Застолье
Отрывок из повести “Мост”
Глава 12.
Застолье
……
- Батюшка, почему Вы сразу поверили мне?
- Я давно служу, и видел много болящих в разной степени помрачения ума, безумства и одержания. Вам нужна духовная помощь, но не душевная. Священник помолчал и продолжил:
- О том, что Вы рассказали, я догадываюсь давно и чувствую приближение грозных событий. Об этом много знамений. Но труд пастыря таков, что надо заботиться о требах паствы ежедневно и еженощно, отправлять службу и молиться о «Богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея, о граде сем, всяком граде, стране и верою живущих в них, о благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных и временах мирных, о плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных и о спасении их, о избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды». Вы сказали, что храм возродится, будет очищен от поругания и духовная жизнь восстановится. Не в этом ли Правда жизни? Даже здесь, за это короткое время, мы пережили великий подъем большого строительства и укрепления этого места и великую горечь от возможного его забвения, трагедию нашей эскадры и смуту революции.
- Батюшка, я хотел поговорить с Вами на эту, волнующую многих, тему. О трагической судьбе порта.
- Хорошо. Приходите вечером после службы, я рад буду продолжить разговор с Вами. Да и переночевать Вам негде. Все устроится, не волнуйтесь, - батюшка улыбнулся и добавил:
- Пойдемте, поищем в дворницкой более подходящий костюм для Вас, а то наши жандармы в раз Вас раскусят. Переодевайтесь, я Вам дам Билет на задание от Морского собора на всякий случай. Он будет вашим пропуском.
Они вышли во двор.
- Мне пора в храм на вечерню. Погуляете у нас - возвращайтесь. Только уж не мозольте глаза караульным у флотского экипажа. Помоги Вам Господи, - батюшка благословил его, и они разошлись.
Улица Мичманская. Порт имп. Александра III
Он перешел Соборную улицу и оказался у длинного флигеля для холостых офицеров на Мичманской. Летом 2015 года этот дом снесут. Бульдозер безжалостно разрушит стены, будет долго давить тяжелыми гусеницами груды кирпичей. Он выпросит у рабочих обломки стены с остатками богатой лепнины, керамическую плитку с пола парадного, кирпичи с чьими-то росписями и датой "1898" - года начала постройки, и все это бережно сложит у себя во дворе. Второй такой флигель сохранит свои стены, и жизнь в нем благополучно продолжится. В одном из этих домов в 1906-м жил с товарищами мичман Граф, весело проводя время после японского плена, в ожидании назначения на корабль.
Он прошел вдоль ограды флигеля. Из открытого окна первого этажа раздавались привычные для шумной компании звуки. Говорили все сразу, слышались отдельные призывы поднять бокалы. Но после возгласа "За минную дивизию!" он остановился и стал всматриваться в окно. Занавеска была отдернута. В комнате за столом сидели несколько молодых офицеров. Погоны тускло поблескивали, воротники кителей были вольно расстегнуты, лица разгорячены. Чувствовалось, что они полны сил и энергии, компания их дружная, и праздники себе они устраивают часто и заслуженно...
К открытому окну подошел офицер в лейтенантском кителе. В руках была папироса и спички.
Можно было пройти мимо, но что-то близкое, очень знакомое было в облике офицера. Он остановился. Офицер закурил и посмотрел в его сторону.
- Добрый день!
- Здравствуйте! - весело ответил офицер.
- А вы знаете лейтенанта Графа?
- Господа! Здесь нашего Гаральда спрашивают, - обернулся офицер к столу.
- Уж не дама ли? - в комнате раздался дружный смех.
В окне появился молодой мичман.
- Кто-кто его спрашивает? А-а! Здравствуйте! Вы знаете Графа?
- Добрый день, - отступать было поздно - Да, он ... много рассказывал о
своей службе.
- Право, неудобно через окно говорить. Заходите к нам! Друзья Графа - наши друзья!
- Заходите в парадное, в коридоре открыто!
