''Один сон, одно путешествие, один вулкан''. Кракатау 1883-2010г.г. Часть первая.
Здравствуйте. Меня зовут Эдвард Сэмпсон, можно просто Эд. Это имя знает весь мир.
Нет, я не был знаменитым учёным, художником или финансовым воротилой. Всю свою жизнь я проработал обыкновенным газетным репортёром, редактируя новости в "Бостон Глоб", и сгинуть мне в безвестности, не произойди однажды много лет назад настоящее чудо. Имя ему - вещий сон, мой сон о самом знаменитом в истории извержении вулкана Кракатау. Сегодня, в день, когда я наконец предстану перед Господом, мне хочется в последний раз вспомнить, как всё это было…
Мы с ребятами хорошо выпили тем вечером, 28-ого августа 1883 года. Неподалёку от редакции располагался отличный бар, где наливали настоящий амстердамский джин. Чёрт знает, откуда они его берут… Корректор О'Лири из международного отдела всё подливал и подливал йеневер, прекрасно зная, как отнесётся к этому моя супруга.
Я решил заночевать в здании редакции на Вашингтон стрит, как мы часто практиковали в дни авралов. Для этого в комнате художников специально поставили кожаный диван, и надо сказать, к тому времени он был уже изрядно продавлен. Не помню, сколько я провалялся на нём - шесть, может быть, семь часов. Это были часы непрерывных кошмаров, ужасных сновидений, представших так ярко и подробно, будто бы всё происходило на самом деле. Я парил над океаном, словно вперёдсмотрящий на самой высокой мачте корабля, а передо мной дрожали и извергали пепельные тучи три гигантских кратера вулкана Праломе в Зондском проливе. По правде сказать, я и не слыхивал раньше ни об этом чёртовом проливе, ни о вулканах, да и о соседних островах Яве и Суматре имел представление более чем смутное. Мы, газетчики, знаем обо всём понемногу, никогда не вникая в детали. Верите или нет - я даже не скажу, что точно происходило во время знаменитого Бостонского Чаепития, о котором вам расскажет каждый школьник нашего города. Но в эту ночь будто само Провидение даровало мне способность видеть и знать. То, что я увидел и узнал, стало невероятным кошмаром, преследовавшим меня всю оставшуюся жизнь.
Я наблюдал, как раскалённый поток лавы сметает и сжигает на своём пути деревья, дома, и тех несчастных, кто не успел убежать. Судьба остальных не менее печальна - им просто негде было прятаться от сыплющегося с неба дождя из пепла и горячей пемзы. Море едва не закипало от высокой температуры и обжигало ноги обезумевших от страха людей. Лава стекала в воду, и раскалённый пар вырывался бешеными струями, превращая человеческую кожу в лохмотья. Вы спросите - сколько же их было? Сотни, сотни, может быть, тысячи. Зрение часто подводило меня, и сегодня я уже почти слеп, но в ту ночь словно кто-то поставил гигантскую лупу перед моим лицом и показывал, показывал всё так подробно и выпукло, словно наслаждался сценами ужасной гибели и невыносимых мук человеческих. Казалось, сама Земля корчится в агонии и вздыбливает жуткие волны, что разносят в щепки корабли на десятки миль вокруг. Палубы тех, что уцелели, были завалены пеплом так, что по ним невозможно было передвигаться. Небо закрыла чёрная пелена, от края до края, так что казалось - наступила ночь. Море тоже окрасилось чёрным, будто приготовилось сомкнуться с небом. Люди молились своим туземным богам о прощении.
Страшный взрыв положил конец всем страданиям. Вулкан взлетел на воздух, а остров навсегда погрузился в океанскую пучину, оставив на поверхности лишь обломок. Всё живое вокруг мгновенно погибло. Я проснулся...
Да, я проснулся. Волны, солёный ветер, грязные циновки на дощатом полу, и волны, снова волны. Один и тот же сон- я опять плыву на Кракатау.
Два месяца назад, день в день, утлая рыбацкая лодка рисовала зигзаги в Зондском проливе, пробиваясь сквозь волны к заветной точке. Шесть пар глаз неотрывно смотрели в ту сторону, откуда на нас надвигалась угрюмая вулканическая громада.
Влажные азиатские ночи сменились за это время не менее влажными и удушливыми южноамериканскими, и новый континент каждый день красит оранжево-зелёным стены своих колониальных городов, но снами своими я всё равно остаюсь там, на южной оконечности Суматры, у деревянного пирса посёлка Чанти, где собственно всё и начиналось.
