Инна Кашежева. Кармохабль. Шадхурей.
И́нна Ина́ловна Каше́жева - советская (кабардинская) поэтесса и переводчица, автор 20 замечательных поэтических книг, автор стихов почти трёх сотен популярных песен, которые исполняли Эдуард Хиль, Майя Кристалинская, Иосиф Кобзон, Владимир Трошин, Людмила Зыкина, Клавдия Шульженко, Кола Бельды («Опять плывут куда-то корабли», «Лунный камень», «Дожди», «Круги на воде») и др.
Она мне вспомнилась сразу, как только въехали в село Каменномостское. На въезде название было и по-кабардински "Кармохабль" (да простят меня кабардинцы, знаю, что неправильно написала, у Инны Кашежевой оно звучит так)) Я сразу поняла кому будет посвящен фотоотчет :)
Начну со стихотворения, которое мне очень нравится и на сегодняшний день актуально у нас в республике
***
Заговори, отец, по-кабардински,
хотя б немного внуков поучи,
звеня уздечкой звуков, проскачи
в тот край, где ты на счастье им родился!
Заговори на языке отца,
отец мой, замолчавший от недуга!
Не значит, если лопнула подпруга,
что конь твой не доскачет до конца.
Заговори на языке родном,
таком гортанном и неповторимом,
пусть в нашем доме будет пахнуть дымом
костров пастушьих... Пусть греметь лавинам,
синеть горам, объятым снежным сном.
Заговори, отец, заговори!
Заговори назло проклятой хвори,
назло уколам вспомни иглы хвои,
сшивающие лоскуты зари
для твоего весеннего бешмета...
Прошу, отец, сегодня об одном:
заговори на языке бессмертья,
заговори на языке родном!
1971 г.
"заговори на языке бессмертья, заговори на языке родном..." - лучше не скажешь.
и тут каждая строчка - шедевр..
***
Ах, каких скакунов объезжали!
Именные носили кинжалы,
безымянно творили добро:
на добро не поставишь тавро.
Но сурово сжимали кулак,
если знали, что кто-то бедует...
Оттого до сих пор и бытует
очень древнее слово - кунак.
А как женщин ценили тогда! -
очутиться б на миг в мире прежнем...
Если встретишь меня, стань же пешим,
помни: я ведь слабее тебя.
Было - прадед прабабку украл...
Было - месть задыхалась от крови...
Только все-таки древний уклад
справедливый и добрый в основе.
Чтит обычаи каждый народ.
Правнук ценное в предке найдет:
дорога не привычка, а память.
Старину в современность оправить,
и она навсегда оживет!
1972 г.
***
Вот они, горы мои золотые -
книги друзей.
Не обесплотились и не застыли,
словно музей.
Век очертанья их на сердце выжег,
рана свежа.
Вот корешки самых тоненьких книжек -
мои кореша,
дар тех далеких, шестидесятых,
нет их светлей.
Смешно о зарплатах:
куртки в заплатах,
размах королей.
Вот тяжелеет в богатстве обложек
чья-то зима…
Тянутся медленным пышным обозом
эти тома.
Краешком нынешней жизни взглянуть бы
за обморок тьмы…
Это не книги столпились, а судьбы
возле стены.
Это геральдики пыточной гербы,
где восходящая не по родам.
Как там поется? Помню: «Имел бы…»
Я вот имею.
И не отдам!
.....................................
***
Был костер, как в самой преисподней,
дым его в небеса уходил,
все на свете костры переспорил,
все ветра на земле победил.
Мои братья, как черти, красивы, -
не советую стать их врагом,
пели, надо признаться, вполсилы,
так, что горы дрожали кругом.
Мои братья - веселые люди,
но я их не за это ценю:
как сейчас вот присели к огню,
так подставили б смуглые груди
всем огням, всем грозящим смертям
в самолете, в седле, в рукопашном
так, что стало бы тошно чертям,
а врагам просто было бы страшно.
