О посте, аскетике и не только
В сообществе "Бурсаки" (bursaki) almadorus как имевший в недавнем прошлом непосредственное отношение к активной церковной жизни выразил такие вот откровенные и невеселые мысли. В чем-то, конечно, читателю с ним можно поспорить (хотя я лично даже не знаю, с чем), но слабые стороны нашей бытовой церковности ухвачены верно. Я выделил жирным шрифтом наиболее, на мой взгляд, точные попадания.
-------------------------------------------------------------------
Кстати о посте. Он в очередной раз наступил. И когда отец секретарь меня с ним поздравил, я, честно говоря, не знал, что и ответить. Вообще за время пребывания в церковной ограде у меня была целая масса вопросов, на которые так и не удалось найти удовлетворяющие меня ответы. (Отмечу здесь факт бесовской гордыни в словосочетании «удовлетворяющие меня»). Среди этих вопросов пост, безусловно, занимает не последнее место.
Вот "еретик" Давлатов пишет о посте в своем ЖЖ (читать с осторожностью, новоначальным ссылку не открывать) http://davlatov.livejournal.com/398662.html И я с ужасом осознаю, что мне созвучны его мысли.
В роли апологета поста мне пришлось выступить в беседе с бывшим баптистским пастором (ББП). Его обуревали сомнения на тему необходимости пощения. Более того, он не мог понять, как пост может быть обязательным и как не постящийся оказывается за церковной оградой. В результате всяческих диетолого-физиологических построений на тему влияния белковой пищи на процессы сексуального возбуждения мы пришли к разговору об аскетике.
Так вот. ББП была совершенно непонятна сама идея духовных упражнений по умервщлению плоти. Тут конечно все станут кричать: «Да он бывший баптист, этим все сказано». Давайте порассуждаем. И давайте для ясности определим аскетизм, как духовную практику обожения, т.е. такой вид деятельности верующего человека, который ведет к богоуподоблению.
Итак, кто для христианина является идеалом аскетизма? Оно конечно «для нас в Православии важнее всего Христос». Что чаще всего тоже достаточно спорное утверждение, ибо как показывает практика скорее самая «мелкая мелочь» в Православии может быть во сто крат важнее Христа. Кроме того, Христос уже и так был Богом. Следовательно и аскеза как таковая казалось бы не была ему нужна. Тем не менее Христос постился и молился, помогал людям и претерпевал душевные и телесные муки, т.е фактически упражнялся. Кроме того он избрал путь безбрачия и фактически бессребничества (о сем впрочем немало было споров, что у иосифлян с нестяжателями, что у францисканцев с иезуитами). По сути, Христос был монахом, а не мирянином, при этом монахом-священником, а правильнее говоря - архиереем. Или не был? Проповедь Христа столь часто обличающая духовенство того времени казалось бы говорила о том, что должна быть какая-то новая форма священнического служения. Да и апостол Павел называет христиан царственным священством неспроста.
Но не в том суть. Тут все проще - если Христос постился должны поститься и его последователи. И как раз в те дни, когда у них отнимается жених, когда чертог брачный покинут виновником торжества.
Казалось бы какие еще нужно доказательства? Однако последовательно изучая историю Церкви нетрудно заметить, что мере удаления от времен Христа, среднестатистический христианин все дальше и дальше уходил от идеала. При этом по мере того как внешнее в Церкви растет, внутреннее все более умаляется.
Возьмем ту же исповедь - сначала исповедовались только в отпадении от Церкви и исповедовались только один раз. Пребывали в числе кающихся, стоящих, слушающих и т.д по несколько лет. Исповедовались перед всем народом. Потом эта практика постепенно уходит, возникает частная исповедь и постепенно таинство превращается в перечисление прегрешений. Тоже самое и с Таинством Брака, - по мере развращения появляется необходимость оформить более четко границы церковного благословения супругов.
Прекрасные идеи, исполненные подлинного духовного величия, обрастают все новыми и новыми формами. И как-то незаметно, по мере уплотнения и кристаллизации этих форм за ними все сложнее увидеть идею, лежащую в сердцевине. Помпезность совершения богослужения, пышные одежды священнослужителей, стилизованная манера пения и чтения - все эти вещи, призванные внушать благоговейный трепет и молитвенный настрой привели к театрализации сакральных действий, появлению оперных концертов в храме и поговорке «бубнит как дьяк».
