Алехина в Березниках, день четвертый
С каждым днем судебный процесс набирают силу и остроту. Уже понятно, что столкнулись не интересы осужденной Алехиной и администрации исправительной колонии № 28, а право и произвол. Право защищает осужденная, произвол - тюремная система.
Сегодня ответчики подтянули в зал «тяжелую артиллерию» - майора Романа Игнатова, заместителя начальника колонии по оперативной работе, по лагерному - «кума». Вместе с ним ответчиков представляют уже четыре сотрудника администрации, зато прокурор, после того как судья вынес ему замечание, на суд не пришел. Игнатов - классический тип советского лагерного мента, с пустыми глазами, презрительно-неподвижным лицом и подростковым интеллектом.
В течение дня продолжали разбирать остальные Машины взыскания. Она пошла на свидание с адвокатом, имея при себе личное письмо, начинающееся словами «Здравствуй, Катя!». Письмо перед свиданием отобрали. Маше вынесли выговор за попытку передать письмо, минуя лагерную цензуру.
- В чем состояла попытка? - спрашивает Дарова майора Игнатова.
- Она несла письмо адвокату.
- Но ведь факта передачи не было?
- Не зафиксировано.
- Тогда в чем попытка?
- Она должна была передать письмо цензору.
И так до бесконечности.
Я спрашиваю Игнатова:
- Имеет ли право осужденная носить при себе неотправленное письмо?
- Имеет.
- Есть ли специальный перечень предметов, которые нельзя проносить на встречу с адвокатом?
- Нет.
Так, значит, она могла при встрече с адвокатом иметь неотправленное письмо?
- Она должна была отдать его цензору.
Безнадежно. Дарова задет один и тот же вопрос по многу раз в различных формулировках, но это бесполезно. В трудные моменты кум отвечает не на те вопросы, которые ему задают, а на им самим придуманные.
В деле есть рапорт Игнатова о том, что он проводил с Алехиной профилактическую беседу и разъяснял ей обязанности, наложенные на осужденных федеральным законом № 125. Дарова посмотрела этот закон и пришла в полное замешательство - это закон о ратификации какого-то соглашения между Россией и Анголой. При чем здесь Ангола? Ну, ладно бы еще, Грузия, но Ангола? «Это опечатка», - высокомерно поясняет Игнатов.
Дарова спрашивает Игнатова, почему в выписке из протокола дисциплинарной комиссии, наложившей на Алехину взыскание 28 декабря 2012 года, информации содержится гораздо больше, чем в самом протоколе? Выписка из протокола не может быть больше протокола! Игнатов напрягает все свои умственные способности, но ничего придумать не может и молчит. Судья повторяет ему вопрос Даровой.
- Очевидно, это ошибка секретаря, - отвечает, наконец, Игнатов.
- Вы подтверждаете, что выписка из протокола не соответствует протоколу? - уточняет Оксана Дарова.
- Да, - подтверждает Игнатов.
Я заявляю ходатайство и обращаю внимание суда, что майор Игнатов фактически признался в фальсификации судебных доказательств. Я прошу суд вынести частное определение о возбуждении против Игнатова Романа Анатольевича уголовного дела по части 1 статьи 303 УК РФ, предусматривающей ответственность за фальсификацию доказательств по гражданскому делу лицом, участвующим в деле или его представителем. Там санкции небольшие - от 100 тыс. рублей до 4-х месяцев ареста, но тоже неплохо. Судья Людмила Лимпинская обещает занести заявление в протокол и дать на него ответ позже.
В этом процессе бремя доказывания лежит на ответчике. Именно администрация колонии должна доказать вину Алехиной, а не мы ее невиновность. В деле есть распечатки видеорегистратора, контролирующего Машину камеру. Один снимок: 5 час. 30 мин., осужденная спит на нижних нарах. Второй снимок: 5 час. 50 мин, осужденная на том же месте. Администрация считает это доказательством. Дарова спрашивает Игнатова:
- Из чего можно сделать вывод, что на снимках изображена Алехина?
- Это снимки с видеорегистратора 17-й камеры, где содержится Алехина.
- А скажите, пожалуйста, Роман Анатольевич, - с обычной своей неподражаемой интонацией начинает Дарова, - из чего видно, что это видеорегистратор именно 17-й камеры? На снимках это не отмечено. Это может быть любая камера.
- Нет, это с семнадцатой, - уверенно отвечает Игнатов, и начинает нести какую-то ахинею о технических средствах наблюдения и тщательном соблюдении сотрудниками колонии внутриведомственных инструкций и приказов.
- А не могли бы вы, Роман Анатольевич, - продолжаю я тему, невольно подражая интонациям Даровой, - представить суду видеозапись регистратора с 5 час. 30 минут до 5 час. 50 минут? Если Алехина проснулась, но не встала, то это, скорее всего, будет видно на видеозаписи.
- У нас видеозаписи хранятся один месяц, так что вряд ли они есть в наличии, - возражает Игнатов, совершенно не понимая, что доказать пробуждение Алехиной в его интересах. С другой стороны, если она просто проспала, не услышав команду «Подъем», то в чем может быть ее вина? Может, потому Игнатов и не хочет приобщать видеозапись?
Еще раз эта тема обсуждалась при допросе свидетелей со стороны администрации. Прапорщик Пономарева, которая подавала команду «Подъем», утверждает, что Алехина после этого «шевелилась» и даже повернулась на другой бок.
- То, то она повернулась на другой бок, свидетельствует, что она действительно проснулась? - спрашиваю я Пономареву.
- Ну да, - отвечает прапорщик.
- Разве человек не может ворочаться во сне? - спрашиваю я.
Пономарева пожимает плечами.
- Ну, вот, вы, например, ворочаетесь во сне или как легли вечером, так и проснулись утром?
Пономарева в полном смятении, но тут ей на помощь приходит судья и просит меня не задавать вопросы о личной жизни прапорщика Пономаревой. Это справедливое требование, но я и не ждал ответа, а хотел всего лишь проиллюстрировать нелепость озвученных Пономаревой «доказательств».
Примерно так прошел весь четвертый день суда. Самый замечательный, на мой взгляд, эпизод случился, когда Маша задавала вопросы Игнатову, а он, не зная, что ответить, попросил у судьи разрешения переадресовать вопрос начальнику Машиного отряда Елене Николаевой. Не успела судья возразить, как Маша с замечательной непосредственностью оглушительно закричала «Не разрешаю!», чем вызвала всеобщий восторг. Смеялись все, включая приставов и сотрудников колонии, а судья даже дважды повторила «Ух ты!». Не смеялся только майор Игнатов, который привык командовать заключенными, а не получать от них указания.
Опубликовано в ЕЖе 06.02.2013 г.