Мы сидим у большого костра,
он на четверть вселенной пылает...
А меня без конца удивляет
немудреное слово - сестра.
И становится ясно самой,
что мне повод дало удивляться:
мало просто сестрой называться,
надо быть этим братьям сестрой!
1971 г.
***
Никому не кивала
мимолетным кивком:
есть простое "кебляга!" -
приглашение в дом.
Хоть свободен, хоть занят,
есть обычай в горах,
по какому хозяин
гостя встретит в дверях.
Хоть далекий, хоть близкий,
гость дороже всего,
потому по-адыгски
и обнимут его.
Никому не кивала
равнодушным кивком,
повторяла "кебляга!"
на пороге своем.
И земляк незнакомый,
и приятель-москвич,
зная горцев законы,
слышал дедовский клич.
Я "кебляга!" воскликну,
кто ко мне ни явись:
приглашение в книгу,
приглашение - в жизнь.
1975 г.
---------------------------
Родина, родившая отца,
Никогда не ведавшая страха,
Вся ты - оттиск моего лица,
Вся ты - взгляд с вершины Ошхамахо.
Родина, родившая меня,
Поколений трепетное эхо,
Вся ты - свет пастушьего огня,
Мягче моха он, теплее меха.
Родина, хранящая огонь
Наших дел, сердец, стихотворений,
Ты не любишь долгих уверений -
Просто я на грудь кладу ладонь
И твержу безмолвно, без конца:
«Ты - грядущих слов моих основа,
Ты - сама единственное слово,
Родина, родившая отца!»
1984 г.
------------------------------------
Я слышу, как небом синим,
я вижу, как веткой клейкой
кричит моя Россия
Кавказу: "Салам алейкум!"
Я слышу, блеснув просторы
рассветом большим и красным,
кричат в ответ мои горы
по-русски ей: "Здравствуй!"
***
Если мне порою тяжело,
если сердце холоднее камня,
вспоминаю край тот, где всегда мне
летом жарко, а зимой тепло.
Если что-то светлое прошло,
если кто-то ни за что осудит,
вспоминаю край, где снова будет
летом жарко, а зимой тепло.
Что б со мною ни произошло,
есть одно проверенное средство:
вспоминаю край, где сердцу с детства
летом жарко, а зимой тепло.
1972 г.
-----------------------------------------
***
Утро пахнет розами чайными,
Утро тихо встает в тишине...
Я иду, и со всеми нальчанами
Поздороваться хочется мне.
Поклониться прохожему старцу,
Руки сжать у его сыновей
И у девушки юной остаться
Удивленным изгибом бровей.
Разукрасить улыбками лица,
Подрумянить их ветром слегка...
Я хочу по базару разлиться
Теплым запахом молока.
Как от пальцев доярки, от вымени,
Ото всей материнской крови...
Я хочу находить в твоем имени
Виноградную хмельность любви.
Я хочу заглушить птичий гомон,
Рокот начатых утренних дел...
Я хочу прокричать на весь город:
«Люди! Милые! Добрый день!»
1963 г.
------------------------------------
***
Нет, не по привычке, а по крови
Я люблю, хотя живу вдали,
На горах - извечные покровы,
На горянках - шали до земли.
И не по внушенью, а по крови
Дорог мне костров пастушьих чад...
Без конца далекие подковы
Пульсом сердца моего стучат.
Без конца влекут меня вершины,
Пропасти мне голову кружат...
Мудрые, суровые мужчины
Мою юность чутко сторожат.
В беспокойстве, как в снегу, по брови,
Создают они судьбу мою...
И не по приказу, а по крови
Родине себя я отдаю!
1963 г.
У судеб, как у звезд, есть величины.
От злых напастей, от нежданных бед
ношу я в сердце снежные вершины,
как в древности носили амулет.
Пускай враги и недруги злословят.
и пропасти, и ветры без конца...