Он подошел к двери с резными наличниками по краям. Через толстый слой лака проступал срез дерева с витыми прожилками глубокого узора, похожего на лабиринты. "Лабиринты, - улыбнулся он, - выбраться бы из этого зазеркалья, - и взялся за холодную литую ручку...
"Так. Что мы знаем о Графе? - думал он, проходя через двойные двери парадного, - Участник Цусимского сражения на транспорте "Иртыш". В 1906-ом вернулся из японского плена в Либаву. Полгода нес береговую службу во флотском экипаже полупустого порта императора Александра III. В 1907-ом в Либаву начали поступать, построенные на заграничных верфях, новые миноносцы. Участвовал в их перегоне из Либавы в Санкт-Петербург. Несколько месяцев был на крейсере "Аврора", стоявшей в Либаве. В конце 1907 года отбыл на учебу в Кронштадт в Минный класс"...
Флигель для неженатых офицеров, оправдывая свое звание, встретил запахом близкого застолья. Дверь в квартиру слева была приоткрыта. Сизый табачный дым, выползая из комнаты, обнюхивал черные шинели в прихожей. У печи на кухне возился вестовой.
Он в нерешительности постоял в коридоре, раздумывая, как отнесутся к старым джинсам и свитеру бывалые моряки императорского флота, но вспомнил фотографию Колчака в бытность его полярником. "Будь, что будет" - снял пальто и прошел в комнату. Раскрасневшийся мичман бросился к нему, протягивая руку.
- Проходите. У нас запросто!
- Мичман Зайончковский. Леонид, - представился он, - Это лейтенант Витгефт и наш начинающий подводник мичман Бокий.
- Владимир, - представился офицер у окна.
- Сергей, - поднялся из-за стола смущенный мичман.
- А вас как величают, откуда к нам прибыли?
Он назвал свое имя.
- Я, собственно, местный ... либавский. Хожу в море. В коммерческом флоте. Механиком.
- Как вы красиво сказали - хожу в море. Хм... - заметил Зайончковский, - А мы отмечаем мое назначение на "Цесаревич". Скоро в заграничное плавание с Учебным отрядом!
- Да брось, Леня. У нас один большой повод собраться сегодня. И он грустный - распадается наша дружная компания "добровольцев".
- Да! Вы спрашивали про Графа! Мы только осенью проводили его с нашего миноносца.
- С "Добровольца" в Минный класс?
- Да! Так вы, право, больше нашего о Гаральде знаете! - засмеялся мичман, - он, должно быть, на Пасху экзамен держать будет. А вы откуда Графа знаете? Врать не хотелось, но и правду, вот так сразу не скажешь. Да и какая это неправда, если книгу Графа он купил в городе в магазине на улице Большой.
- Познакомились ... в книжном магазине на Большой в Либаве. Еще ... в прошлом году.
- Да, Гаральд знатный книгочей! Истосковался после плена по русскому слову!
- Не только по слову! - все засмеялись.
- А не в этой ли квартире вы пугали оркестром округу?
- Вы и про это знаете!? - офицеры засмеялись еще громче.
- Да, он мне рассказывал.
- Не пора ли нам выпить, господа!?
- Егор! Принеси нам еще один стул! - крикнул Витгефт вестовому.
- Дак, нетути больше, вашблагродь.
- Нетути! Табурет с камбуза принеси!
На круглом столе посреди комнаты стояла початая бутылка французского коньяка, рюмки и тарелка с нарезанным лимоном. Зайончковский достал из буфета рюмку для гостя. Разлили.
- За знакомство!
Спартанская обстановка комнаты соответствовала рассказам Графа об офицерских флигелях для холостых офицеров - стол, солдатская койка, этажерка с потертыми книгами, древний корабельный буфет, списанный за старость на берег, выцветшая гравюра в деревянной рамке на стене, два венских стула со следами ремонта, да табурет, принесенный с кухни вестовым.