''Дранг нах Кракатау!''
Этот призыв, брошенный в путешественнический рунет, собрал шестёрку искателей приключений. Да, пусть несезон, пусть рыбаки качают головой и пугают сильными волнами, пусть буржуйский Лонли Плэнет стыдливо умалчивает о возможности самостоятельного посещения вулкана и призывает купить тур у хозяина местной гостиницы "Beringin". Мы уже посовещались и решили идти самым интересным и нигде не описанным путём, полагаясь на общественный транспорт и возможность нанять лодку самостоятельно на последнем сегменте пути. Мы - это Артур “Popados” , Наташа “Пушистая”, Саша “KVA”, Саша “Alex13”, Ирина”Freewind” и Дима “Lance”. Индонезийский сезон дождей зимой в самом разгаре и море взволновано не на шутку, а это означает невозможность путешествия на небольших лодках-тримаранах, что обычно используют туристы для своих летних вылазок на острова. По крайней мере, мы с Alex13 предварительно объездили ближайшие рыбацкие посёлки и везде встретили твёрдый отказ. Но одно, самое главное, выяснить всё же удалось: существует ежедневный паромный рейс на остров Себеси, откуда до заветного Кракатау рукой подать - всего 12 километров.
Утром 15-ого января 2010 года вся компания собралась на пирсе в Чанти.
Совершенно разные люди добирались в этот проклятый всеми земными богами уголок планеты из разных мест и разными способами. Единым было одно: огромное желание увидеть место самой грандиозной катастрофы в обозримой истории человечества и действующий вулкан Анак Кракатау - нынешнего пожирателя азиатских жизней. Десять тысяч километров из замерзающей России до стыка островов Явы и Суматры мы уже преодолели. Осталось всего каких-то 30…
Прежде чем пройти этот последний отрезок, спросите себя: во имя чего?
Увидеть неземные красоты? - добро пожаловать на вулканы Бромо, Иджен, Ринджани, Папандаян. Они совсем неподалёку, и дадут обломкам старого Кракатау сто очков форы в плане выигрышных панорам.
Сделать героическое фото “Я бесстрашно позирую на фоне действующего вулкана”, вызывая восхищённые взгляды обывателей и трепет девичьих сердец? Увы, девичьи сердца давно заняты иномарками менеджеров среднего и высшего звена, а обывателя больше интересует судьбоносный вопрос: почему ты так долго был на юге, но так мало загорел?
История и сопричастность к её грандиозным страницам, будь то катастрофическое извержение или строительство самого великого храма. Вот что заставляет меня срываться с тёплого насиженного места и разменивать домашний уют на бесконечную череду автобусов, прокуренных вокзалов, тесных самолётных кресел и дырявых гостиничных простыней. Совсем немного, всего каких-то 30 километров - и ещё одна страница со скрипом перевернётся, в нос ударит пыль прошедших десятилетий, а воображение само собой дорисует картины наступившего Апокалипсиса. Того, что когда-то наблюдал простой бостонский газетчик Эд Сэмпсон.
Апокалипсис. Это был, несомненно, он. Я поднялся с дивана, весь взмокший от ужасов увиденного. Открыть пошире окно, ополоснуть лицо из умывальника и закурить. Странное ощущение. Кажется, надо что-то делать: куда-то бежать, кого-то звать на помощь, но куда и зачем? Это всего лишь сон, пусть и кошмарный в своей реальности, но кого из нас не мучили ночные кошмары? Я курил одну сигарету за другой, безостановочно, пытаясь сообразить, как быть дальше. К счастью, профессиональная привычка записывать всё важное, победила. Скажу вам, должность редактора у нас оплачивалась крайне скудно. Газете исполнилось лишь 10 лет, а её владелец Эбен Джордан экономил больше на сотрудниках, вложив кучу денег в семиэтажный особняк редакции. Мне приходилось подрабатывать репортёром, и как подать материал в выгодном сенсационном свете, я знал не понаслышке. Описав всё, что видел во сне, на бумаге, перед уходом я пометил на полях крупным шрифтом "Важно", сам не зная, зачем. Уж точно, не для того, чтобы показать её Чарльзу Тейлору, нашему шеф-редактору. Но, видимо, сама Судьба захотела поиграться со мной. Утром начальник отдела увидел записку и решил, что ночью пришло важное информационное сообщение. Материал подали на первой полосе, с заголовком на полстраницы.
Сенсация! Крупнейшая катастрофа в истории человечества! Чудовищное извержение на острове Праломе!
