(no subject)
Медицинский центр «Милосердие» (Марфо-Мариинский монастырь):
У служебного входа курил очкастый паренёк в чёрной форме. «Охранник», решил Евсеев, но, подойдя ближе, увидел чёрные погоны с васильковым кантом. «Свой, значит…»
Гордей дал служивому докурить и сунул под нос корочки.
- Здравия желаю, товарищ майор, - тот вяло отработал воинское приветствие.
- Вольно, рядовой.
- Я обязан вас досмотреть.
- Обязан, так досматривай.
- Китель расстегните, - потребовал паренёк. - Так… А это у вас пистолет в кобуре?
- Да, пистолет.
- А вот это нож?
- Да, нож.
- Ладно, проходите, - махнул рукой рядовой.
- А чего ты хоть искал-то? - не удержался Евсеев.
- Да вдруг чего нового придумают?
- В смысле?
- Матушку чем только убить не пытались. Всё никак не могут, - разоткровенничался парень. - Вот мне и сказали, если чего новое найду, тогда задерживать, а если классика - пистолет там, нож, яд или взрывчатка, пускать внутрь - пусть сама матушка разбирается. Она умеет.
- Дурдом какой-то, - покачал головой Гордей.
Поднявшись в кабинет матушки, он бросил с порога:
- Ну и охрана у тебя. Единственный доходяга-очкарик. Пальцем пришибить можно.
- Ты на Андрюшу не ругайся, - попросила женщина: - Его из-за меня уже пять раз убивали. Другой бы сбежал давно, а этот стоит - охраняет.
С их последней встречи матушка Александра ничуть не изменилась - всё такая же молодая, красивая. Сейчас она носила кремовый подрясник и снежно-белый апостольник. Наперсный крест у матушки был простой серебряный.
Кабинет оказался небольшим. Ближе к окну стояла больничная кушетка, застеленная целлофаном. Рабочий стол, шкаф с книгами, пара стульев… «Небогатое убранство», решил Евсеев и сел на кушетку.
- Зачем ты пришёл? - спросила его матушка. - Я же сказала, что не смогу вернуть твою жену.
- Да понял уже, - ответил мужчина. - Я пришёл не за этим. Прошу, убери мою боль. Хоть это ты можешь?
- Могу, но не буду.
- Это ещё почему?
- Иногда боль - это всё, что есть у человека, - ответила собеседница, сев напротив. - Ты потерял жену и теперь будешь жить со своей потерей. Эта боль станет твоим главным мотивирующим фактором.
- Что за чушь, - вспыхнул Гордей. - Как ты можешь быть так бессердечна?
- Я знаю, о чём говорю. Я сама очень мотивированная, только потому что многое потеряла, и теперь готова на всё, чтобы не потерять оставшееся… Истинно говорю тебе, ты зря пришёл.
- Как мне дальше жить? - спросил майор.
- Ты уж сам как-нибудь реши… - начала женщина, как вдруг дверь распахнулась, и в кабинет влетел высокий дородный батюшка.
- А вот ты где! - священник направился прямиком к матушке.
Та вскочила и, низко поклонившись, поцеловала ему руку:
- Здравствуй, отец Макарий.
Гость охватил голову женщины ладонями и стал щупать со всех сторон, потом задрал матушке лицо и осмотрел, по очереди отгибая веки и губы.
- Язык высунь, - скомандовал отец Макарий. Она подчинилась.
- Так… - озвучил своё заключение батюшка. - Рогов пока нет, язык не раздвоенный… Что, Александра, не лезет ещё из тебя Антихрист?
- Не лезет.
- Ну смотри! - пригрозил ей мужчина. - Я за тобой слежу. Поняла?
- Да.
- Ась, что-то я не слышу, - гость приложил ладонь к уху. - Громче.
- Поняла, отец Макарий.
- То-то же, - назидательно поднял палец священник. Повернувшись к майору, он спросил:
- А это ещё кто?
- Это по государственному делу, - ответила матушка, смиренно опустив голову.
- Какому-такому делу? - насторожился гость.
- По тому, которое особой важности.
- Ну-ка подробней, - потребовал батюшка.
- Отец Макарий, - открыл рот Гордей:
- Особой важности - это ещё секретней, чем совершенно секретно. Вы третью форму подписывали, чтобы государственную тайну выспрашивать?
- Самый умный, да? - неодобрительно прищурился батюшка.
- В ФСБ других не держат.
Поиграв желваками, гость раздражённо бросил:
- Ладно, некогда мне с вами прохлаждаться…
Повернувшись к выходу, он не преминул напомнить:
- Смотри у меня, Александра.
Когда дверь с грохотом захлопнулась, Евсеев спросил:
- Кто это был?
- Духовник мой.
- Какой-то он неласковый.
- Потому-то его ко мне и приставили… Чтоб не безобразничала.
- Как ты позволяешь с собой так обращаться?
- Он провоцировал меня, разве ты не понял? - умиротворённо улыбнулась собеседница. - Проверял на вшивость… Смирение моё испытывал.
Матушка подошла к окну и сказала:
- Проверку я прошла, но кто сказал, что ответной проверки не будет?
- Подойди, - поманила женщина.
Гордей выглянул в окно и увидел отца Макария, спешившего к Покровскому собору.
Матушка вытянула руку и, сложив пальцы пистолетом, прицелилась священнику в спину.
- Помоги мне, - скомандовала она.
- Как?
- Взведи курок.
Гордей мгновенно сообразил, что нужно делать, и отогнул ей большой палец.
- Бах! - сказала матушка, и в то же мгновение Макарий вздрогнул всем телом, будто его действительно поразила пуля. Согнувшись и держась за живот, он бросился за угол, словно пытаясь скорей убраться с простреливаемого матушкой пространства.
- Что с ним? - с тревогой спросил Евсеев.
- В сортир побежал, - радостно улыбнулась женщина. - Пост же начался, вот он и напоролся квашеной капусты с чёрным хлебом. Макарий думал, он железный - гвозди переварит… Ан нет, дал предательскую слабину.
Отойдя от окна, матушка села на кушетку. Гордей присел на край стола.
- Почему они так к тебе относятся? - спросил он.
- А как ещё им относится? - удивлённо подняла брови собеседница. - Я для них - жук в муравейнике… Способности мои несоразмерно велики. Сам подумай, я могу воскрешать мёртвых и произвожу лекарство, которое исцеляет любые раны и болезни. Предвижу будущее… Кто же я такая?
- Без понятия.
- Они тоже не знают, - сказала матушка. - Моё появление не было предсказано, обо мне нет ни слова в священных книгах. От кого мой дар - от Бога или от дьявола? Я действую по доброй воле или же я марионетка в руках неких могущественных сил? Никто не может сказать наверняка. Поэтому церковь решила, что они возьмут меня на попечение, чтобы удержать от соблазнов и укрепить в вере… Если я оступлюсь, они помогут мне подняться, но если же гниль зайдёт слишком глубоко, то исторгнут из себя… А если нужно будет, то уничтожат.
- Даже так? - удивился майор.
- Даже так… При всём при этом, представь себе, они меня любят, - ответила матушка с тёплой улыбкой: - Есть тут один епископ, чудесный дедушка. Бывает, как пересечёмся, персты ему целую, а он меня по голове гладит и ласково так говорит: «Дочка, не балуй!» Ну как я таких людей подведу, а?
- Так, всё-таки, кто же ты? - спросил гость прямо.
- Если бы я знала… Тогда бы я не мучилась сама и не мучила других… - со вздохом ответила женщина. - Иисус сказал: «По плодам их узнаете их». Скажи, Гордей, каковы мои плоды на вкус?
- Горькие, - без запинки ответил тот. Горечью от смерти Лизы было пропитано всё его существование.
- Что ж, иного ответа я от тебя не ждала… - кивнула матушка.
- Почему этот священник назвал тебя Антихристом?
- Видишь ли, я плохо подхожу на роль лжепророка - мои предсказания сбываются, мои речи не противоречат священным книгам, хотя бы потому, что я вообще не высказываюсь на тему религии. Единственная фигура, на которую я хоть как-то похожу, это Антихрист… Но такой - в зародышевой форме. По крайней мере, у меня нет никакого желания восстанавливать храм в Иерусалиме.
- Ты считаешь, он прав?
- Не знаю.
- Скажи, это ты убиваешь противников нашей страны? - спросил Евсеев.
- Так ты поверил слухам?
- Я считал всё это чушью, пока ты при мне не подстрелила отца Макария…
- Да, их смерть - моя работа, - неожиданно легко призналась женщина.
- Тебя ведь заставляют? - предположил гость.
- Нет. Это мой собственный выбор, - ответила матушка. - Когда я получила свои способности…
- Как это - получила? - перебил её Гордей.
- Ну не думаешь же ты, что я родилась с ними? Мне их дали, хоть я не просила ни о чём таком. Это было так, словно в меня засунули что-то… Первое время я чувствовала лишь глубочайшее омерзение - такое, что даже не могла вздохнуть.
