"Прόклятые солдаты"
.
"Прóклятые солдаты" - термин, которым в Польше обозначают участников послевоенного антикоммунистического подполья, с оружием в руках боровшихся против "народной власти". Примером "прóклятого солдата" можно считать Мацька Хелмицкого - главного героя фильма Анджея Вайды "Пепел и алмаз" (1958).
.
.
Реальные герои современной Польши - "Огонь" (Юзеф Курась) и "Бурый" (Ромуальд Райс)
.
.
В материале
.
https://pluto9999.livejournal.com/167693.html
“Спор славян между собой”: Поляки и словаки
.
уже было рассказано о причудливом "славном пути" самозванного "майора" Юзефа Курася по кличке "Огонь" (1915-1947), главаря самой крупной антикоммунистической банды в истории послевоенной Польши и, как считают нынешние польские власти, "великого патриота"
.
Юзеф Курась
.
Годы службы
1936 - 1947
.
Польская армия 1936-1939
2-й Подгальский стрелковый полк
Пограничный корпус
1-й Подгальский стрелковый полк
.
Партизанский отряд 1939-1941
.
Конфедерация Татр 1941-1943
.
Армия Крайова 1943
командир партизанского отряда
.
Крестьянские батальоны 1944
.
Армия Людова 1944-1945
командир партизанского отряда - "филиал" отряда "За Свободную Родину"
.
Гражданская милиция 1945
комендант в Новом Тарге
.
Управление общественной безопасности (госбезопасность) 1945
начальник отделения в Новом Тарге
.
Польская армия (подпольная) 1945-1947
командир партизанского отряда "Молния"
(фактически он не подчинялся ни одному из тогдашних крупных политических или военных подпольных центров и действовал самостоятельно).
.
Вот как вспоминал о Курасе Марек Эдельман (1919-2009) - один из тех, кто возглавлял сопротивление фашистам в Варшавском гетто, и единственный из руководителей восстания, уцелевший после его разгрома:
.
“Был такой “Огонь”: сейчас ему поставили памятник, улицы называют его именем, но давайте скажем прямо: он был самый настоящий бандюга.
- Что вы говорите тем, кто утверждает, что “Огонь” или Национальные вооруженные силы боролись за Польшу?
- Ничего не говорю. Зачем разговаривать с людьми, которые понятия не имеют о том, что творилось? Пусть поедут в Маков, пусть поедут на Подгалье, пусть спросят, кто такой был “Огонь”. Он мучил все местное население, не только евреев. Пусть узнают, как он конфисковывал имущество, как… Ну ладно, хватит.”
Марек Эдельман “Бог спит” (Книжники, Москва, 2013)
.
Личность Юзефа Курася разъединяет поляков со словаками и евреями - территорией, на которой действовал Курась, было польско-словацкое пограничье. В Польше из Огня давно лепят национального героя - в 2006 году польский президент Лех Качинский лично открыл памятник Юзефу Курасю в Закопане, а для соседей-словаков, и примкнувших к ним евреев, он палач, прославившийся зверствами над мирным населением. В Польше до 1945 года жило 50-тысячное словацкое меньшинство, которое потом переселилось в Словакию. Современные польские историки объясняют сей факт просто - словаки сами решили переселиться в Чехословакию. Словацкие же очевидцы рассказывают о том, как польские банды терроризировали словацкие сёла и насилием выгоняли словаков.
.
Даже в Польше не все гордятся Курасем или считают его сомнительной фигурой, бросающей черную тень на остальных безупречных героев антикоммунистического подполья - а такие были? Считается, что последнего "героя сопротивления", Юзефа Франчака, чекисты застрелили 21 октября 1963 года. В феврале 1953 года патриот Франчак предпринял попытку налета на кассу кооператива в городе Пяски - акция не удалась, подельники Франчака были схвачены милицией, а сам он с трудом сумел уйти, был объявлен в розыск и скрывался более десятилетия.
.
Несколько лет назад вышел сборник воспоминаний местных жителей Подгалья
.
Тадеуш Бырдак
“Свидетели говорят: “Огонь был бандитом” (Ополе, 2016)
.
.
Рецензия на эту книгу:
.
“Тадеуш Бырдак потерял веру в современную истории и для него прославление фигуры Юзефа Курася, установка памятника его солдатам в Закопане и размещение их в пантеоне польских национальных героев являются болезненными и непостижимыми. Из чувства бессилия и непонимания Тадеуш Бырдак потянулся к перу и, как мог, показал истинный образ этого военачальника в Татрах.
.
Семья Тадеуша Бырдака пережила много зла, главным виновником которого был Юзеф Курась. “Огонь” в глазах Бырдака был чрезвычайно жестоким и мстительным человеком. Убийства, изнасилования и грабежи, совершенные им, не объясняются личной трагедией, которой было убийство его родных немцами. Узурпация права выносить смертные приговоры, которые часто осуществлялись на основе клеветы и непроверенных донесений, кажется достаточным доказательством того, что Юзеф Курась был скорее местным атаманом, чем идеологически мотивированным героем, борющимся с коммунизмом. Курась вел себя как хозяин жизни и смерти, маниакально разыскивая вокруг себя заговоры, предателей и врагов.
.
Книга Тадеуша Бырдака - отчаянный призыв к истине и важный голос в дискуссии не только об “Огне”. Постоянное прославление Юзефа Курася (Огня) и Ромуальда Адама Райса (Бурого) историками, публицистами и политиками правящей партии в конечном итоге будет контрпродуктивным. Если героизм, стойкость и жертвы тех солдат, которые не сложили оружие после 1945 года и боролись за свободную и демократическую Польшу, будут символизированы людьми, против которых имеются серьезные обвинения, то может оказаться, что это породит негативный образ всех этих борцов.”.
.
Капитан Армии Крайовой Ромуальд Райс (кличка Бурый) в начале 1946 года совершил против белорусского населения Польши деяния, которые можно квалифицировать как акты геноцида. 28 января Райс со своими "непокорёнными" напал на деревню Лазницы и два дня терроризировал её жителей. Затем банда продолжила свой рейд, убивая фактически всех, кто попадался под руку. В Залешанах шестнадцать человек загнали в избу и сожгли заживо. Кроме того, были отмечены расправы с особой жестокостью: подчинённые Бурого казнили людей обухами топоров. В конце 1946-го капитану Райсу пришлось покинуть лес и два года удавалось прятаться под чужим именем, но его всё-таки поймали. Суд приговорил его к высшей мере наказания, и 30 декабря 1949 года Райса казнили.
.
А в 1995 г. окружной суд Варшавского военного округа отменил приговор, мотивируя своё решение тем, что капитан действовал в "условиях высшей необходимости для восстановления независимости польского государства". Еще дальше пошли польские "ученые" из Институт национальной памяти - в марте 2019 г. они опубликовали пресс-релиз, где сообщалось, что Бурый, оказывается, "не действовал с намерением уничтожить белорусскую или православную общину, проживающую на территории современной Польши", а безоружные крестьяне - православные белорусы погибли из-за того, что Райс "создал ситуацию, в результате которой, независимо от его намерений, люди, которые ни при каких обстоятельствах не должны были пострадать, были убиты". И, вообще, "Райс имел возможность сжечь не пять, а гораздо больше белорусских деревень в повяте Бельск-Подляшский". За это, видимо, белоруссы должны быть ему особо благодарны..
.
Неоднозначность "героев сопротивления" вынужден был, не без оговорок, признать - а куда деваться бедному еврею, работающему на две стороны - даже сладкоголосый певец Солидарности Адам Михник. Впрочем, несмотря на все его увертки, совершенно ясно на чьей он стороне. (Что, конечно, никак не отменяет обязанность поляков расплатиться большими деньгами за страдания прошлых и нынешних жертв Холокоста.)
.
.
Адам Михник
"Прόклятые солдаты" в западне
Расколотая польская память
.
Это было мрачное время, когда почти все дороги вели в никуда.
Это было время, когда верность легко оборачивалась абсурдом, а реализм мог означать измену. Те, кто этого избежал, - как «прóклятые солдаты», так и критики - заслуживают уважения, милосердия и благожелательной памяти.
.
I
Я завидую тем, кому все ясно. Тем, для кого тогдашний мир делится на героев и изменников.
Для меня все не так ясно. Польша оказалась тогда в западне.
А в западне народ, как и человек, часто ведет себя иррационально. И трудно его винить за это. Несколько лет назад я услышал от одного известного поэта: правда кроется в противоречиях.
