Западенское образованное мурло рассказывает о поездке в Донецк
… я три дня был в Донецке во время литературного фестиваля "Изоляция". В меня пристально всматривались военные и милиция на блокпостах, еще внимательнее приглядывались, прищурив глаз, продавцы в магазинах, водители такси пытались поймать на каком-то полуслове-полунамеке. Но я не поддался на провокации и ничем не выдал своего бандеровского происхождения, общаясь исключительно на общепонятном.
Один раз я едва не провалился в маленьком зачуханном магазинчике, когда потребовал какого-то импортного вина, а не крымско-закарпатского пойла. Продавщица с выпученными глазами озвучила такое длинное, такое возмутительное "Шо-о-о?", что я сразу ткнул пальцем на шеренгу шампанского и попросил, чтобы мне дали сухое или брют. Как оказалось, я снова оказался на грани провала, потому что шампанское у них было только "сладкае и палусладкае". Короче - говно газированное. А другое суровый донецкий пролетарий не пьет. И я, приобретя минеральную воду, покинул лавку, чувствуя, как спину мою протыкают взгляды сразу нескольких пыльных донецких граждан.
Захожу в ресторан в отеле. Пусто. Официантка шаркает пылесосом по коврикам. Пылесос гудит, она меня не слышит и не видит. Я сажусь за стол. Она, наконец, замечает меня. В ее взгляде изрядное удивление. Она смотрит на меня так, будто я без разрешения зашел в ее собственную квартиру и развалился на диване. Она даже оглянулась на дверь, очевидно, переживая, что я не один. Тогда выключила пылесос и сказала: "Извините". Я попросил меню. Она сказала "Да, конешно", подала меню и еще минут пять убирала. Официантку с пылесосом я видел впервые в жизни. За соседний столик сели двое мужчин. На ногах домашние тапочки. Ну, потому что они в отеле. Странно, что не в пижамах. В 1939-м, когда в ресторан отеля "Жорж" зашли советские служащие в пижамах и сандалях, их львовские официанты вежливо выпросили.
Эти сели, просмотрели меню и спросили у официантки:
- А шо эта "авашной суп"?
- Ну, там марковачька, картошечька, гарошек, зеленюшка...
Следом они задумались, что бы такого им выпить.
- Вазьмём вискарьчика? Или лучше водачьки?
- Лучше водачьки. Да, и ещьо хлебушка.
Мне в этот момент очень-очень захотелось поинтересоваться: а говно вы случайно не "гавнишком" называете? Но сдержался, чтобы не рассекретить себя.
В гламурном кафе в центре города меня поразили красивые изысканно одетые девы тем, что у каждого на руке красовались дорогие часы. И не просто часы - а целая луковица. Видимо, швейцарская.
Вызвав в последний день фестиваля такси, я решил, наконец, разговаривать на украинском, зная болтливость таксистов. И меня ждало разочарование. Таксист оказался негром и разговаривал такой ужасном русском, что я едва его понимал. Поэтому я так же употреблял общепонятную речь. Негр тарахтел без умолку ("я в етам районе не быля", "а вы быля?"). И тут звонит Любко Дереш, куратор литературного фестиваля. И я, понятное дело, уже разговариваю с ним на украинском. С этого момента негра, словно заклинило. Он не издал больше ни звука. Я тоже. Но я был спокоен: видно, что не москаль. Киевская журналистка, уезжая в донецком такси, разговаривала на украинском. Водитель сразу сделал вывод, что она из "Правого сектора" и начал агрессивные дебаты, убеждая, что здесь не хохлы живут, а "русские". Журналистка рисковала, когда включилась в дискуссию, потому что таксист мог ее завезти к сепаратистам, как уже было не раз. Один из посетителей фестиваля, молодой человек, тоже меня стал расспрашивать о "Правом секторе", и из его слов следовало, что фашизма здесь действительно боятся. Но к чему здесь "Правый сектор"? Где там фашизм? Фашизма куда больше в действиях и высказываниях сепаратистов. А, однако, мифический "Правый сектор" прекрасно выполняет свою глобальную миссию…. (в переводе - оригинал здесь http://tsn.ua/analitika/galichanin-u-donecku-347658.html)
А кто ж это такой красивый и образованный?
Юрий Павлович Винничук (родился 18 марта 1952 года в Станиславе, УССР, ныне - Ивано-Франковск) - украинский литератор. Пишет прозу, поэзию, занимается переводами и составлением литературных антологий, является главным редактором издательства «Пирамида» (с 2000 года), вице-президентом Ассоциации украинских писателей (с 2004 года).