- Омерзение?
- Именно, - подтвердила женщина. - Непередаваемое чувство брезгливости по отношению к людям и к себе самой, как к человеческому существу. Моя природа казалась мне грязной и ничтожной, полной скверны и нечистоты. Единственным местом, где мне становилось лучше, был храм, но только когда там не было народу. Закончилось тем, что я удалилась в монастырь. Там мне было сносно. Я ничем не интересовалась, терпеливо снося посилившееся во мне отвращение и смертную тоску… На исходе второго года моего добровольного заключения я стала оживать для мира, словно что-то внутри меня решило оглядеться, куда же его занесло. Я стала искать информацию, и чем больше узнавала, тем яснее была мысль, что я не просто живу здесь, в России, но что я неотъемлемая её часть, и что если я хочу спасти свою страну, свой народ и свою веру от врагов, то должна действовать. Тогда я позволила части своих способностей открыться для людей… Обо мне заговорили. Всё, что от меня требовалось с тех пор - это терпение и осторожность, потому что я иду по минному полю и должна каждую секунду следить, куда ставлю ногу.
- О чём ты?
- Если я оступлюсь и дам себе полную волю, меня мгновенно объявят Антихристом. Толкнуть мир в пожар войны - не моя цель. Напротив, это лишь осложнит мне задачу… Конечно, со временем мне придётся узаконить свою власть, но я не хочу, чтобы люди видели во мне тирана и убийцу миллионов. Я противник силовых решений и ненавижу террор… Поэтому, если я и убираю с доски фигуры, то строго по одной… Я не держу зла на тех, кто за мной присматривает, и даже одобряю их бдительность. Но я не могу смотреть, как кольцо зла сжимается вокруг всего, что мне дорого. Вокруг нашей страны. Я просто не могу позволить себе бездействовать, - твёрдо заявила собеседница.
- И ты убиваешь?
- Я пресекаю жизни.
- Как ты можешь? Ведь это же зло, - напомнил ей Гордей. - Разве можно творить зло, стремясь к добру?
- Иногда зло - это осознанный выбор… Разве ты сам не убиваешь людей ради того же? Ты же боец антитеррористического отряда. Твоя пуля ставит точку в чьей-то жизни. Ты выносишь приговор нажатием спускового крючка.
- Я убиваю плохих людей, - убеждённо сказал гость.
- Я тоже, - без колебаний ответила матушка.
Евсеев прошёлся по кабинету. Внутри него всё ходило ходуном. Он озвучил свои опасения:
- Допустим, ты постепенно убираешь врагов России… Но как ты можешь гарантировать, что оставшиеся не испугаются за свою жизнь и не жахнут по нам ядерным оружием?
- Экий ты, брат, наивный, - покачала головой женщина. - Они потому на тот свет косяками отправляются, что очень жахнуть по нам хотят. Самых рьяных жахальщиков я успеваю успокоить раньше, чем они доберутся до кнопки. Так что не бойся - пока я за этим делом слежу, по нам не жахнут… Другое дело, когда с шахматной доски уносят одного жахальщика, на его место выпрыгивают сразу два, и они хотят жахнуть ещё сильнее. Придёт день и мне придется работать по площадям - вот чего я боюсь…
- Почему?
- Я уже говорила. Роль Антихриста - не та роль, на которую я согласна… Я хочу мира для нашей страны. Просто чтобы нас оставили в покое. Перестали чмырить, шпынять, душить… Но я и представить себе не могла, что для этого придется убрать так много людей и здесь, и там… Они очень сильны и постоянно дают мне понять, что как бы я ни рыпалась, они по-прежнему сильнее…
- Кто они? США? - предположил Гордей.
- Да брось ты, - отмахнулась матушка. - Какие ещё США? Деды!
- Эти глупые пугала из-под земли? - майор показал пальцем в пол.
- Так вот кем ты их считаешь… - озарило матушку. - Ты сильно недооцениваешь дедов. Там под землей - лишь их физические тела. Они могут убить тебя, но не более того… Куда как губительней проводимая ими ментальная интервенция. Деды гнездятся в умах людей, растлевая и развращая их души. Они работают по ночам, внедряя в спящее сознание своих жертв подложные мысли, чувства и воспоминания, чтобы заставить людей действовать, как им нужно. Так они контролируют наших лидеров и видных общественных деятелей.
- Я вижу, ты в них неплохо разбираешься… - заметил гость.
- К сожалению, - матушка отвела взгляд. - Имела глупость схлестнуться.
- Скажи, они бесы? - озвучил свою версию Евсеев.
- Бесы? - удивилась женщина. - Нет.
- Тогда кто? В Библии про них ни слова.
- Что с того?
- Неужели их сотворил Бог? - спросил Гордей понятнее.
- Вот ты про что, - сообразила матушка. - Хочешь знать, откуда они появились?
- Да.
- Ладно, попробую объяснить… Ты ведь знаешь, что такое генная инженерия?
Майор кивнул.
- Наука в наши делает большие успехи, - начала собеседница. - Сейчас вмешательство в гены живых организмов больше напоминает баловство, слепое тыканье, но однажды, поверь на слово, люди освоят генетику настолько, что смогут создать нечто своё - не наобум модифицируют уже существующее, но прямо с нуля создадут живое существо с запрограммированными свойствами и способностями. В тот день люди уподобятся Творцу, своему создателю… Только представь, как горды будут эти люди, потому что Бог сотворил их, а они взяли и сотворили ещё кого-то.
- Так деды - плод генной инженерии? - удивился Гордей. - Но они же очень древние.
- Не спеши с выводами, - предостерегла матушка. - Вспомни Библию. Человек не единственный, кто был создан по образу и подобию Божьему. Были ещё существа, созданные им по своему подобию, задолго до создания человека. Кто они?
- Ангелы?
- В точку. Напомни-ка, за что треть ангелов была низвергнута в бездну?
- Гордыня? Они решили, что были ровней Творцу?
- Верно. Даже низвергнутые в бездну, они продолжали так считать. После грехопадения, став бесами, они сохранили силу своего разума. Их гордыня была так велика, что они решили сами сотворить живых существ, чтобы тем самым, как им казалось, доказать собственную состоятельность. Созданные ими нечистые существа во многом походили на своих создателей, поэтому к тому времени, как Бог сотворил человека, дьявольские поделки успели уничтожить друг дружку в непрекращающихся межвидовых войнах и внутривидовой борьбе за власть. В итоге, лишь немногие из них дошли до наших дней. К примеру, деды… Однако, они не единственные.
- Почему они воевали друг с другом? Они одержимы злом? - предположил мужчина.
- Как ни странно, нет, - возразила матушка. - Их создатели дали им полную свободу воли. У дедов есть такие же формулировки, как и у нас - «из добрых намерений», «во имя справедливости» и «на благо отечества». В этом плане, деды не более одержимы злом, чем, например, американцы, бомбящие очередную страну ради её ресурсов. Деды не подчиняются своим создателям напрямую, хоть и поклоняются им. Верования их омерзительны, а ритуалы - богомерзки и ужасающи по своей сути… На наше счастье, Господь не позволяет нечистым созданий топтать поверхность при свете дня. Их приют - мир подземный и подводный… Но на этом наше везение, собственно, закачивается.
- Почему?
- При всём своём гнилом происхождении, деды - противник, которого нельзя сбрасывать со счетов. Если бы ты взял человека и деда, чтобы их сравнить, то пришёл бы к выводу, что дед - умнее, сильнее, живучее. При всей своей алчности, толкающей дедов на кровавую борьбу за власть внутри их сообщества, они способны на весьма плодотворную кооперацию для достижения внешних целей. Именно поэтому они косвенным образом контролируют все человеческие правительства.
- Это как же?
- Ты наверное думаешь, что деды есть только под Москвой? Ты заблуждаешься. Они живут подо всеми крупными городами, где земная кора позволяет существовать крупным полостям, служащим их домом. По ночам они выбираются на поверхность - поохотиться на людей или же внушить влиятельным личностям нужные им мысли, пока те спят. Так они контролируют правящие элиты. Частично. Опять же, к нашему счастью, деды никогда не воспринимали людей всерьёз - как врагов, пищу или сырьё. Но и развиваться они нам мешают заметно, постоянно стравливая нации друг с другом или направляя их ложными путями в определённые исторические периоды… За примерами далеко ходить не надо.
- Ты хочешь сказать, мы их рабы? Мы хуже и слабее их? - спросил Евсеев.
- Нет. Я хочу сказать иное. Мы, люди, рабы Господа. Нам единственным даровано спасение души и жизнь вечная. Ни одна из нечистых зверушек о таком и мечтать не смеет. Их создатели не могут даровать им ничего, кроме окончательной смерти в грязной канаве, где их уже поджидают сородичи, чтобы пожрать живьём - ослабевших от старости или болезни. Но то, что мы можем спастись душой, не даёт нам никаких преимуществ перед дедами здесь, в материальном мире. Многие из нас живут, опутанные их мороком, служа их целям и даже не подозревая, кто именно наущает их греху. Деды тщательно скрывают тайну своего существования.