Можно понять мотивы таковой кристаллизации - как израильтяне не могли смотреть на лицо Моисея, сиявшее нестерпимым светом, полученным в богообщении, так и современный человек стремится поскорее накинуть покрывало на чистое христианство. Создать искусственную преграду, препятствующую соприкосновению человека с «простотой» христианства - нелегкая, но вполне реализуемая задача. И вот алтарная перегородка, катапетасма, «не дотрагивайся до престола», Евангелие через тряпочку, молитвы чина анафоры себе под нос, духовенство и миряне как два мира (забудьте про лаиков) - все эти препоны на пути живого восприятия Христа множатся и множатся.
При этом возникает вопрос - действительно ли люди стали более развращенными. Действительно ли сакрализация - ответ Церкви на обмирщение? Или наоборот - увеличение количества внешних форм - причина обмирщения? (отличная мысль! - свящ. Ф.)
Пойдем пока классическим путем, - т.е. будем исходить из позиции, что люди становились все хуже и хуже. Это не самоочевидно и малодоказуемо, но что мешает нам принять за основу такую гипотезу. В ее рамки неплохо укладывается и церковный магизм и обрядоверие. И конечно забвение аксезы, как пути.
Что представляет собой аскеза сейчас? Вот возьмем к примеру Великий пост. Про зацикленность на гастрономии промолчу - это настолько больная тема, что ее лучше не касаться. Возьмем постящегося человека, действительно осознающего необходимость метанойи, перемены сознания. Что делает такой человек? Он изо всех сил старается выполнить предписания Церкви. Постится и духовно и телесно, ограничивает себя и в пище, дабы она не отвлекала его от богомыслия и от светских развлечений по той же причине. И вот пост подходит к концу. Что делает человек? Он вздыхает с облегчением и возвращается к прежней жизни. Я не говорю обо всех. И не о том, что он опять начинает пить, курить и насиловать пенсионерок. Просто человек поднапрягся, поднатужился, подпрыгнул, ухватился, повисел и опять спрыгнул. Пост не является ступенькой духовного возрастания, напротив - это шаг вперед и два назад.
Почему я так считаю? Все по той же причине, или правильнее говоря все по той же теории обмирщения. Раз мы бесконечно далеки от деяний апостольских времен, то не стоит даже и дерзать идти по каким-то ступеням. Это все было давно, это было другое племя «исполины духа», «богатыри - не мы», «достижение святости в этой жизни - страшная прелесть и бесовское обольщение». Об этом часто пишут, мол, все как и прежде, и сегодня нужно стремиться стать святым, но все эти слова как-то соскальзывают по краю сознания.
А в чем мне видится корень зол? Где зарыта собака, страх перед который парализует духовные члены человека? Опять таки где-то там. В мифическом золотом веке христианства. В искусственном противопоставлении монашеского и мирского.
Вот кстати, БПП практически не понятен подвиг монашества. Нет, не то чтобы логики не хватает, как раз на этой логике возникает вопрос - как могло появиться такое противопоставление, если и у монахов и у мирян одни и те же цели. Мне конечно возразят, что никого противопоставления нет, что оба этих пути одинаковы. Между тем в традиционном восприятия верующего человека подвиг монашеского делания ведущего ко спасению, несоизмеримо выше такого же подвига делания мирского человека.
Вообще, как я уже неоднократно говорил, верующий человек обречен жить в состоянии перманентной шизофрении - чтение святоотеческого наследия говорит ему бросить все и спасаться в монастыре. С другой стороны бытовая жизнь, слегка окрашенная религиозной символикой и элементами церковного магизма. У нас нет, простите за каламбур, мирских святых отцов, при чтении трудов которых, мы могли бы нащупать для себя правильный путь.
Собственно неудивительно, что молодой человек, пришедший в Православие и искренне стремящийся "возрастать в духе", практически обречен стать священником. Ибо в мирской среде прогресс в духовной жизни либо отрицается полностью, либо практически незаметен. А в священстве хотя бы внешняя атрибутика дает ощущение некоей сопричастности к духовной жизни. Именно к духовной жизни, а не к формализованному обряду.
Обряд, в наше время главный убийца содержания. Мы часто говорим о красоте внутреннего содержания обрядов. А мне почему-то кажется, что системы обрядов стали так сложны, что зачастую скорее напоминают шаманские камлания, а не таинственные эманации Бога в окружающей реальности.