Время «прóклятых солдат» - это эпоха великого противоречия. Поэтому «прóклятый солдат» по сей день раскалывает польскую память. «Для одних он символ борьбы с коммунистической властью и советской доминацией, для других вожак банды грабителей, ответственный за убийства тех, кто ему сопротивлялся». Таково мнение современного историка об одном из командиров лесных отрядов. Кто же прав? Может быть, и те и другие?
.
II
Это была настоящая ловушка. Стефан Корбоньский, делегат лондонского правительства в стране, писал в апреле 1945 г. в центр в Лондоне: «Мы не можем остановить стихийную миграцию людей в леса. Причина: с одной стороны, массовые аресты и мобилизация в армию, с другой, - мистическая вера населения, что переживаемый период временный и вскоре Польша станет по-настоящему независимой».
.
III
Вспоминая те времена, Павел Ясеница написал: «Я ни минуты не верил в грядущую американо-российскую войну. Я вообще не склонен верить в абсурд. Я полагал, что мы представляем собой политическую козырную карту в руке польского Лондона, который ценой роспуска наших отрядов выторгует себе более выгодные условия в неизбежном компромиссе. В июле 1945 г. мы узнали, что союзные державы перестали признавать «польский Лондон». Следовательно, что-то вроде компромисса было достигнуто, мы же так и оставались в лесах без каких-либо указаний».
Партизаны, герои антигитлеровского Сопротивления, оставались верны присяге, будучи лишены какой-либо жизненной перспективы. Им предлагалась капитуляция.
.
IV
Сталинскому режиму не нужен был компромисс. Он последовательно стремился уничтожить и скомпрометировать солдат подпольной Польши и их командиров. Ему не нужно было примирение - он хотел унизить и уничтожить. Стены домов были обклеены плакатами о «заплеванном карлике реакции».
Официальная пресса писала о «санационно-энэсзетовском» подполье: «[Оно] мобилизует все свои силы для борьбы с демократией. В условиях этой мобилизации, всякий, кто борется против демократической Польши, является хорошим союзником. Бандиты из НСЗ и ВиНа идут рука об руку с открытыми врагами Польши, украинскими бандеровцами и участниками УПА и даже с гитлеровцами из вервольфа. Те так называемые польские патриоты, которые в течение последних лет поубивали несколько тысяч поляков, ограбили 10-20 тысяч соотечественников, объединяются в борьбе против Народной Польши с теми, кто истребил не тысячи, но сотни тысяч поляков, кто мечтает о полном уничтожении польского народа».
Подпольная же пресса писала: «Мы, принесшие столько жертв, не можем позволить, чтобы в нашем государстве хозяйничали азиаты, навязывающие нам свои правила руками своих лакеев. <...> Мы хотим, чтобы Польшей правили поляки, преданные нашему делу и выбранные всем Народом. <...> Поэтому мы объявили войну на жизнь и смерть тем, кто - за деньги, ордена или должности из советских рук - убивает лучших сыновей Польши, требующих свободы и справедливости. <...> Мы никакая не банда, как нас именуют изменники и выродки нашей отчизны. Мы пришли из городов и деревень польских. <...> Мы боремся за святое дело, за свободную, независимую, справедливую и по-настоящему демократическую Польшу!»
Таков был тогда язык польско-польской войны, лишающей человечности и дегуманизирующей общество. Для одних это была защита Польши от советского насилия, для других - защита [социальных] реформ от реакционных воинов «окопов Святой Троицы».
Тут уже не было места для противников, которые уважают друг друга. По обе стороны были враги, которых требовалось уничтожать. Поэтому в той войне было так много обоюдной жестокости.
Чудовищны описания убийств и грабежей, совершавшихся подпольем; ужасают свидетельства совершавшихся госбезопасностью пыток и казней «прóклятых солдат».
Павел Ясеница писал: «Любой гражданской войне присуща одна особенность: с ходом времени она становится все более жестокой. История не знает исключения из этого правила».
Вот и Польша не представляла собой исключения. По обе стороны побеждала логика ненависти: партизанская деятельность зачастую оборачивалась бандитизмом; аппарат безопасности становился аппаратом опасности и сеятелем смерти.
Разумеется, необходимо помнить об асимметрии: по одну сторону был государственный аппарат, поддерживаемый советской мощью, а по другую - несчастные люди, лишенные руководства и реальных надежд, хотя и верные присяге и собственному представлению о благе Польши.
.
V
Однако сталинский режим эпохи «мягкой революции» в Польше обладал и определенной искусительной притягательностью. Он обещал земельную реформу, бесплатные здравоохранение и образование, обобществление промышленности, страну, свободную от этнических конфликтов и религиозной нетерпимости. Но одновременно этот режим открыто заявлял, что является безальтернативным. Не будет никакой войны, которая позволила бы изменить геополитические реалии. И этот аргумент убеждал очень многих.
.
VI
Подполье не было однородным. Наравне с людьми значительного нравственного масштаба, как Ян Жепецкий или Казимеж Мочарский, там были люди, исповедовавшие иные ценности. Такие, например, как те, кто весной 1944 г. убивал других людей антигитлеровского подполья, например, Ежи Маковецкого или Людвика Видершаля.
Теперь в подполье были и те, и другие. Первых считали наивными заблуждающимися, не разобравшимися в сути наступившей эпохи; в других видели преступников, наследников отечественного фашизма.
Один из командиров лесного отряда записал в феврале 1946 г.: «Мы предложили Орлису ударить по Парчеву и разгромить тамошних евреев, захвативших в свои руки всю торговлю, задушивших остальных мелких польских купцов и торговцев. <...> На этом деле можно будет неплохо разжиться в еврейских лавках, в особенности по части обуви, в которой мы остро нуждаемся.
<...>
Ранним вечером 2 февраля <...> приступаем к операции. «Домбеку» удалось удачно подкрасться и без единого выстрела разоружить охрану моста, состоявшую из двух еврейчиков с автоматами и пистолетами. Одним из них был сержант госбезопасности по кличке «Боцян» («Аист»), весьма подлый по отношению к полякам жидище. Направляясь дальше к отделению [милиции, и/или госбезопасности], «Домбек» захватил третьего жидка с оружием».
В свою очередь Юзеф Курась, легенда Подгалья, партизан, почитаемый одними и ненавидимый другими, писал в одной из листовок в июле 1946 г.: «С востока привозят толпы еврейства, трубя при этом, что это поляки, что они возвращаются домой, в Польшу. Этих евреев специально привозят к нам, чтобы они заняли важные посты, опять захватили всю торговлю в свои руки, чтобы сеяли коммунистическую пропаганду и, наконец, чтобы были здесь агентами НКВД. А мы их в Польше не хотим».
Тот же «Огень», ведя переговоры с местным управлением госбезопасности, требовал «в самое ближайшее время удалить из Нового Тарга всех евреев, в противном случае он будет истреблять их безжалостно».
Можно полагать, что Жепецкий или Мочарский не могли бы без омерзения читать эти слова.
.
VII
Я листаю стихи тех лет, написанные выдающимся поэтом Мечиславом Яструном. В польском интеллигенте леволиберальной ориентации, перед глазами которого еще свежи были картины истребления евреев [нацистами и их пособниками], язык антисемитизма должен был вызывать презрение и страх. «Прóклятый солдат» изъяснялся на языке гитлеровской пропаганды. Яструн тогда писал:
.
Лица, глядящие исподлобья, как из-под шлема
железного завоевателя, в глазах - бельмо ночи.
Шелестят, по колена бродя в засохших сорняках.
Ладанка или крест на шее, в руке английское оружие.
Под мышкой теплом тела нагретый автомат ППШ,
как гадюка, откормленная свинцом, свисает.
Мундир польских солдат, в груди сердца врагов.
Ночной ветер идет с ними, друг низин.
(«Баллада о Свентокшиской пуще»)
.
И еще он писал:
.
Наган в руке лучше, чем обрез!
А братан заливается смехом.
Убийцы, альфонсы, грабители
среди танков выросли и пушек,
вскармливают их доллары из-за границы!
Сегодня жизни, завтра смерти кореш:
лицо без черт, лоб без фамилии,
посмотри ему в глаза и ужаснись вблизи.
.
VIII
Такими ли были «прóклятые солдаты»? Ведь их командующий Ян Жепецкий объяснял своим солдатам в июле 1945 г.:
«Вы должны видеть перед собой четко намеченный путь и не позволить его заслонить для вас дымом чьей-либо пропаганды. В таком тяжелом положении есть только один путь: <...> верность исповедуемым идеалам свободы человека и независимости народа. Это идеалы, ради которых всегда стоит приносить жертвы. Пропускайте мимо ушей слова, а смотрите на поступки и факты! То, что соответствует вашим идеалам, - хорошо, независимо от того, от кого исходит. То, что препятствует их осуществлению, - плохо и должно быть отвергнуто.
