сборная солянка мыслей ни о чем
Жизнь проходит. Заканчивается лето двадцать какое-то по счету, заканчиваются сны о тебе. Это так отчетливо заметно по смазанным лицам и далеким глухим голосам, практически по-Левитановски вещающих о безнадежном положении дел. Пережить. Пережить и родиться опять, из ничего, из чьих-то фраз и глаз, в которых детства столько, что оно уже практически заразительно. А потом жить, опять, получить шанс на то чтобы все не испортить в очередной раз, на финальную коммунальную обставленность жизни.
Несмотря на все неудачи последнего года, я не перестаю ощущать, что жизнь любит меня чертовки ласковым образом. А ещё я в точности знаю, что если мне надоест искать чудо в своей жизни, то я по-быстрому стану счастливым по канонам всеобщего понимания данного термина. Ну, то есть, я с легкостью могу ещё пару лет жить вот так вот с обрывами связи между мной и миром, разыскивая дистиллят любви, а потом просто соглашусь на приязнь и долгую счастливую жизнь с хорошей девушкой, земной, но такой вполне объективной красоты, и заживем мы очень складно.
Вот только все это будет очень расточительным действом: во-первых, на одну жену мечты в доступном для холостяков наборе станет меньше, а мне, вроде как, и без необходимости, во-вторых, нас таких мало, кто может жить счастливее всех и горче остальных реветь слезами внутрь глаз. Амплитудные души, преувеличивающие голоса. Но так интереснее.
Я пробовал жить спокойно, и сейчас во многом идеализирую фальшивые воспоминания об этом периоде. На самом деле было скучно. Я приходил домой, где засыпал не один, каждый день. Я встречал по вечерам кого-то с работы и гулял по магазинам в неодиночестве. И я обязан был быть счастливым, потому как любил и меня, потому что не было причин на противоположные чувства. Но со временем осталась пустота. Дни и месяцы летели один за другим, и я не помню целые куски своей жизни, которые слились в один большой и длинный день, про жизнь которой живут обремененные внуками. Зато я с точностью до каждого изгиба занавески помню день, когда мне случилось испытать самую жуткую из всех вполне выносимых болей.
В итоге остается только амплитуда, только размер ощущений. Краски выцветают безбожно, потому что так устроен мир. Поэтому пускай оно заканчивается, это двадцать какое-то лето, и пусть ты будешь ко мне равнодушна. Зато у меня найдется с десяток поводов для размышлений о жизни, зато это лето назову твоим именем, и разуму будет, за что зацепиться лет эдак через десять.
Несмотря на все неудачи последнего года, я не перестаю ощущать, что жизнь любит меня чертовки ласковым образом. А ещё я в точности знаю, что если мне надоест искать чудо в своей жизни, то я по-быстрому стану счастливым по канонам всеобщего понимания данного термина. Ну, то есть, я с легкостью могу ещё пару лет жить вот так вот с обрывами связи между мной и миром, разыскивая дистиллят любви, а потом просто соглашусь на приязнь и долгую счастливую жизнь с хорошей девушкой, земной, но такой вполне объективной красоты, и заживем мы очень складно.
Вот только все это будет очень расточительным действом: во-первых, на одну жену мечты в доступном для холостяков наборе станет меньше, а мне, вроде как, и без необходимости, во-вторых, нас таких мало, кто может жить счастливее всех и горче остальных реветь слезами внутрь глаз. Амплитудные души, преувеличивающие голоса. Но так интереснее.
Я пробовал жить спокойно, и сейчас во многом идеализирую фальшивые воспоминания об этом периоде. На самом деле было скучно. Я приходил домой, где засыпал не один, каждый день. Я встречал по вечерам кого-то с работы и гулял по магазинам в неодиночестве. И я обязан был быть счастливым, потому как любил и меня, потому что не было причин на противоположные чувства. Но со временем осталась пустота. Дни и месяцы летели один за другим, и я не помню целые куски своей жизни, которые слились в один большой и длинный день, про жизнь которой живут обремененные внуками. Зато я с точностью до каждого изгиба занавески помню день, когда мне случилось испытать самую жуткую из всех вполне выносимых болей.
В итоге остается только амплитуда, только размер ощущений. Краски выцветают безбожно, потому что так устроен мир. Поэтому пускай оно заканчивается, это двадцать какое-то лето, и пусть ты будешь ко мне равнодушна. Зато у меня найдется с десяток поводов для размышлений о жизни, зато это лето назову твоим именем, и разуму будет, за что зацепиться лет эдак через десять.