Бати-Лиман (Ю.В.Кашин)
БАТИ-ЛИМАН
Последний райский уголок в Крыму - Бати-лиман. Это самая западная точка Южного берега Крыма. С востока на запад, последовательно; Севастополь, Балаклава, Аязьма, далее - мыс Айя, вдающийся в море без прибрежной полосы приблизительно на 400 метров, затем начинается территория залива Батилиман.
Раньше в этих местах была питьевая вода, жили люди, там даже была каменная дача, о которой поговаривали, что в ней когда-то проживал Короленко. Но людей выселили, источники пресной воды забетонировали, искусственно сделали эти великолепные места необитаемыми.
Единственное, что в окрестностях залива периодически заселялось, - это территория пионерлагеря, в который детей и персонал, продукты и все необходимое для жизнеобеспечения, доставлялось исключительно морем. По суше добраться очень сложно: от села Орлиное, по серпантину, через горный перевал. Круглый год в лагере жил один человек - сторож дядя Ваня.
Немногочисленные туристы из Москвы, Ленинграда и Киева проводили свои отпуска в этом, практически заповедном, месте, пока, после объявления выходным днем субботы, сюда не нагрянули многочисленные десанты севастопольцев, которые облюбовали эту местность для пикников в свои выходные. Они-то и повырубили столетние туи и кипарисы, которые использовались и как топливо, и как лапник для подстилки. Так вот наступил медленный конец Бати-лимана.
Первый раз я попал в эти сказочные места в самом начале 60-х. А собрался я туда. узнав, что там в то время отдыхала группа туристов из ленинградского Физтеха. Мой приятель Лодкин весьма оригинально объяснил мне путь: от Орлиного иди, мол, до Турецкой площадки, а там тропинка к заливу, а узнать, где именно эта Турецкая площадка, очень просто: как только устанешь, что и идти дальше не сможешь, то значит, что ты до нее дошел.
Так вот, стартовав в Орлином, я отправился в путь-дорогу, таща на себе рюкзак, соизмеримый со мною и ростом, и весом, а так же крупногабаритное ружье для подводной охоты. Шел я, шел. Начало смеркаться. Споткнулся, уронил очки на землю, потерял стекло от очков. Положил на месте предполагаемого его падения щепочку, а сам, устроившись на обочине, улегся спать, упаковавшись в спальный мешок.
Рано утром сразу обнаружил на дороге щепочку, а потом и утерянное стекло. А тут, откуда ни возьмись, -мужик на мотороллере. Попросил подвезти, тот согласился. Уселся. Держаться практически нечем: одной рукой держал ружье, другой - периодически поправлял лямки рюкзака, который на крутых поворотах все время куда-то заносило. Умудохался, ну просто сил нет. Сразу, вспомнив лодкинскую примету, сообразил, что это и есть Турецкая площадка.
Отважился на спуск по неявной крутой тропинке - перебежками, сначала опускаю рюкзак, затем ружье, ну а потом и сам. И так - пока не добрался до залива. Пошел по тропе вдоль берега, пока не увидел первых людей. Спросил их, где ленинградцы. Оказалось, что в полутора километрах от этого места. То есть лодкинская примета сработала не совсем точно. Сил практически не было. Меня проводили и помогли донести вещи.
Добрался я до пионерлагеря. Там и жили ленинградцы. Компания неизвестных мне людей. Знаком я, правда, шапочно только с Рафаилом Аптекарем. Спросил его, можно ли у них расположиться. Он сказал, что, мол, надо посоветоваться. Через полчаса разрешили, но только при условии, что жить я буду один, в комнате с оборудованием. Там так там. Внес я свои продукты в общий котел и остался с ними.
Распорядок дня был такой: утром завтрак - уха. затем поход к Айе - на охоту. В конце дня возвращались в лагерь, разделывали кефаль, готовили еду, ели.
