Правила жизни и работы Сомерсета Моэма...
...изложенные им в автобиографичной книге "Подводя итоги".
Пост создан для сообщества mi_pishem в формате сообщества mi_pishem.
О жизненной программе
Не помню точно, в каком возрасте, я решил, что, поскольку жизнь у меня одна, я должен взять от нее все, что можно. Мне казалось, что только писать - это мало. Я задумал составить программу своей жизни, в которой писательство заняло бы важнейшее место, но которая включила бы и все другие виды человеческой деятельности… Вероятно, она была весьма несовершенна, но думаю, что на большее я не мог рассчитывать в данных обстоятельствах и при очень ограниченных возможностях, которые были отпущены мне природой.
“Read more”
О материале
Все, что случалось со мною в жизни, я так или иначе использовал в своих произведениях... Чаще я брал людей, с которыми был близко или хотя бы слегка знаком, и на их основе создавал своих персонажей. Факты и вымысел в моих книгах так перемешаны, что сейчас, оглядываясь назад, я не всегда могу отличить одно от другого.
Я всегда давал материалу отстояться у меня в мозгу, прежде чем перенести его на бумагу, и первый из тех рассказов, для которых я делал заготовки в Полинезии, был написан лишь через четыре года после того, как я там побывал.
О людях
В каждом человеке я вижу материал, который может пригодиться мне как писателю. И безвестные люди занимают меня больше, чем известные. Они чаще бывают самими собой. Им не нужно изображать кого-то, чтобы защититься от мира или поразить его воображение… И ведь в конце концов нам, писателям, приходится иметь дело с обыкновенными людьми; короли, диктаторы, промышленные магнаты, с нашей точки зрения, мало чем могут порадовать.
Скучные люди могут быть очень занимательны, если умеешь держать себя в руках. Помню, как за границей одна добрейшая дама повезла меня кататься - смотреть окрестности. Разговор ее состоял из одних трюизмов, и она употребляла избитые фразы в таком количестве, что я отчаялся их запомнить. Но одно ее замечание засело у меня в памяти, как бывает с исключительно удачными остротами. Мы проезжали мимо домиков, выстроившихся в ряд на берегу моря, и она сказала: «Это - бунгало для воскресного отдыха, вы понимаете… другими словами, это бунгало, куда приезжают отдыхать на воскресенье». Не услышать этого было бы для меня большой потерей.
О путешествиях
Я понял, какую огромную пользу приносят мне путешествия... С одной стороны, они давали мне внутреннюю свободу, с другой - целые коллекции персонажей для будущих книг. Я побывал во многих странах. Иногда, приехав на новое место, я чутьем угадывал, что оно сулит мне добычу, и оставался поджидать ее.
Осматривать достопримечательности - это не по мне... Меня всегда пленяли картины попроще: деревянный дом на сваях, приютившийся среди фруктовых деревьев; маленькая круглая бухта, осененная кокосовыми пальмами; бамбуковая рощица у дороги. Меня интересовали люди и их биографии...
Всякий раз я странствовал до тех пор, пока не начинал замечать, что восприимчивость моя притупилась и при встречах с людьми я уже не могу усилием воображения представить их себе отчетливо и связно. Тогда я возвращался в Англию, чтобы разобраться в своих впечатлениях и отдохнуть...
О работе врача
Осенью 1892 года я поступил в медицинскую школу при больнице св. Фомы. На третьем курсе началась работа в амбулатории, и это меня заинтересовало. А потом я стал куратором в стационаре, и тут интерес мой возрос настолько, что, когда я однажды на вскрытии не в меру разложившегося трупа схватил септический тонзиллит и слег, я буквально не мог дождаться дня, когда смогу вернуться к работе. Чтобы получить диплом, я должен был принять известное количество родов, а это означало походы в трущобы Ламбета… Здесь было то, что больше всего меня влекло, - жизнь в самом неприкрашенном виде. За эти три года я, вероятно, был свидетелем всех эмоций, на какие способен человек… Все это было для меня ценнейшим опытом. Я не знаю лучшей школы для писателя, чем работа врача.