- И что же делать?
- Да как обычно, - пожала плечами матушка. - Быть сильными. Укрепляться в вере. Бог нас не оставит.
- Всё? - не поверил гость.
- В этой необъявленной войне на выживание нет лёгких решений… По крайней мере, тех решений, которые можно было бы озвучить прилюдно… Даже то, что я назвала, для многих непосильная задача. В некотором плане, мы ничем не лучше дедов, сидящих под землёй.
- Это ещё почему?
- Человек - как бриллиант во мгле. Как бы ни был безупречно огранён его разум, он не засияет, пока на него не упадёт свет Божий… В наши дни многие не хотят, чтобы на них падал этот свет. Они бегут от него… Как деды от фонаря, - сказала матушка и, встав с кушетки, подошла к окну. Было заметно, что разговор вывел её из равновесия. Она безмолвно заламывала руки, охваченная внутренней борьбой. В комнате повисло долгое молчание.
Обдумывав услышанное, Гордей спросил:
- Погоди, ты сказала, что деды не единственные… Есть ещё кто-то?
- Естественно, - подтвердила собеседница. - В своё время дьяволы себе на потеху настрогали много кого - водяных, леших, уличных, дворовых, домовых, но со временем водяные потопили леших, уличные сожрали дворовых, дворовые передушили домовых, барабашки и полтергейсты и вовсе устроили взаимный геноцид. Сейчас их мало, но всё ещё попадаются экземпляры… Знаешь, бывает, запахнет в квартире падалью, будто мышь за батареей подохла. Ищешь, а нет ничего. Это значит, домовой копыта откинул. Люди-то его видеть не могут, а вонь чувствуют.
Гордей ответил задумчиво:
- Мне кажется, у меня дома кто-то живёт. Стучит постоянно. Бегает. Я думал, мыши.
- Я тебя поздравляю, - усмехнулась женщина. - Это домовой. Он горе чувствует. Поселятся у сломленных жизнью людей. Любит это дело. Скажи, не бывает такого, что утром наливаешь чай в кружку, а из неё мочой несёт?
- Да, - ошарашено подтвердил Гордей.
- Ну это точно домовой шкодит. Не угодил ты ему чем-то.
- Как мне его убить?
- Крысиный яд помогает. Правда он, как помрёт, вонять будет. Я уже говорила. Кстати, сразу клади убойную дозу. Если нечистая зверушка на тебя озлится, жди беды. Укусы у них очень гадкие, а кусают они, пока человек спит. Умереть не умрёшь, но понос и рвота в течение нескольких дней гарантированы.
- Есть ещё способы? Как мне его увидеть?
- А оно тебе надо? - удивилась матушка.
- Да, - подтвердил мужчина. - Он фотографию жены украл.
- Ладно, я тебя немного модифицирую, чтобы ты зверушек видеть мог. Как с домовым справишься - приходи, я тебя обратно зрения лишу.
- Это ещё зачем? - насторожился гость.
- Господь в милости своей нам не всё видеть позволяет. Чем меньше ты насмотришься, пока с домовым разберёшься, тем крепче спать будешь. Ну так как - глазки тебе подправить?
- Да, - кивнул Гордей.
Встав напротив, матушка ткнула его пальцем в переносицу и сказала:
- Всё. Принимай работу.
Свою новую способность он почувствовал тут же. Матушка Александра теперь выглядела по-другому. Она светилась изнутри, но свечение было странным - Гордей так и не смог понять, какого оно цвета. Похожее ощущение бывало у него, когда он долго смотрел на солнце - тогда солнечный диск темнел, и сиял только его ободок, но стоило на время отвести глаза, как солнце вновь сияло целиком. Подобный эффект он наблюдал сейчас в ауре собеседницы.
- Ты светишься, - сказал он ей.
- Я в курсе, - отозвалась та и спросила. - Ну что? У тебя есть ещё ко мне вопросы?
- Один последний, - ответил гость. - Я ведь никогда не рассказывал, как пересёкся с дедами?
- Тебе незачем это делать. Я в курсе событий.
- Я вернулся оттуда не с пустыми руками.
- И тебе нужен кто-то, чтобы разобраться с тем, что ты нашёл? - предположила матушка.
- Да.
- Я сведу тебя с одним историком. Он мой должник… Впрочем, сейчас это уже не редкость. Он поможет тебе. Как только я всю улажу, пришлю тебе его координаты.
- Спасибо.
- Не за что. Мне ведь несложно, - ответила женщина и подошла к двери. - Давай, до крыльца тебя провожу.
Когда Гордей уже направлялся к воротам монастыря, его окликнул пожилой иеромонах, сидевший на скамейке неподалёку.
- Эй, солдатик. Не спеши, - старик похлопал рядом с собой. - Посиди на дорожку.
Гордей воспользовался предложением и спросил:
- А чего это ты тут сидишь, дедушка?
- Да вот всё тебя ждал, - ответил тот, повернувшись к майору лицом. Теперь Гордей мог видеть, что старик был слеп.
- Меня? - переспросил Евсеев.
- Ага. Дай-ка я тебя пощупаю… - собеседник протянул к Гордею искривлённые возрастом пальцы и нежно провёл ими по его лицу:
- Правильно мне сердце подсказало, солдатик ты. Да и человек хороший.
- Спасибо.
- Любит она вас, служивых. Слабость у неё до вас, - продолжил старик.
- Кто любит? - не понял майор.
- Сашуля наша. Ты ведь к Сашеньке ходил?
- Да.
- Много вас к душеньке нашей ходит, - покачал головой монах. - Вот давеча один был - высоченный, седой. Я его спрашиваю, ты чем по жизни занимаешься? А он говорит: «Полковник я, из министерства обороны»… Ты сам-то, кстати, кем будешь?
- Майор спецназа.
- То-то и оно. Привечает она вас. А ведь у каждого своя беда. С этой-то бедой вы к ней и идёте.
- А у того полковника какая беда была? - решил поинтересоваться Гордей.
- Я это не спрашиваю… И у тебя не спрошу.
- Почему?
- Сашенька в наказанье нам дана, - с грустью ответил старик.
- Как это в наказанье?
- Господь наказывает за грехи наши, за маловерие, - развил свою мысль собеседник. - Силища-то у неё какая… И во всём нам покорна. А ну соблазнимся да начнём куролесить? Или, наоборот, испугаемся, как бы чего не приключилось дурного, и убьём голубушку? Или попустительством своим позволим Сашеньке нашей извратиться и силу свою против рода человеческого направить? Вот я и говорю, испытание она великое…
- А ведь это я во всём виноват, - заявил вдруг монах.
- Вы? - не поверил ему Евсеев.
- Прозевал. Проморгал, дурак старый, - стал сокрушаться тот. - Эх молодёжь, и куда их понесло? Пришли ко мне и спрашивают, старец Антоний, а правда, что в человека бес вселиться может? Я отвечаю, истинная правда. Тогда во второй раз меня спрашивают, а правда, что бес суть ангел падший? Я им, так оно и есть. В третий раз спрашивают, а можно тогда в живого человека ангела засунуть? Я отвечаю, идите от меня и вот вам епитимья за вопросы ваши дурацкие… А дураком-то я оказался!
- Как это?
- Не доглядел. Думал, подурачатся, да вразумятся. Но не любопытство это было. Страх в них был великий и отчаянье глубокое. За страну нашу они боялись, за веру. Такие силы против нас ополчились, такое зло вокруг кольцо сжимало. Устоим ли мы перед вечным врагом и приспешниками его? Вот что их мучило. Выковать защитника они хотели, чтобы в трудный час всех нас оборонил… Так они души свои и сгубили… И Сашеньку, сиротку нашу, смотри во что обратили… Всё я виноват. Грех мой непрощенный.
- Я бы очень хотел вам помочь, но не могу, - признался Гордей.
- Не мне помоги, солдатик. Ей помоги, - старик взял его за руку. - Не дай солнышку нашему оступиться и упасть - подай ей руку. Прошу тебя, но попусти зла.
- Я постараюсь, - неуверенно пообещал Евсеев.
- Тогда храни тебя Бог, добрый человек. Ступай, - отпустил его старец.
Поднявшись, майор на ватных ногах пошёл к воротам. Столько всего разом легло ему на плечи.
Церковный музей Московской епархии:
Историк принял у Гордея тяжёлый свёрток. Под ветхой рогожей скрывалась икона в массивном золотом окладе, украшенном драгоценными каменьями.
Учёный сразу же узнал её. Это была Одигитрия, список с тихвинской иконы Божьей Матери.
- Откуда она у вас? - спросил он у гостя.
- Оттуда, - майор показал взглядом в пол.
- Ах вот зачем была вся эта история… - историк разочарованно скривил лицо. - Вы пришли, чтобы продать икону?
- Нет, я пришёл, чтобы её отдать.
- Отдать?
