Где у тети глазки?
Когда я закончила одиннадцатый класс и сдала экзамены в институт, я начала думать, как отомстить принципиальной математичке.
Математичке было под пятьдесят. Имя у нее было чисто русское, Любовь Федоровна, а фамилия еврейская: Цоцина. Фамилия была своя, потому что мужа у математички никогда не было. Детей, любовников и любовниц тоже не было. Так что Любовь Федоровна считалась старой девой. Она была худая и высушенная, как вобла. Любовь Федоровна жила строго по расписанию: в 6.30 подъем, холодное обтирание, завтрак овсянкой и чаем, работа, дома обед супом, проверка тетрадей и подготовка к следующему рабочему дню, ужин чем-то легким, яблоком, например, душ, в 10.00 подготовка ко сну, в 10.30- глубокий сон. Я отлично помню этот ее режим, потому что Цоцина постоянно о нем рассказывала и говорила, что только он помогает сохранять ей бодрость духа и здоровье. Здоровье ее действительно не подводило. Ни разу Цоцина не прогуляла работу по причине гриппа или давления... Любимой фразой у Цоциной была- "Где у тети глазки?". Не сделаешь домашнее задание, сидишь в начале урока тихой мышкой, Любовь Федоровна тут же тебя вычислит, подойдет к парте, полистает тетрадь и громко так, язвительно скажет "Где у тети глазки?" . Сие означало: "Ты совсем дура, что ли?".
Это произошло в августе. Была жаркая ночь, и мне не спалось. Я вышла на балкон, поплевала вниз, вспомнила, что папа накануне купил упаковку пива, обрадовалась, напилась, взяла телефонную трубку и набрала номер математички. Конечно же, она удивилась столь позднему звонку. И разозлилась: как кто-то посмел нарушить ее режим!
-Я вас люблю...- сказала я бархатным, нежным голосом.
-Что?- опупела математичка.
-Вы так и не поняли, почему я не работала на уроках?.. почему я ничего не записывала в тетрадь? Вы так и не заметили, как дрожали мои руки?!. как дрожал голос, когда я отвечала вам?.. Ведь я не могла совладать с собой, когда рядом были вы! Я хочу, я очень хочу вас! Да я только и делаю, что думаю о вас! Я болею вами.
Под действием алкоголя на меня снизошло вдохновение. Я вошла в роль и долго говорила. Обещала покончить с собой, если математичка не ответит мне взаимностью. Несла какую-то чушь про ржавые бритвы и одиннадцатый этаж. Удивительно, но Цоцина не повесила трубку. Она поверила!!! У нее вдруг голос изменился, был железный, а стал болезненный и сочувствующий. Она уговаривала меня не заканчивать жизнь самоубийством, объясняла, что не может быть со мной, потому что я еще маленькая, просила не отчаиваться, сказала, что если будет совсем тяжело, я могу позвонить еще. Я позвонила следующей ночью. Мне показалось, она не спала и ждала моего звонка... Так продолжалось неделю. Я охамела до того, что поставила Цоциной условие: или она удостоит меня аудиенции у себя дома, или я точно наложу на себя руки.
Квартира у Любовь Федоровны оказалась убогая. Одна комната, желтоватые обои в какой-то голубовато-серый блеклый цветочек. Тридцатилетней давности мебель. На кухне- мышиный запах. Я села на жалостно скрипнувший диван. Математичка стояла посреди комнаты. Она принарядилась. На ней была безвкусная фиолетовая блуза и коричневые, со стрелками, брюки от костюма. Она смотрела на меня и ждала... Я поняла, что она ждет теплоты, которой ей всю жизнь не хватало. Она уцепилась за последнюю возможность. Ей ведь тоже хотелось любви. Мне стало смешно. Мне стало так смешно, что я была не в силах сдерживаться. Я начала хохотать. И было даже больно, я хваталась за живот и грудь, сползая с дивана на пол, сползла окончательно, пошла кататься по полу и никак не могла остановиться. Наверное, со стороны это было похоже на истерику не совсем здорового человека.
-Убирайся!- закричала математичка своим обычным злым голосом.- Убирайся, или я сейчас вызову милицию!
-Где у тети глазки.- еле выговорила я в ответ и пошла, продолжая смеяться и шатаясь, в прихожую. Математичка швырнула в меня тапком, подбежала, схватила за волосы, открыла дверь и вышвырнула к лифту. А потом вдруг, за дверью, заскулила. Просто по-собачьи заскулила. Если бы я не знала, что домашних животных она не держит, решила бы, что собака...
Прошло время, но я довольно часто вспоминаю эту свою хулиганскую выходку. Раньше мне казалось, Цоцина заслужила такое отношение учеников, но теперь я думаю, что терпимеее стоит относиться к одиноким и сухим людям...