О чтении
Я читал все, что попадалось под руку... историю Перу и мемуары ковбоя, трактат о провансальской поэзии и «Исповедь св. Августина». Любые сведения рано или поздно могут пригодиться…. Мое дело не судить о книге, но вобрать из нее все, что я могу, как амеба вбирает частичку инородного тела… В биографиях, в мемуарах, даже в специальных трудах часто находишь какую-то интимную деталь, выразительную черточку, красноречивый намек, какого нипочем не подметил бы в живой натуре.
Писатель может быть плодовит, только если он обновляется… А для этого нет лучшего средства, чем увлекательные путешествия в великие литературы минувших эпох. Ибо произведение искусства возникает не чудом. Почву, даже самую богатую, нужно удобрять.
О самообразовании
У меня ясный и логический ум, не очень тонкий и не очень мощный. Я долго был им недоволен... Прошло много времени, пока я примирился с мыслью, что надо наилучшим образом использовать то, что имеешь… Я не принадлежу к тем, кто ничего не смыслит вне своей специальности.
Будь рядом со мною руководитель… это сберегло бы мне много времени. Такой человек мог бы объяснить мне, что мое дарование, какое ни на есть, направлено в определенную сторону и что в эту сторону его и следует развивать; а пытаться делать то, к чему я не склонен, бесполезно.
Ужаснувшись бедности своего словаря, я ходил с карандашом и бумагой в библиотеку Британского музея и запоминал названия редких драгоценных камней, оттенки старинных византийских эмалей, чувственное прикосновение тканей, а потом выдумывал замысловатые фразы, чтобы употребить эти слова. К счастью, мне так и не представилось случая их использовать…
О фабуле и сюжете
Я прочел много книг о литературном мастерстве, и везде фабуле отводится самое скромное место… Но людям всегда доставляло радость слушать интересные истории... О том, что потребность в этом сохранилась и по сей день, свидетельствует успех детективных романов. Их читают самые высокоинтеллектуальные люди - со снисходительной усмешкой, но все же читают; а почему бы им это делать, если не потому, что психологические, педагогические, психоаналитические романы единственные, признаваемые ими в теории, - не удовлетворяют именно этой их потребности?
Хорошо построить сюжет - очень нелегкое дело... Он должен быть связным и достаточно достоверным… должен давать простор для развития характеров, поскольку это - основная задача современной литературы; и он должен быть завершенным, так чтобы, когда автор развернет его до конца, ни у кого уже не возникало вопросов относительно лиц, которые в нем участвовали. Главного назначения сюжета многие как будто вовсе не учитывают. Сюжет позволяет направлять интерес читателя... Какого успеха можно добиться, направляя интерес читателя, и как опасно им пренебрегать, ясно видно из сравнения «Чувства и разума» и «Воспитания чувств».
О героях
На мой взгляд, самое характерное в людях - это непоследовательность... Я знавал мошенников, способных жертвовать собой, воришек с ангельским характером и проституток, почитавших делом чести на совесть обслуживать клиентов… Я не осуждал своих персонажей за то, что в них было плохого, и не хвалил за хорошее. Пусть это очень дурно, но я неспособен серьезно возмущаться чужими грехами... Только недостаток воображения мешает увидеть вещи с какой-либо точки зрения, кроме своей собственной, и неразумно сердиться на людей за то, что они его лишены.
Писатель не копирует свои оригиналы; он берет от них то, что ему нужно, - отдельную черту, склад ума… Писателем редко движет желание кого-то обидеть, и он всеми доступными ему средствами оберегает свою натуру; он переселяет своих персонажей в другую часть света, порой переводит в другой круг общества; гораздо труднее для него изменить их внешность. Физический облик человека отражается на его характере, и, с другой стороны, характер, хотя бы в самых общих чертах, проявляется во внешности. Нельзя убавить человеку рост, а в остальном сохранить его без изменений. Высокий рост заставляет человека по-иному смотреть на мир, а значит, меняет его характер... Внешность приходится оставлять более или менее в неприкосновенности, иначе разрушится то, что и заинтересовало вас как писателя.
