Ответ "Либавского Вестника" по поводу скандальной заметки в газете "Котлин". 1906 год
По поводу заметки г-на Л. в «Котлине» о порте Императора Александра III .
В газете «Котлин», этом официозе Морского ведомства , недавно появилась заметка г−на Л. по поводу неудобств и недостатков порта Императора Александра III. Заметка эта, очевидно, принадлежит перу кого-либо из только что прибывших в порт, совершенно незнакомых ни с его устройством, ни с литературой трактуемого вопроса. Правда, автор и создатель этого порта, Адмирал Чихачев, всегда держался того взгляда, по которому в газетах могли появляться почти исключительно нападки на созидаемый им порт, и совершенно отсутствовали официальные опровержения и возражения. Это с одной стороны как бы придавало всем враждебным порту статьям в глазах публики силу неотразимости, а с другой −надежно умеряло остроту полемического задора последующих статей того же автора, которого такая мудрая тактика очень скоро ставила в смешное положение человека, одиноко стоящего на пустой площади и тем не менее с яростью и жаром размахивающим крепко сжатыми кулаками. Затем, к строгой отрицательной критике нового порта стали уже прибегать все те, для кого было дорого и важно поражать перунами не порт, а его автора - Адмирала Чихачёва, стоявшего во главе Министерства. С оставлением им поста Управляющего Морским Министерством совершенно прекратилась и газетная травля нового порта, - о нем как бы позабыли, и та «уйма золота , которую он навеки привил своим существованием расходному бюджету государства», раз и навсегда перестала беспокоить всех верных сынов отечества . Зато строжайшая критика возникла с другой стороны - «всех тех моряков, которыми неумолимое морское начальство заселило сооружаемый порт задолго до приведения его в благоустроенное для совместного жилья состояние. Посаженные в превосходные золочёные клетки, разбросанные по необозримым песчаным и лесным пространствам, первые невольные поселенцы порта, лишенные всякой общественной жизни, были предоставлены самостоятельному раздельному размышлению обо всём, происходящем вокруг них. А кругом стучали топоры и молотки, визжали пилы, возились материалы, складывались кучами, загораживая собой тогда еще немногие дороги, придавая местности крайне неряшливый вид. Обилие песку, разносимого ветром с непокрытых ещё участков земли, предназначенных под постройки; не прекращающийся ни днём, ни ночью стук и рёв землечерпательных машин, продолжающих свою тяжелую работу, и полное отсутствие удобного сообщения с городом - довершали те тяжелые условия, в которых оказались первые официальные обитатели порта, возненавидевшие новый порт, как место тяжелой ссылки . Не зная в большинстве случаев точной окончательной программы всех портовых зданий и сооружений, не зная очереди их возведения и сроков готовности, невольные поселенцы такого аракчеевского посёлка имели все данные для самой строгой и небезпристрастной критики нового порта».
«Критика» эта, рождаясь прежде всего на почве собственных тяжелых условий и неудобств, дополнялась сравнением с теми чужеземными портами, в которых доводилось бывать авторам, и результат её зависел в дальнейшем от степени наблюдательности автора, его знаний, опытности и самонадеянности: чем последняя была значительнее, а первая слабее, тем приговор новому порту был черствее и неумолимее .
В таких приблизительно условиях и находится Г. Л., с большою самоуверенностью безотрадную роль нового порта, созданную на основании «ужасно» расстроенных землечерпалками нервов и недостаточного знакомства с истинным положением дел. Видимо недавно поселенный в новом порте, Г. Л. тем не менее решительно и бесповоротно произносит тяжелый приговор порту, а того, кто , «мог построить в Либаве, в этом еврейском гнезд , военный порт» Г . Л . прямо называет «врагом России или человеком , ровно ничего не понимающем в военно-морском деле.»
Надо думать , что на этот раз официальные лица морского ведомства, стоящие у власти, найдут нужным для выяснения истины поднять эту перчатку, брошенную с большой бесцеремонностью нервно-расстроенным бретером и официально опровергнуть то тяжелое обвинение, которым Г-ну Л . было угодно поделиться с читателями морской газеты. Мы не можем с своей стороны не разобрать высказываемых Г. Л. мыслей, так как имеем возможность противопоставить им материал, собранный на месте от лиц, близко стоящих к делу.