- Именно. Она станет платой за вашу работу, - ответил Евсеев.
- О какой работе идёт речь?
Гордей достал из кейса ещё один предмет - толстую стопку пергаменных листов - и протянул собеседнику.
- Это летописи, которые я нашёл в Дамиановой бездне, - пояснил он. - Сам я их прочесть не смог - они ещё мудрёней, чем Псалтирь…
- Вы хотите чтобы я перевёл их для вас? - предположил историк.
- Не совсем, - ответил Гордей. - Я хочу, чтобы вы прочли их и запомнили общий смысл, а потом рассказали мне, что там произошло под землёй, что это за монастырь и откуда он взялся… Кто его построил? Почему он заброшен? Я не историк, мне не нужно знать всё в точности. Хватит и общих слов. Просто хочу понять. Когда вы ответите на мои вопросы - икона ваша… Возьмётесь?
Учёный включил настольную лампу, чтобы получше рассмотреть Одигитрию.
- Невероятно… - пробормотал он. - Такая сохранность.
- Учтите, на километровой глубине повышенная влажность и постоянная температура - плюс тридцать градусов. Икона лежала в сундуке, завёрнутая в несколько оборотов ткани. Очевидно, её подготовили к транспортировке, однако, судя по всему, эвакуация так и не состоялась… Я хочу, чтобы вы, если не хватит данных из летописи, обратились к церковным архивам, чтобы восстановить общую картину тех событий.
Собеседник не ответил. Он подпёр голову руками и напряжённо всматривался в лик Божьей матери.
- Что-то не так? - спросил Гордей.
Историк ответил не сразу:
- Никак в голове не укладывается то, что вы рассказали. Мучит мысль, что всё это - какая-то чудовищная мистификация. Розыгрыш. И эта икона… Если она подлинная, то это же настоящее сокровище. Реликвия… Но тогда получается, что и те ужасные существа под землёй - тоже правда?
В глазах историка стоял страх.
- Правда или нет, вы мне расскажите при нашей следующей встрече, когда ознакомитесь с летописью, - ответил Гордей и, поднявшись, забрал со стола икону, чтобы убрать её в кейс.
- Надеюсь на вас, - сказал он на прощание.
- Сделаю всё, что смогу, - пообещал учёный.
Квартира майора Евсеева:
Телом монстр походил на гиббона, только маленького - тридцати сантиметров в холке. На этом сходство заканчивалось. Морда твари напоминала крокодилью - с длинной пастью, полной острых мелких зубов. Мех у существа был свалявшийся и грязный.
Сейчас домовой смотрел на Гордея, а тот - на него. Их взгляды встретились всего на несколько секунд, но существу этого хватило, чтобы понять - хозяин квартиры может его видеть. Пасть твари распахнулась на сто восемьдесят градусов, и она завопила так громко и страшно, что майор вздрогнул и отступил. Этот вибрирующий рёв был сигналом тревоги - теперь, когда чары невидимости развеялись, человек и зверь стали смертельными врагами.
Закончив вопить, домовой метнулся под диван и затих.
Взяв из шкафа лыжную палку и включив на телефоне фонарик, Гордей лёг на пол и посветил под диван. Тварь была там. Её когти и зубы влажно блестели. Глаза бестии пылали ненавистью. Мужчина решительно ткнул существо палкой. Вереща, то кинулось прямо на него. Скорость зверька оказалась феноменальной. Лежавший на полу Гордей был лёгкой добычей. Домовой целил в горло, но майор успел сунуть руку ему в пасть, и бритвенно-острые зубы рассекли запястье до кости. Другой рукой Евсеев схватил существо за шею и сжал, что было мочи. Монстр заверещал, стал царапаться, тогда мужчина поймал раненой рукой длинную морду зверушки и резким движением свернул ей шею. Существо тут же обмякло.
- Вот и всё, Кузенька… Вот и всё, - прошептал Гордей и, бросив домового, отполз к стене. Его вырвало. Тело колотила крупная дрожь. Прокушенная рука не слушалась.
С трудом достав телефон, майор набрал номер матушки.
- Меня покусал домовой, - сказал он, едва ворочая языком.
- У тебя есть военный исцелин?
- Да.
- Срочно выпей два пузырька. Смочи препаратом тампон и протри места укусов, а так же царапины от когтей. Понял?
- Да, - ответил Гордей и пополз за аптечкой. После исцелина ему заметно полегчало. Раны затянулись, но слабость не прошла…
Ближе к ночи, когда стемнело, Гордей оделся, взял труп домового, растопку для костра и вышел из квартиры. Отойдя подальше, он углубился в сквер и, продравшись сквозь кусты, вышел на небольшую полянку. Вытряхнув домового на землю, майор уже хотел облить того горючим, как услышал за спиной шаги.
Обернувшись, он разглядел собаку… нет, не собаку, а похожую на домового тварь, только крупнее и стоявшую на четырёх лапах. Рука Гордея потянулась к пистолету, он начал осторожно отступать. Не проявляя признаков агрессии, существо шло в его сторону, пока не поравнялась с останками своего мелкого родственника. Взяв трупик, монстр развернулся и убежал в кусты. Вскоре оттуда раздались противные чавкающие звуки. Постоянно оглядываясь, Гордей вернулся к дому и, поднявшись в квартиру, тут же позвонил матушке.
- С собаку ростом? - сонным голосом переспросила та. - Значит, уличный… Ну или дворовой на помойке так отъелся…
Матушка повесила трубку, а мужчина ещё долго сидел на кухне и смотрел в одну точку. Спать ему как-то не хотелось.
Настоящий сюрприз ждал Гордея утром, когда он, вместо того чтобы снова пить, решил прогуляться по городу - от отпуска оставалась ещё неделя…
Первое существо он увидел у старушки на плече. Оно было мельче домового и напоминало карликового лемура, но опять же - с длинной крокодильей пастью. Тварь ползала по хозяйке, забираясь то на голову, то на спину, или же висела на руке, как коала на стволе эвкалипта. Старушка стояла на автобусной остановке. Когда зверушка заметила пристальное внимание Гордея, она тут же перебралась женщине на плечо, чтобы прижать морду к её уху. Евсееву даже показалось, что существо что-то нашёптывает - пасть открывалась и закрывалась, и в ней шевелится длинный чёрный язык.
Женщина, ранее не обращавшая на присутствие Гордея никакого внимания, бросила на него полный неприязни взгляд.
- Что уставился, бездельник? Иди работать, а не по улицам шляйся, - бабуля топнула ногой. - Развелось алкоголиков.
Евсеев нарочно поймал взгляд зверушки и сказал:
- Мне на вашу обезьянку наплевать. Она мне без надобности.
- Какая обезьянка, ты что - наркоман? - завелась женщина, но послание достигло адресата. «Обезьянка» спустилась с плеча хозяйки и стала качаться на запястье, охватив его хвостом. Существо потеряло к Гордею всякий интерес.
Бабушка пошумела ещё, но быстро успокоилась и теперь лишь изредка косилась в сторону мужчины.
Чем дольше гулял Евсеев, тем больше видел прохожих с ползавшими по ним «питомцами». Самое крупное скопление «обезьянок» оказалось у церкви. Они десятками толпились на пороге. Когда кто-то с «обезьянкой» подходил к храму, его «питомец» спрыгивал и подбегал к товарищам, чтобы пообщаться, пока хозяин в церкви, но стоило такому человеку выйти, как его «обезьянка» бросала очёсываться и перекрикиваться с родичами и с разбега запрыгивала на своего человека, чтобы тут же взобраться ему на плечо и, прижавшись мордой к уху, нашёптывать…
Не выдержав такой картины, Гордей позвонил матушке, чтобы спросить:
- Это бесы?
- Нет, - ответила она. - Бесы бестелесны. Ты их так не увидишь.
- Тогда кто?
- Плечевые.
- Кто-кто?
- Я тебе уже рассказывала. Дьяволы себе на потеху создали множество нечистых зверушек. Их проще всего различать по месту обитания. Эти живут на плече, значит, они плечевые, - объяснила собеседница. - Точно так же, как домовые, дворовые, лешие и водяные. Понял?
- Почему они все так друг на друга похожи и отличаются только размерами?
- Потому, что эволюция действует на них точно так же, как и на остальных. Работает естественный отбор, создавая видовое многообразие… Ты же не спрашиваешь меня, почему птиц так много разных…
- А почему они при солнечном свете бегают? Им же нельзя.
- Приспособились, значит, за миллионы лет эволюции.
- Как так приспособились? - не понял Евсеев.
- Слушай, Гордей, - в голосе матушки послышалось раздражение. - Ты за кого меня держишь? Я не магистр оккультных наук. У меня есть способности, я ими пользуюсь. Теперь у тебя тоже есть способность. Вместо того, чтобы мне названивать, пользуйся ей. Хочешь - начни разбираться в сортах нечистых зверушек. Классифицируй их, как Карл Линней… Потом мне растолкуешь, ладно?
- Я понял, - буркнул Гордей. - Извини за беспокойство.