О языке
Хотя я перестал систематически изучать старых мастеров, но всегда и все более усердно старался писать как можно лучше. Я установил пределы своих возможностей. Я уже знал, что не наделен лиризмом. Словарь мой был беден… Мне плохо давалась метафора... С другой стороны, я был наделен острой наблюдательностью... Я умел ясно описать то, что видел. Я мыслил логично... После долгих размышлений я решил, что мне следует стремиться к ясности, простоте и благозвучию. Порядок, в котором перечислены эти качества, отражает степень значения, какое я им придавал.
Знать грамматику нужно, и лучше писать без ошибок, чем с ошибками, но следует помнить, что грамматика - лишь повседневная речь, сведенная к правилам. Строго правильному обороту я всегда предпочту оборот легкий и естественный.
Я считаю, что несколько искусственное, или устарелое, или даже аффектированное слово вполне приемлемо, если оно звучит лучше, чем простое, «лежащее рядом», или придает фразе большую стройность. Но ни в коем случае и ни ради чего нельзя жертвовать ясностью выражения мысли.
Писать нужно в манере своего времени. Язык живет и непрерывно изменяется; попытки писать, как в далеком прошлом, могут привести только к искусственности. Ради живости слога и приближения к современности я не колеблясь употреблю ходячее словечко, хотя и знаю, что мода на него скоро пройдет, или сленг, который через десять лет, вероятно, будет непонятен…
Мне кажется, что мы, английские писатели, можем многому поучиться у наших американских собратьев... Вырабатывая свой стиль, они, может быть бессознательно, больше равнялись на живую речь, звучавшую вокруг них… Американским писателям, из которых многие в тот или иной период были репортерами, пошло на пользу, что в своей газетной работе они пользовались более лаконичным, нервным и выразительным языком, чем это принято у нас. Мы сейчас читаем газеты так, как наши предки читали Библию. И это полезно: ведь газета, особенно дешевая, обогащает нас опытом, которым мы, писатели, не вправе пренебрегать.
Автор только тогда пускается на технические ухищрения, когда не захвачен своей темой. Когда же он одержим темой, у него остается мало времени, чтобы думать о том, как бы помудренее выразиться. … Возможно, что интерес, проявляемый в последние годы к техническому экспериментированию в искусстве, - это показатель упадка нашей культуры.
О драматургии
Человеческая психология так устроена, что зритель заинтересовывается теми персонажами, которых драматург выводит в самом начале пьесы… Умелый драматург дает экспозицию как можно раньше, и, если по композиционным соображениям главные действующие лица появляются не сразу, внимание зрителей уже должно быть приковано к ним разговором тех, кто находится на сцене при поднятии занавеса... Никто не следовал этому методу более неукоснительно, чем весьма сведущий в своем деле драматург Вильям Шекспир.
Об опасностях, ошибках и заблуждения
В одной из статей Эндрю Ланг доказывал, что единственный вид романа, который может удастся молодому автору, - это исторический роман. Чтобы писать о современных нравах, молодому автору, дескать, недостает жизненного опыта... Прежде всего неверно, что молодому автору не хватает знаний, чтобы писать о своих современниках. Все свое окружение ребенок познает в таких подробностях, которые станут ему недоступны, когда восприимчивость его притупится... Я бы сказал, что правда как раз обратное. К историческому роману писатель должен обращаться в конце своего пути, когда размышления и собственный опыт уже дали ему знание жизни, а многолетнее изучение окружающих его людей научило интуитивному проникновению в человеческую природу, позволяющему понять и воссоздать людей прошлого.
В молодые годы множество людей сочиняют стихи и прозу, играют пьески на фортепиано, рисуют и пишут красками. Это своего рода игра, выход для бьющей через край энергии... Одна из трагедий искусства - это великое множество людей, которые, обманувшись преходящей легкостью, решили посвятить творчеству всю свою жизнь. Счастье их, если они, затаив в душе жгучую горечь, научились зарабатывать на жизнь, подвизаясь в какой-нибудь области, смежной с искусством, например в журналистике или преподавании.