На этом пути вы встретитесь с истинно демократическими польскими общественными силами. Двигаясь по нему, вы внесете наибольший и наиболее прочный вклад в восстановление Польши. Не дайте себя столкнуть с этого пути ни тем, кто не хочет допустить вас к делу восстановления [страны], ни тем, кто в собственных, темных, групповых, зачастую реакционных интересах намерен вас от этого дела отвлечь и склонить к его бойкоту. Не слушайте нашептываний, подталкивающих вас к бессмысленному вредительству, к созданию вооруженных отрядов, к деструктивному политическому бандитизму, боритесь с психозом диверсии в армии и агитации за дезертирство. Это все безответственные действия смутьянов, в общественном и политическом отношении вредные и полностью противоречащие неизменно конструктивной позиции Польши подпольной».
.
Эти мудрые слова, очевидно, не убедили Яструна. Эту позицию он комментировал страстно:
.
Одинокий гнев интеллигента,
того, который «Могилу Агамемнона»,
как гробницу в Вавеле, помнит,
достоин песни, но она
от него давно уже ушла:
на порыжевшем танке в фуражке
едет юная, независимая,
под жесткой блузой бьется сердце.
Пусть чернь сейчас его не судит,
он видит порывистый красный цвет,
слушает улицу, от гнева бледный.
Был по духу революционером -
«а теперь, пожалуйста - хамы правят,
ставят красную сургучную печать
на свои воззвания к обществу.
Мы мечтали не о такой [стране].
Маршал бы не отдал шпагу».
И вдруг среди люблинских улиц
проскользнет тень Октябрьской,
в оконное стекло звук заблудившейся пули
в секретный вторгнется разговор,
к воронам кафедрального храма.
.
После ада гитлеровской оккупации Яструн поверил, ибо хотел поверить, что в послевоенном хаосе можно обрести надежду. Поэтому писал:
.
Идет покрытый пылью человек,
тащит на спине дрова, срубленные
в лесу. Спросите его, он ответит:
не один век нанес ему рану.
Он кровь и соль этой земли,
из-за него давняя история причиняет боль,
он нес бремя чужих вин,
но кто еще есть, как не народ.
.
Так думал тогда не только Яструн. Но поэт не бесконечно питал свои надежды. Процитированные стихи он не повторил ни в одном из своих поэтических сборников, опубликованных после 1956 г. Он хотел, чтобы [его собственные] слова «ступающие по следу волка» были забыты навсегда.
Но волки вернулись в стихотворении Збигнева Херберта, написанном через много лет в честь «прóклятых солдат»:
.
Поскольку жили по закону волка
история глухо молчит о них
остались после них в вязком снегу
желтоватая моча и этот волчий след
быстрее чем в спину выстрел вероломный
поразило сердце мстительное отчаяние
пили самогон, ели нищету
так пытались принять вызов судьбы
уже не станет агрономом «Цемны»,
а «Свит» - бухгалтером,
«Маруся» - матерью,
«Гром» - поэтом,
седеют от снега их молодые головы
не оплакала их Электра
не похоронила Антигона
и будут так целую вечность
в глубоком снегу вечно умирать
проиграли свой дом в белом бору
где метет сыпучий снег
не нам писакам их жалеть
и гладить их спутавшуюся шерсть
так как жили по закону волка
история глухо молчит о них
остались навсегда в снегу
желтоватая моча и этот волчий след
.
Эти нелегкие в интерпретации стихи следует читать в контексте упорной полемики с Милошем, но и в контексте спора Херберта с самим собой. Ведь Херберт писал еще:
.
Я наконец хотел бы знать
где кончается внушение
а начинается реальная связь
не искривлены ли мы психически
вследствие пережитого в истории
и на события реагируем теперь с закономерностью истериков
или мы по-прежнему являемся варварским племенем
среди искусственных озер и электрических лесов
честно говоря, не знаю
нахожу лишь
существование этой связи
она проявляется в бледности
во внезапном покраснении
в реве и вскидывании рук
и знаю, что она может привести
в наскоро выкопанную яму
(«Размышления о проблеме нации»)
.
Херберт продолжал метаться в этом противоречии. Мечемся и все мы. И задаем себе вопрос: не кроется ли трагедия «прóклятых солдат» также и в «реве и вскидывании рук», существовал ли тогда для этих людей какой-то разумный выход? Не были ли они приговорены к смерти в хербертовском «окровавленном узле», в «наскоро вырытой яме»? Я не знаю. Это было мрачное время, когда почти все дороги вели в никуда. Это было время, когда верность легко оборачивалась абсурдом, а реализм мог означать измену. Те, кто этого избежал, - как «прóклятые солдаты», так и критики - заслуживают уважения, милосердия и благожелательной памяти.
Это было время великой беспомощности. Глядя на Польшу и на себя, Антони Слонимский зафиксировал собственное отчаяние в стихотворении «Тост»:
.
Повернулась с грохотом вращающаяся сцена,
Уже новую играют пьесу, а вот среди толпы
Блуждает актер, который не поменял костюм
И старые вспоминает слова давнишней пьесы.
Глухой, слепой, не взирая на то, что все меняется,
Одинокий и в сценической толкаемый толпе,
Какие-то трагические жесты делает бессмысленно
И произносит слова, которых никто уже не понимает.
Я знаю обе эти пьесы, наизусть их знаю,
Знаю актеров, костюмы, освещение, декорации
Знаю, к чему ты стремился, я тебя понимаю,
Но ты глупо сыграл. Они правы.
Смеются. Слышишь? Свистят. Сними с лица грим,
Иди домой, старина, ведь время уже позднее.
Выпьем по дороге, пока не закроют кабаки,
За освистанного старого актёра.
Выпьем за всех освистанных,
Одиноких, покинутых, неуверенных в обеспеченной старости
Проигравших, обманутых, всех забытых,
Горечью напоённых сердечных братьев наших.
.
Все проигравшие, обманутые, несчастливые составляют непременную часть польской судьбы, польской печальной славы и наивности, достойной прощения. Нельзя простить только подлость, замешанную на жестокости.
.
.Зато "ученые" из Института национальной памяти, сертифицируя "героев", не испытывают никаких сомнений
.
Доктор Коркуч из Института национальной памяти:
«Огонь» боролся за независимую Польшу
Интервью с др. М. Коркучем из Краковского филиала Института национальной памяти, октябрь 2010 года
.
PAP:
Кем был майор Юзеф Курась? Герой или предатель, солдат, воевавший за Польшу независимую или за Польшу порабощенную Советами?
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Конечно, он боролся за независимую Польшу. Воевал с Германией и Советами. Откуда взялся «предатель»?
.
PAP:
Досье Курася удивительно. Он создал собственный отряд, потом перебрался в Армию Крайову, затем в Армию Людову, сражался бок о бок с советскими партизанами против Германии, создал структуры Гражданской милиции в Новом Тарге, был в госбезопасности, снова вернулся в лес и сражался против новой власти. Этот человек изменял свое мнение в соответствии с ветром истории? Пожалуйста, представьте его боевой путь и, по крайней мере, попытайтесь объяснить мотивы его действий.
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Подобные вопросы является проклятием для этого персонажа. Сначала серия категорических высказываний, в значительной степени оторванных от фактов и контекста эпохи, а затем просьба уточнить намерения. Правда в том, что он был солдатом Армии Крайовой. Это правда, что в последние месяцы немецкой оккупации, благодаря заданию повятского руководства народного движения, входившего в Подпольное государство, он сотрудничал с советскими отрядами и отрядами Армии Людовой, которые прибыли в Подгалье, помог Красной Армии захватить Новый Тарг.
По приказу повятского руководства народного движения он организовал силы милиции и затем попытался проникнуть в повятское управление безопасности. Всего за три недели. Тогда почти по всей Малой Польше силы сопротивления пытались проникнуть в органы безопасности, чтобы захватить власть в этом районе, независимо от того, что происходило в Люблине, Варшаве или Москве. Они спустились с гор в Новый Тарг с коронованными орлами [Второй Речи Посполитой на кокардах] и служили на улицах.