Вот что пишет Г. Л.: «По порту Императора Александра III день и ночь раздаются резкие и громкие звуки, не дающие покоя местным жителям, и ужасно раздражающим образом действующим на нервы. Эти звуки, похожие на рев дикого зверя, издают землечерпалки, углубляющие непрерывно уже много лет аванпорт, канал и бассейны. Для поддержания надлежащей глубины дорогостоящие землечерпательные работы должны производиться непрерывно, иначе аванпорт, канал, а также и бассейны, сразу обмелеют и нет в мире второго порта, требующего таких огромных затрат, как несчастный порт Императора Александра III. Правда, теперь берега канала обшиваются камнем, каменная одежда бассейнов обойдется весьма дорого казне, целые капиталы будут выброшены, но это все таки не предотвратит обмеления указанных здесь вод.»
Г-ну Л. кажется, и он заставляет читателей «Котлина» так думать, что землечерпалки «непрерывно уже много лет» стоят на одном и том же месте и непрерывностью своей дорогой работы поддерживают глубину здесь вод, и как только эта работа хотя бы на мгновение прекратиться, - аванпорт, канал и бассейны «сразу» обмелеют, так что такая работа должна продолжится непрерывно до конца мира. Если бы Г. Л. выступил печатно после ознакомления с делом, он прежде всего узнал бы с полной документальной достоверностью, что водные портовые пространства, как и весь порт, находятся еще в периоде создания и что до сих пор землечерпалки неистово ревут над тяжелой работой выделки новых водных площадей, доступных для глубокосидящих судов флота, а не поддерживают глубину когда−то выделанных и уже обмелевших и что, наконец, видимые глазу водные пространства совсем не определяют собою тех глубоких мест, по которым могут плавать суда современной осадки. Может быть, Г. Л. не знает и того, что водные пространства, восточнее береговой линии выделаны искусственно -землечерпанием? Что не далее десяти лет тому назад шумел высокий лес, там где давно уже плавают глубоко сидящие броненосцы? А всё это необходимо знать прежде чем под влиянием расстроенных в «несчастном» порту нервов, искать с грязным пером в руке чистую бумагу. Неправда, что теперь все берега канала «обшиваются» камнем. Теперь устраивается лишь набережная бассейна у казарм, берега же канала остаются неотделанными. По мысли автора порта Адмирала Чихачёва, насколько нам известно, берега канала не предполагалось отделывать, так как рассчитывали сначала выделать канал лишь предельной ширины, только достаточной для прохода в бассейны больших судов. Вопрос об уширении канала для возможности встречи в нем судов был оставлен открытым, - а с этим вместе остался неокончательно решенным вопрос и об очертании кривизны канала в плане. Адмирал Чихачев считал обделку берегов лишней еще и в тех видах, что впоследствии при полном окончании порта, всегда будет возможно придать берегам канала, торопливо созданным прямым естественным обрушением земли при землечерпании, правильный вид, дав им тип устойчивой отлогости, при которых обрушение станет невозможным. Обделка берегов набережными раз и навсегда определяет размеры и начертания канала, не допуская никаких изменений впоследствии без дорогостоящих переустройств. Естественно в возникающем порту было бы очень опрометчиво сразу же предрешить все случайности, заковать канал навеки в каменные одежды и тем лишить себя раз и навсегда какой бы то ни было корректуры в будущем. Если же с теперешних берегов, имеющих неправильный и рваный вид и пока еще совершенно не приводимых в порядок, и просыпалось бы в воду местами некоторое количество песку, то этот песок, во-первых, оставался бы большею своею частью на подводных откосах и банках, а во-вторых по окончании полной выделки канала и бассейнов мог бы быть удаленным в очень короткое время под рукой освободившимися тогда машинами. Ни страшного, ни чрезвычайно дорогого, ничего неожиданного и непредвиденного во всем этом ничего не было бы, и пугать публику необычайными страхами нет ни малейшей причины.