Всеми признано, что живописец и композитор не могут достигнуть мастерства без упорной работы… а между тем многим кажется, что всякий, кто умеет читать и написать письмо, способен написать книгу... Женщины пишут романы, чтобы скоротать месяцы беременности; скучающие аристократы, уволенные из армии офицеры, гражданские служащие в отставке хватаются за перо, как за бутылку... Дилетанту лучше не искушать судьбу... Ибо одно из главных различий между любителем и профессионалом заключается в том, что последний способен расти.
Легко говорить, что писатель должен иметь работу, которая давала бы ему пропитание, а писать в те часы, какие остаются у него от этой работы... Чаще всего он берется за журналистику, потому что ему кажется, что она ближе к его основному делу. Тут-то его и подстерегает опасность. Те, кто много пишет для газет, теряют способность видеть вещи своими глазами; они видят с обобщенной точки зрения... Да, работа в прессе убивает индивидуальность писателя. Не менее вредна и рецензентская работа: у писателя не остается времени читать что-либо, кроме книг, присылаемых ему на отзыв, и такое прочтение сотен случайных книг… притупляет его восприимчивость и тормозит воображение. Писательство требует всего человека без остатка.
Об успехе
Самая большая опасность для профессионального писателя - это… успех. Он разлучает писателя с его материалом. Писатель вступает в новый мир. И конечно же, ему льстит внимание великих мира сего и благосклонность красивых женщин... Как трудно теперь писателю не потерять связи с тем миром, где он черпал свои сюжеты! Новый мир, в который успех открыл ему двери, волнует его воображение, и он начинает писать о нем; но он его видит извне и не способен проникнуть в него так глубоко, чтобы стать частью его.
… Успех благотворен только в двух отношениях. Во-первых, и это главное, он дает писателю возможность следовать своему влечению; во-вторых, он придает ему уверенности.
Пост создан для сообщества mi_pishem в формате сообщества mi_pishem.
О жизненной программе
Не помню точно, в каком возрасте, я решил, что, поскольку жизнь у меня одна, я должен взять от нее все, что можно. Мне казалось, что только писать - это мало. Я задумал составить программу своей жизни, в которой писательство заняло бы важнейшее место, но которая включила бы и все другие виды человеческой деятельности… Вероятно, она была весьма несовершенна, но думаю, что на большее я не мог рассчитывать в данных обстоятельствах и при очень ограниченных возможностях, которые были отпущены мне природой.
“Read more”
О материале
Все, что случалось со мною в жизни, я так или иначе использовал в своих произведениях... Чаще я брал людей, с которыми был близко или хотя бы слегка знаком, и на их основе создавал своих персонажей. Факты и вымысел в моих книгах так перемешаны, что сейчас, оглядываясь назад, я не всегда могу отличить одно от другого.
Я всегда давал материалу отстояться у меня в мозгу, прежде чем перенести его на бумагу, и первый из тех рассказов, для которых я делал заготовки в Полинезии, был написан лишь через четыре года после того, как я там побывал.
О людях
В каждом человеке я вижу материал, который может пригодиться мне как писателю. И безвестные люди занимают меня больше, чем известные. Они чаще бывают самими собой. Им не нужно изображать кого-то, чтобы защититься от мира или поразить его воображение… И ведь в конце концов нам, писателям, приходится иметь дело с обыкновенными людьми; короли, диктаторы, промышленные магнаты, с нашей точки зрения, мало чем могут порадовать.
Скучные люди могут быть очень занимательны, если умеешь держать себя в руках. Помню, как за границей одна добрейшая дама повезла меня кататься - смотреть окрестности. Разговор ее состоял из одних трюизмов, и она употребляла избитые фразы в таком количестве, что я отчаялся их запомнить. Но одно ее замечание засело у меня в памяти, как бывает с исключительно удачными остротами. Мы проезжали мимо домиков, выстроившихся в ряд на берегу моря, и она сказала: «Это - бунгало для воскресного отдыха, вы понимаете… другими словами, это бунгало, куда приезжают отдыхать на воскресенье». Не услышать этого было бы для меня большой потерей.