Витой шнур электрического провода от массивного выключателя у двери бежал по обоям неопределенного цвета к лепной розетке на потолке, цепляясь на своем пути, как лиана за белые изоляторы, спускался вниз белым цветком стеклянного плафона с лампочкой внутри. Солнце заглядывало в окно, касаясь плотных, прожженных кое-где, одернутых к краям, занавесок. У кровати тускло светились латунные кольца кортика с подвесом, висящего на вбитом в стену гвозде.
- А кто здесь живет? - спросил он офицеров, закусывая лимоном.
- В нашем Palacio теперь Сергей квартирует, я в соседней комнате расположился пока назначение готовится. Володя на "Добровольце" живет, - ответил Зайончковский.
- Я прошлой осенью перевелся с миноносцев в учебный отряд подводного плавания, - покраснев, сказал мичман Бокий.
- Так Граф с Коссаковским тоже просились к Щенсновичу!
- О, да вы и об этом наслышаны! Ща их так напугал своим экзаменом, что они на всю жизнь теперь глубины боятся, - засмеялись офицеры.
- Скоро отряд подводного плавания переберется в казармы с "Хабаровска". Закончится моя вольница, - еще больше покраснел Сергей.
- Давайте выпьем, - предложил Витгефт.
- За море!
- За моряков!
Офицеры курили. Плотный, ни с чем несравнимый, корабельный запах, впитавшийся в сукно флотских мундиров, перебивал своей мощью флюиды табачного дыма. Говорили о коммерческом флоте, о новом двигателе Дизеля, идущего на смену опасным бензиновым моторам, применяемым на подводных лодках, о мазуте, угле, капризных минах Уайтхеда, Морском собрании и о редких поездках в Петербург.
Он вглядывался в их лица, потертые на локтях и манжетах кители, потрескавшиеся обветренные руки. И даже стежки ниток под погонами рассказывали о них больше, чем все прочитанные о флоте книги. В трещинках рук застыла угольная пыль, в уголках глаз - бессонница и тревога. И только улыбки и молодой задор выдавали энергию и желание справиться со всеми трудностями. На берегу и в море.
- Господа, раз уж судьба свела нас вместе, разрешите признаться вам, что я ... имею некоторую склонность к литературному творчеству, если так можно выразиться. Пытаюсь писать что-то о морской жизни, о людях вокруг, о всем ... новом, что происходит с Либавой, - сказал он.
- Замечательно, когда о море пишут моряки, а не журналисты, глядя на него с берега. Не знаю, поступил бы я в Морской корпус, не прочти в отрочестве "Фрегат Паллада" Гончарова, - произнес Витгефт.
- Таких высот я не достиг - все очень скромно, всего лишь заметки в ... Либавском Вестнике.
- Любопытно! Теперь это "Вестник Либавы", кажется?
- Да, его переименовали опять.
- Могу я спросить вашего мнения о порте Александра III, учитывая его молодой возраст, вас можно назвать его старожилами?
- Конечно, что вас интересует? - живо откликнулись офицеры.
- Трагический вопрос - зачем его построили, чтобы сейчас придать забвению?
Офицеры задумались.
- Знаете, эта грязная возня вокруг порта Александра III преследует его с самого начала строительства, - произнес Витгефт, - то, что военно-морская база необходима здесь, в этом нет никакого сомнения, но вопросы обороны ее с суши и моря остаются открытыми. Впрочем, в Петербурге решили уже судьбу крепости, а беззащитная база никому не нужна в случае войны.
- Флот растет, строится. Остается надеяться, что враг устрашиться нашей мощи и войны не случится, - добавил мичман Бокий.
- Владимир, вы участник обороны Порт-Артура. Почему крепостные форты на склонах сопок не смогли отогнать своими орудиями японский флот? - спросил он Витгефта.
- Большая часть нашей эскадры, запертой в бухте Порт-Артура, погибла от навесного огня через сопку. Пресловутая скорострельность и дальность стрельбы - у японцев оказались выше. А на суше они нас взяли числом, а не умением. Не поспеваем мы за прогрессом! Бьют нас японцы английским оружием!