Москалев, лидер группы, вел подсчеты степени участия каждого в денежном эквиваленте, вывел к концу отпуска, что я должен 11 рублей.
После этого посещения Бати-лимана я несколько сезонов подряд приезжал сюда провести отпуск и один, и в компании, и с семьей.
Вырывал в земле ямку. Прятал в нее деньги и документы, ставил поверх палатку. И можно было спокойно уходить на весь день на охоту. Воровства не было.
Однажды, когда суббота еще не была выходным днем, на пляже появился странный мужчина: в костюме и полуботинках, в компании с девятилетним мальчиком. Оказался он туристом из Киева, очень интеллигентно спросил меня:
- Где здесь можно остановиться?
- Везде, где нет палатки!
Он расположился невдалеке от моей палатки, достал из рюкзака домашние тапочки и переобулся, а после стал устанавливать какую-то необычную палатку, из непонятного материала. Оказалось, что это обыкновенная марля. Действительно, дождей здесь летом практически не бывает, укрытие с хорошей вентиляцией тень нормальную создает, а весит несоизмеримо меньше. Все гениальное просто.
В одну из моих поездок, уже во времена расцвета севастопольских уик-эндов, появилась на пляже компания молодых людей: парень и две девушки. Парень, явно из соображений покрасоваться перед барышнями, решил слазить на Айю. Долез до маленькой площадочки в скале, находящейся достаточно высоко над уровнем моря, на которой росло одинокое дерево. Там он понял, что погорячился, что ни вверх, ни вниз ему не переместиться.
Солнце светило нещадно, крона дерева от безжалостных лучей не спасала. Ни еды, ни воды, одно только полотенце. Он полотенцем привязал себя к дереву, чтоб во время возможного обморока не свалиться вниз. Девчонки его весь день проискали. Нашли его только к вечеру. Он орал благим матом, что бросится вниз. Девчонки в ответ: «Не делай этого, Вася!»
Наконец нашлись среди отдыхающих альпинисты, которые поднялись к незадачливому покорителю горных вершин и спустили его вниз.
Изможденный Вася тут же завопил:
-Пить!..
Стали искать, что-нибудь для утоления жажды. Нашлись только сливы, их ему и протянули.
- А они мытые? - спросил Василий, десять минут назад собиравшийся броситься вниз со скалы...
Однажды, когда я был здесь то ли в третий, то ли в четвертый раз в составе большой кампании перед самым отъездом, несмотря на мою до неприличия низкую контактность, меня откомандировали возобновить старую договоренность с водителем грузовика Николаем, сыном лагерного сторожа дяди Вани о том, что он нас добросит до Орлиного, откуда ходят автобусы до Севастополя.
А тут накануне ночью, совсем некстати, умер сам дядя Ваня. Приехал Коля с гробом в кузове. Выхода нет, подхожу:
- Николай, а нас бы взять...
- Что с вами сделаешь? Садитесь в кузов, рядом с гробом.
Мы расселись. Поехали. Дороги из кузова не видно: с одной стороны скала, с другой - морская пучина с жуткой высоты. Гроб съезжает, нужно приподнимать на поворотах, а вес дяди Вани 100 килограммов, а то и более, да еще сам гроб - почти столько же.
Приехали в Орлиное, 2 часа до автобуса. Встретили нас две женщины: старуха и молодуха, профессиональные омывальщицы тел усопших. Снесли к ним во двор гроб с телом дяди Вани.
-Ну что, ребятки, вы идите, а ты, милок, - говорит та, что постарше, указывая на меня, - задержись пока что...
На меня была возложена задача ворочать окостеневшего стокилограммового дядю Ваню, а женщины мыли тело теплой водой, чтобы немного его размягчить. Потом, предварительно постелив соломы, поместили в гроб покойного. Только мы стали его одевать, ребята закричали: «Юра, автобус пришел! Давай быстрей!» А я кальсоны дяде Ване натягиваю, завязки на кальсонах короткие, бантики не выходят, я мучаюсь, ребята зовут все настойчивее, подумал: на кой ляд ему эти бантики, ему кальсоны развязывать больше не придется, завязал на узел. Надели быстро брюки. Забросили по скорому в гроб, я едва успел на автобус.