Математичке было под пятьдесят. Имя у нее было чисто русское, Любовь Федоровна, а фамилия еврейская: Цоцина. Фамилия была своя, потому что мужа у математички никогда не было. Детей, любовников и любовниц тоже не было. Так что Любовь Федоровна считалась старой девой. Она была худая и высушенная, как вобла. Любовь Федоровна жила строго по расписанию: в 6.30 подъем, холодное обтирание, завтрак овсянкой и чаем, работа, дома обед супом, проверка тетрадей и подготовка к следующему рабочему дню, ужин чем-то легким, яблоком, например, душ, в 10.00 подготовка ко сну, в 10.30- глубокий сон. Я отлично помню этот ее режим, потому что Цоцина постоянно о нем рассказывала и говорила, что только он помогает сохранять ей бодрость духа и здоровье. Здоровье ее действительно не подводило. Ни разу Цоцина не прогуляла работу по причине гриппа или давления... Любимой фразой у Цоциной была- "Где у тети глазки?". Не сделаешь домашнее задание, сидишь в начале урока тихой мышкой, Любовь Федоровна тут же тебя вычислит, подойдет к парте, полистает тетрадь и громко так, язвительно скажет "Где у тети глазки?" . Сие означало: "Ты совсем дура, что ли?".
Это произошло в августе. Была жаркая ночь, и мне не спалось. Я вышла на балкон, поплевала вниз, вспомнила, что папа накануне купил упаковку пива, обрадовалась, напилась, взяла телефонную трубку и набрала номер математички. Конечно же, она удивилась столь позднему звонку. И разозлилась: как кто-то посмел нарушить ее режим!
-Я вас люблю...- сказала я бархатным, нежным голосом.
-Что?- опупела математичка.
-Вы так и не поняли, почему я не работала на уроках?.. почему я ничего не записывала в тетрадь? Вы так и не заметили, как дрожали мои руки?!. как дрожал голос, когда я отвечала вам?.. Ведь я не могла совладать с собой, когда рядом были вы! Я хочу, я очень хочу вас! Да я только и делаю, что думаю о вас! Я болею вами.
Под действием алкоголя на меня снизошло вдохновение. Я вошла в роль и долго говорила. Обещала покончить с собой, если математичка не ответит мне взаимностью. Несла какую-то чушь про ржавые бритвы и одиннадцатый этаж. Удивительно, но Цоцина не повесила трубку. Она поверила!!! У нее вдруг голос изменился, был железный, а стал болезненный и сочувствующий. Она уговаривала меня не заканчивать жизнь самоубийством, объясняла, что не может быть со мной, потому что я еще маленькая, просила не отчаиваться, сказала, что если будет совсем тяжело, я могу позвонить еще. Я позвонила следующей ночью. Мне показалось, она не спала и ждала моего звонка... Так продолжалось неделю. Я охамела до того, что поставила Цоциной условие: или она удостоит меня аудиенции у себя дома, или я точно наложу на себя руки.
Квартира у Любовь Федоровны оказалась убогая. Одна комната, желтоватые обои в какой-то голубовато-серый блеклый цветочек. Тридцатилетней давности мебель. На кухне- мышиный запах. Я села на жалостно скрипнувший диван. Математичка стояла посреди комнаты. Она принарядилась. На ней была безвкусная фиолетовая блуза и коричневые, со стрелками, брюки от костюма. Она смотрела на меня и ждала... Я поняла, что она ждет теплоты, которой ей всю жизнь не хватало. Она уцепилась за последнюю возможность. Ей ведь тоже хотелось любви. Мне стало смешно. Мне стало так смешно, что я была не в силах сдерживаться. Я начала хохотать. И было даже больно, я хваталась за живот и грудь, сползая с дивана на пол, сползла окончательно, пошла кататься по полу и никак не могла остановиться. Наверное, со стороны это было похоже на истерику не совсем здорового человека.
-Убирайся!- закричала математичка своим обычным злым голосом.- Убирайся, или я сейчас вызову милицию!
-Где у тети глазки.- еле выговорила я в ответ и пошла, продолжая смеяться и шатаясь, в прихожую. Математичка швырнула в меня тапком, подбежала, схватила за волосы, открыла дверь и вышвырнула к лифту. А потом вдруг, за дверью, заскулила. Просто по-собачьи заскулила. Если бы я не знала, что домашних животных она не держит, решила бы, что собака...
Прошло время, но я довольно часто вспоминаю эту свою хулиганскую выходку. Раньше мне казалось, Цоцина заслужила такое отношение учеников, но теперь я думаю, что терпимеее стоит относиться к одиноким и сухим людям...