Я знаю: горы Родины заслонят
меня, как плечи сильного отца.
1966 г.
Ну и напоследок лошади, повозки и я))
Чудесная у нас природа, чудесные люди..и вода, и воздух..
Даст Бог хватит и ума это все сохранить.
Она мне вспомнилась сразу, как только въехали в село Каменномостское. На въезде название было и по-кабардински "Кармохабль" (да простят меня кабардинцы, знаю, что неправильно написала, у Инны Кашежевой оно звучит так)) Я сразу поняла кому будет посвящен фотоотчет :)
Начну со стихотворения, которое мне очень нравится и на сегодняшний день актуально у нас в республике
***
Заговори, отец, по-кабардински,
хотя б немного внуков поучи,
звеня уздечкой звуков, проскачи
в тот край, где ты на счастье им родился!
Заговори на языке отца,
отец мой, замолчавший от недуга!
Не значит, если лопнула подпруга,
что конь твой не доскачет до конца.
Заговори на языке родном,
таком гортанном и неповторимом,
пусть в нашем доме будет пахнуть дымом
костров пастушьих... Пусть греметь лавинам,
синеть горам, объятым снежным сном.
Заговори, отец, заговори!
Заговори назло проклятой хвори,
назло уколам вспомни иглы хвои,
сшивающие лоскуты зари
для твоего весеннего бешмета...
Прошу, отец, сегодня об одном:
заговори на языке бессмертья,
заговори на языке родном!
1971 г.
"заговори на языке бессмертья, заговори на языке родном..." - лучше не скажешь.
и тут каждая строчка - шедевр..
***
Ах, каких скакунов объезжали!
Именные носили кинжалы,
безымянно творили добро:
на добро не поставишь тавро.
Но сурово сжимали кулак,
если знали, что кто-то бедует...
Оттого до сих пор и бытует
очень древнее слово - кунак.
А как женщин ценили тогда! -
очутиться б на миг в мире прежнем...
Если встретишь меня, стань же пешим,
помни: я ведь слабее тебя.
Было - прадед прабабку украл...
Было - месть задыхалась от крови...
Только все-таки древний уклад
справедливый и добрый в основе.
Чтит обычаи каждый народ.
Правнук ценное в предке найдет:
дорога не привычка, а память.
Старину в современность оправить,
и она навсегда оживет!
1972 г.
***
Вот они, горы мои золотые -
книги друзей.
Не обесплотились и не застыли,
словно музей.
Век очертанья их на сердце выжег,
рана свежа.
Вот корешки самых тоненьких книжек -
мои кореша,
дар тех далеких, шестидесятых,
нет их светлей.
Смешно о зарплатах:
куртки в заплатах,
размах королей.
Вот тяжелеет в богатстве обложек
чья-то зима…
Тянутся медленным пышным обозом
эти тома.
Краешком нынешней жизни взглянуть бы
за обморок тьмы…
Это не книги столпились, а судьбы
возле стены.
Это геральдики пыточной гербы,
где восходящая не по родам.
Как там поется? Помню: «Имел бы…»
Я вот имею.
И не отдам!
.....................................
***
Был костер, как в самой преисподней,
дым его в небеса уходил,
все на свете костры переспорил,
все ветра на земле победил.
Мои братья, как черти, красивы, -
не советую стать их врагом,
пели, надо признаться, вполсилы,
так, что горы дрожали кругом.
Мои братья - веселые люди,
но я их не за это ценю:
как сейчас вот присели к огню,
так подставили б смуглые груди
всем огням, всем грозящим смертям
в самолете, в седле, в рукопашном
так, что стало бы тошно чертям,
а врагам просто было бы страшно.
Мы сидим у большого костра,
он на четверть вселенной пылает...
А меня без конца удивляет
немудреное слово - сестра.
И становится ясно самой,
что мне повод дало удивляться:
мало просто сестрой называться,
надо быть этим братьям сестрой!