Читаем дальше у г-на Л.: «Посмотрите на план порта Императора Александра III и на меркаторскую карту части Балтийского моря у Либавы и краской стыда покроется ваше лицо за русских людей устроивших здесь мышеловку русскому флоту. Во время войны наш флот не в состоянии будет выйти в открытое море сразиться с врагом, а суда, стоящие в бассейнах и аванпорту, будут уничтожены неприятельскими снарядами».
Почему надо смотреть непременно на меркаторскую карту? Может быть только эта проекция, принятая для морских карт, и обладает печальной особенностью наводить краску стыда на лицо русских людей после всех морских неудач и несчастий последнего года? Что же касается «мышеловки» , то во-первых , порты не строятся для того, чтобы в них суда принимали сражения, пассивно ожидая смерти. Нет ни малейшего сомнения, что суда для боя должны будут выйти из порта. Во−вторых, порт еще строится, а его оборона далека еще не закончена, и с апломбом уверяеть об уничтожении флота неприятельскими снарядами значит обнаруживать незнакомство с намеченными уже мероприятиями, которые давно предназначены именно для того, чтобы такие опасения были напрасны и не нужны.
Г-н Л.: «Всё, всё здесь приспособлено для удобства действий неприятеля, наш же флот поставлен в ужасные условия и, не будучи пророком, можно с уверенностью предсказать, что все русские военные корабли во время войны будут уничтожены неприятелем в самой гавани. И вот почему:
1) Неприятель может весьма легко закрыть выход большим кораблем, затопив в воротах аванпорта старое судно или сделав это во входном канале (т. е. в канале створных знаков)
2) Неприятельская эскадра может держать под огнем своей артиллерии ворота аванпорта и входной канал. Каждый русский корабль, рискнувший показать свой нос за ворота аванпорта, будет расстрелян; ведь неприятель легко может своими кораблями и миноносцами окружить входной канал с трех сторон. Кроме того он будет непрерывно расстреливать наши суда в аванпорту. Точное расстояние, необходимое для меткости стрельбы, неприятель может определять по Николаевскому собору и по другим приметным высотам.
3) Снаряды неприятеля могут громить портовый канал и бассейны, уничтожая корабли, стоящие там в сухих доках, как уже сказано выше. Аванпорт вместе с бассейнами сделаются кладбищами наших кораблей».
Вот, когда яркая краска жгучего стыда заливает лицо русских людей и без морской меркаторской карты! Кому служит г−н Л.? Кого вразумляет, зачем, с какой целью? Вместо этого усердия следовало бы, во-первых ,рассмотреть на той же меркаторской карте не один, а два входа в порт. Неприятельской эскадре, значит уже не совсем так легко держать под огнем сразу оба входа, сразу оба входных канала. Во-вторых (это и в третьих и в четвертых, и в десятых …) Г-ну Л. следовало бы знать, что порт еще строится, что оборона его далеко еще не закончена и что, следовательно, открывать такую элементарную Америку несколько поздно. Входные ворота естественно никак не останутся открытыми и легко доступными неприятельским выстрелам. Как это будет сделано, г-ну Л. следовало бы непременно и как можно быстрее узнать, чтобы не заливать краской лица ни в чем не повинных людей. Про точные расстояния и меткость выстрелов советуем г-ну Л. черпать вдохновение в примере несчастного Цусимского боя, где не было ни Николаевского собора, ни других приметных высот, тем не менее японцы с поразительной точностью определяли расстояния, нужные им для метких выстрелов. Дело, следовательно, не в приметных высотах, а в чем−то другом. Г-ну Л. слышится гром неприятельских выстрелов по портовому каналу, бассейну и сухим докам только потому, что, по неведению своему, он считает оборону порта вполне законченной, тогда как в действительности это далеко не так. Настоятельно советуем г-ну Л. как можно скорее ознакомиться с действительным состоянием вопроса об обороне порта.