О путешествиях
Я понял, какую огромную пользу приносят мне путешествия... С одной стороны, они давали мне внутреннюю свободу, с другой - целые коллекции персонажей для будущих книг. Я побывал во многих странах. Иногда, приехав на новое место, я чутьем угадывал, что оно сулит мне добычу, и оставался поджидать ее.
Осматривать достопримечательности - это не по мне... Меня всегда пленяли картины попроще: деревянный дом на сваях, приютившийся среди фруктовых деревьев; маленькая круглая бухта, осененная кокосовыми пальмами; бамбуковая рощица у дороги. Меня интересовали люди и их биографии...
Всякий раз я странствовал до тех пор, пока не начинал замечать, что восприимчивость моя притупилась и при встречах с людьми я уже не могу усилием воображения представить их себе отчетливо и связно. Тогда я возвращался в Англию, чтобы разобраться в своих впечатлениях и отдохнуть...
О работе врача
Осенью 1892 года я поступил в медицинскую школу при больнице св. Фомы. На третьем курсе началась работа в амбулатории, и это меня заинтересовало. А потом я стал куратором в стационаре, и тут интерес мой возрос настолько, что, когда я однажды на вскрытии не в меру разложившегося трупа схватил септический тонзиллит и слег, я буквально не мог дождаться дня, когда смогу вернуться к работе. Чтобы получить диплом, я должен был принять известное количество родов, а это означало походы в трущобы Ламбета… Здесь было то, что больше всего меня влекло, - жизнь в самом неприкрашенном виде. За эти три года я, вероятно, был свидетелем всех эмоций, на какие способен человек… Все это было для меня ценнейшим опытом. Я не знаю лучшей школы для писателя, чем работа врача.
О чтении
Я читал все, что попадалось под руку... историю Перу и мемуары ковбоя, трактат о провансальской поэзии и «Исповедь св. Августина». Любые сведения рано или поздно могут пригодиться…. Мое дело не судить о книге, но вобрать из нее все, что я могу, как амеба вбирает частичку инородного тела… В биографиях, в мемуарах, даже в специальных трудах часто находишь какую-то интимную деталь, выразительную черточку, красноречивый намек, какого нипочем не подметил бы в живой натуре.
Писатель может быть плодовит, только если он обновляется… А для этого нет лучшего средства, чем увлекательные путешествия в великие литературы минувших эпох. Ибо произведение искусства возникает не чудом. Почву, даже самую богатую, нужно удобрять.
О самообразовании
У меня ясный и логический ум, не очень тонкий и не очень мощный. Я долго был им недоволен... Прошло много времени, пока я примирился с мыслью, что надо наилучшим образом использовать то, что имеешь… Я не принадлежу к тем, кто ничего не смыслит вне своей специальности.
Будь рядом со мною руководитель… это сберегло бы мне много времени. Такой человек мог бы объяснить мне, что мое дарование, какое ни на есть, направлено в определенную сторону и что в эту сторону его и следует развивать; а пытаться делать то, к чему я не склонен, бесполезно.
Ужаснувшись бедности своего словаря, я ходил с карандашом и бумагой в библиотеку Британского музея и запоминал названия редких драгоценных камней, оттенки старинных византийских эмалей, чувственное прикосновение тканей, а потом выдумывал замысловатые фразы, чтобы употребить эти слова. К счастью, мне так и не представилось случая их использовать…
О фабуле и сюжете
Я прочел много книг о литературном мастерстве, и везде фабуле отводится самое скромное место… Но людям всегда доставляло радость слушать интересные истории... О том, что потребность в этом сохранилась и по сей день, свидетельствует успех детективных романов. Их читают самые высокоинтеллектуальные люди - со снисходительной усмешкой, но все же читают; а почему бы им это делать, если не потому, что психологические, педагогические, психоаналитические романы единственные, признаваемые ими в теории, - не удовлетворяют именно этой их потребности?
