23 года оккупации Крыма. Борьба за русский язык
Давайте говорить честно.
Давайте, только честно - Крым был оккупирован в течение 23 лет.
Это была мягкая оккупация, но медленно и упорно пытавшаяся украинизировать русских, уничтожить их национальную культуру и идентичность.
Запрещать говорить на русском в Крыму, конечно, никто не запрещал.
Мало того, ч. 2 ст. 10 Конституции Крыма гласила: «В Автономной Республике Крым русский язык как язык большинства населения и приемлемый для межнационального общения используется во всех сферах общественной жизни».
Напомню, что выделяют четыре основные сферы общественной жизни:
• социальную (народы, нации, классы, половозрастные группы и т.д.)
• экономическую (производительные силы, производственные отношения)
• политическую (государство, партии, общественно-политические движения)
• духовную (религия, мораль, наука, искусство, образование).
Но каждый год, в Киеве всё больше и больше забывали, что в Крыму существует Конституция.
Получавшие руководящие посты украинцы, категорически запрещали использовать русский язык даже в деловой переписке в пределах Крыма.
Официальные документы - от налоговой декларации до судебных решений могли быть только на украинском языке.
Сверху спускались директивы - столько-то процентов кинофильмов в кинотеатрах и столько-то песен на радио должно исполняться на государственном языке.
Приезжающие на отдых с материка, мягко шептали на уши: «Ну что, вам трудно выучить государственный язык? Ведь это так просто». А приезжающие в командировки просто требовали использование украинского.
Я могу сказать, что за 23 года оккупации в Крыму не было человека, который бы не знал украинский язык - телевизор научил этому без каких-либо курсов. Но каждые выборы люди отдавали свои голоса за депутатов, обещавших дружбу с Россией и использование русского языка в качестве второго государственного. И каждый раз депутаты шли на сговор с оккупантами.
Крымчане не были бы крымчанами, если бы они не вели сопротивление этой украиномовной принудиловке. Упоротому начальству, требующему переписки на государственном языке, на стол ложились бумаги с дичайшими грамматическими ошибками (привет Булгакову: кот - это по-украински кит, а кит - это кыт). Начальство ругалось на тупорылых подчиненных, высунув язык, исправляло ошибки, отдавало текст на переделку и всё повторялось сначала. Владельцы кинотеатров, дабы не потерять зрителей, шли в отделы культуры и добывали справки о выполнении норм показа украиноязычных фильмов. «Русское радио» среди ночи объявляло: «А сейчас мы должны принести извинения и включить на несколько часов украинские песни». Наглым командировочным, требовавшим, чтобы с ними разговаривали, а тем более заполняли документы на «державной мове», грозили выпиской документов на крымско-татарском, после чего абсолютно все командировочные вспоминали русский язык и начиналось нормальное общение.
И с каждым годом украинский язык всё больше внедряли в жизнь крымчан, всё меньше оставалось места для русского языка.
23 года Крым был ковриком для ног у дверей Украины. Больше такого никогда не повторится.
Давайте, только честно - Крым был оккупирован в течение 23 лет.
Это была мягкая оккупация, но медленно и упорно пытавшаяся украинизировать русских, уничтожить их национальную культуру и идентичность.
Запрещать говорить на русском в Крыму, конечно, никто не запрещал.
Мало того, ч. 2 ст. 10 Конституции Крыма гласила: «В Автономной Республике Крым русский язык как язык большинства населения и приемлемый для межнационального общения используется во всех сферах общественной жизни».
Напомню, что выделяют четыре основные сферы общественной жизни:
• социальную (народы, нации, классы, половозрастные группы и т.д.)
• экономическую (производительные силы, производственные отношения)
• политическую (государство, партии, общественно-политические движения)
• духовную (религия, мораль, наука, искусство, образование).
Но каждый год, в Киеве всё больше и больше забывали, что в Крыму существует Конституция.
Получавшие руководящие посты украинцы, категорически запрещали использовать русский язык даже в деловой переписке в пределах Крыма.
Официальные документы - от налоговой декларации до судебных решений могли быть только на украинском языке.
Сверху спускались директивы - столько-то процентов кинофильмов в кинотеатрах и столько-то песен на радио должно исполняться на государственном языке.
Приезжающие на отдых с материка, мягко шептали на уши: «Ну что, вам трудно выучить государственный язык? Ведь это так просто». А приезжающие в командировки просто требовали использование украинского.
Я могу сказать, что за 23 года оккупации в Крыму не было человека, который бы не знал украинский язык - телевизор научил этому без каких-либо курсов. Но каждые выборы люди отдавали свои голоса за депутатов, обещавших дружбу с Россией и использование русского языка в качестве второго государственного. И каждый раз депутаты шли на сговор с оккупантами.
Крымчане не были бы крымчанами, если бы они не вели сопротивление этой украиномовной принудиловке. Упоротому начальству, требующему переписки на государственном языке, на стол ложились бумаги с дичайшими грамматическими ошибками (привет Булгакову: кот - это по-украински кит, а кит - это кыт). Начальство ругалось на тупорылых подчиненных, высунув язык, исправляло ошибки, отдавало текст на переделку и всё повторялось сначала. Владельцы кинотеатров, дабы не потерять зрителей, шли в отделы культуры и добывали справки о выполнении норм показа украиноязычных фильмов. «Русское радио» среди ночи объявляло: «А сейчас мы должны принести извинения и включить на несколько часов украинские песни». Наглым командировочным, требовавшим, чтобы с ними разговаривали, а тем более заполняли документы на «державной мове», грозили выпиской документов на крымско-татарском, после чего абсолютно все командировочные вспоминали русский язык и начиналось нормальное общение.
И с каждым годом украинский язык всё больше внедряли в жизнь крымчан, всё меньше оставалось места для русского языка.
23 года Крым был ковриком для ног у дверей Украины. Больше такого никогда не повторится.