Читать дальше
У служебного входа курил очкастый паренёк в чёрной форме. «Охранник», решил Евсеев, но, подойдя ближе, увидел чёрные погоны с васильковым кантом. «Свой, значит…»
Гордей дал служивому докурить и сунул под нос корочки.
- Здравия желаю, товарищ майор, - тот вяло отработал воинское приветствие.
- Вольно, рядовой.
- Я обязан вас досмотреть.
- Обязан, так досматривай.
- Китель расстегните, - потребовал паренёк. - Так… А это у вас пистолет в кобуре?
- Да, пистолет.
- А вот это нож?
- Да, нож.
- Ладно, проходите, - махнул рукой рядовой.
- А чего ты хоть искал-то? - не удержался Евсеев.
- Да вдруг чего нового придумают?
- В смысле?
- Матушку чем только убить не пытались. Всё никак не могут, - разоткровенничался парень. - Вот мне и сказали, если чего новое найду, тогда задерживать, а если классика - пистолет там, нож, яд или взрывчатка, пускать внутрь - пусть сама матушка разбирается. Она умеет.
- Дурдом какой-то, - покачал головой Гордей.
Поднявшись в кабинет матушки, он бросил с порога:
- Ну и охрана у тебя. Единственный доходяга-очкарик. Пальцем пришибить можно.
- Ты на Андрюшу не ругайся, - попросила женщина: - Его из-за меня уже пять раз убивали. Другой бы сбежал давно, а этот стоит - охраняет.
С их последней встречи матушка Александра ничуть не изменилась - всё такая же молодая, красивая. Сейчас она носила кремовый подрясник и снежно-белый апостольник. Наперсный крест у матушки был простой серебряный.
Кабинет оказался небольшим. Ближе к окну стояла больничная кушетка, застеленная целлофаном. Рабочий стол, шкаф с книгами, пара стульев… «Небогатое убранство», решил Евсеев и сел на кушетку.
- Зачем ты пришёл? - спросила его матушка. - Я же сказала, что не смогу вернуть твою жену.
- Да понял уже, - ответил мужчина. - Я пришёл не за этим. Прошу, убери мою боль. Хоть это ты можешь?
- Могу, но не буду.
- Это ещё почему?
- Иногда боль - это всё, что есть у человека, - ответила собеседница, сев напротив. - Ты потерял жену и теперь будешь жить со своей потерей. Эта боль станет твоим главным мотивирующим фактором.
- Что за чушь, - вспыхнул Гордей. - Как ты можешь быть так бессердечна?
- Я знаю, о чём говорю. Я сама очень мотивированная, только потому что многое потеряла, и теперь готова на всё, чтобы не потерять оставшееся… Истинно говорю тебе, ты зря пришёл.
- Как мне дальше жить? - спросил майор.
- Ты уж сам как-нибудь реши… - начала женщина, как вдруг дверь распахнулась, и в кабинет влетел высокий дородный батюшка.
- А вот ты где! - священник направился прямиком к матушке.
Та вскочила и, низко поклонившись, поцеловала ему руку:
- Здравствуй, отец Макарий.
Гость охватил голову женщины ладонями и стал щупать со всех сторон, потом задрал матушке лицо и осмотрел, по очереди отгибая веки и губы.
- Язык высунь, - скомандовал отец Макарий. Она подчинилась.
- Так… - озвучил своё заключение батюшка. - Рогов пока нет, язык не раздвоенный… Что, Александра, не лезет ещё из тебя Антихрист?
- Не лезет.
- Ну смотри! - пригрозил ей мужчина. - Я за тобой слежу. Поняла?
- Да.
- Ась, что-то я не слышу, - гость приложил ладонь к уху. - Громче.
- Поняла, отец Макарий.
- То-то же, - назидательно поднял палец священник. Повернувшись к майору, он спросил:
- А это ещё кто?
- Это по государственному делу, - ответила матушка, смиренно опустив голову.
- Какому-такому делу? - насторожился гость.
- По тому, которое особой важности.
- Ну-ка подробней, - потребовал батюшка.
- Отец Макарий, - открыл рот Гордей:
- Особой важности - это ещё секретней, чем совершенно секретно. Вы третью форму подписывали, чтобы государственную тайну выспрашивать?
- Самый умный, да? - неодобрительно прищурился батюшка.
- В ФСБ других не держат.
Поиграв желваками, гость раздражённо бросил:
- Ладно, некогда мне с вами прохлаждаться…
Повернувшись к выходу, он не преминул напомнить:
- Смотри у меня, Александра.
Когда дверь с грохотом захлопнулась, Евсеев спросил:
- Кто это был?
- Духовник мой.
- Какой-то он неласковый.
- Потому-то его ко мне и приставили… Чтоб не безобразничала.
- Как ты позволяешь с собой так обращаться?
- Он провоцировал меня, разве ты не понял? - умиротворённо улыбнулась собеседница. - Проверял на вшивость… Смирение моё испытывал.
Матушка подошла к окну и сказала:
- Проверку я прошла, но кто сказал, что ответной проверки не будет?
- Подойди, - поманила женщина.
Гордей выглянул в окно и увидел отца Макария, спешившего к Покровскому собору.
Матушка вытянула руку и, сложив пальцы пистолетом, прицелилась священнику в спину.
- Помоги мне, - скомандовала она.
- Как?
- Взведи курок.
Гордей мгновенно сообразил, что нужно делать, и отогнул ей большой палец.
- Бах! - сказала матушка, и в то же мгновение Макарий вздрогнул всем телом, будто его действительно поразила пуля. Согнувшись и держась за живот, он бросился за угол, словно пытаясь скорей убраться с простреливаемого матушкой пространства.
- Что с ним? - с тревогой спросил Евсеев.
- В сортир побежал, - радостно улыбнулась женщина. - Пост же начался, вот он и напоролся квашеной капусты с чёрным хлебом. Макарий думал, он железный - гвозди переварит… Ан нет, дал предательскую слабину.
Отойдя от окна, матушка села на кушетку. Гордей присел на край стола.
- Почему они так к тебе относятся? - спросил он.
- А как ещё им относится? - удивлённо подняла брови собеседница. - Я для них - жук в муравейнике… Способности мои несоразмерно велики. Сам подумай, я могу воскрешать мёртвых и произвожу лекарство, которое исцеляет любые раны и болезни. Предвижу будущее… Кто же я такая?
- Без понятия.
- Они тоже не знают, - сказала матушка. - Моё появление не было предсказано, обо мне нет ни слова в священных книгах. От кого мой дар - от Бога или от дьявола? Я действую по доброй воле или же я марионетка в руках неких могущественных сил? Никто не может сказать наверняка. Поэтому церковь решила, что они возьмут меня на попечение, чтобы удержать от соблазнов и укрепить в вере… Если я оступлюсь, они помогут мне подняться, но если же гниль зайдёт слишком глубоко, то исторгнут из себя… А если нужно будет, то уничтожат.
- Даже так? - удивился майор.
- Даже так… При всём при этом, представь себе, они меня любят, - ответила матушка с тёплой улыбкой: - Есть тут один епископ, чудесный дедушка. Бывает, как пересечёмся, персты ему целую, а он меня по голове гладит и ласково так говорит: «Дочка, не балуй!» Ну как я таких людей подведу, а?
- Так, всё-таки, кто же ты? - спросил гость прямо.
- Если бы я знала… Тогда бы я не мучилась сама и не мучила других… - со вздохом ответила женщина. - Иисус сказал: «По плодам их узнаете их». Скажи, Гордей, каковы мои плоды на вкус?
- Горькие, - без запинки ответил тот. Горечью от смерти Лизы было пропитано всё его существование.
- Что ж, иного ответа я от тебя не ждала… - кивнула матушка.
- Почему этот священник назвал тебя Антихристом?
- Видишь ли, я плохо подхожу на роль лжепророка - мои предсказания сбываются, мои речи не противоречат священным книгам, хотя бы потому, что я вообще не высказываюсь на тему религии. Единственная фигура, на которую я хоть как-то похожу, это Антихрист… Но такой - в зародышевой форме. По крайней мере, у меня нет никакого желания восстанавливать храм в Иерусалиме.
- Ты считаешь, он прав?
- Не знаю.
- Скажи, это ты убиваешь противников нашей страны? - спросил Евсеев.
- Так ты поверил слухам?
- Я считал всё это чушью, пока ты при мне не подстрелила отца Макария…
- Да, их смерть - моя работа, - неожиданно легко призналась женщина.
- Тебя ведь заставляют? - предположил гость.
- Нет. Это мой собственный выбор, - ответила матушка. - Когда я получила свои способности…
- Как это - получила? - перебил её Гордей.
- Ну не думаешь же ты, что я родилась с ними? Мне их дали, хоть я не просила ни о чём таком. Это было так, словно в меня засунули что-то… Первое время я чувствовала лишь глубочайшее омерзение - такое, что даже не могла вздохнуть.
- Омерзение?