Весь послеобеденный тираж был раскуплен за считанные минуты. Редакция передала сообщение по телеграфу в Нью-Йорк, откуда новость подхватили крупнейшие газеты: “ Нью Йорк Курьер”, “Экзамайнер”, “Сан”, “Геральд”. Это был мой звёздный час, мои 15 минут славы, которые я благополучно пропустил. Что сказать? - у меня просто не хватило духу объяснить людям, что это был всего лишь ночной кошмар. Тем временем агентство “Ассошиэйтед Пресс” не подтвердило информацию и запросило подробностей, поскольку в библиотеке Конгресса не смогли найти упоминания об острове Праломе. На следующий день меня вызвал для объяснений сам мистер Джордан.
Наверное, это был худший момент в жизни. Вулканы могут взрываться, целые города проваливаться в тартарары, но что всё это значит для простого человека в сравнении с праведным гневом босса? Величайшее извержение превратилось в величайший конфуз для всей американской прессы, а "Бостон Глоб" вот-вот станет посмешищем для всех Штатов, и я буду тому главной виной. Мой лепет о непреднамеренности и роковой случайности ввергли Джорданa в такое бешенство, что лицо его стало напоминать переспелый помидор из Калифорнии в дни сезонной ярмарки. Моё, напротив, было похоже на отварной лук. Вашего покорного слугу уволили - нет, выставили - с таким треском, что позавидовал бы и этот злосчастный вулкан, будь он неладен. Публика уже требовала продолжения, а главные редакторы из Нью-Йорка, Кливленда, Чикаго и Лос-Анжелеса запаслись сердечными каплями и приготовились дать опровержение.
Нет, я всё-таки счастливый сукин сын. С таким волчьим билетом мне было противопоказано не то что устраиваться по специальности, а и подходить к газетам, сваленным в мусорные баки, на расстояние квартала. Однако на следующий день западное побережье Штатов и Мексики встретило необычайно большие приливные волны, высотой до двух метров. Из Австралии по телеграфу (о, Боже, благослови это чудо прогресса!) передали сообщение о грохоте со стороны Голландской Индии. Похожие сведения поступали из Сингапура, Цейлона и даже захолустной Японии. Стало ясно, что произошло нечто необыкновенное. Наш шеф благоразумно спрятал опровержение в стол. Тем временем в азиатские порты стали приходить полуразбитые корабли, измазанные пеплом, и сообщать о невероятном по силе извержении вулкана Кракатау в Зондском проливе. Их капитаны твердили о Конце Света и рисовали ужасные картины гибели туземного населения, точь-в-точь повторяя фразы из моей передовицы. Чарльз Тейлор немедленно вызвал меня в редакцию, и, рассыпаясь в комплиментах, предложил вернуться в штат, оставить на время редактуру и целиком сосредоточиться на главной сенсации этого года. Бедняга, он всё пытался выпытать, откуда мне стали известны подробности извержения. Ну не могли же они просто присниться! Я только хмыкал и неопределённо покачивал головой. Вскоре моё жалование как-то само собой удвоилось.
И было от чего! Неделя за неделей приносили такие сенсационные подробности, что верстальщик с трудом находил место для текста под шапками кричащих заголовков. Судите сами.
26-ого августа Кракатау выбросил пепельный столб на высоту до 70 километров, его кратер обрушился и вызвал мощнейшее цунами, смывшее прибрежные города Мерак, Аньер и Калианда. Уцелевшие очевидцы рассказывали о грузовых кораблях, унесённых на 3 километра вглубь суши, и о многометровом слое пемзы, закрывшем Зондский пролив. В Батавии, столице Голландской Индии (ныне Джакарта-прим.), наступила полуденная ночь, а мечети переполнились людьми, молящими Аллаха о прощении. На следующее утро раздался чудовищный взрыв, мгновенно уничтоживший всё живое в радиусе нескольких десятков миль. Из кратера вырвалось огненное облако, пролетело 35км и опустилось на землю, выжигая леса и деревни. В Батавии, за 150км от эпицентра, ударная волна срывала двери с петель, била окна и глушила людей, а последующее цунами затопило целые области в Малайе и Индии. Ударная волна три раза обогнула земной шар, изменив давление на всех барометрах метеостанций.
Грохот взрыва слышали в австралийском Перте, за 3500км от взрыва, а также в японском Токио. На побережье Цейлона, в 5000км, раскаты приняли за канонаду вражеской эскадры, и открыли ответную пальбу.