- Порт-Артур и Цусима так напугали Петербург, что теперь они на воду дуют,
- заметил Зайончковский.
- Неужели нельзя модернизировать артиллерию либавской крепости вместо примитивного решения о ее ликвидации? - воскликнул он.
- Слухи о ликвидации уже давно ходят здесь. Как там все решиться... Батареи крепости действительно бессильны даже перед германским флотом. Но еще Ирецкой предлагал использовать, как плавучие батареи в аванпорту - броненосцы береговой обороны. Эх, как не вовремя случилась Цусима, - горько вздохнул Витгефт.
Он смотрел на них и понимал, что не может не сказать им о том, что ждет их в будущем, о том, что они не могут знать, о чем не догадываются.
- Господа, а как вы относитесь к романам Жюля Верна?
- Многое из предвидений Верна уже воплощается в жизнь, - сказал мичман Бокий, - например, корабли подводного плавания. Все улыбнулись.
- Сергей влюблен в свои лодки! Но электрические машины, аэроплан и автомобиль буквально ворвались в нашу жизнь совсем недавно! - воскликнул Зайончковский.
- А если бы я рассказал вам, что будет через сто лет, как бы вы к этому отнеслись?
- Все мы можем пофантазировать об этом, - улыбнулся Витгефт.
- Давайте так - я вам расскажу, что случится вперед на сто лет. Вы можете принять это, как вам угодно. Но если через несколько месяцев ваш товарищ Гаральдд Граф после Минного класса будет назначен сначала на эскадренный миноносец «Туркменец Ставропольский» в охрану императорской яхты «Штандарт», затем на крейсер "Адмирал Макаров", а вы, Леонид, вместе с ним, в составе Учебного отряда будете принимать участие в спасении жителей Мессины после ужасного землетрясения, то все, что я вам сейчас расскажу должно быть принято вами со в сей серьезностью. Согласны?
Все молчали. Лица офицеров выражали недоумение.
- Когда выходит Учебный отряд в заграничное плавание? - спросил, наконец, Витгефт.
- Летом, - ответил Зайончковский.
- Рассказывайте!
Он начал рассказывать им о первой мировой войне, о революции, о последовавшей после этого гражданской войне, об СССР, Германии, второй мировой войне, великой победе и восстановлении страны, о годах мирной жизни, застое и перестройке, развале Советского Союза и образовании независимых государств.
Офицеры внимательно слушали. В какой-то момент Витгефт налил себе коньяку и выпил. Бокий нервно крутил кончик уса. Зайончковский курил.
- Вот вкратце, что произойдет за сто лет. Да, забыл! В 1961-ом Советский Союз отправит первого в мире человека в космос.
- Циалковский окажется прав, - медленно произнес Бокий.
- Все это, несколько ... странно слышать, но вы ... так уверенно об этом говорите, - сказал Витгефт.
- Господа, давайте выпьем! - предложил Зайончковский, - ведь мы, по крайней мере, скоро сможем убедиться в первой части предсказания. А там уж решим, что нам делать со второй.
Он хотел рассказать им про невиданный технический прогресс, который настигнет человечество через сто лет, но в комнату вошел запыхавшийся вестовой с "Добровольца".
- Ваш благродь! Командир. На корабль срочно. Вызывает! - обратился он к Витгефту.
- Очень жаль, господа, но труба зовет, - поднялся Владимир, прихватывая дольку лимона со стола, - очень рад был знакомству. Даст Бог, свидимся!
Витгефт ушел. Они поговорили немного. Он встал и начал тоже прощаться.
- Сергей, Леонид, простите. Не знаю, как еще сложится мое пребывание здесь.
Хотелось бы успеть засветло посмотреть на госпиталь и манеж. Спасибо, что пригласили. Очень рад нашему знакомству.
Они попрощались, и он вышел на улицу.
Флигель для неженатых офицеров. Улица Мичманская - 3. Порт императора Александра III