- Именно, - подтвердила женщина. - Непередаваемое чувство брезгливости по отношению к людям и к себе самой, как к человеческому существу. Моя природа казалась мне грязной и ничтожной, полной скверны и нечистоты. Единственным местом, где мне становилось лучше, был храм, но только когда там не было народу. Закончилось тем, что я удалилась в монастырь. Там мне было сносно. Я ничем не интересовалась, терпеливо снося посилившееся во мне отвращение и смертную тоску… На исходе второго года моего добровольного заключения я стала оживать для мира, словно что-то внутри меня решило оглядеться, куда же его занесло. Я стала искать информацию, и чем больше узнавала, тем яснее была мысль, что я не просто живу здесь, в России, но что я неотъемлемая её часть, и что если я хочу спасти свою страну, свой народ и свою веру от врагов, то должна действовать. Тогда я позволила части своих способностей открыться для людей… Обо мне заговорили. Всё, что от меня требовалось с тех пор - это терпение и осторожность, потому что я иду по минному полю и должна каждую секунду следить, куда ставлю ногу.
- О чём ты?
- Если я оступлюсь и дам себе полную волю, меня мгновенно объявят Антихристом. Толкнуть мир в пожар войны - не моя цель. Напротив, это лишь осложнит мне задачу… Конечно, со временем мне придётся узаконить свою власть, но я не хочу, чтобы люди видели во мне тирана и убийцу миллионов. Я противник силовых решений и ненавижу террор… Поэтому, если я и убираю с доски фигуры, то строго по одной… Я не держу зла на тех, кто за мной присматривает, и даже одобряю их бдительность. Но я не могу смотреть, как кольцо зла сжимается вокруг всего, что мне дорого. Вокруг нашей страны. Я просто не могу позволить себе бездействовать, - твёрдо заявила собеседница.
- И ты убиваешь?
- Я пресекаю жизни.
- Как ты можешь? Ведь это же зло, - напомнил ей Гордей. - Разве можно творить зло, стремясь к добру?
- Иногда зло - это осознанный выбор… Разве ты сам не убиваешь людей ради того же? Ты же боец антитеррористического отряда. Твоя пуля ставит точку в чьей-то жизни. Ты выносишь приговор нажатием спускового крючка.
- Я убиваю плохих людей, - убеждённо сказал гость.
- Я тоже, - без колебаний ответила матушка.
Евсеев прошёлся по кабинету. Внутри него всё ходило ходуном. Он озвучил свои опасения:
- Допустим, ты постепенно убираешь врагов России… Но как ты можешь гарантировать, что оставшиеся не испугаются за свою жизнь и не жахнут по нам ядерным оружием?
- Экий ты, брат, наивный, - покачала головой женщина. - Они потому на тот свет косяками отправляются, что очень жахнуть по нам хотят. Самых рьяных жахальщиков я успеваю успокоить раньше, чем они доберутся до кнопки. Так что не бойся - пока я за этим делом слежу, по нам не жахнут… Другое дело, когда с шахматной доски уносят одного жахальщика, на его место выпрыгивают сразу два, и они хотят жахнуть ещё сильнее. Придёт день и мне придется работать по площадям - вот чего я боюсь…
- Почему?
- Я уже говорила. Роль Антихриста - не та роль, на которую я согласна… Я хочу мира для нашей страны. Просто чтобы нас оставили в покое. Перестали чмырить, шпынять, душить… Но я и представить себе не могла, что для этого придется убрать так много людей и здесь, и там… Они очень сильны и постоянно дают мне понять, что как бы я ни рыпалась, они по-прежнему сильнее…
- Кто они? США? - предположил Гордей.
- Да брось ты, - отмахнулась матушка. - Какие ещё США? Деды!
- Эти глупые пугала из-под земли? - майор показал пальцем в пол.
- Так вот кем ты их считаешь… - озарило матушку. - Ты сильно недооцениваешь дедов. Там под землей - лишь их физические тела. Они могут убить тебя, но не более того… Куда как губительней проводимая ими ментальная интервенция. Деды гнездятся в умах людей, растлевая и развращая их души. Они работают по ночам, внедряя в спящее сознание своих жертв подложные мысли, чувства и воспоминания, чтобы заставить людей действовать, как им нужно. Так они контролируют наших лидеров и видных общественных деятелей.
- Я вижу, ты в них неплохо разбираешься… - заметил гость.
- К сожалению, - матушка отвела взгляд. - Имела глупость схлестнуться.
- Скажи, они бесы? - озвучил свою версию Евсеев.
- Бесы? - удивилась женщина. - Нет.
- Тогда кто? В Библии про них ни слова.
- Что с того?
- Неужели их сотворил Бог? - спросил Гордей понятнее.
- Вот ты про что, - сообразила матушка. - Хочешь знать, откуда они появились?
- Да.
- Ладно, попробую объяснить… Ты ведь знаешь, что такое генная инженерия?
Майор кивнул.
- Наука в наши делает большие успехи, - начала собеседница. - Сейчас вмешательство в гены живых организмов больше напоминает баловство, слепое тыканье, но однажды, поверь на слово, люди освоят генетику настолько, что смогут создать нечто своё - не наобум модифицируют уже существующее, но прямо с нуля создадут живое существо с запрограммированными свойствами и способностями. В тот день люди уподобятся Творцу, своему создателю… Только представь, как горды будут эти люди, потому что Бог сотворил их, а они взяли и сотворили ещё кого-то.
- Так деды - плод генной инженерии? - удивился Гордей. - Но они же очень древние.
- Не спеши с выводами, - предостерегла матушка. - Вспомни Библию. Человек не единственный, кто был создан по образу и подобию Божьему. Были ещё существа, созданные им по своему подобию, задолго до создания человека. Кто они?
- Ангелы?
- В точку. Напомни-ка, за что треть ангелов была низвергнута в бездну?
- Гордыня? Они решили, что были ровней Творцу?
- Верно. Даже низвергнутые в бездну, они продолжали так считать. После грехопадения, став бесами, они сохранили силу своего разума. Их гордыня была так велика, что они решили сами сотворить живых существ, чтобы тем самым, как им казалось, доказать собственную состоятельность. Созданные ими нечистые существа во многом походили на своих создателей, поэтому к тому времени, как Бог сотворил человека, дьявольские поделки успели уничтожить друг дружку в непрекращающихся межвидовых войнах и внутривидовой борьбе за власть. В итоге, лишь немногие из них дошли до наших дней. К примеру, деды… Однако, они не единственные.
- Почему они воевали друг с другом? Они одержимы злом? - предположил мужчина.
- Как ни странно, нет, - возразила матушка. - Их создатели дали им полную свободу воли. У дедов есть такие же формулировки, как и у нас - «из добрых намерений», «во имя справедливости» и «на благо отечества». В этом плане, деды не более одержимы злом, чем, например, американцы, бомбящие очередную страну ради её ресурсов. Деды не подчиняются своим создателям напрямую, хоть и поклоняются им. Верования их омерзительны, а ритуалы - богомерзки и ужасающи по своей сути… На наше счастье, Господь не позволяет нечистым созданий топтать поверхность при свете дня. Их приют - мир подземный и подводный… Но на этом наше везение, собственно, закачивается.
- Почему?
- При всём своём гнилом происхождении, деды - противник, которого нельзя сбрасывать со счетов. Если бы ты взял человека и деда, чтобы их сравнить, то пришёл бы к выводу, что дед - умнее, сильнее, живучее. При всей своей алчности, толкающей дедов на кровавую борьбу за власть внутри их сообщества, они способны на весьма плодотворную кооперацию для достижения внешних целей. Именно поэтому они косвенным образом контролируют все человеческие правительства.
- Это как же?
- Ты наверное думаешь, что деды есть только под Москвой? Ты заблуждаешься. Они живут подо всеми крупными городами, где земная кора позволяет существовать крупным полостям, служащим их домом. По ночам они выбираются на поверхность - поохотиться на людей или же внушить влиятельным личностям нужные им мысли, пока те спят. Так они контролируют правящие элиты. Частично. Опять же, к нашему счастью, деды никогда не воспринимали людей всерьёз - как врагов, пищу или сырьё. Но и развиваться они нам мешают заметно, постоянно стравливая нации друг с другом или направляя их ложными путями в определённые исторические периоды… За примерами далеко ходить не надо.
- Ты хочешь сказать, мы их рабы? Мы хуже и слабее их? - спросил Евсеев.
- Нет. Я хочу сказать иное. Мы, люди, рабы Господа. Нам единственным даровано спасение души и жизнь вечная. Ни одна из нечистых зверушек о таком и мечтать не смеет. Их создатели не могут даровать им ничего, кроме окончательной смерти в грязной канаве, где их уже поджидают сородичи, чтобы пожрать живьём - ослабевших от старости или болезни. Но то, что мы можем спастись душой, не даёт нам никаких преимуществ перед дедами здесь, в материальном мире. Многие из нас живут, опутанные их мороком, служа их целям и даже не подозревая, кто именно наущает их греху. Деды тщательно скрывают тайну своего существования.