Я вижу как из года в год духовенство на страницах своих ЖЖ сетует на обрядоверов. На вербочников, пасхочникок, водокрещельников, зельников и медников. Отбери у этих людей обряд - будет раскол. Либо вообще уход из Церкви. При этом чаще всего внутреннее содержание обряда не только неинтересно прихожанину, напротив - всякая попытка раскрытия этого содержания является своего рода святотатством. Чем более непонятен и скрытен смысл обряда, тем сильнее его ореол магического действа.
Вот возьмите те же молитвы на русском языке. Я сам был свидетелем того, как предложение читать такие молитвы утром и вечером встречало бурю негодования в среде православной молодежи. Правда один маститый протоиерей сказал мне (после того как начал читать утренние и вечерние молитвы на русском языке), что теперь осознал, что на самом деле он не понимал многие молитвы. Просто читал, но не понимал.
И как же много сейчас в Церкви такого «просточтения»! И кстати на вопрос почему в церкви такие длинные молитвы и их так много можно ответить словами Евангелия - мы как язычники, которые в надеются быть услышанными в своем многоглаголании. :)
У меня есть хороший знакомый, который по долгу службы бывает в храме 2-3 раза в неделю Он верующий человек и посещает храм уже добрых лет десять. И я как-то спросил его - ты понимаешь, что читается или поется в храме? А он ответил - нет, практически ни одного слова. Он не любит читать и не склонен к изучению книг по литургике - все что происходит в храме для него - загадка. Или еще хуже - скучная и надоевшая своей невообразимой сложностью повинность.
Я вчера впервые за последние года два читал на клиросе. Читая вторую часть великого повечерия я словно вновь окунулся в атмосферу прошлых лет - ты читаешь на клиросе, ибо стоять на храме тебе невообразимо скучно и неинтересно. А чтение - все какое-то развлечение. Да еще и такая возможность потешить свою гордыньку и покрасоваться.
Мне конечно проще - я практически все понимаю из того, что слышу за богослужением. Но увы, идея духовного роста, аскезы, погребена под глубоким скепсисом. Плотно укоренившаяся мысль о невозможности святости за пределами монашества, подкрепляемая чтением Иоанна Лествичника, Исаака Сирина и Аввы Дорофея - говорит мне об одном, - напрасно ты тщишся тщатся.
И количество обрядоверов в Церкви легко объяснимо и вполне прогнозируемо. Более того, вполне прогнозируемо и то, что количество это будет непременно расти. Чья тут вина? Во многом и духовенства - главного кристаллизатора идеи о глубинной пропасти между монашеством, духовенством и мирянами. Но и миряне тут тоже приложили свою руку. Ведь гораздо проще принять правила игры, подстроиться под систему, чем искать пути деятельного служения.
Я не знаю, возможно ли отменить некоторые обряды и вызвала бы такая отмена раскол в Церкви. Впрочем ради эксперимента было бы интересно отменить освящение пасок и вербочек. Количество ушедших от Православия было бы прекрасным индикатором потребностей современных верующих…
Заканчивая эту пространную запись в своем ЖЖ хочу заявить о своей солидарности с гастрономическими постящимися. Ибо в этот пост я постараюсь не вкушать мяса. Наверное это максимум того на что я способен. Помню, как раньше в периоде пребывания в церковной ограде меня всегда раздражало то, что в пост нужно ограничивать себя в развлечениях, быть сдержаннее и сосредоточеннее. Помню, как тогда я своем бесовско-горделивом ослеплении думал: «Ну блин, да я ж и так не развлекаюсь, итак стараюсь особо не рассредотачиваться! А тут еще сильнее что-то нужно затянуть поясок?!»
Подытожу свою мысль. Мне видятся два процесса - выщелачивание содержания из обрядов и усиления искусственного деления на высшее и низшее сословие в церкви. Процессы эти мне кажутся необратимыми. Пока мы будем стараться жить по монашескому уставу - вопросы, что есть в пост и можно ли совокупляться с женой будут центральными. Нет никаких решений, вся система стремиться к самоуничтожению. Я думаю, что процессы формализации и кристаллизации будут только усиливаться. При этом потуги патриархии к исправлению такой ситуации, например использование административных мер для реализации миссионерского служения (имеется ввиду всякие указы о необходимости проведения собеседований перед Таинствами) - это жалкие попытки реанимировать труп. Возможно это звучит несколько пафосно и самонадеянно, но ведь это не я написал книгу «Христианство на пределе истории : О нашем поражении».
Не буду писать о перспективах и ближайшем будущем. Многое очевидно и без всяких прогнозов. Впрочем то, как я выпал из церковной ограды - это отдельная история. Но аскеза, а точнее познание на практике ее тщетности в условиях раздвоенного сознания сыграли здесь далеко не последнюю роль.