28-ого августа остатки острова Кракатау почти полностью погрузились в океан. Именно в этот день я и увидел свой страшный сон…
По всему миру закаты приобрели где зелёный, а где кроваво-красный оттенок. По официальным подсчётам, погибло около 40000 туземцев, а всего от последствий по всему миру распрощалось с жизнью не менее ста двадцати тысяч. Ещё многие месяцы спустя к восточному берегу Африки на другом конце Индийского океана прибивало островки из пемзы со вмурованными человеческими телами. Скажете, я сгущаю краски, пытаюсь впечатлить ужасами? Представьте себе, взрыв Кракатау был лишь невинным фейерверком рождественской хлопушки по сравнению с куда более мощным извержением древнего вулкана на северной Суматре миллион лет тому назад. Об этом рассказал наш научный консультант из Бостонского университета. Да и сам Кракатау полторы тысячи лет назад бабахнул так, что отделил Суматру от Явы и образовал Зондский пролив. Так что, если однажды Судный День всё же настанет, вы будете знать, откуда придёт удар…
Удар, ещё удар - как будто десятки рук стражей подводного царства раскачивают изо всех сил утлый баркас, пытаясь выдавить из пассажиров содержимое желудков. Иногда им это удаётся, и красивая туземка уже в третий раз свешивается за борт, пугая обитателей моря. Наши соседи, привычные к морским прогулкам, тоже сидят белее мела. Мы с Наташей беспрерывно поглощаем таблетки от укачивания.
Волна идёт по борту мелкая, но злая. Наконец, после двух часов мучений, лодка укрывается от неё за береговой линией и выгружает часть пассажиров с разномастным скарбом.
Эта часть острова Себеси полностью соответствует определению тропического рая: прозрачная бирюзовая вода, белый шелковистый песок и выброшенные прибоем кокосы в тамариндово-пальмовой тени. Ещё один рывок - и мы причаливаем к главной пристани, если так можно назвать деревянный настил, окружённый скелетами полузатопленных лодок. Добро пожаловать в угодья Национального парка Кракатау!
Пожаловавших, надо сказать, встречают не так чтобы и добро: торги идут тяжело, несмотря на то, что в нашем составе есть человек, отлично говорящий на индонезийской бахасе - это Ирина, живущая уже второй год на Бали. Капитан лодки постоянно повышает цену, боясь прогадать и отлично понимая, что обратной дороги у нас уже нет. Более того, он ведёт себя крайне неуважительно, буквально упиваясь невесть откуда свалившейся властью. Я еду в деревню и договариваюсь с владельцем другой лодки, Хасаном, но тот точно так же начинает «менять показания», глядя на своих коллег и многочисленных зрителей, собравшихся на бесплатное представление. Аукцион сопровождается энергичными жестами, сетованиями на нищенское существование и ораву голодных детей, причём с обеих сторон. Цена в итоге ползёт вверх, как на торгах «Сотбис». Положение невесёлое - дело уже не в деньгах, а в принципе.
Наша компания была хороша тем, что в каждой затруднительной ситуации находился тот, кто брал инициативу на себя. Ирина садится на мотобайк и исчезает в посёлке. Через полчаса она приезжает с победой: нашёлся капитан третьей лодки, согласившийся везти нас завтра с ночёвкой возле Кракатау за 1200000 рупий (130 долларов). Ещё 200000 надо отдать местным рейнджерам, больше похожим на босяков, за разрешение на въезд в Национальный парк. Это стандартная такса за одно плавсредство, независимо от количества человек на борту. Офис конторы расположен неподалёку от причала и представляет собой веранду с пятью убогими комнатушками для ночлега визитёров. Стоимость, однако, по суматранским меркам царская - 25 долларов за ночь. Сегодня они опять останутся пустыми.
«Великолепная шестёрка» тем временем отъедается, чем Аллах послал, в скромной забегаловке на краю посёлка. Аллах день за днём посылает сюда своё проклятье в виде «наси горенга», то есть жареного риса. Других блюд в меню не значится.
Гостеприимный хозяин освобождает для внезапно свалившейся с неба оравы посетителей комнатку и предбанник, приглашая на постой. Брать деньги он поначалу отказывается, явно смущаясь, потом горячо благодарит. Живут они явно небогато, а дом по российским меркам больше напоминает сарай, из которого козы умудряются выщипывать себе солому на пропитание. Так или иначе, дорога сама решила все проблемы, казавшиеся ещё пару часов назад неразрешимыми. Мы благодарим её за это замечательное свойство и готовимся к завтрашнему свиданию с хозяином Зондского пролива.