Г−н Л. пишет: «Кроме того , флот будет знать все происходящее в крепости и в порту. Либава и порт Императора Александра III кишат евреями и латышами. Евреи и латыши ненавидят все русское своими злобными сердцами и с удовольствием станут в трудную для России минуту помогать всеми имеемыми у них средствами неприятелю. Все это известно отлично немцам, англичанам и т. д. Евреи, вероятно, уже доставили нашим будущим врагам за небольшое вознаграждение нужные планы и сведения, наши враги найдут во время войны в Либаве и по всему Курляндскому берегу себе прекрасных помощников в лице евреев. Только враг России или человек ровно ничего не понимающий в военно-морском деле мог в Либаве, в этом еврейском гнезде, построить военный порт».
Надо иметь очень озлобленное сердце, чтобы с такой уверенностью вполне определенно высказать так ожесточенно свой взгляд сразу про целый народ.
Г−н Л.: «Либава в сто раз хуже Порт-Артура! Здесь также один выход для больших кораблей, но он сравнительно с Порт - Артурским входом защищен весьма слабо фортами и батареями, да и защитить его основательнее будет стоить массы миллионов и если бы даже Россия уложила в порт Императора Александра III все свои доходы, он все таки не будет хорошей базой русскому флоту, потому его надо бросить; лучше потерять затраченные уже миллионы, чем продолжать бросать в эту бездонную яму русское золото. Казармы и строения можно прекрасно утилизировать для учебных отрядов и здесь они могут практиковаться почти круглый год, но повторяю, что для боевого флота порт Императора Александра III безусловно не годен и от этой мысли надо совершенно отказаться».
Полное незнакомство с делами и трактуемым вопросом обнаруживается здесь. Если бы в Порт-Артуре было также два выхода, как здесь, судьба кампании была бы иная. Голословное утверждение о «массе миллионов», и о том, что порту все−таки не быть хорошей базой русскому флоту, и что «лучше его бросить» - все это ровно не прибавляет к бездоказательным выводам автора, основанным на незнакомстве с делом, с литературой вопроса. Было бы действительно печально, если бы выбор места для порта делался очертя голову, наудачу. Вопрос о незамерзающем порте в Балтийском море своевременно обсуждался в совершенно компетентной правительственной комиссией, с участием представителей всех заинтересованных ведомств, и если конкуренты Либавы, - другие пункты Балтийского побережья - и выставляли какие−либо преимущества, все таки перевес остался за Либавой по окончательной и всесторонней сумме ее преимуществ. Эти разные стороны дела, естественно, совершенно неизвестны г−ну Л., и вот стук землечерпалок выводит его нервы из равновесия настолько, что он, не справляясь с документами, рассудку вопреки, наперекор стихиям, торопиться одарить читателей морской газеты плодами своего собственного одинокого мрачного измышления. Почтенная же морская газета имеющая все шансы претендовать на осведомленность в морских и портовых вопросах, преподносит полученный сырой материал без всяких оговорок, которых заставили бы с некоторой осторожностью отнестись к истерическим выкрикам нервно-расстроенного автора. Между тем выкрики: «несчастный порт», «во сто крат хуже Порт - Артура», и «все, все в нем - для неприятеля», «смотрите меркаторскую карту» − все это уже пошло гулять по газетным столбцам, как мнение сотрудника морской газеты, освященной ее молчанием.
Последний перл: «С восточной стороны, то есть с береговой, укрепления также не представляют из себя особо сильную преграду от немецких войск, да и Либава слишком близка к Прусской границе. С объявлением войны через 24 часа, а может быть раньше, Либава будет заполнена немецкой конницей и пехотой».
Этот патриотический выпад г−на Л. оставляем целиком на его совести. Можно ко всему сказанному прибавить еще соображение о необходимости защищать свое море непосредственно от границы, напомнить о роли порта Императора Александра III при снаряжении эскадр Рождественского и Небогатова и пр. пр. - и еще очень многое! Но г-ну Л. необходимо так многому во всем этом учиться, что для нас было бы рискованно претендовать на полноту всех относящихся сюда показаний.