Засим откланиваюсь, дабы погрузиться в пучину забвения, в мое любимое и спасительное состояние - нездоровый, но крепкий сон!
-------------------------------------------------------------------
Кстати о посте. Он в очередной раз наступил. И когда отец секретарь меня с ним поздравил, я, честно говоря, не знал, что и ответить. Вообще за время пребывания в церковной ограде у меня была целая масса вопросов, на которые так и не удалось найти удовлетворяющие меня ответы. (Отмечу здесь факт бесовской гордыни в словосочетании «удовлетворяющие меня»). Среди этих вопросов пост, безусловно, занимает не последнее место.
Вот "еретик" Давлатов пишет о посте в своем ЖЖ (читать с осторожностью, новоначальным ссылку не открывать) http://davlatov.livejournal.com/398662.html И я с ужасом осознаю, что мне созвучны его мысли.
В роли апологета поста мне пришлось выступить в беседе с бывшим баптистским пастором (ББП). Его обуревали сомнения на тему необходимости пощения. Более того, он не мог понять, как пост может быть обязательным и как не постящийся оказывается за церковной оградой. В результате всяческих диетолого-физиологических построений на тему влияния белковой пищи на процессы сексуального возбуждения мы пришли к разговору об аскетике.
Так вот. ББП была совершенно непонятна сама идея духовных упражнений по умервщлению плоти. Тут конечно все станут кричать: «Да он бывший баптист, этим все сказано». Давайте порассуждаем. И давайте для ясности определим аскетизм, как духовную практику обожения, т.е. такой вид деятельности верующего человека, который ведет к богоуподоблению.
Итак, кто для христианина является идеалом аскетизма? Оно конечно «для нас в Православии важнее всего Христос». Что чаще всего тоже достаточно спорное утверждение, ибо как показывает практика скорее самая «мелкая мелочь» в Православии может быть во сто крат важнее Христа. Кроме того, Христос уже и так был Богом. Следовательно и аскеза как таковая казалось бы не была ему нужна. Тем не менее Христос постился и молился, помогал людям и претерпевал душевные и телесные муки, т.е фактически упражнялся. Кроме того он избрал путь безбрачия и фактически бессребничества (о сем впрочем немало было споров, что у иосифлян с нестяжателями, что у францисканцев с иезуитами). По сути, Христос был монахом, а не мирянином, при этом монахом-священником, а правильнее говоря - архиереем. Или не был? Проповедь Христа столь часто обличающая духовенство того времени казалось бы говорила о том, что должна быть какая-то новая форма священнического служения. Да и апостол Павел называет христиан царственным священством неспроста.
Но не в том суть. Тут все проще - если Христос постился должны поститься и его последователи. И как раз в те дни, когда у них отнимается жених, когда чертог брачный покинут виновником торжества.
Казалось бы какие еще нужно доказательства? Однако последовательно изучая историю Церкви нетрудно заметить, что мере удаления от времен Христа, среднестатистический христианин все дальше и дальше уходил от идеала. При этом по мере того как внешнее в Церкви растет, внутреннее все более умаляется.
Возьмем ту же исповедь - сначала исповедовались только в отпадении от Церкви и исповедовались только один раз. Пребывали в числе кающихся, стоящих, слушающих и т.д по несколько лет. Исповедовались перед всем народом. Потом эта практика постепенно уходит, возникает частная исповедь и постепенно таинство превращается в перечисление прегрешений. Тоже самое и с Таинством Брака, - по мере развращения появляется необходимость оформить более четко границы церковного благословения супругов.
Прекрасные идеи, исполненные подлинного духовного величия, обрастают все новыми и новыми формами. И как-то незаметно, по мере уплотнения и кристаллизации этих форм за ними все сложнее увидеть идею, лежащую в сердцевине. Помпезность совершения богослужения, пышные одежды священнослужителей, стилизованная манера пения и чтения - все эти вещи, призванные внушать благоговейный трепет и молитвенный настрой привели к театрализации сакральных действий, появлению оперных концертов в храме и поговорке «бубнит как дьяк».
Можно понять мотивы таковой кристаллизации - как израильтяне не могли смотреть на лицо Моисея, сиявшее нестерпимым светом, полученным в богообщении, так и современный человек стремится поскорее накинуть покрывало на чистое христианство. Создать искусственную преграду, препятствующую соприкосновению человека с «простотой» христианства - нелегкая, но вполне реализуемая задача. И вот алтарная перегородка, катапетасма, «не дотрагивайся до престола», Евангелие через тряпочку, молитвы чина анафоры себе под нос, духовенство и миряне как два мира (забудьте про лаиков) - все эти препоны на пути живого восприятия Христа множатся и множатся.