Вопреки мифам, политические взгляды Куразии были достаточно стабильными. С 1934 года он был связан с Народной партией. Он был связан с ПСЛ (ПСЛ - Польское стронництво людовое, крестьянская партия) в 1944 и 1945 гг., А затем до самой смерти он считал себя - как он писал в листовках - "сторонником ПСЛ".
.
PAP:
Смертные приговоры Курасю были вынесены не только немцами и представителями так называемой "новой власти", которую принесли советские штыки, но даже в Армии Крайовой. Может быть, как говорила пропаганда в послевоенной Польше, "Огонь" был обычным бандитом?
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Германия, а после 1945 года силы советского НКВД и польской госбезопасности сражались с ним как с врагом, как с бойцом независимых формирований. Военным специальным судом Армии Крайовой не было вынесено смертного приговора Курасю - это, вероятно, то, что вы подразумеваете под "решением суда". Да, произошел конфликт с местными командирами на фоне обстоятельств разрома его лагеря немцами.
Это вызвало своего рода "вытеснение" Курася из рядов подпольной армии весной 1944 года. Позже командир местной Армии Крайовой попытался снова привлечь "Огня" в части Армии Крайовой. Это, однако, не смогло восстановить взаимное доверие. Курась уже был командиром особого отдела местной Армии Людовой, а затем - в качестве младшего офицера - также начальником исполнительного отдела правительственной делегации Повята. В такой роли, даже вне Армии Крайовой, он был солдатом польского подполья.
.
PAP:
Курась обвиняется в антисемитизме и убийстве евреев. Его защитники утверждают, что это либо беспочвенные обвинения, либо что убийства людей еврейского происхождения не антисемитские, а антикоммунистические. Они объясняют, что он исполнял судебные решения в отношении представителей народных властей без учета этнических причин.
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Действительно, там, где были расстреляны сотрудники службы безопасности, не имело значения, были ли они поляками, евреями или украинцами. Они были офицерами госбезопасности. Тем не менее, для событий под Кронциенко, где несколько подчиненных "Огня" расстреляли дюжину или около того еврейских гражданских лиц (мы знаем, что это были случайные люди, а не сотрудники госбезопасности), оправдания нет. Это не был не приказ "Огня", все указывает на то, что это преступление произошло без предварительного плана. Однако командир несет ответственность за действия своих подчиненных. Если мы не узнаем, что они были наказаны за это. Пока нет убедительных доказательств этого, в этом проблема. С другой стороны, у нас также есть информация о судебном преследовании солдат, ответственных за убийство двух еврейских торговцев яблоками. Их преследовали подчиненные "Огня" даже после его смерти.
.
PAP:
Сходная ситуация с обвинениями в убийствах в Словакии.
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Я знаю, что, с точки зрения Варшавы, борьба за польские границы где-то в Спише и Ораве кажется мелким вопросом. В конце концов, Советы проглотили половину Польши, а тут какие-то крохи.
Мы все еще забываем, что 1 сентября 1939 года не только Германия, но и Словакия напала на Польшу - со всем военным потенциалом, который она могла себе позволить. 1-й Подгальский стрелковый полк, в рядах которых Курась сражался в сентябре 1939 года, начал войну оборонительными боями и со словаками, и с немцами.
Немцы организовали парад победы в Варшаве, а словаки - в Закопане. Районы польского Спиша и Оравы, оккупированные словаками, подвергались различным формам репрессий и вытеснения поляков (включая священников) и польскости. Торжественные "польские похороны" были организованы в Юргове. В течение всей оккупации словацкие полицейские формирования участвовали в ловле польских курьеров и солдат польской армии. Чиновники словацкого государства участвовали в преступлениях против не только словацких, но и польских евреев.
Границы, установленные после сентября 1939 года в соответствии с соглашениями с Гитлером, словаки пытались сохранить после 1945 года. Конфликт возобновился здесь с новой силой. В то время были и польские жертвы словацких действий. Позже словаки вели антипольскую агитацию в этих районах. "Огонь" последовательно боролся с ней. Был один случай, когда несколько словацких крестьян погибли от рук бойцов его отряда при неясных обстоятельствах, но это было результатом всего конфликта.
Сегодня некоторым словацким активистам удобнее говорить об этих немногих погибших крестьянах и коровах, конфискованных польскими партизанами, чем о поляках, погибших от рук словаков, или о сотрудничестве их государства с Гитлером, а также об участии словаков в преступлениях Холокоста.
Что касается восстановления и защиты польской границы в Спише и Ораве, то даже в публикациях коммунистов признавалось, что они смогли восстановить границу, в том числе благодаря действиям "реакционного" подполья "Огня".
.
PAP:
Польские гражданские лица также были убиты пулями его солдат.
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Если мы будем рассказывать друг другу вещи в отрыве от военных реалий времени и места, мы далеко не уйдем. Что означает "гражданские лица"? Большинство доверенных лиц гестапо тоже были гражданскими лицами. Еще в начальной школе я узнал, что ликвидация доносчиков была заслугой перед Польшей и формой защиты местного населения. Вы думаете, что поляк - гражданский сотрудник гестапо - является жертвой?
.
PAP:
Есть также положительная легенда об "Огне". В ней он безупречный герой, почти как Яносик (знаменитый местный словацкий повстанец XVIII века). Его поведение - например, большая свадьба, которую он устроил [открыто в апреле 1946 года в одном из сел] - напоминает "благородного разбойника".
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Я не знаю, был ли Яносик безупречным героем. "Огонь" боролся за Польшу, но он был человеком из плоти и крови, продуктом своего времени, человеком, который тоже совершал ошибки. А вы настойчиво ищете либо белую, либо черную легенду. Уверяю вас, что история на самом деле гораздо интереснее и удивительнее, чем лучшие романы..
.
.
.
По неполным данным, в период с октября 1945 года по ноябрь 1946 года члены отряда Курася совершили около 50 нападений на посты милиции и госбезопасности. По данным Министерства безопасности, на протяжении 1946 года в Краковском воеводстве были убиты в ходе боевых действий и покушений 165 сотрудников госбезопасности, внутренних войск и милиции, большинство из них отрядом Курася.
.
Госбезопасность сумела в полной мере воспользоваться периодом зимы 1946/1947 годов, чтобы нанести отряду Курася ряд серьезных потерь. Была также развернута пропагандистская кампания по лишению Курася общественной поддержки. Обширные военные операции 800 солдат из 6-го отдельного оперативного батальона внутренних войск и 2-го отдельного моторизованного полка внутренних войск, которые были разделены на семь оперативных подразделений, в сочетании с усилением работы агентов привели к аресту многих партизан и осведомителей. Однако полная ликвидация группировки была не такой простой - Курась, имевший большой опыт маскировки и обладавший развитой сетью осведомителей, часто менял места стоянки и успешно избегал облав.
.
Потери, понесенные группировкой в ноябре-декабре 1946 г. и январе 1947 г. во время зимнего размещения некоторых подразделений и отдельных лиц в селах, значительно ослабили целостность группировки и ее сплоченность, но они не были равносильны ее распаду. Группировка не потеряла своей мобилизационной способности и, согласно планам Курася, весной подразделения должны были снова собраться и пополниться. Однако Курась не смог реализовать эти планы.
.
10 февраля 1947 года глава управления безопасности в Новом Тарге Адам Подставский нанял нового агента, которому дали кличку “Ориентационный” и тот представил отчет о местонахождении лагеря Курася. На рассвете 18 февраля туда прибыл отряд внутренних войск и госбезопасности. После короткого боя бандитам удалось отступить, но они потеряли одного убитого. После этой операции Курась разделил свое штабное подразделение на более мелкие группы по несколько человек, которые он направил на квартиры в разных деревнях. С Курасем осталось лишь шесть человек, которые 20 февраля 1947 года нашли убежище в доме Юзефа Загаты в Островской.
.
Благодаря следующему донесению того же “Ориентационного” 21 февраля 1947 года дом Загаты, а затем соседний дом Паха были окружены. Новотаргское управление безопасности получило информацию в 9:30. Вскоре после этого группа из сорока человек из состава внутренних войск, усиленная десятью сотрудниками госбезопасности и милиции, выехала в Островскую. Атака на дом, где находился Курась, началась около 13:00. Ранее весь комплекс зданий был оцеплен. Во время стрельбы двое бандитов были убиты, троим удалось сбежать. Сам Курась был окружен и ему предложили сдаться - он отказался. Здания были подожжены и, выйдя из дома, Курась попытался покончить жизнь самоубийством. Хотя выстрел не вызвал немедленной смерти, попытки спасти его жизнь оказались безуспешными. Курась умер после полуночи 22 февраля 1947 года..
.