Газета "Либавский Вестник". 1906 год
В газете «Котлин», этом официозе Морского ведомства , недавно появилась заметка г−на Л. по поводу неудобств и недостатков порта Императора Александра III. Заметка эта, очевидно, принадлежит перу кого-либо из только что прибывших в порт, совершенно незнакомых ни с его устройством, ни с литературой трактуемого вопроса. Правда, автор и создатель этого порта, Адмирал Чихачев, всегда держался того взгляда, по которому в газетах могли появляться почти исключительно нападки на созидаемый им порт, и совершенно отсутствовали официальные опровержения и возражения. Это с одной стороны как бы придавало всем враждебным порту статьям в глазах публики силу неотразимости, а с другой −надежно умеряло остроту полемического задора последующих статей того же автора, которого такая мудрая тактика очень скоро ставила в смешное положение человека, одиноко стоящего на пустой площади и тем не менее с яростью и жаром размахивающим крепко сжатыми кулаками. Затем, к строгой отрицательной критике нового порта стали уже прибегать все те, для кого было дорого и важно поражать перунами не порт, а его автора - Адмирала Чихачёва, стоявшего во главе Министерства. С оставлением им поста Управляющего Морским Министерством совершенно прекратилась и газетная травля нового порта, - о нем как бы позабыли, и та «уйма золота , которую он навеки привил своим существованием расходному бюджету государства», раз и навсегда перестала беспокоить всех верных сынов отечества . Зато строжайшая критика возникла с другой стороны - «всех тех моряков, которыми неумолимое морское начальство заселило сооружаемый порт задолго до приведения его в благоустроенное для совместного жилья состояние. Посаженные в превосходные золочёные клетки, разбросанные по необозримым песчаным и лесным пространствам, первые невольные поселенцы порта, лишенные всякой общественной жизни, были предоставлены самостоятельному раздельному размышлению обо всём, происходящем вокруг них. А кругом стучали топоры и молотки, визжали пилы, возились материалы, складывались кучами, загораживая собой тогда еще немногие дороги, придавая местности крайне неряшливый вид. Обилие песку, разносимого ветром с непокрытых ещё участков земли, предназначенных под постройки; не прекращающийся ни днём, ни ночью стук и рёв землечерпательных машин, продолжающих свою тяжелую работу, и полное отсутствие удобного сообщения с городом - довершали те тяжелые условия, в которых оказались первые официальные обитатели порта, возненавидевшие новый порт, как место тяжелой ссылки . Не зная в большинстве случаев точной окончательной программы всех портовых зданий и сооружений, не зная очереди их возведения и сроков готовности, невольные поселенцы такого аракчеевского посёлка имели все данные для самой строгой и небезпристрастной критики нового порта».
«Критика» эта, рождаясь прежде всего на почве собственных тяжелых условий и неудобств, дополнялась сравнением с теми чужеземными портами, в которых доводилось бывать авторам, и результат её зависел в дальнейшем от степени наблюдательности автора, его знаний, опытности и самонадеянности: чем последняя была значительнее, а первая слабее, тем приговор новому порту был черствее и неумолимее .
В таких приблизительно условиях и находится Г. Л., с большою самоуверенностью безотрадную роль нового порта, созданную на основании «ужасно» расстроенных землечерпалками нервов и недостаточного знакомства с истинным положением дел. Видимо недавно поселенный в новом порте, Г. Л. тем не менее решительно и бесповоротно произносит тяжелый приговор порту, а того, кто , «мог построить в Либаве, в этом еврейском гнезд , военный порт» Г . Л . прямо называет «врагом России или человеком , ровно ничего не понимающем в военно-морском деле.»
Надо думать , что на этот раз официальные лица морского ведомства, стоящие у власти, найдут нужным для выяснения истины поднять эту перчатку, брошенную с большой бесцеремонностью нервно-расстроенным бретером и официально опровергнуть то тяжелое обвинение, которым Г-ну Л . было угодно поделиться с читателями морской газеты. Мы не можем с своей стороны не разобрать высказываемых Г. Л. мыслей, так как имеем возможность противопоставить им материал, собранный на месте от лиц, близко стоящих к делу.