- И что же делать?
- Да как обычно, - пожала плечами матушка. - Быть сильными. Укрепляться в вере. Бог нас не оставит.
- Всё? - не поверил гость.
- В этой необъявленной войне на выживание нет лёгких решений… По крайней мере, тех решений, которые можно было бы озвучить прилюдно… Даже то, что я назвала, для многих непосильная задача. В некотором плане, мы ничем не лучше дедов, сидящих под землёй.
- Это ещё почему?
- Человек - как бриллиант во мгле. Как бы ни был безупречно огранён его разум, он не засияет, пока на него не упадёт свет Божий… В наши дни многие не хотят, чтобы на них падал этот свет. Они бегут от него… Как деды от фонаря, - сказала матушка и, встав с кушетки, подошла к окну. Было заметно, что разговор вывел её из равновесия. Она безмолвно заламывала руки, охваченная внутренней борьбой. В комнате повисло долгое молчание.
Обдумывав услышанное, Гордей спросил:
- Погоди, ты сказала, что деды не единственные… Есть ещё кто-то?
- Естественно, - подтвердила собеседница. - В своё время дьяволы себе на потеху настрогали много кого - водяных, леших, уличных, дворовых, домовых, но со временем водяные потопили леших, уличные сожрали дворовых, дворовые передушили домовых, барабашки и полтергейсты и вовсе устроили взаимный геноцид. Сейчас их мало, но всё ещё попадаются экземпляры… Знаешь, бывает, запахнет в квартире падалью, будто мышь за батареей подохла. Ищешь, а нет ничего. Это значит, домовой копыта откинул. Люди-то его видеть не могут, а вонь чувствуют.
Гордей ответил задумчиво:
- Мне кажется, у меня дома кто-то живёт. Стучит постоянно. Бегает. Я думал, мыши.
- Я тебя поздравляю, - усмехнулась женщина. - Это домовой. Он горе чувствует. Поселятся у сломленных жизнью людей. Любит это дело. Скажи, не бывает такого, что утром наливаешь чай в кружку, а из неё мочой несёт?
- Да, - ошарашено подтвердил Гордей.
- Ну это точно домовой шкодит. Не угодил ты ему чем-то.
- Как мне его убить?
- Крысиный яд помогает. Правда он, как помрёт, вонять будет. Я уже говорила. Кстати, сразу клади убойную дозу. Если нечистая зверушка на тебя озлится, жди беды. Укусы у них очень гадкие, а кусают они, пока человек спит. Умереть не умрёшь, но понос и рвота в течение нескольких дней гарантированы.
- Есть ещё способы? Как мне его увидеть?
- А оно тебе надо? - удивилась матушка.
- Да, - подтвердил мужчина. - Он фотографию жены украл.
- Ладно, я тебя немного модифицирую, чтобы ты зверушек видеть мог. Как с домовым справишься - приходи, я тебя обратно зрения лишу.
- Это ещё зачем? - насторожился гость.
- Господь в милости своей нам не всё видеть позволяет. Чем меньше ты насмотришься, пока с домовым разберёшься, тем крепче спать будешь. Ну так как - глазки тебе подправить?
- Да, - кивнул Гордей.
Встав напротив, матушка ткнула его пальцем в переносицу и сказала:
- Всё. Принимай работу.
Свою новую способность он почувствовал тут же. Матушка Александра теперь выглядела по-другому. Она светилась изнутри, но свечение было странным - Гордей так и не смог понять, какого оно цвета. Похожее ощущение бывало у него, когда он долго смотрел на солнце - тогда солнечный диск темнел, и сиял только его ободок, но стоило на время отвести глаза, как солнце вновь сияло целиком. Подобный эффект он наблюдал сейчас в ауре собеседницы.
- Ты светишься, - сказал он ей.
- Я в курсе, - отозвалась та и спросила. - Ну что? У тебя есть ещё ко мне вопросы?
- Один последний, - ответил гость. - Я ведь никогда не рассказывал, как пересёкся с дедами?
- Тебе незачем это делать. Я в курсе событий.
- Я вернулся оттуда не с пустыми руками.
- И тебе нужен кто-то, чтобы разобраться с тем, что ты нашёл? - предположила матушка.
- Да.
- Я сведу тебя с одним историком. Он мой должник… Впрочем, сейчас это уже не редкость. Он поможет тебе. Как только я всю улажу, пришлю тебе его координаты.
- Спасибо.
- Не за что. Мне ведь несложно, - ответила женщина и подошла к двери. - Давай, до крыльца тебя провожу.
Когда Гордей уже направлялся к воротам монастыря, его окликнул пожилой иеромонах, сидевший на скамейке неподалёку.
- Эй, солдатик. Не спеши, - старик похлопал рядом с собой. - Посиди на дорожку.
Гордей воспользовался предложением и спросил:
- А чего это ты тут сидишь, дедушка?
- Да вот всё тебя ждал, - ответил тот, повернувшись к майору лицом. Теперь Гордей мог видеть, что старик был слеп.
- Меня? - переспросил Евсеев.
- Ага. Дай-ка я тебя пощупаю… - собеседник протянул к Гордею искривлённые возрастом пальцы и нежно провёл ими по его лицу:
- Правильно мне сердце подсказало, солдатик ты. Да и человек хороший.
- Спасибо.
- Любит она вас, служивых. Слабость у неё до вас, - продолжил старик.
- Кто любит? - не понял майор.
- Сашуля наша. Ты ведь к Сашеньке ходил?
- Да.
- Много вас к душеньке нашей ходит, - покачал головой монах. - Вот давеча один был - высоченный, седой. Я его спрашиваю, ты чем по жизни занимаешься? А он говорит: «Полковник я, из министерства обороны»… Ты сам-то, кстати, кем будешь?
- Майор спецназа.
- То-то и оно. Привечает она вас. А ведь у каждого своя беда. С этой-то бедой вы к ней и идёте.
- А у того полковника какая беда была? - решил поинтересоваться Гордей.
- Я это не спрашиваю… И у тебя не спрошу.
- Почему?
- Сашенька в наказанье нам дана, - с грустью ответил старик.
- Как это в наказанье?
- Господь наказывает за грехи наши, за маловерие, - развил свою мысль собеседник. - Силища-то у неё какая… И во всём нам покорна. А ну соблазнимся да начнём куролесить? Или, наоборот, испугаемся, как бы чего не приключилось дурного, и убьём голубушку? Или попустительством своим позволим Сашеньке нашей извратиться и силу свою против рода человеческого направить? Вот я и говорю, испытание она великое…
- А ведь это я во всём виноват, - заявил вдруг монах.
- Вы? - не поверил ему Евсеев.
- Прозевал. Проморгал, дурак старый, - стал сокрушаться тот. - Эх молодёжь, и куда их понесло? Пришли ко мне и спрашивают, старец Антоний, а правда, что в человека бес вселиться может? Я отвечаю, истинная правда. Тогда во второй раз меня спрашивают, а правда, что бес суть ангел падший? Я им, так оно и есть. В третий раз спрашивают, а можно тогда в живого человека ангела засунуть? Я отвечаю, идите от меня и вот вам епитимья за вопросы ваши дурацкие… А дураком-то я оказался!
- Как это?
- Не доглядел. Думал, подурачатся, да вразумятся. Но не любопытство это было. Страх в них был великий и отчаянье глубокое. За страну нашу они боялись, за веру. Такие силы против нас ополчились, такое зло вокруг кольцо сжимало. Устоим ли мы перед вечным врагом и приспешниками его? Вот что их мучило. Выковать защитника они хотели, чтобы в трудный час всех нас оборонил… Так они души свои и сгубили… И Сашеньку, сиротку нашу, смотри во что обратили… Всё я виноват. Грех мой непрощенный.
- Я бы очень хотел вам помочь, но не могу, - признался Гордей.
- Не мне помоги, солдатик. Ей помоги, - старик взял его за руку. - Не дай солнышку нашему оступиться и упасть - подай ей руку. Прошу тебя, но попусти зла.
- Я постараюсь, - неуверенно пообещал Евсеев.
- Тогда храни тебя Бог, добрый человек. Ступай, - отпустил его старец.
Поднявшись, майор на ватных ногах пошёл к воротам. Столько всего разом легло ему на плечи.
Церковный музей Московской епархии:
Историк принял у Гордея тяжёлый свёрток. Под ветхой рогожей скрывалась икона в массивном золотом окладе, украшенном драгоценными каменьями.
Учёный сразу же узнал её. Это была Одигитрия, список с тихвинской иконы Божьей Матери.
- Откуда она у вас? - спросил он у гостя.
- Оттуда, - майор показал взглядом в пол.
- Ах вот зачем была вся эта история… - историк разочарованно скривил лицо. - Вы пришли, чтобы продать икону?
- Нет, я пришёл, чтобы её отдать.
- Отдать?
- Именно. Она станет платой за вашу работу, - ответил Евсеев.