"Прóклятые солдаты" - термин, которым в Польше обозначают участников послевоенного антикоммунистического подполья, с оружием в руках боровшихся против "народной власти". Примером "прóклятого солдата" можно считать Мацька Хелмицкого - главного героя фильма Анджея Вайды "Пепел и алмаз" (1958).
.
.
Реальные герои современной Польши - "Огонь" (Юзеф Курась) и "Бурый" (Ромуальд Райс)
.
.
В материале
.
https://pluto9999.livejournal.com/167693.html
“Спор славян между собой”: Поляки и словаки
.
уже было рассказано о причудливом "славном пути" самозванного "майора" Юзефа Курася по кличке "Огонь" (1915-1947), главаря самой крупной антикоммунистической банды в истории послевоенной Польши и, как считают нынешние польские власти, "великого патриота"
.
Юзеф Курась
.
Годы службы
1936 - 1947
.
Польская армия 1936-1939
2-й Подгальский стрелковый полк
Пограничный корпус
1-й Подгальский стрелковый полк
.
Партизанский отряд 1939-1941
.
Конфедерация Татр 1941-1943
.
Армия Крайова 1943
командир партизанского отряда
.
Крестьянские батальоны 1944
.
Армия Людова 1944-1945
командир партизанского отряда - "филиал" отряда "За Свободную Родину"
.
Гражданская милиция 1945
комендант в Новом Тарге
.
Управление общественной безопасности (госбезопасность) 1945
начальник отделения в Новом Тарге
.
Польская армия (подпольная) 1945-1947
командир партизанского отряда "Молния"
(фактически он не подчинялся ни одному из тогдашних крупных политических или военных подпольных центров и действовал самостоятельно).
.
Вот как вспоминал о Курасе Марек Эдельман (1919-2009) - один из тех, кто возглавлял сопротивление фашистам в Варшавском гетто, и единственный из руководителей восстания, уцелевший после его разгрома:
.
“Был такой “Огонь”: сейчас ему поставили памятник, улицы называют его именем, но давайте скажем прямо: он был самый настоящий бандюга.
- Что вы говорите тем, кто утверждает, что “Огонь” или Национальные вооруженные силы боролись за Польшу?
- Ничего не говорю. Зачем разговаривать с людьми, которые понятия не имеют о том, что творилось? Пусть поедут в Маков, пусть поедут на Подгалье, пусть спросят, кто такой был “Огонь”. Он мучил все местное население, не только евреев. Пусть узнают, как он конфисковывал имущество, как… Ну ладно, хватит.”
Марек Эдельман “Бог спит” (Книжники, Москва, 2013)
.
Личность Юзефа Курася разъединяет поляков со словаками и евреями - территорией, на которой действовал Курась, было польско-словацкое пограничье. В Польше из Огня давно лепят национального героя - в 2006 году польский президент Лех Качинский лично открыл памятник Юзефу Курасю в Закопане, а для соседей-словаков, и примкнувших к ним евреев, он палач, прославившийся зверствами над мирным населением. В Польше до 1945 года жило 50-тысячное словацкое меньшинство, которое потом переселилось в Словакию. Современные польские историки объясняют сей факт просто - словаки сами решили переселиться в Чехословакию. Словацкие же очевидцы рассказывают о том, как польские банды терроризировали словацкие сёла и насилием выгоняли словаков.
.
Даже в Польше не все гордятся Курасем или считают его сомнительной фигурой, бросающей черную тень на остальных безупречных героев антикоммунистического подполья - а такие были? Считается, что последнего "героя сопротивления", Юзефа Франчака, чекисты застрелили 21 октября 1963 года. В феврале 1953 года патриот Франчак предпринял попытку налета на кассу кооператива в городе Пяски - акция не удалась, подельники Франчака были схвачены милицией, а сам он с трудом сумел уйти, был объявлен в розыск и скрывался более десятилетия.
.
Несколько лет назад вышел сборник воспоминаний местных жителей Подгалья
.
Тадеуш Бырдак
“Свидетели говорят: “Огонь был бандитом” (Ополе, 2016)
.
.
Рецензия на эту книгу:
.
“Тадеуш Бырдак потерял веру в современную истории и для него прославление фигуры Юзефа Курася, установка памятника его солдатам в Закопане и размещение их в пантеоне польских национальных героев являются болезненными и непостижимыми. Из чувства бессилия и непонимания Тадеуш Бырдак потянулся к перу и, как мог, показал истинный образ этого военачальника в Татрах.
.
Семья Тадеуша Бырдака пережила много зла, главным виновником которого был Юзеф Курась. “Огонь” в глазах Бырдака был чрезвычайно жестоким и мстительным человеком. Убийства, изнасилования и грабежи, совершенные им, не объясняются личной трагедией, которой было убийство его родных немцами. Узурпация права выносить смертные приговоры, которые часто осуществлялись на основе клеветы и непроверенных донесений, кажется достаточным доказательством того, что Юзеф Курась был скорее местным атаманом, чем идеологически мотивированным героем, борющимся с коммунизмом. Курась вел себя как хозяин жизни и смерти, маниакально разыскивая вокруг себя заговоры, предателей и врагов.
.
Книга Тадеуша Бырдака - отчаянный призыв к истине и важный голос в дискуссии не только об “Огне”. Постоянное прославление Юзефа Курася (Огня) и Ромуальда Адама Райса (Бурого) историками, публицистами и политиками правящей партии в конечном итоге будет контрпродуктивным. Если героизм, стойкость и жертвы тех солдат, которые не сложили оружие после 1945 года и боролись за свободную и демократическую Польшу, будут символизированы людьми, против которых имеются серьезные обвинения, то может оказаться, что это породит негативный образ всех этих борцов.”.
.
Капитан Армии Крайовой Ромуальд Райс (кличка Бурый) в начале 1946 года совершил против белорусского населения Польши деяния, которые можно квалифицировать как акты геноцида. 28 января Райс со своими "непокорёнными" напал на деревню Лазницы и два дня терроризировал её жителей. Затем банда продолжила свой рейд, убивая фактически всех, кто попадался под руку. В Залешанах шестнадцать человек загнали в избу и сожгли заживо. Кроме того, были отмечены расправы с особой жестокостью: подчинённые Бурого казнили людей обухами топоров. В конце 1946-го капитану Райсу пришлось покинуть лес и два года удавалось прятаться под чужим именем, но его всё-таки поймали. Суд приговорил его к высшей мере наказания, и 30 декабря 1949 года Райса казнили.
.
А в 1995 г. окружной суд Варшавского военного округа отменил приговор, мотивируя своё решение тем, что капитан действовал в "условиях высшей необходимости для восстановления независимости польского государства". Еще дальше пошли польские "ученые" из Институт национальной памяти - в марте 2019 г. они опубликовали пресс-релиз, где сообщалось, что Бурый, оказывается, "не действовал с намерением уничтожить белорусскую или православную общину, проживающую на территории современной Польши", а безоружные крестьяне - православные белорусы погибли из-за того, что Райс "создал ситуацию, в результате которой, независимо от его намерений, люди, которые ни при каких обстоятельствах не должны были пострадать, были убиты". И, вообще, "Райс имел возможность сжечь не пять, а гораздо больше белорусских деревень в повяте Бельск-Подляшский". За это, видимо, белоруссы должны быть ему особо благодарны..
.
Неоднозначность "героев сопротивления" вынужден был, не без оговорок, признать - а куда деваться бедному еврею, работающему на две стороны - даже сладкоголосый певец Солидарности Адам Михник. Впрочем, несмотря на все его увертки, совершенно ясно на чьей он стороне. (Что, конечно, никак не отменяет обязанность поляков расплатиться большими деньгами за страдания прошлых и нынешних жертв Холокоста.)
.
.
Адам Михник
"Прόклятые солдаты" в западне
Расколотая польская память
.
Это было мрачное время, когда почти все дороги вели в никуда.
Это было время, когда верность легко оборачивалась абсурдом, а реализм мог означать измену. Те, кто этого избежал, - как «прóклятые солдаты», так и критики - заслуживают уважения, милосердия и благожелательной памяти.
.
I
Я завидую тем, кому все ясно. Тем, для кого тогдашний мир делится на героев и изменников.
Для меня все не так ясно. Польша оказалась тогда в западне.
А в западне народ, как и человек, часто ведет себя иррационально. И трудно его винить за это. Несколько лет назад я услышал от одного известного поэта: правда кроется в противоречиях.