Вот что пишет Г. Л.: «По порту Императора Александра III день и ночь раздаются резкие и громкие звуки, не дающие покоя местным жителям, и ужасно раздражающим образом действующим на нервы. Эти звуки, похожие на рев дикого зверя, издают землечерпалки, углубляющие непрерывно уже много лет аванпорт, канал и бассейны. Для поддержания надлежащей глубины дорогостоящие землечерпательные работы должны производиться непрерывно, иначе аванпорт, канал, а также и бассейны, сразу обмелеют и нет в мире второго порта, требующего таких огромных затрат, как несчастный порт Императора Александра III. Правда, теперь берега канала обшиваются камнем, каменная одежда бассейнов обойдется весьма дорого казне, целые капиталы будут выброшены, но это все таки не предотвратит обмеления указанных здесь вод.»
Г-ну Л. кажется, и он заставляет читателей «Котлина» так думать, что землечерпалки «непрерывно уже много лет» стоят на одном и том же месте и непрерывностью своей дорогой работы поддерживают глубину здесь вод, и как только эта работа хотя бы на мгновение прекратиться, - аванпорт, канал и бассейны «сразу» обмелеют, так что такая работа должна продолжится непрерывно до конца мира. Если бы Г. Л. выступил печатно после ознакомления с делом, он прежде всего узнал бы с полной документальной достоверностью, что водные портовые пространства, как и весь порт, находятся еще в периоде создания и что до сих пор землечерпалки неистово ревут над тяжелой работой выделки новых водных площадей, доступных для глубокосидящих судов флота, а не поддерживают глубину когда−то выделанных и уже обмелевших и что, наконец, видимые глазу водные пространства совсем не определяют собою тех глубоких мест, по которым могут плавать суда современной осадки. Может быть, Г. Л. не знает и того, что водные пространства, восточнее береговой линии выделаны искусственно -землечерпанием? Что не далее десяти лет тому назад шумел высокий лес, там где давно уже плавают глубоко сидящие броненосцы? А всё это необходимо знать прежде чем под влиянием расстроенных в «несчастном» порту нервов, искать с грязным пером в руке чистую бумагу. Неправда, что теперь все берега канала «обшиваются» камнем. Теперь устраивается лишь набережная бассейна у казарм, берега же канала остаются неотделанными. По мысли автора порта Адмирала Чихачёва, насколько нам известно, берега канала не предполагалось отделывать, так как рассчитывали сначала выделать канал лишь предельной ширины, только достаточной для прохода в бассейны больших судов. Вопрос об уширении канала для возможности встречи в нем судов был оставлен открытым, - а с этим вместе остался неокончательно решенным вопрос и об очертании кривизны канала в плане. Адмирал Чихачев считал обделку берегов лишней еще и в тех видах, что впоследствии при полном окончании порта, всегда будет возможно придать берегам канала, торопливо созданным прямым естественным обрушением земли при землечерпании, правильный вид, дав им тип устойчивой отлогости, при которых обрушение станет невозможным. Обделка берегов набережными раз и навсегда определяет размеры и начертания канала, не допуская никаких изменений впоследствии без дорогостоящих переустройств. Естественно в возникающем порту было бы очень опрометчиво сразу же предрешить все случайности, заковать канал навеки в каменные одежды и тем лишить себя раз и навсегда какой бы то ни было корректуры в будущем. Если же с теперешних берегов, имеющих неправильный и рваный вид и пока еще совершенно не приводимых в порядок, и просыпалось бы в воду местами некоторое количество песку, то этот песок, во-первых, оставался бы большею своею частью на подводных откосах и банках, а во-вторых по окончании полной выделки канала и бассейнов мог бы быть удаленным в очень короткое время под рукой освободившимися тогда машинами. Ни страшного, ни чрезвычайно дорогого, ничего неожиданного и непредвиденного во всем этом ничего не было бы, и пугать публику необычайными страхами нет ни малейшей причины.
