Мой двор
А дальше было вот что. На смерть Сталина отреагировали по-разному, но главным чувством была растеряность. Сосед Владимир Аронович пришел к деду Исааку в слезах:
-Исаак! Как мы будем жить дальше?
Мама рассказывала, что она и не подозревала, что у Исаака такой мощный голос. Он открыл дверь на лестницу и орал на весь подъезд:
- Вон из моего дома! Вон, старый идиот! Шлемазл, он сдох, ты понимаешь, он сдох!
Это было не гражданское мужество деда, а просто чувство невероятного облегчения требовало выхода так сильно, что об осторожности он забыл. Когда объявили об окончании дела врачей у деда был первый сердечный приступ - от счастья, от необъятной и невозможной свободы, от мысли, что его дочери не придется ехать в Биробиджан. Тогда же они с бабушкой поженились. Революционное поколение, они не придавали законному браку большого значения, но тут дед задумался, что он не молод, а жена в квартире не прописана. Весь двор потешался над молодоженами, ведь их дочери к тому времени было почти 16.
Вскоре после 20-го съезда дедушка умер. В квартире на улице Алексея Толстого наступили новые времена.
Я никогда не видела деда, только фотографию, на которой он смотрит строго и неодобрительно. Слышала мамины рассказы. Бабушка ничего не рассказывает про деда, недавно я узнала, что в их семейной жизни не все было гладко и ей есть, что скрывать. Бог им судья.
Начинались 60-е, во двор снова пришло КИНО. Снимался фильм "Застава Ильича", который после дикого скандала, личной критики Хрущева, обрезаный, но не изуродованый до конца, увидел свет под названием "Мне 20 лет". Моей маме тем летом было 20 лет. А осенью родилась я.
(продолжение будет, если хотите)
-Исаак! Как мы будем жить дальше?
Мама рассказывала, что она и не подозревала, что у Исаака такой мощный голос. Он открыл дверь на лестницу и орал на весь подъезд:
- Вон из моего дома! Вон, старый идиот! Шлемазл, он сдох, ты понимаешь, он сдох!
Это было не гражданское мужество деда, а просто чувство невероятного облегчения требовало выхода так сильно, что об осторожности он забыл. Когда объявили об окончании дела врачей у деда был первый сердечный приступ - от счастья, от необъятной и невозможной свободы, от мысли, что его дочери не придется ехать в Биробиджан. Тогда же они с бабушкой поженились. Революционное поколение, они не придавали законному браку большого значения, но тут дед задумался, что он не молод, а жена в квартире не прописана. Весь двор потешался над молодоженами, ведь их дочери к тому времени было почти 16.
Вскоре после 20-го съезда дедушка умер. В квартире на улице Алексея Толстого наступили новые времена.
Я никогда не видела деда, только фотографию, на которой он смотрит строго и неодобрительно. Слышала мамины рассказы. Бабушка ничего не рассказывает про деда, недавно я узнала, что в их семейной жизни не все было гладко и ей есть, что скрывать. Бог им судья.
Начинались 60-е, во двор снова пришло КИНО. Снимался фильм "Застава Ильича", который после дикого скандала, личной критики Хрущева, обрезаный, но не изуродованый до конца, увидел свет под названием "Мне 20 лет". Моей маме тем летом было 20 лет. А осенью родилась я.
(продолжение будет, если хотите)