Время «прóклятых солдат» - это эпоха великого противоречия. Поэтому «прóклятый солдат» по сей день раскалывает польскую память. «Для одних он символ борьбы с коммунистической властью и советской доминацией, для других вожак банды грабителей, ответственный за убийства тех, кто ему сопротивлялся». Таково мнение современного историка об одном из командиров лесных отрядов. Кто же прав? Может быть, и те и другие?
.
II
Это была настоящая ловушка. Стефан Корбоньский, делегат лондонского правительства в стране, писал в апреле 1945 г. в центр в Лондоне: «Мы не можем остановить стихийную миграцию людей в леса. Причина: с одной стороны, массовые аресты и мобилизация в армию, с другой, - мистическая вера населения, что переживаемый период временный и вскоре Польша станет по-настоящему независимой».
.
III
Вспоминая те времена, Павел Ясеница написал: «Я ни минуты не верил в грядущую американо-российскую войну. Я вообще не склонен верить в абсурд. Я полагал, что мы представляем собой политическую козырную карту в руке польского Лондона, который ценой роспуска наших отрядов выторгует себе более выгодные условия в неизбежном компромиссе. В июле 1945 г. мы узнали, что союзные державы перестали признавать «польский Лондон». Следовательно, что-то вроде компромисса было достигнуто, мы же так и оставались в лесах без каких-либо указаний».
Партизаны, герои антигитлеровского Сопротивления, оставались верны присяге, будучи лишены какой-либо жизненной перспективы. Им предлагалась капитуляция.
.
IV
Сталинскому режиму не нужен был компромисс. Он последовательно стремился уничтожить и скомпрометировать солдат подпольной Польши и их командиров. Ему не нужно было примирение - он хотел унизить и уничтожить. Стены домов были обклеены плакатами о «заплеванном карлике реакции».
Официальная пресса писала о «санационно-энэсзетовском» подполье: «[Оно] мобилизует все свои силы для борьбы с демократией. В условиях этой мобилизации, всякий, кто борется против демократической Польши, является хорошим союзником. Бандиты из НСЗ и ВиНа идут рука об руку с открытыми врагами Польши, украинскими бандеровцами и участниками УПА и даже с гитлеровцами из вервольфа. Те так называемые польские патриоты, которые в течение последних лет поубивали несколько тысяч поляков, ограбили 10-20 тысяч соотечественников, объединяются в борьбе против Народной Польши с теми, кто истребил не тысячи, но сотни тысяч поляков, кто мечтает о полном уничтожении польского народа».
Подпольная же пресса писала: «Мы, принесшие столько жертв, не можем позволить, чтобы в нашем государстве хозяйничали азиаты, навязывающие нам свои правила руками своих лакеев. <...> Мы хотим, чтобы Польшей правили поляки, преданные нашему делу и выбранные всем Народом. <...> Поэтому мы объявили войну на жизнь и смерть тем, кто - за деньги, ордена или должности из советских рук - убивает лучших сыновей Польши, требующих свободы и справедливости. <...> Мы никакая не банда, как нас именуют изменники и выродки нашей отчизны. Мы пришли из городов и деревень польских. <...> Мы боремся за святое дело, за свободную, независимую, справедливую и по-настоящему демократическую Польшу!»
Таков был тогда язык польско-польской войны, лишающей человечности и дегуманизирующей общество. Для одних это была защита Польши от советского насилия, для других - защита [социальных] реформ от реакционных воинов «окопов Святой Троицы».
Тут уже не было места для противников, которые уважают друг друга. По обе стороны были враги, которых требовалось уничтожать. Поэтому в той войне было так много обоюдной жестокости.
Чудовищны описания убийств и грабежей, совершавшихся подпольем; ужасают свидетельства совершавшихся госбезопасностью пыток и казней «прóклятых солдат».
Павел Ясеница писал: «Любой гражданской войне присуща одна особенность: с ходом времени она становится все более жестокой. История не знает исключения из этого правила».
Вот и Польша не представляла собой исключения. По обе стороны побеждала логика ненависти: партизанская деятельность зачастую оборачивалась бандитизмом; аппарат безопасности становился аппаратом опасности и сеятелем смерти.
Разумеется, необходимо помнить об асимметрии: по одну сторону был государственный аппарат, поддерживаемый советской мощью, а по другую - несчастные люди, лишенные руководства и реальных надежд, хотя и верные присяге и собственному представлению о благе Польши.
.
V
Однако сталинский режим эпохи «мягкой революции» в Польше обладал и определенной искусительной притягательностью. Он обещал земельную реформу, бесплатные здравоохранение и образование, обобществление промышленности, страну, свободную от этнических конфликтов и религиозной нетерпимости. Но одновременно этот режим открыто заявлял, что является безальтернативным. Не будет никакой войны, которая позволила бы изменить геополитические реалии. И этот аргумент убеждал очень многих.
.
VI
Подполье не было однородным. Наравне с людьми значительного нравственного масштаба, как Ян Жепецкий или Казимеж Мочарский, там были люди, исповедовавшие иные ценности. Такие, например, как те, кто весной 1944 г. убивал других людей антигитлеровского подполья, например, Ежи Маковецкого или Людвика Видершаля.
Теперь в подполье были и те, и другие. Первых считали наивными заблуждающимися, не разобравшимися в сути наступившей эпохи; в других видели преступников, наследников отечественного фашизма.
Один из командиров лесного отряда записал в феврале 1946 г.: «Мы предложили Орлису ударить по Парчеву и разгромить тамошних евреев, захвативших в свои руки всю торговлю, задушивших остальных мелких польских купцов и торговцев. <...> На этом деле можно будет неплохо разжиться в еврейских лавках, в особенности по части обуви, в которой мы остро нуждаемся.
<...>
Ранним вечером 2 февраля <...> приступаем к операции. «Домбеку» удалось удачно подкрасться и без единого выстрела разоружить охрану моста, состоявшую из двух еврейчиков с автоматами и пистолетами. Одним из них был сержант госбезопасности по кличке «Боцян» («Аист»), весьма подлый по отношению к полякам жидище. Направляясь дальше к отделению [милиции, и/или госбезопасности], «Домбек» захватил третьего жидка с оружием».
В свою очередь Юзеф Курась, легенда Подгалья, партизан, почитаемый одними и ненавидимый другими, писал в одной из листовок в июле 1946 г.: «С востока привозят толпы еврейства, трубя при этом, что это поляки, что они возвращаются домой, в Польшу. Этих евреев специально привозят к нам, чтобы они заняли важные посты, опять захватили всю торговлю в свои руки, чтобы сеяли коммунистическую пропаганду и, наконец, чтобы были здесь агентами НКВД. А мы их в Польше не хотим».
Тот же «Огень», ведя переговоры с местным управлением госбезопасности, требовал «в самое ближайшее время удалить из Нового Тарга всех евреев, в противном случае он будет истреблять их безжалостно».
Можно полагать, что Жепецкий или Мочарский не могли бы без омерзения читать эти слова.
.
VII
Я листаю стихи тех лет, написанные выдающимся поэтом Мечиславом Яструном. В польском интеллигенте леволиберальной ориентации, перед глазами которого еще свежи были картины истребления евреев [нацистами и их пособниками], язык антисемитизма должен был вызывать презрение и страх. «Прóклятый солдат» изъяснялся на языке гитлеровской пропаганды. Яструн тогда писал:
.
Лица, глядящие исподлобья, как из-под шлема
железного завоевателя, в глазах - бельмо ночи.
Шелестят, по колена бродя в засохших сорняках.
Ладанка или крест на шее, в руке английское оружие.
Под мышкой теплом тела нагретый автомат ППШ,
как гадюка, откормленная свинцом, свисает.
Мундир польских солдат, в груди сердца врагов.
Ночной ветер идет с ними, друг низин.
(«Баллада о Свентокшиской пуще»)
.
И еще он писал:
.
Наган в руке лучше, чем обрез!
А братан заливается смехом.
Убийцы, альфонсы, грабители
среди танков выросли и пушек,
вскармливают их доллары из-за границы!
Сегодня жизни, завтра смерти кореш:
лицо без черт, лоб без фамилии,
посмотри ему в глаза и ужаснись вблизи.
.
VIII
Такими ли были «прóклятые солдаты»? Ведь их командующий Ян Жепецкий объяснял своим солдатам в июле 1945 г.:
«Вы должны видеть перед собой четко намеченный путь и не позволить его заслонить для вас дымом чьей-либо пропаганды. В таком тяжелом положении есть только один путь: <...> верность исповедуемым идеалам свободы человека и независимости народа. Это идеалы, ради которых всегда стоит приносить жертвы. Пропускайте мимо ушей слова, а смотрите на поступки и факты! То, что соответствует вашим идеалам, - хорошо, независимо от того, от кого исходит. То, что препятствует их осуществлению, - плохо и должно быть отвергнуто.