Читаем дальше у г-на Л.: «Посмотрите на план порта Императора Александра III и на меркаторскую карту части Балтийского моря у Либавы и краской стыда покроется ваше лицо за русских людей устроивших здесь мышеловку русскому флоту. Во время войны наш флот не в состоянии будет выйти в открытое море сразиться с врагом, а суда, стоящие в бассейнах и аванпорту, будут уничтожены неприятельскими снарядами».
Почему надо смотреть непременно на меркаторскую карту? Может быть только эта проекция, принятая для морских карт, и обладает печальной особенностью наводить краску стыда на лицо русских людей после всех морских неудач и несчастий последнего года? Что же касается «мышеловки» , то во-первых , порты не строятся для того, чтобы в них суда принимали сражения, пассивно ожидая смерти. Нет ни малейшего сомнения, что суда для боя должны будут выйти из порта. Во−вторых, порт еще строится, а его оборона далека еще не закончена, и с апломбом уверяеть об уничтожении флота неприятельскими снарядами значит обнаруживать незнакомство с намеченными уже мероприятиями, которые давно предназначены именно для того, чтобы такие опасения были напрасны и не нужны.
Г-н Л.: «Всё, всё здесь приспособлено для удобства действий неприятеля, наш же флот поставлен в ужасные условия и, не будучи пророком, можно с уверенностью предсказать, что все русские военные корабли во время войны будут уничтожены неприятелем в самой гавани. И вот почему:
1) Неприятель может весьма легко закрыть выход большим кораблем, затопив в воротах аванпорта старое судно или сделав это во входном канале (т. е. в канале створных знаков)
2) Неприятельская эскадра может держать под огнем своей артиллерии ворота аванпорта и входной канал. Каждый русский корабль, рискнувший показать свой нос за ворота аванпорта, будет расстрелян; ведь неприятель легко может своими кораблями и миноносцами окружить входной канал с трех сторон. Кроме того он будет непрерывно расстреливать наши суда в аванпорту. Точное расстояние, необходимое для меткости стрельбы, неприятель может определять по Николаевскому собору и по другим приметным высотам.
3) Снаряды неприятеля могут громить портовый канал и бассейны, уничтожая корабли, стоящие там в сухих доках, как уже сказано выше. Аванпорт вместе с бассейнами сделаются кладбищами наших кораблей».
Вот, когда яркая краска жгучего стыда заливает лицо русских людей и без морской меркаторской карты! Кому служит г−н Л.? Кого вразумляет, зачем, с какой целью? Вместо этого усердия следовало бы, во-первых ,рассмотреть на той же меркаторской карте не один, а два входа в порт. Неприятельской эскадре, значит уже не совсем так легко держать под огнем сразу оба входа, сразу оба входных канала. Во-вторых (это и в третьих и в четвертых, и в десятых …) Г-ну Л. следовало бы знать, что порт еще строится, что оборона его далеко еще не закончена и что, следовательно, открывать такую элементарную Америку несколько поздно. Входные ворота естественно никак не останутся открытыми и легко доступными неприятельским выстрелам. Как это будет сделано, г-ну Л. следовало бы непременно и как можно быстрее узнать, чтобы не заливать краской лица ни в чем не повинных людей. Про точные расстояния и меткость выстрелов советуем г-ну Л. черпать вдохновение в примере несчастного Цусимского боя, где не было ни Николаевского собора, ни других приметных высот, тем не менее японцы с поразительной точностью определяли расстояния, нужные им для метких выстрелов. Дело, следовательно, не в приметных высотах, а в чем−то другом. Г-ну Л. слышится гром неприятельских выстрелов по портовому каналу, бассейну и сухим докам только потому, что, по неведению своему, он считает оборону порта вполне законченной, тогда как в действительности это далеко не так. Настоятельно советуем г-ну Л. как можно скорее ознакомиться с действительным состоянием вопроса об обороне порта.