Нет, я не был знаменитым учёным, художником или финансовым воротилой. Всю свою жизнь я проработал обыкновенным газетным репортёром, редактируя новости в "Бостон Глоб", и сгинуть мне в безвестности, не произойди однажды много лет назад настоящее чудо. Имя ему - вещий сон, мой сон о самом знаменитом в истории извержении вулкана Кракатау. Сегодня, в день, когда я наконец предстану перед Господом, мне хочется в последний раз вспомнить, как всё это было…
Мы с ребятами хорошо выпили тем вечером, 28-ого августа 1883 года. Неподалёку от редакции располагался отличный бар, где наливали настоящий амстердамский джин. Чёрт знает, откуда они его берут… Корректор О'Лири из международного отдела всё подливал и подливал йеневер, прекрасно зная, как отнесётся к этому моя супруга.
Я решил заночевать в здании редакции на Вашингтон стрит, как мы часто практиковали в дни авралов. Для этого в комнате художников специально поставили кожаный диван, и надо сказать, к тому времени он был уже изрядно продавлен. Не помню, сколько я провалялся на нём - шесть, может быть, семь часов. Это были часы непрерывных кошмаров, ужасных сновидений, представших так ярко и подробно, будто бы всё происходило на самом деле. Я парил над океаном, словно вперёдсмотрящий на самой высокой мачте корабля, а передо мной дрожали и извергали пепельные тучи три гигантских кратера вулкана Праломе в Зондском проливе. По правде сказать, я и не слыхивал раньше ни об этом чёртовом проливе, ни о вулканах, да и о соседних островах Яве и Суматре имел представление более чем смутное. Мы, газетчики, знаем обо всём понемногу, никогда не вникая в детали. Верите или нет - я даже не скажу, что точно происходило во время знаменитого Бостонского Чаепития, о котором вам расскажет каждый школьник нашего города. Но в эту ночь будто само Провидение даровало мне способность видеть и знать. То, что я увидел и узнал, стало невероятным кошмаром, преследовавшим меня всю оставшуюся жизнь.
Я наблюдал, как раскалённый поток лавы сметает и сжигает на своём пути деревья, дома, и тех несчастных, кто не успел убежать. Судьба остальных не менее печальна - им просто негде было прятаться от сыплющегося с неба дождя из пепла и горячей пемзы. Море едва не закипало от высокой температуры и обжигало ноги обезумевших от страха людей. Лава стекала в воду, и раскалённый пар вырывался бешеными струями, превращая человеческую кожу в лохмотья. Вы спросите - сколько же их было? Сотни, сотни, может быть, тысячи. Зрение часто подводило меня, и сегодня я уже почти слеп, но в ту ночь словно кто-то поставил гигантскую лупу перед моим лицом и показывал, показывал всё так подробно и выпукло, словно наслаждался сценами ужасной гибели и невыносимых мук человеческих. Казалось, сама Земля корчится в агонии и вздыбливает жуткие волны, что разносят в щепки корабли на десятки миль вокруг. Палубы тех, что уцелели, были завалены пеплом так, что по ним невозможно было передвигаться. Небо закрыла чёрная пелена, от края до края, так что казалось - наступила ночь. Море тоже окрасилось чёрным, будто приготовилось сомкнуться с небом. Люди молились своим туземным богам о прощении.
Страшный взрыв положил конец всем страданиям. Вулкан взлетел на воздух, а остров навсегда погрузился в океанскую пучину, оставив на поверхности лишь обломок. Всё живое вокруг мгновенно погибло. Я проснулся...
Да, я проснулся. Волны, солёный ветер, грязные циновки на дощатом полу, и волны, снова волны. Один и тот же сон- я опять плыву на Кракатау.
Два месяца назад, день в день, утлая рыбацкая лодка рисовала зигзаги в Зондском проливе, пробиваясь сквозь волны к заветной точке. Шесть пар глаз неотрывно смотрели в ту сторону, откуда на нас надвигалась угрюмая вулканическая громада.
Влажные азиатские ночи сменились за это время не менее влажными и удушливыми южноамериканскими, и новый континент каждый день красит оранжево-зелёным стены своих колониальных городов, но снами своими я всё равно остаюсь там, на южной оконечности Суматры, у деревянного пирса посёлка Чанти, где собственно всё и начиналось.
''Дранг нах Кракатау!''