А накануне мы возле «дачи Короленко» набили рюкзаки апункцией, крымскими кактусами, которые на первый взгляд кажутся гладкими, а на самом деле вся поверхность в микроскопических колючках, которые, впиваясь в кожу, сразу не дают о себе знать. но зато потом... чесались и чертыхались мы всю дорогу до Ленинграда. В этих колючках были все вещи и одежда, и полотенца, и даже мыло.
Как-то приехал я в Бати-лиман с детьми: с сыном Вовкой и племянником Юркой. Юрка взял с собой гитару, а я, придурок, заставил взять Вовку с собой аккордеон. Чтобы музицировали по вечерам дуэтом. Бедный Вовка тащил эту гробину, а я его поторапливал. А тут внезапно пошел дождь, да такой сильный. В один миг дорога превратилась в малопроходимую кашу, а я был в сандалиях, которые постоянно спадали, приходилось их руками нащупывать в грязи. Да еще вещи, треклятый аккордеон. Пока дошли до места умаялись вусмерть, я три дня после этого отсыпался.
Мой друг Илья Горенштейн - большой любитель путешествий, по Крыму в особенности, который в то же время проводил с семьей отпуск, пообещал, что найдет нас в Бати-лимане. Я ему накануне, как смог, описал, как нас можно будет приблизительно найти.
Путешествуют они весьма своеобразно - выбирают маршрут, и следуют по нему в такой последовательности: впереди Илья с огромным, до самой земли рюкзаком, за ним его жена Инна и два сына Мишка и Вовка. Илья при этом, повесив на грудь специальное приспособление, умудряется еще и читать во время движения.
И вот однажды сижу я, не помню, за какой надобностью, на дереве над своей палаткой. Вдруг слышу знакомый писклявый голос:
- Товарищи, вы не знаете, где тут Кашин из Ленинграда?
- Я здесь! - кричу я с дерева.
Подумать только, за все время поисков он спросил только в первый раз.
С водой здесь была напряженка. Струйка источника наполняла трехлитровый бидон минут за 15-20.
Илья намеревался побыть с нами один день, но им так здесь понравилось, что они задержались на три дня.
Немного остановлюсь на своих подводных впечатлениях. Хотя передать словами всю красоту и мощь подводного мира просто невозможно-
Горбыль - рыба донная. Увидеть ее, а тем более подстрелить, - большая удача. Прячется она под камнями. Вдруг я замечаю одного. Видимость 3-4 метра, решил поближе подплыть, уже думаю выстрелить, но внезапно обнаруживаю, что их видимо-невидимо, выбираю жертву покрупней. Остановился, разворачиваюсь и - не вижу ни одного. В одно мгновение все исчезли...
Под самой Айей - залив глубиной 2-3 метра, площадью 20 на 30 метров. Зашла в него стая атарины, маленькой, размером с кильку, рыбки, которая перемещается по морю в виде живого гигантского шара. Весь этот небольшой залив заполнен атариной. Вдруг появляется стайка луфарей - прожорливых, 35-40-сантиметровых хищников. Они подныривают под рой и, раскрыв широко пасть, вертикально проходят сквозь него, беспрерывно пожирая атарин, одну за другой.
У меня - острога, я положил ее на воду, но убить ни одной рыбины не смог. А вот ребята нескольких подстрелили, а когда их вскрывали, находили в желудках по 10 штук атарин.
Однажды шла на меня стая зубарей: плоских, 35-сантиметровых рыбин, с двумя выступающими зубами, которыми они разгрызают мидий. Я смотрел на них как зачарованный, совсем позабыв о ружье.
Вот, пожалуй, и все.