Г−н Л. пишет: «Кроме того , флот будет знать все происходящее в крепости и в порту. Либава и порт Императора Александра III кишат евреями и латышами. Евреи и латыши ненавидят все русское своими злобными сердцами и с удовольствием станут в трудную для России минуту помогать всеми имеемыми у них средствами неприятелю. Все это известно отлично немцам, англичанам и т. д. Евреи, вероятно, уже доставили нашим будущим врагам за небольшое вознаграждение нужные планы и сведения, наши враги найдут во время войны в Либаве и по всему Курляндскому берегу себе прекрасных помощников в лице евреев. Только враг России или человек ровно ничего не понимающий в военно-морском деле мог в Либаве, в этом еврейском гнезде, построить военный порт».
Надо иметь очень озлобленное сердце, чтобы с такой уверенностью вполне определенно высказать так ожесточенно свой взгляд сразу про целый народ.
Г−н Л.: «Либава в сто раз хуже Порт-Артура! Здесь также один выход для больших кораблей, но он сравнительно с Порт - Артурским входом защищен весьма слабо фортами и батареями, да и защитить его основательнее будет стоить массы миллионов и если бы даже Россия уложила в порт Императора Александра III все свои доходы, он все таки не будет хорошей базой русскому флоту, потому его надо бросить; лучше потерять затраченные уже миллионы, чем продолжать бросать в эту бездонную яму русское золото. Казармы и строения можно прекрасно утилизировать для учебных отрядов и здесь они могут практиковаться почти круглый год, но повторяю, что для боевого флота порт Императора Александра III безусловно не годен и от этой мысли надо совершенно отказаться».
Полное незнакомство с делами и трактуемым вопросом обнаруживается здесь. Если бы в Порт-Артуре было также два выхода, как здесь, судьба кампании была бы иная. Голословное утверждение о «массе миллионов», и о том, что порту все−таки не быть хорошей базой русскому флоту, и что «лучше его бросить» - все это ровно не прибавляет к бездоказательным выводам автора, основанным на незнакомстве с делом, с литературой вопроса. Было бы действительно печально, если бы выбор места для порта делался очертя голову, наудачу. Вопрос о незамерзающем порте в Балтийском море своевременно обсуждался в совершенно компетентной правительственной комиссией, с участием представителей всех заинтересованных ведомств, и если конкуренты Либавы, - другие пункты Балтийского побережья - и выставляли какие−либо преимущества, все таки перевес остался за Либавой по окончательной и всесторонней сумме ее преимуществ. Эти разные стороны дела, естественно, совершенно неизвестны г−ну Л., и вот стук землечерпалок выводит его нервы из равновесия настолько, что он, не справляясь с документами, рассудку вопреки, наперекор стихиям, торопиться одарить читателей морской газеты плодами своего собственного одинокого мрачного измышления. Почтенная же морская газета имеющая все шансы претендовать на осведомленность в морских и портовых вопросах, преподносит полученный сырой материал без всяких оговорок, которых заставили бы с некоторой осторожностью отнестись к истерическим выкрикам нервно-расстроенного автора. Между тем выкрики: «несчастный порт», «во сто крат хуже Порт - Артура», и «все, все в нем - для неприятеля», «смотрите меркаторскую карту» − все это уже пошло гулять по газетным столбцам, как мнение сотрудника морской газеты, освященной ее молчанием.
Последний перл: «С восточной стороны, то есть с береговой, укрепления также не представляют из себя особо сильную преграду от немецких войск, да и Либава слишком близка к Прусской границе. С объявлением войны через 24 часа, а может быть раньше, Либава будет заполнена немецкой конницей и пехотой».
Этот патриотический выпад г−на Л. оставляем целиком на его совести. Можно ко всему сказанному прибавить еще соображение о необходимости защищать свое море непосредственно от границы, напомнить о роли порта Императора Александра III при снаряжении эскадр Рождественского и Небогатова и пр. пр. - и еще очень многое! Но г-ну Л. необходимо так многому во всем этом учиться, что для нас было бы рискованно претендовать на полноту всех относящихся сюда показаний.
Газета "Либавский Вестник". 1906 год