- О какой работе идёт речь?
Гордей достал из кейса ещё один предмет - толстую стопку пергаменных листов - и протянул собеседнику.
- Это летописи, которые я нашёл в Дамиановой бездне, - пояснил он. - Сам я их прочесть не смог - они ещё мудрёней, чем Псалтирь…
- Вы хотите чтобы я перевёл их для вас? - предположил историк.
- Не совсем, - ответил Гордей. - Я хочу, чтобы вы прочли их и запомнили общий смысл, а потом рассказали мне, что там произошло под землёй, что это за монастырь и откуда он взялся… Кто его построил? Почему он заброшен? Я не историк, мне не нужно знать всё в точности. Хватит и общих слов. Просто хочу понять. Когда вы ответите на мои вопросы - икона ваша… Возьмётесь?
Учёный включил настольную лампу, чтобы получше рассмотреть Одигитрию.
- Невероятно… - пробормотал он. - Такая сохранность.
- Учтите, на километровой глубине повышенная влажность и постоянная температура - плюс тридцать градусов. Икона лежала в сундуке, завёрнутая в несколько оборотов ткани. Очевидно, её подготовили к транспортировке, однако, судя по всему, эвакуация так и не состоялась… Я хочу, чтобы вы, если не хватит данных из летописи, обратились к церковным архивам, чтобы восстановить общую картину тех событий.
Собеседник не ответил. Он подпёр голову руками и напряжённо всматривался в лик Божьей матери.
- Что-то не так? - спросил Гордей.
Историк ответил не сразу:
- Никак в голове не укладывается то, что вы рассказали. Мучит мысль, что всё это - какая-то чудовищная мистификация. Розыгрыш. И эта икона… Если она подлинная, то это же настоящее сокровище. Реликвия… Но тогда получается, что и те ужасные существа под землёй - тоже правда?
В глазах историка стоял страх.
- Правда или нет, вы мне расскажите при нашей следующей встрече, когда ознакомитесь с летописью, - ответил Гордей и, поднявшись, забрал со стола икону, чтобы убрать её в кейс.
- Надеюсь на вас, - сказал он на прощание.
- Сделаю всё, что смогу, - пообещал учёный.
Квартира майора Евсеева:
Телом монстр походил на гиббона, только маленького - тридцати сантиметров в холке. На этом сходство заканчивалось. Морда твари напоминала крокодилью - с длинной пастью, полной острых мелких зубов. Мех у существа был свалявшийся и грязный.
Сейчас домовой смотрел на Гордея, а тот - на него. Их взгляды встретились всего на несколько секунд, но существу этого хватило, чтобы понять - хозяин квартиры может его видеть. Пасть твари распахнулась на сто восемьдесят градусов, и она завопила так громко и страшно, что майор вздрогнул и отступил. Этот вибрирующий рёв был сигналом тревоги - теперь, когда чары невидимости развеялись, человек и зверь стали смертельными врагами.
Закончив вопить, домовой метнулся под диван и затих.
Взяв из шкафа лыжную палку и включив на телефоне фонарик, Гордей лёг на пол и посветил под диван. Тварь была там. Её когти и зубы влажно блестели. Глаза бестии пылали ненавистью. Мужчина решительно ткнул существо палкой. Вереща, то кинулось прямо на него. Скорость зверька оказалась феноменальной. Лежавший на полу Гордей был лёгкой добычей. Домовой целил в горло, но майор успел сунуть руку ему в пасть, и бритвенно-острые зубы рассекли запястье до кости. Другой рукой Евсеев схватил существо за шею и сжал, что было мочи. Монстр заверещал, стал царапаться, тогда мужчина поймал раненой рукой длинную морду зверушки и резким движением свернул ей шею. Существо тут же обмякло.
- Вот и всё, Кузенька… Вот и всё, - прошептал Гордей и, бросив домового, отполз к стене. Его вырвало. Тело колотила крупная дрожь. Прокушенная рука не слушалась.
С трудом достав телефон, майор набрал номер матушки.
- Меня покусал домовой, - сказал он, едва ворочая языком.
- У тебя есть военный исцелин?
- Да.
- Срочно выпей два пузырька. Смочи препаратом тампон и протри места укусов, а так же царапины от когтей. Понял?
- Да, - ответил Гордей и пополз за аптечкой. После исцелина ему заметно полегчало. Раны затянулись, но слабость не прошла…
Ближе к ночи, когда стемнело, Гордей оделся, взял труп домового, растопку для костра и вышел из квартиры. Отойдя подальше, он углубился в сквер и, продравшись сквозь кусты, вышел на небольшую полянку. Вытряхнув домового на землю, майор уже хотел облить того горючим, как услышал за спиной шаги.
Обернувшись, он разглядел собаку… нет, не собаку, а похожую на домового тварь, только крупнее и стоявшую на четырёх лапах. Рука Гордея потянулась к пистолету, он начал осторожно отступать. Не проявляя признаков агрессии, существо шло в его сторону, пока не поравнялась с останками своего мелкого родственника. Взяв трупик, монстр развернулся и убежал в кусты. Вскоре оттуда раздались противные чавкающие звуки. Постоянно оглядываясь, Гордей вернулся к дому и, поднявшись в квартиру, тут же позвонил матушке.
- С собаку ростом? - сонным голосом переспросила та. - Значит, уличный… Ну или дворовой на помойке так отъелся…
Матушка повесила трубку, а мужчина ещё долго сидел на кухне и смотрел в одну точку. Спать ему как-то не хотелось.
Настоящий сюрприз ждал Гордея утром, когда он, вместо того чтобы снова пить, решил прогуляться по городу - от отпуска оставалась ещё неделя…
Первое существо он увидел у старушки на плече. Оно было мельче домового и напоминало карликового лемура, но опять же - с длинной крокодильей пастью. Тварь ползала по хозяйке, забираясь то на голову, то на спину, или же висела на руке, как коала на стволе эвкалипта. Старушка стояла на автобусной остановке. Когда зверушка заметила пристальное внимание Гордея, она тут же перебралась женщине на плечо, чтобы прижать морду к её уху. Евсееву даже показалось, что существо что-то нашёптывает - пасть открывалась и закрывалась, и в ней шевелится длинный чёрный язык.
Женщина, ранее не обращавшая на присутствие Гордея никакого внимания, бросила на него полный неприязни взгляд.
- Что уставился, бездельник? Иди работать, а не по улицам шляйся, - бабуля топнула ногой. - Развелось алкоголиков.
Евсеев нарочно поймал взгляд зверушки и сказал:
- Мне на вашу обезьянку наплевать. Она мне без надобности.
- Какая обезьянка, ты что - наркоман? - завелась женщина, но послание достигло адресата. «Обезьянка» спустилась с плеча хозяйки и стала качаться на запястье, охватив его хвостом. Существо потеряло к Гордею всякий интерес.
Бабушка пошумела ещё, но быстро успокоилась и теперь лишь изредка косилась в сторону мужчины.
Чем дольше гулял Евсеев, тем больше видел прохожих с ползавшими по ним «питомцами». Самое крупное скопление «обезьянок» оказалось у церкви. Они десятками толпились на пороге. Когда кто-то с «обезьянкой» подходил к храму, его «питомец» спрыгивал и подбегал к товарищам, чтобы пообщаться, пока хозяин в церкви, но стоило такому человеку выйти, как его «обезьянка» бросала очёсываться и перекрикиваться с родичами и с разбега запрыгивала на своего человека, чтобы тут же взобраться ему на плечо и, прижавшись мордой к уху, нашёптывать…
Не выдержав такой картины, Гордей позвонил матушке, чтобы спросить:
- Это бесы?
- Нет, - ответила она. - Бесы бестелесны. Ты их так не увидишь.
- Тогда кто?
- Плечевые.
- Кто-кто?
- Я тебе уже рассказывала. Дьяволы себе на потеху создали множество нечистых зверушек. Их проще всего различать по месту обитания. Эти живут на плече, значит, они плечевые, - объяснила собеседница. - Точно так же, как домовые, дворовые, лешие и водяные. Понял?
- Почему они все так друг на друга похожи и отличаются только размерами?
- Потому, что эволюция действует на них точно так же, как и на остальных. Работает естественный отбор, создавая видовое многообразие… Ты же не спрашиваешь меня, почему птиц так много разных…
- А почему они при солнечном свете бегают? Им же нельзя.
- Приспособились, значит, за миллионы лет эволюции.
- Как так приспособились? - не понял Евсеев.
- Слушай, Гордей, - в голосе матушки послышалось раздражение. - Ты за кого меня держишь? Я не магистр оккультных наук. У меня есть способности, я ими пользуюсь. Теперь у тебя тоже есть способность. Вместо того, чтобы мне названивать, пользуйся ей. Хочешь - начни разбираться в сортах нечистых зверушек. Классифицируй их, как Карл Линней… Потом мне растолкуешь, ладно?
- Я понял, - буркнул Гордей. - Извини за беспокойство.
Читать дальше