При этом возникает вопрос - действительно ли люди стали более развращенными. Действительно ли сакрализация - ответ Церкви на обмирщение? Или наоборот - увеличение количества внешних форм - причина обмирщения? (отличная мысль! - свящ. Ф.)
Пойдем пока классическим путем, - т.е. будем исходить из позиции, что люди становились все хуже и хуже. Это не самоочевидно и малодоказуемо, но что мешает нам принять за основу такую гипотезу. В ее рамки неплохо укладывается и церковный магизм и обрядоверие. И конечно забвение аксезы, как пути.
Что представляет собой аскеза сейчас? Вот возьмем к примеру Великий пост. Про зацикленность на гастрономии промолчу - это настолько больная тема, что ее лучше не касаться. Возьмем постящегося человека, действительно осознающего необходимость метанойи, перемены сознания. Что делает такой человек? Он изо всех сил старается выполнить предписания Церкви. Постится и духовно и телесно, ограничивает себя и в пище, дабы она не отвлекала его от богомыслия и от светских развлечений по той же причине. И вот пост подходит к концу. Что делает человек? Он вздыхает с облегчением и возвращается к прежней жизни. Я не говорю обо всех. И не о том, что он опять начинает пить, курить и насиловать пенсионерок. Просто человек поднапрягся, поднатужился, подпрыгнул, ухватился, повисел и опять спрыгнул. Пост не является ступенькой духовного возрастания, напротив - это шаг вперед и два назад.
Почему я так считаю? Все по той же причине, или правильнее говоря все по той же теории обмирщения. Раз мы бесконечно далеки от деяний апостольских времен, то не стоит даже и дерзать идти по каким-то ступеням. Это все было давно, это было другое племя «исполины духа», «богатыри - не мы», «достижение святости в этой жизни - страшная прелесть и бесовское обольщение». Об этом часто пишут, мол, все как и прежде, и сегодня нужно стремиться стать святым, но все эти слова как-то соскальзывают по краю сознания.
А в чем мне видится корень зол? Где зарыта собака, страх перед который парализует духовные члены человека? Опять таки где-то там. В мифическом золотом веке христианства. В искусственном противопоставлении монашеского и мирского.
Вот кстати, БПП практически не понятен подвиг монашества. Нет, не то чтобы логики не хватает, как раз на этой логике возникает вопрос - как могло появиться такое противопоставление, если и у монахов и у мирян одни и те же цели. Мне конечно возразят, что никого противопоставления нет, что оба этих пути одинаковы. Между тем в традиционном восприятия верующего человека подвиг монашеского делания ведущего ко спасению, несоизмеримо выше такого же подвига делания мирского человека.
Вообще, как я уже неоднократно говорил, верующий человек обречен жить в состоянии перманентной шизофрении - чтение святоотеческого наследия говорит ему бросить все и спасаться в монастыре. С другой стороны бытовая жизнь, слегка окрашенная религиозной символикой и элементами церковного магизма. У нас нет, простите за каламбур, мирских святых отцов, при чтении трудов которых, мы могли бы нащупать для себя правильный путь.
Собственно неудивительно, что молодой человек, пришедший в Православие и искренне стремящийся "возрастать в духе", практически обречен стать священником. Ибо в мирской среде прогресс в духовной жизни либо отрицается полностью, либо практически незаметен. А в священстве хотя бы внешняя атрибутика дает ощущение некоей сопричастности к духовной жизни. Именно к духовной жизни, а не к формализованному обряду.
Обряд, в наше время главный убийца содержания. Мы часто говорим о красоте внутреннего содержания обрядов. А мне почему-то кажется, что системы обрядов стали так сложны, что зачастую скорее напоминают шаманские камлания, а не таинственные эманации Бога в окружающей реальности.
Я вижу как из года в год духовенство на страницах своих ЖЖ сетует на обрядоверов. На вербочников, пасхочникок, водокрещельников, зельников и медников. Отбери у этих людей обряд - будет раскол. Либо вообще уход из Церкви. При этом чаще всего внутреннее содержание обряда не только неинтересно прихожанину, напротив - всякая попытка раскрытия этого содержания является своего рода святотатством. Чем более непонятен и скрытен смысл обряда, тем сильнее его ореол магического действа.