1971 г.
***
Никому не кивала
мимолетным кивком:
есть простое "кебляга!" -
приглашение в дом.
Хоть свободен, хоть занят,
есть обычай в горах,
по какому хозяин
гостя встретит в дверях.
Хоть далекий, хоть близкий,
гость дороже всего,
потому по-адыгски
и обнимут его.
Никому не кивала
равнодушным кивком,
повторяла "кебляга!"
на пороге своем.
И земляк незнакомый,
и приятель-москвич,
зная горцев законы,
слышал дедовский клич.
Я "кебляга!" воскликну,
кто ко мне ни явись:
приглашение в книгу,
приглашение - в жизнь.
1975 г.
---------------------------
Родина, родившая отца,
Никогда не ведавшая страха,
Вся ты - оттиск моего лица,
Вся ты - взгляд с вершины Ошхамахо.
Родина, родившая меня,
Поколений трепетное эхо,
Вся ты - свет пастушьего огня,
Мягче моха он, теплее меха.
Родина, хранящая огонь
Наших дел, сердец, стихотворений,
Ты не любишь долгих уверений -
Просто я на грудь кладу ладонь
И твержу безмолвно, без конца:
«Ты - грядущих слов моих основа,
Ты - сама единственное слово,
Родина, родившая отца!»
1984 г.
------------------------------------
Я слышу, как небом синим,
я вижу, как веткой клейкой
кричит моя Россия
Кавказу: "Салам алейкум!"
Я слышу, блеснув просторы
рассветом большим и красным,
кричат в ответ мои горы
по-русски ей: "Здравствуй!"
***
Если мне порою тяжело,
если сердце холоднее камня,
вспоминаю край тот, где всегда мне
летом жарко, а зимой тепло.
Если что-то светлое прошло,
если кто-то ни за что осудит,
вспоминаю край, где снова будет
летом жарко, а зимой тепло.
Что б со мною ни произошло,
есть одно проверенное средство:
вспоминаю край, где сердцу с детства
летом жарко, а зимой тепло.
1972 г.
-----------------------------------------
***
Утро пахнет розами чайными,
Утро тихо встает в тишине...
Я иду, и со всеми нальчанами
Поздороваться хочется мне.
Поклониться прохожему старцу,
Руки сжать у его сыновей
И у девушки юной остаться
Удивленным изгибом бровей.
Разукрасить улыбками лица,
Подрумянить их ветром слегка...
Я хочу по базару разлиться
Теплым запахом молока.
Как от пальцев доярки, от вымени,
Ото всей материнской крови...
Я хочу находить в твоем имени
Виноградную хмельность любви.
Я хочу заглушить птичий гомон,
Рокот начатых утренних дел...
Я хочу прокричать на весь город:
«Люди! Милые! Добрый день!»
1963 г.
------------------------------------
***
Нет, не по привычке, а по крови
Я люблю, хотя живу вдали,
На горах - извечные покровы,
На горянках - шали до земли.
И не по внушенью, а по крови
Дорог мне костров пастушьих чад...
Без конца далекие подковы
Пульсом сердца моего стучат.
Без конца влекут меня вершины,
Пропасти мне голову кружат...
Мудрые, суровые мужчины
Мою юность чутко сторожат.
В беспокойстве, как в снегу, по брови,
Создают они судьбу мою...
И не по приказу, а по крови
Родине себя я отдаю!
1963 г.
У судеб, как у звезд, есть величины.
От злых напастей, от нежданных бед
ношу я в сердце снежные вершины,
как в древности носили амулет.
Пускай враги и недруги злословят.
и пропасти, и ветры без конца...
Я знаю: горы Родины заслонят
меня, как плечи сильного отца.
1966 г.
Ну и напоследок лошади, повозки и я))
Чудесная у нас природа, чудесные люди..и вода, и воздух..
Даст Бог хватит и ума это все сохранить.