ЧИНЧИ - ПИНЧИ - 18
ПРЯМОЙ
Как-то Чайкин отправился разыскивать Зинаиду Протасову. Дорога привела его в странное пространство. Все там было зыбко и неокончательно. Брошенные недостроенными дома, противоречивые дорожные знаки и, главное, это щемящее чувство в груди: Чайкину казалось, что его того гляди сформулируют. Поэтому он с величайшей осторожностью продвигался вперед, боясь случайно наступить в какой-то газон. На газонах в наглых, развязных позах лежали шпоцы, нежась на бесплатном солнышке.
Вдруг Чайкину преградил дорогу прямой, как палка, субъект.
В ту же секунду все померкло.
Солнце зашло за тучу, шпоцы оскалились и выпустили маленькие розовые коготки. Единственные луч, пробившийся сквозь черную ватную массу, высветил верхнюю половину туловища Чайкина и нижнюю половину лица Прямого: тонкие, как ножницы губы и гладко выбритые челюсти.
- Вы понимаете, где Вы находитесь? - без предисловий начал Прямой.
- Нет, - чистосердечно признался Чайкин.
- Вы помните, как сюда попали?
- Нет, не помню.
- С Вами кто-то был? Вы пришли сюда один?
- Нет… Нет, нет! Никого не было!
- Точно? - Прямой приподнял левую бровь.
- Точно.
- Документы, родители, неважно… Где?
- Не знаю.
Прямой сплюнул и вытер губы-ножницы носовым платком.
- Вы помните, как Вас зовут?
- Я…
- Если Вас в полночь поднимут с кровати и подведут двести двадцать вольт к голым пальцам, Вы вспомните тогда? Отвечайте, Вы вспомните?
- Как это двести двадцать вольт… - пытался перевести разговор в другое русло Чайкин, но Прямой крепко держал его за горло.
- Смотреть в глаза! Да! Двести двадцать вольт! Под ногти! Вам! Еще раз, Вы помните, как Вас зовут?
Чайкин глубоко вздохнул и посмотрел на концы своих ботинок.
- Я не помню, - молвил он после некоторого молчания, - Я знаю. Я знаю всех по именам. Я знаю, как называется то, что они хотят. Как называется ТО, ЧТО ОНИ ДЕЛАЮТ…
- Ну и как, как, интересно, это называется?
- Не скажу.
- Ну, а все-таки?
- Нет, не скажу.
- Как, как это называется? - взорвался профессиональным бешенством Прямой, - Что Вы имеете в виду?
- Ой, не надо, - сказал Чайкин, едва заметно улыбнувшись.
Чайкин присел, отчего у него хрустнули коленки, приподнял с газона близлежащего шпоца и погрузил пальцы в мягкую пушистую шкурку.
- Пройдемте, товарищ, - молвил Прямой. Он показал Чайкину маленький блокнотик, осторожно извлек шпоца из чайкинских рук, вернул на газон, мягко взял Чайкина под локоть и повел неведомой Чайкину тропой.
Солнце выглянуло из-за тучи, играя всеми своими протуберанцами.
Зеленоватый шпоц вновь растянулся на газоне в максимально допустимую для шпоца длину и подставил мохнатую, но не страшную, а, скорее, брезгливую мордочку под теплый лучик.
Как-то Чайкин отправился разыскивать Зинаиду Протасову. Дорога привела его в странное пространство. Все там было зыбко и неокончательно. Брошенные недостроенными дома, противоречивые дорожные знаки и, главное, это щемящее чувство в груди: Чайкину казалось, что его того гляди сформулируют. Поэтому он с величайшей осторожностью продвигался вперед, боясь случайно наступить в какой-то газон. На газонах в наглых, развязных позах лежали шпоцы, нежась на бесплатном солнышке.
Вдруг Чайкину преградил дорогу прямой, как палка, субъект.
В ту же секунду все померкло.
Солнце зашло за тучу, шпоцы оскалились и выпустили маленькие розовые коготки. Единственные луч, пробившийся сквозь черную ватную массу, высветил верхнюю половину туловища Чайкина и нижнюю половину лица Прямого: тонкие, как ножницы губы и гладко выбритые челюсти.
- Вы понимаете, где Вы находитесь? - без предисловий начал Прямой.
- Нет, - чистосердечно признался Чайкин.
- Вы помните, как сюда попали?
- Нет, не помню.
- С Вами кто-то был? Вы пришли сюда один?
- Нет… Нет, нет! Никого не было!
- Точно? - Прямой приподнял левую бровь.
- Точно.
- Документы, родители, неважно… Где?
- Не знаю.
Прямой сплюнул и вытер губы-ножницы носовым платком.
- Вы помните, как Вас зовут?
- Я…
- Если Вас в полночь поднимут с кровати и подведут двести двадцать вольт к голым пальцам, Вы вспомните тогда? Отвечайте, Вы вспомните?
- Как это двести двадцать вольт… - пытался перевести разговор в другое русло Чайкин, но Прямой крепко держал его за горло.
- Смотреть в глаза! Да! Двести двадцать вольт! Под ногти! Вам! Еще раз, Вы помните, как Вас зовут?
Чайкин глубоко вздохнул и посмотрел на концы своих ботинок.
- Я не помню, - молвил он после некоторого молчания, - Я знаю. Я знаю всех по именам. Я знаю, как называется то, что они хотят. Как называется ТО, ЧТО ОНИ ДЕЛАЮТ…
- Ну и как, как, интересно, это называется?
- Не скажу.
- Ну, а все-таки?
- Нет, не скажу.
- Как, как это называется? - взорвался профессиональным бешенством Прямой, - Что Вы имеете в виду?
- Ой, не надо, - сказал Чайкин, едва заметно улыбнувшись.
Чайкин присел, отчего у него хрустнули коленки, приподнял с газона близлежащего шпоца и погрузил пальцы в мягкую пушистую шкурку.
- Пройдемте, товарищ, - молвил Прямой. Он показал Чайкину маленький блокнотик, осторожно извлек шпоца из чайкинских рук, вернул на газон, мягко взял Чайкина под локоть и повел неведомой Чайкину тропой.
Солнце выглянуло из-за тучи, играя всеми своими протуберанцами.
Зеленоватый шпоц вновь растянулся на газоне в максимально допустимую для шпоца длину и подставил мохнатую, но не страшную, а, скорее, брезгливую мордочку под теплый лучик.