущающуюся перед ним черноту, какую-то секунду надеясь, что это всего лишь предвестник спасительного обморока. Однако темнота взглянула на него двумя красными угольками и бесплотный голос прошелестел:
- Моя говорила: не копай земля, уходи!
---------
Андрей бежал по тайге, спотыкаясь, падая и снова вставая. Его гнал слепой первобытный ужас, от которого икало в подреберье и вставали дыбом волосы на затылке. Он даже не смел оглянуться, так как уже знал, что увидит. У него за спиной шло что-то, чему нет названия ни в одном человеческом языке: хуже смерти, страшнее самых жутких пыток, нечто, выворачивающее душу наизнанку и медленно, со сладострастной жестокостью, кромсая её жуткими ментальными когтями.
В его мозгу, разрывающемся от бессвязных мыслей, главной из которых была простейшая: "Бежать!!!", в сотый раз пронеслись лица мёртвых друзей, заслонившие собой поваленное дерево, которое Андрей уже не заметил. При падении его развернуло лицом к тому, от чего он так долго бежал.
Андрей завизжал.
В его выскакивающие из орбит и побелевшие от ужаса глаза начало вплывать ОНО...
Шаман с холодной бесстрастностью смотрел, как темнота входит в тело человека, как начинает изменять его, превращая в хтоническое подобие ежа: с красными глазами, короткими лапами и иголками, отливающими в воронью чернь. Он взял существо в руки, прошептал над ним несколько слов и ушёл бесплотным туманом в Нижний Мир, где время течёт совсем по-иному. И лишь вековые кедры по-прежнему шумели над этим гиблым местом…
Эпилог
Когда группа трижды не вышла на связь в обусловленное время, в столице забеспокоились: Андрей отличался крайней пунктуальностью. Через два дня стало окончательно ясно, что с ребятами что-то случилось; были подняты вертолёты с ближайшей военной базы. Довольно скоро было найдено место последней стоянки. Однако высадившиеся поисковики смогли найти только два тела. Толку от собак-ищеек было мало: они, поджимая хвосты и жалобно скуля, пятились от разрытой могилы и пытались залезть обратно в вертолёт.
Найденные вещи, документы, геологические образцы и отчёты поисковиков были отправлены в Москву, где прямо на взлётной полосе они были переданы неприметным товарищам на двух черных «Волгах».
Родителям геологов было объявлено, что их сыновья погибли при сходе лавины, поэтому гробы вскрывать запретили.
-----------------
Много лет спустя молодой историк Игорь с утра находился в приподнятом настроении: вчера ему пообещали выдать из рассекреченных архивов КГБ дневник давно погибшего геолога Андрея К.
Благодарю т. Никулина В.М. за любезно предоставленный отрывок песни «Ну что Вам о геологах сказать...»