Хорошо построить сюжет - очень нелегкое дело... Он должен быть связным и достаточно достоверным… должен давать простор для развития характеров, поскольку это - основная задача современной литературы; и он должен быть завершенным, так чтобы, когда автор развернет его до конца, ни у кого уже не возникало вопросов относительно лиц, которые в нем участвовали. Главного назначения сюжета многие как будто вовсе не учитывают. Сюжет позволяет направлять интерес читателя... Какого успеха можно добиться, направляя интерес читателя, и как опасно им пренебрегать, ясно видно из сравнения «Чувства и разума» и «Воспитания чувств».
О героях
На мой взгляд, самое характерное в людях - это непоследовательность... Я знавал мошенников, способных жертвовать собой, воришек с ангельским характером и проституток, почитавших делом чести на совесть обслуживать клиентов… Я не осуждал своих персонажей за то, что в них было плохого, и не хвалил за хорошее. Пусть это очень дурно, но я неспособен серьезно возмущаться чужими грехами... Только недостаток воображения мешает увидеть вещи с какой-либо точки зрения, кроме своей собственной, и неразумно сердиться на людей за то, что они его лишены.
Писатель не копирует свои оригиналы; он берет от них то, что ему нужно, - отдельную черту, склад ума… Писателем редко движет желание кого-то обидеть, и он всеми доступными ему средствами оберегает свою натуру; он переселяет своих персонажей в другую часть света, порой переводит в другой круг общества; гораздо труднее для него изменить их внешность. Физический облик человека отражается на его характере, и, с другой стороны, характер, хотя бы в самых общих чертах, проявляется во внешности. Нельзя убавить человеку рост, а в остальном сохранить его без изменений. Высокий рост заставляет человека по-иному смотреть на мир, а значит, меняет его характер... Внешность приходится оставлять более или менее в неприкосновенности, иначе разрушится то, что и заинтересовало вас как писателя.
О языке
Хотя я перестал систематически изучать старых мастеров, но всегда и все более усердно старался писать как можно лучше. Я установил пределы своих возможностей. Я уже знал, что не наделен лиризмом. Словарь мой был беден… Мне плохо давалась метафора... С другой стороны, я был наделен острой наблюдательностью... Я умел ясно описать то, что видел. Я мыслил логично... После долгих размышлений я решил, что мне следует стремиться к ясности, простоте и благозвучию. Порядок, в котором перечислены эти качества, отражает степень значения, какое я им придавал.
Знать грамматику нужно, и лучше писать без ошибок, чем с ошибками, но следует помнить, что грамматика - лишь повседневная речь, сведенная к правилам. Строго правильному обороту я всегда предпочту оборот легкий и естественный.
Я считаю, что несколько искусственное, или устарелое, или даже аффектированное слово вполне приемлемо, если оно звучит лучше, чем простое, «лежащее рядом», или придает фразе большую стройность. Но ни в коем случае и ни ради чего нельзя жертвовать ясностью выражения мысли.
Писать нужно в манере своего времени. Язык живет и непрерывно изменяется; попытки писать, как в далеком прошлом, могут привести только к искусственности. Ради живости слога и приближения к современности я не колеблясь употреблю ходячее словечко, хотя и знаю, что мода на него скоро пройдет, или сленг, который через десять лет, вероятно, будет непонятен…
Мне кажется, что мы, английские писатели, можем многому поучиться у наших американских собратьев... Вырабатывая свой стиль, они, может быть бессознательно, больше равнялись на живую речь, звучавшую вокруг них… Американским писателям, из которых многие в тот или иной период были репортерами, пошло на пользу, что в своей газетной работе они пользовались более лаконичным, нервным и выразительным языком, чем это принято у нас. Мы сейчас читаем газеты так, как наши предки читали Библию. И это полезно: ведь газета, особенно дешевая, обогащает нас опытом, которым мы, писатели, не вправе пренебрегать.