На этом пути вы встретитесь с истинно демократическими польскими общественными силами. Двигаясь по нему, вы внесете наибольший и наиболее прочный вклад в восстановление Польши. Не дайте себя столкнуть с этого пути ни тем, кто не хочет допустить вас к делу восстановления [страны], ни тем, кто в собственных, темных, групповых, зачастую реакционных интересах намерен вас от этого дела отвлечь и склонить к его бойкоту. Не слушайте нашептываний, подталкивающих вас к бессмысленному вредительству, к созданию вооруженных отрядов, к деструктивному политическому бандитизму, боритесь с психозом диверсии в армии и агитации за дезертирство. Это все безответственные действия смутьянов, в общественном и политическом отношении вредные и полностью противоречащие неизменно конструктивной позиции Польши подпольной».
.
Эти мудрые слова, очевидно, не убедили Яструна. Эту позицию он комментировал страстно:
.
Одинокий гнев интеллигента,
того, который «Могилу Агамемнона»,
как гробницу в Вавеле, помнит,
достоин песни, но она
от него давно уже ушла:
на порыжевшем танке в фуражке
едет юная, независимая,
под жесткой блузой бьется сердце.
Пусть чернь сейчас его не судит,
он видит порывистый красный цвет,
слушает улицу, от гнева бледный.
Был по духу революционером -
«а теперь, пожалуйста - хамы правят,
ставят красную сургучную печать
на свои воззвания к обществу.
Мы мечтали не о такой [стране].
Маршал бы не отдал шпагу».
И вдруг среди люблинских улиц
проскользнет тень Октябрьской,
в оконное стекло звук заблудившейся пули
в секретный вторгнется разговор,
к воронам кафедрального храма.
.
После ада гитлеровской оккупации Яструн поверил, ибо хотел поверить, что в послевоенном хаосе можно обрести надежду. Поэтому писал:
.
Идет покрытый пылью человек,
тащит на спине дрова, срубленные
в лесу. Спросите его, он ответит:
не один век нанес ему рану.
Он кровь и соль этой земли,
из-за него давняя история причиняет боль,
он нес бремя чужих вин,
но кто еще есть, как не народ.
.
Так думал тогда не только Яструн. Но поэт не бесконечно питал свои надежды. Процитированные стихи он не повторил ни в одном из своих поэтических сборников, опубликованных после 1956 г. Он хотел, чтобы [его собственные] слова «ступающие по следу волка» были забыты навсегда.
Но волки вернулись в стихотворении Збигнева Херберта, написанном через много лет в честь «прóклятых солдат»:
.
Поскольку жили по закону волка
история глухо молчит о них
остались после них в вязком снегу
желтоватая моча и этот волчий след
быстрее чем в спину выстрел вероломный
поразило сердце мстительное отчаяние
пили самогон, ели нищету
так пытались принять вызов судьбы
уже не станет агрономом «Цемны»,
а «Свит» - бухгалтером,
«Маруся» - матерью,
«Гром» - поэтом,
седеют от снега их молодые головы
не оплакала их Электра
не похоронила Антигона
и будут так целую вечность
в глубоком снегу вечно умирать
проиграли свой дом в белом бору
где метет сыпучий снег
не нам писакам их жалеть
и гладить их спутавшуюся шерсть
так как жили по закону волка
история глухо молчит о них
остались навсегда в снегу
желтоватая моча и этот волчий след
.
Эти нелегкие в интерпретации стихи следует читать в контексте упорной полемики с Милошем, но и в контексте спора Херберта с самим собой. Ведь Херберт писал еще:
.
Я наконец хотел бы знать
где кончается внушение
а начинается реальная связь
не искривлены ли мы психически
вследствие пережитого в истории
и на события реагируем теперь с закономерностью истериков
или мы по-прежнему являемся варварским племенем
среди искусственных озер и электрических лесов
честно говоря, не знаю
нахожу лишь
существование этой связи
она проявляется в бледности
во внезапном покраснении
в реве и вскидывании рук
и знаю, что она может привести
в наскоро выкопанную яму
(«Размышления о проблеме нации»)
.
Херберт продолжал метаться в этом противоречии. Мечемся и все мы. И задаем себе вопрос: не кроется ли трагедия «прóклятых солдат» также и в «реве и вскидывании рук», существовал ли тогда для этих людей какой-то разумный выход? Не были ли они приговорены к смерти в хербертовском «окровавленном узле», в «наскоро вырытой яме»? Я не знаю. Это было мрачное время, когда почти все дороги вели в никуда. Это было время, когда верность легко оборачивалась абсурдом, а реализм мог означать измену. Те, кто этого избежал, - как «прóклятые солдаты», так и критики - заслуживают уважения, милосердия и благожелательной памяти.
Это было время великой беспомощности. Глядя на Польшу и на себя, Антони Слонимский зафиксировал собственное отчаяние в стихотворении «Тост»:
.
Повернулась с грохотом вращающаяся сцена,
Уже новую играют пьесу, а вот среди толпы
Блуждает актер, который не поменял костюм
И старые вспоминает слова давнишней пьесы.
Глухой, слепой, не взирая на то, что все меняется,
Одинокий и в сценической толкаемый толпе,
Какие-то трагические жесты делает бессмысленно
И произносит слова, которых никто уже не понимает.
Я знаю обе эти пьесы, наизусть их знаю,
Знаю актеров, костюмы, освещение, декорации
Знаю, к чему ты стремился, я тебя понимаю,
Но ты глупо сыграл. Они правы.
Смеются. Слышишь? Свистят. Сними с лица грим,
Иди домой, старина, ведь время уже позднее.
Выпьем по дороге, пока не закроют кабаки,
За освистанного старого актёра.
Выпьем за всех освистанных,
Одиноких, покинутых, неуверенных в обеспеченной старости
Проигравших, обманутых, всех забытых,
Горечью напоённых сердечных братьев наших.
.
Все проигравшие, обманутые, несчастливые составляют непременную часть польской судьбы, польской печальной славы и наивности, достойной прощения. Нельзя простить только подлость, замешанную на жестокости.
.
.Зато "ученые" из Института национальной памяти, сертифицируя "героев", не испытывают никаких сомнений
.
Доктор Коркуч из Института национальной памяти:
«Огонь» боролся за независимую Польшу
Интервью с др. М. Коркучем из Краковского филиала Института национальной памяти, октябрь 2010 года
.
PAP:
Кем был майор Юзеф Курась? Герой или предатель, солдат, воевавший за Польшу независимую или за Польшу порабощенную Советами?
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Конечно, он боролся за независимую Польшу. Воевал с Германией и Советами. Откуда взялся «предатель»?
.
PAP:
Досье Курася удивительно. Он создал собственный отряд, потом перебрался в Армию Крайову, затем в Армию Людову, сражался бок о бок с советскими партизанами против Германии, создал структуры Гражданской милиции в Новом Тарге, был в госбезопасности, снова вернулся в лес и сражался против новой власти. Этот человек изменял свое мнение в соответствии с ветром истории? Пожалуйста, представьте его боевой путь и, по крайней мере, попытайтесь объяснить мотивы его действий.
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Подобные вопросы является проклятием для этого персонажа. Сначала серия категорических высказываний, в значительной степени оторванных от фактов и контекста эпохи, а затем просьба уточнить намерения. Правда в том, что он был солдатом Армии Крайовой. Это правда, что в последние месяцы немецкой оккупации, благодаря заданию повятского руководства народного движения, входившего в Подпольное государство, он сотрудничал с советскими отрядами и отрядами Армии Людовой, которые прибыли в Подгалье, помог Красной Армии захватить Новый Тарг.
По приказу повятского руководства народного движения он организовал силы милиции и затем попытался проникнуть в повятское управление безопасности. Всего за три недели. Тогда почти по всей Малой Польше силы сопротивления пытались проникнуть в органы безопасности, чтобы захватить власть в этом районе, независимо от того, что происходило в Люблине, Варшаве или Москве. Они спустились с гор в Новый Тарг с коронованными орлами [Второй Речи Посполитой на кокардах] и служили на улицах.
Вопреки мифам, политические взгляды Куразии были достаточно стабильными. С 1934 года он был связан с Народной партией. Он был связан с ПСЛ (ПСЛ - Польское стронництво людовое, крестьянская партия) в 1944 и 1945 гг., А затем до самой смерти он считал себя - как он писал в листовках - "сторонником ПСЛ".