Этот призыв, брошенный в путешественнический рунет, собрал шестёрку искателей приключений. Да, пусть несезон, пусть рыбаки качают головой и пугают сильными волнами, пусть буржуйский Лонли Плэнет стыдливо умалчивает о возможности самостоятельного посещения вулкана и призывает купить тур у хозяина местной гостиницы "Beringin". Мы уже посовещались и решили идти самым интересным и нигде не описанным путём, полагаясь на общественный транспорт и возможность нанять лодку самостоятельно на последнем сегменте пути. Мы - это Артур “Popados” , Наташа “Пушистая”, Саша “KVA”, Саша “Alex13”, Ирина”Freewind” и Дима “Lance”. Индонезийский сезон дождей зимой в самом разгаре и море взволновано не на шутку, а это означает невозможность путешествия на небольших лодках-тримаранах, что обычно используют туристы для своих летних вылазок на острова. По крайней мере, мы с Alex13 предварительно объездили ближайшие рыбацкие посёлки и везде встретили твёрдый отказ. Но одно, самое главное, выяснить всё же удалось: существует ежедневный паромный рейс на остров Себеси, откуда до заветного Кракатау рукой подать - всего 12 километров.
Утром 15-ого января 2010 года вся компания собралась на пирсе в Чанти.
Совершенно разные люди добирались в этот проклятый всеми земными богами уголок планеты из разных мест и разными способами. Единым было одно: огромное желание увидеть место самой грандиозной катастрофы в обозримой истории человечества и действующий вулкан Анак Кракатау - нынешнего пожирателя азиатских жизней. Десять тысяч километров из замерзающей России до стыка островов Явы и Суматры мы уже преодолели. Осталось всего каких-то 30…
Прежде чем пройти этот последний отрезок, спросите себя: во имя чего?
Увидеть неземные красоты? - добро пожаловать на вулканы Бромо, Иджен, Ринджани, Папандаян. Они совсем неподалёку, и дадут обломкам старого Кракатау сто очков форы в плане выигрышных панорам.
Сделать героическое фото “Я бесстрашно позирую на фоне действующего вулкана”, вызывая восхищённые взгляды обывателей и трепет девичьих сердец? Увы, девичьи сердца давно заняты иномарками менеджеров среднего и высшего звена, а обывателя больше интересует судьбоносный вопрос: почему ты так долго был на юге, но так мало загорел?
История и сопричастность к её грандиозным страницам, будь то катастрофическое извержение или строительство самого великого храма. Вот что заставляет меня срываться с тёплого насиженного места и разменивать домашний уют на бесконечную череду автобусов, прокуренных вокзалов, тесных самолётных кресел и дырявых гостиничных простыней. Совсем немного, всего каких-то 30 километров - и ещё одна страница со скрипом перевернётся, в нос ударит пыль прошедших десятилетий, а воображение само собой дорисует картины наступившего Апокалипсиса. Того, что когда-то наблюдал простой бостонский газетчик Эд Сэмпсон.
Апокалипсис. Это был, несомненно, он. Я поднялся с дивана, весь взмокший от ужасов увиденного. Открыть пошире окно, ополоснуть лицо из умывальника и закурить. Странное ощущение. Кажется, надо что-то делать: куда-то бежать, кого-то звать на помощь, но куда и зачем? Это всего лишь сон, пусть и кошмарный в своей реальности, но кого из нас не мучили ночные кошмары? Я курил одну сигарету за другой, безостановочно, пытаясь сообразить, как быть дальше. К счастью, профессиональная привычка записывать всё важное, победила. Скажу вам, должность редактора у нас оплачивалась крайне скудно. Газете исполнилось лишь 10 лет, а её владелец Эбен Джордан экономил больше на сотрудниках, вложив кучу денег в семиэтажный особняк редакции. Мне приходилось подрабатывать репортёром, и как подать материал в выгодном сенсационном свете, я знал не понаслышке. Описав всё, что видел во сне, на бумаге, перед уходом я пометил на полях крупным шрифтом "Важно", сам не зная, зачем. Уж точно, не для того, чтобы показать её Чарльзу Тейлору, нашему шеф-редактору. Но, видимо, сама Судьба захотела поиграться со мной. Утром начальник отдела увидел записку и решил, что ночью пришло важное информационное сообщение. Материал подали на первой полосе, с заголовком на полстраницы.
Сенсация! Крупнейшая катастрофа в истории человечества! Чудовищное извержение на острове Праломе!