Автор только тогда пускается на технические ухищрения, когда не захвачен своей темой. Когда же он одержим темой, у него остается мало времени, чтобы думать о том, как бы помудренее выразиться. … Возможно, что интерес, проявляемый в последние годы к техническому экспериментированию в искусстве, - это показатель упадка нашей культуры.
О драматургии
Человеческая психология так устроена, что зритель заинтересовывается теми персонажами, которых драматург выводит в самом начале пьесы… Умелый драматург дает экспозицию как можно раньше, и, если по композиционным соображениям главные действующие лица появляются не сразу, внимание зрителей уже должно быть приковано к ним разговором тех, кто находится на сцене при поднятии занавеса... Никто не следовал этому методу более неукоснительно, чем весьма сведущий в своем деле драматург Вильям Шекспир.
Об опасностях, ошибках и заблуждения
В одной из статей Эндрю Ланг доказывал, что единственный вид романа, который может удастся молодому автору, - это исторический роман. Чтобы писать о современных нравах, молодому автору, дескать, недостает жизненного опыта... Прежде всего неверно, что молодому автору не хватает знаний, чтобы писать о своих современниках. Все свое окружение ребенок познает в таких подробностях, которые станут ему недоступны, когда восприимчивость его притупится... Я бы сказал, что правда как раз обратное. К историческому роману писатель должен обращаться в конце своего пути, когда размышления и собственный опыт уже дали ему знание жизни, а многолетнее изучение окружающих его людей научило интуитивному проникновению в человеческую природу, позволяющему понять и воссоздать людей прошлого.
В молодые годы множество людей сочиняют стихи и прозу, играют пьески на фортепиано, рисуют и пишут красками. Это своего рода игра, выход для бьющей через край энергии... Одна из трагедий искусства - это великое множество людей, которые, обманувшись преходящей легкостью, решили посвятить творчеству всю свою жизнь. Счастье их, если они, затаив в душе жгучую горечь, научились зарабатывать на жизнь, подвизаясь в какой-нибудь области, смежной с искусством, например в журналистике или преподавании.
Всеми признано, что живописец и композитор не могут достигнуть мастерства без упорной работы… а между тем многим кажется, что всякий, кто умеет читать и написать письмо, способен написать книгу... Женщины пишут романы, чтобы скоротать месяцы беременности; скучающие аристократы, уволенные из армии офицеры, гражданские служащие в отставке хватаются за перо, как за бутылку... Дилетанту лучше не искушать судьбу... Ибо одно из главных различий между любителем и профессионалом заключается в том, что последний способен расти.
Легко говорить, что писатель должен иметь работу, которая давала бы ему пропитание, а писать в те часы, какие остаются у него от этой работы... Чаще всего он берется за журналистику, потому что ему кажется, что она ближе к его основному делу. Тут-то его и подстерегает опасность. Те, кто много пишет для газет, теряют способность видеть вещи своими глазами; они видят с обобщенной точки зрения... Да, работа в прессе убивает индивидуальность писателя. Не менее вредна и рецензентская работа: у писателя не остается времени читать что-либо, кроме книг, присылаемых ему на отзыв, и такое прочтение сотен случайных книг… притупляет его восприимчивость и тормозит воображение. Писательство требует всего человека без остатка.
Об успехе
Самая большая опасность для профессионального писателя - это… успех. Он разлучает писателя с его материалом. Писатель вступает в новый мир. И конечно же, ему льстит внимание великих мира сего и благосклонность красивых женщин... Как трудно теперь писателю не потерять связи с тем миром, где он черпал свои сюжеты! Новый мир, в который успех открыл ему двери, волнует его воображение, и он начинает писать о нем; но он его видит извне и не способен проникнуть в него так глубоко, чтобы стать частью его.
… Успех благотворен только в двух отношениях. Во-первых, и это главное, он дает писателю возможность следовать своему влечению; во-вторых, он придает ему уверенности.