Слово о Ревякине
НАЛЕГКЕ С ЗАПАСОМ СТРЕЛ
Ревякин - другой, он пришёл из степи, у него в глазах отражается такое, чего мы не знаем или, верней, забыли.
Какой тогда год был? Кажется, 89-й, или 90-й.
Тогда появился целый цикл ревякинских песен, которые потом не стали альбомом - а жаль.
Мы разом сошли с ума от этой щедрости, разноцветности: как будто бежишь по цветочному лугу и вдруг обрушиваешься вместе с водопадом вниз, а там чистая вода, дно видно в завораживающую глубину. Вынырнул: на берегу сидит славянское племя у костра, машут тебе рукой: плыви к нам.
И с тобой вдруг происходит неожиданный узарень: ты открываешь глаза и видишь.
«Утром расцелую Ваську в мокрые губы, / Высмотрю как парень девку / Ласками губит / Я хочу домой... / Cотый поцелуй / Не спасёт от обиды, / Точит путь солёная / По скулам разбитым. / Я хочу домой!»
«Эй, полоняне, кончено, свободны...»
Такие песни сложились тогда им, невозможные.
Он рассказал нам, где у нас дом, протоптал тропку.
Ревякин был юный, ласковый, щедрый - и развивался какими-то удивительными зигзагами - от традиционных рок-балад и блюзов с будто бы переводными, ещё не личностными, ещё юношескими текстами - вдруг прыжок куда-то в сторону даже не башлачёвской полуязыческой древнерусской эстетики, а куда-то в прародину славян и (или) в места зарождения казачества.
Выбирая между Летовым и Ревякиным, я, признаться, всегда выбирал Ревякина. Летов шёл к солнцу сквозь свои буреломы, а Ревякин под солнцем сидел, и солнце на него глядело.
«Всё по замыслу, всё путём».
Тогда, ещё на интуитивном уровне, Ревякин словно бы осознал разницу между нашей «волей» и чужой «свободой», и если говорил «свобода» - понимал её как «волю». Воля, вольница, гульба, бой - всё из одного в другое проистекает. Воля - как закон. Воля - как песня. Хочу домой, в эту волю.
И ещё важный момент: когда все ещё рисовали, как глупые, «пацифики» на стене, Ревякин пошёл в совершенное противоположную сторону: «Гон в полдень», «Вечное небо подвига ждёт». Мир - это и война тоже.
Этот сибирский человек, бард с гитарой наперевес, всегда тяготел к окраинам, Москву недолюбливал, в его песнях поочерёдно возникают Запорожская Сечь, Камчатка, Крым. Окраина бережёт Русь, Россию, хранит её границу, пока здесь царит леность, разврат, безверие. Сила, вера и честь идут с окраин, одной Москвой цел не будешь.
Песни Ревякина - единственное на земле место, где казачий есаул и Джим Мориссон, уживаются свободно и органично. Если в Джима вселилась душа индейца, то в Диму - казачья душа, донская или запорожская. А то, что индеец отстаивал свою волю где-то за океаном, а казак - здесь, на Яике или в Сибири - что это меняет? Рисунок их морщин, их солнце, их тугие луки, их воля - это всё едино.
В начале 90-х, когда у всех на жадных устах ещё был «вкус свободы» и прочая сиропная патока, Ревякин пропел: «Я возвращаюсь налегке с запасом стрел / Назад в подвалы».
Воля его, как ни странно, осталась именно там - в подвалах.
Периодически - иногда раз в год, а иногда в три года, Ревякин вырывался на простор - за «зипунами», как в казачьи времена говорили, прогонял с новым диском - а диск у него всякий раз был золотой, по краям зазубренный - по стране, сея благостный пожар.
Если меня кто-нибудь попросит назвать семь самых красивых песен на русском языке, я сразу же отвечу, что три из них: «Сберегла», «Родная» и «Звёзды Натании».
Сердце моё горит от этих песен и этой музыки. И дети мои эти песни знают.
А те, кто не знают - какой с них спрос.
В стране умной, слушающей своё сердце и внимательной к своим детям, вокруг автора таких песен как «Уходили из дома», «Честное слово», «Камчатка», «Гон в полдень», «Севастополь», «Лара» и «Казак» (с альбома «Руда») - хороводы бы водили. Оттого, что он с ангелами общается и мир нездешний слышит.
А нынче выросло целое поколение детей, которое родилось уже после того, как эти песни были написаны.
Дети, как нагуляетесь и надоест вам суета - возвращайтесь домой.
Здесь есть ларь с настоящими сокровищами, там дарза и руда, звёзды Натании, кольца алые.
Казак нагулялся, Бог не оставил его, теперь Ревякин похож на инока, но рука его тверда и запас стрел при нём.
.............................................................