Весь послеобеденный тираж был раскуплен за считанные минуты. Редакция передала сообщение по телеграфу в Нью-Йорк, откуда новость подхватили крупнейшие газеты: “ Нью Йорк Курьер”, “Экзамайнер”, “Сан”, “Геральд”. Это был мой звёздный час, мои 15 минут славы, которые я благополучно пропустил. Что сказать? - у меня просто не хватило духу объяснить людям, что это был всего лишь ночной кошмар. Тем временем агентство “Ассошиэйтед Пресс” не подтвердило информацию и запросило подробностей, поскольку в библиотеке Конгресса не смогли найти упоминания об острове Праломе. На следующий день меня вызвал для объяснений сам мистер Джордан.
Наверное, это был худший момент в жизни. Вулканы могут взрываться, целые города проваливаться в тартарары, но что всё это значит для простого человека в сравнении с праведным гневом босса? Величайшее извержение превратилось в величайший конфуз для всей американской прессы, а "Бостон Глоб" вот-вот станет посмешищем для всех Штатов, и я буду тому главной виной. Мой лепет о непреднамеренности и роковой случайности ввергли Джорданa в такое бешенство, что лицо его стало напоминать переспелый помидор из Калифорнии в дни сезонной ярмарки. Моё, напротив, было похоже на отварной лук. Вашего покорного слугу уволили - нет, выставили - с таким треском, что позавидовал бы и этот злосчастный вулкан, будь он неладен. Публика уже требовала продолжения, а главные редакторы из Нью-Йорка, Кливленда, Чикаго и Лос-Анжелеса запаслись сердечными каплями и приготовились дать опровержение.
Нет, я всё-таки счастливый сукин сын. С таким волчьим билетом мне было противопоказано не то что устраиваться по специальности, а и подходить к газетам, сваленным в мусорные баки, на расстояние квартала. Однако на следующий день западное побережье Штатов и Мексики встретило необычайно большие приливные волны, высотой до двух метров. Из Австралии по телеграфу (о, Боже, благослови это чудо прогресса!) передали сообщение о грохоте со стороны Голландской Индии. Похожие сведения поступали из Сингапура, Цейлона и даже захолустной Японии. Стало ясно, что произошло нечто необыкновенное. Наш шеф благоразумно спрятал опровержение в стол. Тем временем в азиатские порты стали приходить полуразбитые корабли, измазанные пеплом, и сообщать о невероятном по силе извержении вулкана Кракатау в Зондском проливе. Их капитаны твердили о Конце Света и рисовали ужасные картины гибели туземного населения, точь-в-точь повторяя фразы из моей передовицы. Чарльз Тейлор немедленно вызвал меня в редакцию, и, рассыпаясь в комплиментах, предложил вернуться в штат, оставить на время редактуру и целиком сосредоточиться на главной сенсации этого года. Бедняга, он всё пытался выпытать, откуда мне стали известны подробности извержения. Ну не могли же они просто присниться! Я только хмыкал и неопределённо покачивал головой. Вскоре моё жалование как-то само собой удвоилось.
И было от чего! Неделя за неделей приносили такие сенсационные подробности, что верстальщик с трудом находил место для текста под шапками кричащих заголовков. Судите сами.
26-ого августа Кракатау выбросил пепельный столб на высоту до 70 километров, его кратер обрушился и вызвал мощнейшее цунами, смывшее прибрежные города Мерак, Аньер и Калианда. Уцелевшие очевидцы рассказывали о грузовых кораблях, унесённых на 3 километра вглубь суши, и о многометровом слое пемзы, закрывшем Зондский пролив. В Батавии, столице Голландской Индии (ныне Джакарта-прим.), наступила полуденная ночь, а мечети переполнились людьми, молящими Аллаха о прощении. На следующее утро раздался чудовищный взрыв, мгновенно уничтоживший всё живое в радиусе нескольких десятков миль. Из кратера вырвалось огненное облако, пролетело 35км и опустилось на землю, выжигая леса и деревни. В Батавии, за 150км от эпицентра, ударная волна срывала двери с петель, била окна и глушила людей, а последующее цунами затопило целые области в Малайе и Индии. Ударная волна три раза обогнула земной шар, изменив давление на всех барометрах метеостанций.
Грохот взрыва слышали в австралийском Перте, за 3500км от взрыва, а также в японском Токио. На побережье Цейлона, в 5000км, раскаты приняли за канонаду вражеской эскадры, и открыли ответную пальбу.