.
PAP:
Смертные приговоры Курасю были вынесены не только немцами и представителями так называемой "новой власти", которую принесли советские штыки, но даже в Армии Крайовой. Может быть, как говорила пропаганда в послевоенной Польше, "Огонь" был обычным бандитом?
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Германия, а после 1945 года силы советского НКВД и польской госбезопасности сражались с ним как с врагом, как с бойцом независимых формирований. Военным специальным судом Армии Крайовой не было вынесено смертного приговора Курасю - это, вероятно, то, что вы подразумеваете под "решением суда". Да, произошел конфликт с местными командирами на фоне обстоятельств разрома его лагеря немцами.
Это вызвало своего рода "вытеснение" Курася из рядов подпольной армии весной 1944 года. Позже командир местной Армии Крайовой попытался снова привлечь "Огня" в части Армии Крайовой. Это, однако, не смогло восстановить взаимное доверие. Курась уже был командиром особого отдела местной Армии Людовой, а затем - в качестве младшего офицера - также начальником исполнительного отдела правительственной делегации Повята. В такой роли, даже вне Армии Крайовой, он был солдатом польского подполья.
.
PAP:
Курась обвиняется в антисемитизме и убийстве евреев. Его защитники утверждают, что это либо беспочвенные обвинения, либо что убийства людей еврейского происхождения не антисемитские, а антикоммунистические. Они объясняют, что он исполнял судебные решения в отношении представителей народных властей без учета этнических причин.
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Действительно, там, где были расстреляны сотрудники службы безопасности, не имело значения, были ли они поляками, евреями или украинцами. Они были офицерами госбезопасности. Тем не менее, для событий под Кронциенко, где несколько подчиненных "Огня" расстреляли дюжину или около того еврейских гражданских лиц (мы знаем, что это были случайные люди, а не сотрудники госбезопасности), оправдания нет. Это не был не приказ "Огня", все указывает на то, что это преступление произошло без предварительного плана. Однако командир несет ответственность за действия своих подчиненных. Если мы не узнаем, что они были наказаны за это. Пока нет убедительных доказательств этого, в этом проблема. С другой стороны, у нас также есть информация о судебном преследовании солдат, ответственных за убийство двух еврейских торговцев яблоками. Их преследовали подчиненные "Огня" даже после его смерти.
.
PAP:
Сходная ситуация с обвинениями в убийствах в Словакии.
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Я знаю, что, с точки зрения Варшавы, борьба за польские границы где-то в Спише и Ораве кажется мелким вопросом. В конце концов, Советы проглотили половину Польши, а тут какие-то крохи.
Мы все еще забываем, что 1 сентября 1939 года не только Германия, но и Словакия напала на Польшу - со всем военным потенциалом, который она могла себе позволить. 1-й Подгальский стрелковый полк, в рядах которых Курась сражался в сентябре 1939 года, начал войну оборонительными боями и со словаками, и с немцами.
Немцы организовали парад победы в Варшаве, а словаки - в Закопане. Районы польского Спиша и Оравы, оккупированные словаками, подвергались различным формам репрессий и вытеснения поляков (включая священников) и польскости. Торжественные "польские похороны" были организованы в Юргове. В течение всей оккупации словацкие полицейские формирования участвовали в ловле польских курьеров и солдат польской армии. Чиновники словацкого государства участвовали в преступлениях против не только словацких, но и польских евреев.
Границы, установленные после сентября 1939 года в соответствии с соглашениями с Гитлером, словаки пытались сохранить после 1945 года. Конфликт возобновился здесь с новой силой. В то время были и польские жертвы словацких действий. Позже словаки вели антипольскую агитацию в этих районах. "Огонь" последовательно боролся с ней. Был один случай, когда несколько словацких крестьян погибли от рук бойцов его отряда при неясных обстоятельствах, но это было результатом всего конфликта.
Сегодня некоторым словацким активистам удобнее говорить об этих немногих погибших крестьянах и коровах, конфискованных польскими партизанами, чем о поляках, погибших от рук словаков, или о сотрудничестве их государства с Гитлером, а также об участии словаков в преступлениях Холокоста.
Что касается восстановления и защиты польской границы в Спише и Ораве, то даже в публикациях коммунистов признавалось, что они смогли восстановить границу, в том числе благодаря действиям "реакционного" подполья "Огня".
.
PAP:
Польские гражданские лица также были убиты пулями его солдат.
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Если мы будем рассказывать друг другу вещи в отрыве от военных реалий времени и места, мы далеко не уйдем. Что означает "гражданские лица"? Большинство доверенных лиц гестапо тоже были гражданскими лицами. Еще в начальной школе я узнал, что ликвидация доносчиков была заслугой перед Польшей и формой защиты местного населения. Вы думаете, что поляк - гражданский сотрудник гестапо - является жертвой?
.
PAP:
Есть также положительная легенда об "Огне". В ней он безупречный герой, почти как Яносик (знаменитый местный словацкий повстанец XVIII века). Его поведение - например, большая свадьба, которую он устроил [открыто в апреле 1946 года в одном из сел] - напоминает "благородного разбойника".
.
Д-р Коркуч (ИНП):
Я не знаю, был ли Яносик безупречным героем. "Огонь" боролся за Польшу, но он был человеком из плоти и крови, продуктом своего времени, человеком, который тоже совершал ошибки. А вы настойчиво ищете либо белую, либо черную легенду. Уверяю вас, что история на самом деле гораздо интереснее и удивительнее, чем лучшие романы..
.
.
.
По неполным данным, в период с октября 1945 года по ноябрь 1946 года члены отряда Курася совершили около 50 нападений на посты милиции и госбезопасности. По данным Министерства безопасности, на протяжении 1946 года в Краковском воеводстве были убиты в ходе боевых действий и покушений 165 сотрудников госбезопасности, внутренних войск и милиции, большинство из них отрядом Курася.
.
Госбезопасность сумела в полной мере воспользоваться периодом зимы 1946/1947 годов, чтобы нанести отряду Курася ряд серьезных потерь. Была также развернута пропагандистская кампания по лишению Курася общественной поддержки. Обширные военные операции 800 солдат из 6-го отдельного оперативного батальона внутренних войск и 2-го отдельного моторизованного полка внутренних войск, которые были разделены на семь оперативных подразделений, в сочетании с усилением работы агентов привели к аресту многих партизан и осведомителей. Однако полная ликвидация группировки была не такой простой - Курась, имевший большой опыт маскировки и обладавший развитой сетью осведомителей, часто менял места стоянки и успешно избегал облав.
.
Потери, понесенные группировкой в ноябре-декабре 1946 г. и январе 1947 г. во время зимнего размещения некоторых подразделений и отдельных лиц в селах, значительно ослабили целостность группировки и ее сплоченность, но они не были равносильны ее распаду. Группировка не потеряла своей мобилизационной способности и, согласно планам Курася, весной подразделения должны были снова собраться и пополниться. Однако Курась не смог реализовать эти планы.
.
10 февраля 1947 года глава управления безопасности в Новом Тарге Адам Подставский нанял нового агента, которому дали кличку “Ориентационный” и тот представил отчет о местонахождении лагеря Курася. На рассвете 18 февраля туда прибыл отряд внутренних войск и госбезопасности. После короткого боя бандитам удалось отступить, но они потеряли одного убитого. После этой операции Курась разделил свое штабное подразделение на более мелкие группы по несколько человек, которые он направил на квартиры в разных деревнях. С Курасем осталось лишь шесть человек, которые 20 февраля 1947 года нашли убежище в доме Юзефа Загаты в Островской.
.
Благодаря следующему донесению того же “Ориентационного” 21 февраля 1947 года дом Загаты, а затем соседний дом Паха были окружены. Новотаргское управление безопасности получило информацию в 9:30. Вскоре после этого группа из сорока человек из состава внутренних войск, усиленная десятью сотрудниками госбезопасности и милиции, выехала в Островскую. Атака на дом, где находился Курась, началась около 13:00. Ранее весь комплекс зданий был оцеплен. Во время стрельбы двое бандитов были убиты, троим удалось сбежать. Сам Курась был окружен и ему предложили сдаться - он отказался. Здания были подожжены и, выйдя из дома, Курась попытался покончить жизнь самоубийством. Хотя выстрел не вызвал немедленной смерти, попытки спасти его жизнь оказались безуспешными. Курась умер после полуночи 22 февраля 1947 года..
.