Ждём вас на нашем фестивале: https://www.facebook.com/traditionfestival
Ревякин - другой, он пришёл из степи, у него в глазах отражается такое, чего мы не знаем или, верней, забыли.
Какой тогда год был? Кажется, 89-й, или 90-й.
Тогда появился целый цикл ревякинских песен, которые потом не стали альбомом - а жаль.
Мы разом сошли с ума от этой щедрости, разноцветности: как будто бежишь по цветочному лугу и вдруг обрушиваешься вместе с водопадом вниз, а там чистая вода, дно видно в завораживающую глубину. Вынырнул: на берегу сидит славянское племя у костра, машут тебе рукой: плыви к нам.
И с тобой вдруг происходит неожиданный узарень: ты открываешь глаза и видишь.
«Утром расцелую Ваську в мокрые губы, / Высмотрю как парень девку / Ласками губит / Я хочу домой... / Cотый поцелуй / Не спасёт от обиды, / Точит путь солёная / По скулам разбитым. / Я хочу домой!»
«Эй, полоняне, кончено, свободны...»
Такие песни сложились тогда им, невозможные.
Он рассказал нам, где у нас дом, протоптал тропку.
Ревякин был юный, ласковый, щедрый - и развивался какими-то удивительными зигзагами - от традиционных рок-балад и блюзов с будто бы переводными, ещё не личностными, ещё юношескими текстами - вдруг прыжок куда-то в сторону даже не башлачёвской полуязыческой древнерусской эстетики, а куда-то в прародину славян и (или) в места зарождения казачества.
Выбирая между Летовым и Ревякиным, я, признаться, всегда выбирал Ревякина. Летов шёл к солнцу сквозь свои буреломы, а Ревякин под солнцем сидел, и солнце на него глядело.
«Всё по замыслу, всё путём».
Тогда, ещё на интуитивном уровне, Ревякин словно бы осознал разницу между нашей «волей» и чужой «свободой», и если говорил «свобода» - понимал её как «волю». Воля, вольница, гульба, бой - всё из одного в другое проистекает. Воля - как закон. Воля - как песня. Хочу домой, в эту волю.
И ещё важный момент: когда все ещё рисовали, как глупые, «пацифики» на стене, Ревякин пошёл в совершенное противоположную сторону: «Гон в полдень», «Вечное небо подвига ждёт». Мир - это и война тоже.
Этот сибирский человек, бард с гитарой наперевес, всегда тяготел к окраинам, Москву недолюбливал, в его песнях поочерёдно возникают Запорожская Сечь, Камчатка, Крым. Окраина бережёт Русь, Россию, хранит её границу, пока здесь царит леность, разврат, безверие. Сила, вера и честь идут с окраин, одной Москвой цел не будешь.
Песни Ревякина - единственное на земле место, где казачий есаул и Джим Мориссон, уживаются свободно и органично. Если в Джима вселилась душа индейца, то в Диму - казачья душа, донская или запорожская. А то, что индеец отстаивал свою волю где-то за океаном, а казак - здесь, на Яике или в Сибири - что это меняет? Рисунок их морщин, их солнце, их тугие луки, их воля - это всё едино.
В начале 90-х, когда у всех на жадных устах ещё был «вкус свободы» и прочая сиропная патока, Ревякин пропел: «Я возвращаюсь налегке с запасом стрел / Назад в подвалы».
Воля его, как ни странно, осталась именно там - в подвалах.
Периодически - иногда раз в год, а иногда в три года, Ревякин вырывался на простор - за «зипунами», как в казачьи времена говорили, прогонял с новым диском - а диск у него всякий раз был золотой, по краям зазубренный - по стране, сея благостный пожар.
Если меня кто-нибудь попросит назвать семь самых красивых песен на русском языке, я сразу же отвечу, что три из них: «Сберегла», «Родная» и «Звёзды Натании».
Сердце моё горит от этих песен и этой музыки. И дети мои эти песни знают.
А те, кто не знают - какой с них спрос.
В стране умной, слушающей своё сердце и внимательной к своим детям, вокруг автора таких песен как «Уходили из дома», «Честное слово», «Камчатка», «Гон в полдень», «Севастополь», «Лара» и «Казак» (с альбома «Руда») - хороводы бы водили. Оттого, что он с ангелами общается и мир нездешний слышит.
А нынче выросло целое поколение детей, которое родилось уже после того, как эти песни были написаны.
Дети, как нагуляетесь и надоест вам суета - возвращайтесь домой.
Здесь есть ларь с настоящими сокровищами, там дарза и руда, звёзды Натании, кольца алые.
Казак нагулялся, Бог не оставил его, теперь Ревякин похож на инока, но рука его тверда и запас стрел при нём.
.............................................................
Ждём вас на нашем фестивале: https://www.facebook.com/traditionfestival