28-ого августа остатки острова Кракатау почти полностью погрузились в океан. Именно в этот день я и увидел свой страшный сон…
По всему миру закаты приобрели где зелёный, а где кроваво-красный оттенок. По официальным подсчётам, погибло около 40000 туземцев, а всего от последствий по всему миру распрощалось с жизнью не менее ста двадцати тысяч. Ещё многие месяцы спустя к восточному берегу Африки на другом конце Индийского океана прибивало островки из пемзы со вмурованными человеческими телами. Скажете, я сгущаю краски, пытаюсь впечатлить ужасами? Представьте себе, взрыв Кракатау был лишь невинным фейерверком рождественской хлопушки по сравнению с куда более мощным извержением древнего вулкана на северной Суматре миллион лет тому назад. Об этом рассказал наш научный консультант из Бостонского университета. Да и сам Кракатау полторы тысячи лет назад бабахнул так, что отделил Суматру от Явы и образовал Зондский пролив. Так что, если однажды Судный День всё же настанет, вы будете знать, откуда придёт удар…
Удар, ещё удар - как будто десятки рук стражей подводного царства раскачивают изо всех сил утлый баркас, пытаясь выдавить из пассажиров содержимое желудков. Иногда им это удаётся, и красивая туземка уже в третий раз свешивается за борт, пугая обитателей моря. Наши соседи, привычные к морским прогулкам, тоже сидят белее мела. Мы с Наташей беспрерывно поглощаем таблетки от укачивания.
Волна идёт по борту мелкая, но злая. Наконец, после двух часов мучений, лодка укрывается от неё за береговой линией и выгружает часть пассажиров с разномастным скарбом.
Эта часть острова Себеси полностью соответствует определению тропического рая: прозрачная бирюзовая вода, белый шелковистый песок и выброшенные прибоем кокосы в тамариндово-пальмовой тени. Ещё один рывок - и мы причаливаем к главной пристани, если так можно назвать деревянный настил, окружённый скелетами полузатопленных лодок. Добро пожаловать в угодья Национального парка Кракатау!
Пожаловавших, надо сказать, встречают не так чтобы и добро: торги идут тяжело, несмотря на то, что в нашем составе есть человек, отлично говорящий на индонезийской бахасе - это Ирина, живущая уже второй год на Бали. Капитан лодки постоянно повышает цену, боясь прогадать и отлично понимая, что обратной дороги у нас уже нет. Более того, он ведёт себя крайне неуважительно, буквально упиваясь невесть откуда свалившейся властью. Я еду в деревню и договариваюсь с владельцем другой лодки, Хасаном, но тот точно так же начинает «менять показания», глядя на своих коллег и многочисленных зрителей, собравшихся на бесплатное представление. Аукцион сопровождается энергичными жестами, сетованиями на нищенское существование и ораву голодных детей, причём с обеих сторон. Цена в итоге ползёт вверх, как на торгах «Сотбис». Положение невесёлое - дело уже не в деньгах, а в принципе.
Наша компания была хороша тем, что в каждой затруднительной ситуации находился тот, кто брал инициативу на себя. Ирина садится на мотобайк и исчезает в посёлке. Через полчаса она приезжает с победой: нашёлся капитан третьей лодки, согласившийся везти нас завтра с ночёвкой возле Кракатау за 1200000 рупий (130 долларов). Ещё 200000 надо отдать местным рейнджерам, больше похожим на босяков, за разрешение на въезд в Национальный парк. Это стандартная такса за одно плавсредство, независимо от количества человек на борту. Офис конторы расположен неподалёку от причала и представляет собой веранду с пятью убогими комнатушками для ночлега визитёров. Стоимость, однако, по суматранским меркам царская - 25 долларов за ночь. Сегодня они опять останутся пустыми.
«Великолепная шестёрка» тем временем отъедается, чем Аллах послал, в скромной забегаловке на краю посёлка. Аллах день за днём посылает сюда своё проклятье в виде «наси горенга», то есть жареного риса. Других блюд в меню не значится.
Гостеприимный хозяин освобождает для внезапно свалившейся с неба оравы посетителей комнатку и предбанник, приглашая на постой. Брать деньги он поначалу отказывается, явно смущаясь, потом горячо благодарит. Живут они явно небогато, а дом по российским меркам больше напоминает сарай, из которого козы умудряются выщипывать себе солому на пропитание. Так или иначе, дорога сама решила все проблемы, казавшиеся ещё пару часов назад неразрешимыми. Мы благодарим её за это замечательное свойство и готовимся к завтрашнему свиданию с хозяином Зондского пролива.