Вот возьмите те же молитвы на русском языке. Я сам был свидетелем того, как предложение читать такие молитвы утром и вечером встречало бурю негодования в среде православной молодежи. Правда один маститый протоиерей сказал мне (после того как начал читать утренние и вечерние молитвы на русском языке), что теперь осознал, что на самом деле он не понимал многие молитвы. Просто читал, но не понимал.
И как же много сейчас в Церкви такого «просточтения»! И кстати на вопрос почему в церкви такие длинные молитвы и их так много можно ответить словами Евангелия - мы как язычники, которые в надеются быть услышанными в своем многоглаголании. :)
У меня есть хороший знакомый, который по долгу службы бывает в храме 2-3 раза в неделю Он верующий человек и посещает храм уже добрых лет десять. И я как-то спросил его - ты понимаешь, что читается или поется в храме? А он ответил - нет, практически ни одного слова. Он не любит читать и не склонен к изучению книг по литургике - все что происходит в храме для него - загадка. Или еще хуже - скучная и надоевшая своей невообразимой сложностью повинность.
Я вчера впервые за последние года два читал на клиросе. Читая вторую часть великого повечерия я словно вновь окунулся в атмосферу прошлых лет - ты читаешь на клиросе, ибо стоять на храме тебе невообразимо скучно и неинтересно. А чтение - все какое-то развлечение. Да еще и такая возможность потешить свою гордыньку и покрасоваться.
Мне конечно проще - я практически все понимаю из того, что слышу за богослужением. Но увы, идея духовного роста, аскезы, погребена под глубоким скепсисом. Плотно укоренившаяся мысль о невозможности святости за пределами монашества, подкрепляемая чтением Иоанна Лествичника, Исаака Сирина и Аввы Дорофея - говорит мне об одном, - напрасно ты тщишся тщатся.
И количество обрядоверов в Церкви легко объяснимо и вполне прогнозируемо. Более того, вполне прогнозируемо и то, что количество это будет непременно расти. Чья тут вина? Во многом и духовенства - главного кристаллизатора идеи о глубинной пропасти между монашеством, духовенством и мирянами. Но и миряне тут тоже приложили свою руку. Ведь гораздо проще принять правила игры, подстроиться под систему, чем искать пути деятельного служения.
Я не знаю, возможно ли отменить некоторые обряды и вызвала бы такая отмена раскол в Церкви. Впрочем ради эксперимента было бы интересно отменить освящение пасок и вербочек. Количество ушедших от Православия было бы прекрасным индикатором потребностей современных верующих…
Заканчивая эту пространную запись в своем ЖЖ хочу заявить о своей солидарности с гастрономическими постящимися. Ибо в этот пост я постараюсь не вкушать мяса. Наверное это максимум того на что я способен. Помню, как раньше в периоде пребывания в церковной ограде меня всегда раздражало то, что в пост нужно ограничивать себя в развлечениях, быть сдержаннее и сосредоточеннее. Помню, как тогда я своем бесовско-горделивом ослеплении думал: «Ну блин, да я ж и так не развлекаюсь, итак стараюсь особо не рассредотачиваться! А тут еще сильнее что-то нужно затянуть поясок?!»
Подытожу свою мысль. Мне видятся два процесса - выщелачивание содержания из обрядов и усиления искусственного деления на высшее и низшее сословие в церкви. Процессы эти мне кажутся необратимыми. Пока мы будем стараться жить по монашескому уставу - вопросы, что есть в пост и можно ли совокупляться с женой будут центральными. Нет никаких решений, вся система стремиться к самоуничтожению. Я думаю, что процессы формализации и кристаллизации будут только усиливаться. При этом потуги патриархии к исправлению такой ситуации, например использование административных мер для реализации миссионерского служения (имеется ввиду всякие указы о необходимости проведения собеседований перед Таинствами) - это жалкие попытки реанимировать труп. Возможно это звучит несколько пафосно и самонадеянно, но ведь это не я написал книгу «Христианство на пределе истории : О нашем поражении».
Не буду писать о перспективах и ближайшем будущем. Многое очевидно и без всяких прогнозов. Впрочем то, как я выпал из церковной ограды - это отдельная история. Но аскеза, а точнее познание на практике ее тщетности в условиях раздвоенного сознания сыграли здесь далеко не последнюю роль.
Засим откланиваюсь, дабы погрузиться в пучину забвения, в мое любимое и спасительное состояние - нездоровый, но крепкий сон!