Кстати, эта гнида очкастая, с удовольствием пересказывает о тупорылых совках во Львове немецкие байки
Новое слово, № 35, 1941
Новое слово, № 36, 1941
Один раз я едва не провалился в маленьком зачуханном магазинчике, когда потребовал какого-то импортного вина, а не крымско-закарпатского пойла. Продавщица с выпученными глазами озвучила такое длинное, такое возмутительное "Шо-о-о?", что я сразу ткнул пальцем на шеренгу шампанского и попросил, чтобы мне дали сухое или брют. Как оказалось, я снова оказался на грани провала, потому что шампанское у них было только "сладкае и палусладкае". Короче - говно газированное. А другое суровый донецкий пролетарий не пьет. И я, приобретя минеральную воду, покинул лавку, чувствуя, как спину мою протыкают взгляды сразу нескольких пыльных донецких граждан.
Захожу в ресторан в отеле. Пусто. Официантка шаркает пылесосом по коврикам. Пылесос гудит, она меня не слышит и не видит. Я сажусь за стол. Она, наконец, замечает меня. В ее взгляде изрядное удивление. Она смотрит на меня так, будто я без разрешения зашел в ее собственную квартиру и развалился на диване. Она даже оглянулась на дверь, очевидно, переживая, что я не один. Тогда выключила пылесос и сказала: "Извините". Я попросил меню. Она сказала "Да, конешно", подала меню и еще минут пять убирала. Официантку с пылесосом я видел впервые в жизни. За соседний столик сели двое мужчин. На ногах домашние тапочки. Ну, потому что они в отеле. Странно, что не в пижамах. В 1939-м, когда в ресторан отеля "Жорж" зашли советские служащие в пижамах и сандалях, их львовские официанты вежливо выпросили.
Эти сели, просмотрели меню и спросили у официантки:
- А шо эта "авашной суп"?
- Ну, там марковачька, картошечька, гарошек, зеленюшка...
Следом они задумались, что бы такого им выпить.
- Вазьмём вискарьчика? Или лучше водачьки?
- Лучше водачьки. Да, и ещьо хлебушка.
Мне в этот момент очень-очень захотелось поинтересоваться: а говно вы случайно не "гавнишком" называете? Но сдержался, чтобы не рассекретить себя.
В гламурном кафе в центре города меня поразили красивые изысканно одетые девы тем, что у каждого на руке красовались дорогие часы. И не просто часы - а целая луковица. Видимо, швейцарская.
Вызвав в последний день фестиваля такси, я решил, наконец, разговаривать на украинском, зная болтливость таксистов. И меня ждало разочарование. Таксист оказался негром и разговаривал такой ужасном русском, что я едва его понимал. Поэтому я так же употреблял общепонятную речь. Негр тарахтел без умолку ("я в етам районе не быля", "а вы быля?"). И тут звонит Любко Дереш, куратор литературного фестиваля. И я, понятное дело, уже разговариваю с ним на украинском. С этого момента негра, словно заклинило. Он не издал больше ни звука. Я тоже. Но я был спокоен: видно, что не москаль. Киевская журналистка, уезжая в донецком такси, разговаривала на украинском. Водитель сразу сделал вывод, что она из "Правого сектора" и начал агрессивные дебаты, убеждая, что здесь не хохлы живут, а "русские". Журналистка рисковала, когда включилась в дискуссию, потому что таксист мог ее завезти к сепаратистам, как уже было не раз. Один из посетителей фестиваля, молодой человек, тоже меня стал расспрашивать о "Правом секторе", и из его слов следовало, что фашизма здесь действительно боятся. Но к чему здесь "Правый сектор"? Где там фашизм? Фашизма куда больше в действиях и высказываниях сепаратистов. А, однако, мифический "Правый сектор" прекрасно выполняет свою глобальную миссию…. (в переводе - оригинал здесь http://tsn.ua/analitika/galichanin-u-donecku-347658.html)
А кто ж это такой красивый и образованный?
Юрий Павлович Винничук (родился 18 марта 1952 года в Станиславе, УССР, ныне - Ивано-Франковск) - украинский литератор. Пишет прозу, поэзию, занимается переводами и составлением литературных антологий, является главным редактором издательства «Пирамида» (с 2000 года), вице-президентом Ассоциации украинских писателей (с 2004 года).
Кстати, эта гнида очкастая, с удовольствием пересказывает о тупорылых совках во Львове немецкие байки
Новое слово, № 35, 1941
Новое слово, № 36, 1941