Дмитрий Стешин: Украина в войне
Интервью со специальным корреспондентом "Комсомольской правды" Дмитрием Стешиным, который вместе с Александром Коцем, своим коллегой из Комсомолки", провели полтора месяца в Славянске.
Дмитрий рассказал нашему изданию о командире тамошних ополченцев Игоре Стрелкове, о "дискотеке", которую украинской армии устраивал командир николаевских ополченцев Моторола, о героизме жителей Славянска, об особенностях войны.
- У вас лично, как у человека, который долгое время провёл в Донбассе, в частности в Славянске, какое впечатление, кто вообще сильнее?
- У меня такое впечатление, что украинская армия потеряла всю инициативу ещё 2 мая, во время неудачного штурма Славянска. Я провёл в Славянске в общей сложности месяца полтора, чтобы утверждать это. И в общей сложности проработал три месяца в регионе, начиная с первого интервью "луганских партизан". Украинцы откровенно боятся прямого боя, контактного боя, ночного боя. И все успехи, которые они достигают, за счёт серьёзного перевеса в тяжелом вооружении, возможности артподготовки, за счёт большого количества брони и людских ресурсов.
А ополчение - оно не снижает темпов уже месяца полтора. Они без остановки проводят разведывательно-диверсионные рейды, как они это называют, в глубоком тылу, в районе Харькова, за Изюмом, и в своём близком тылу. Противник вынужден превращать блокпосты в целые укрепрайоны. Они, ополченцы, совершенно спокойно себя чувствуют на театре военных действий, ещё, в том числе из-за массовой поддержки местного населения.
- А почему 2 мая они потеряли инициативу? Что произошло 2 мая?
- Если не ошибаюсь, в 4:50 утра по Москве они нанесли удар по позициям ополчения с воздуха, но практически сразу же в первый день было сбито, если я не ошибаюсь, три или четыре летательных аппарата. Они даже не подозревали, что у ополчения есть средства ПВО. Пехота не смогла взять ни одного ключевого населенного пункта под Славянском, инициатива была потеряна. То есть у украинской армии был такой серьёзный плюс, который поднимал их мотивацию и моральное состояние, - они считали, что у них есть господство в воздухе. В этот день их господство в воздухе просто прекратилось. Оказалось, что у ополчения были "Иглы", "Стрелы" и ПЗРК на базе бронеавтомобиля. Один из знаковых вертолётов, который был сбит, им командовал кто-то из родственников господина Авакова, судя по бирке на парашюте, который взяли на месте падения этого вертолёта. Причём там был большой скандал в украинских ВВС, потому что лётчики отказывались снимать раненного пилота, и у них ещё было задание эту вертушку уничтожить. С трудом нашли людей, которые были готовы. Ну, и в итоге - то, что сейчас видим на практике, три группировки украинских войск на Краматорском аэродроме, Луганском аэродроме и Донецком аэродроме по сути отрезаны от большой земли, их практически не снабжают по воздуху, туда боятся летать, да и нечем летать сейчас особо. Если в небе над Славянском и появляются самолеты, то на высотах свыше 5 тысяч метров.
- Скажите, а почему не происходит непосредственного контакта, непосредственного боестолковения между украинской армией и ополченцами "ДНР" и "ЛНР"? В чём проблема?
- Дело в мотивации противоборствующих сторон. Я сам был удивлён, когда сидел в блиндаже на передовой, в Семеновке, и нас там долбили с воздуха, причем долбили миномётами без остановки на протяжении нескольких часов, и, разговаривая с ополченцами, услышал от них, что они готовы наступать и ждут приказа. Мало того, они хотят наступать.
Я этот вопрос задал Стрелкову: "Почему вы не наступаете?"
Он достаточно внятно объяснил соотношение сил и доказал, что у ополчения есть некоторая психологическая особенность. Ополченцы привязаны к территории, которую они защищают. Поскольку там практически половина ополченцев - это местные жители, в случае если они выйдут на другие со своей земли, да ещё и понесут серьёзные потери, которые неизбежны при штурме защищённых бронетехникой блокпостов - то будут серьёзные проблемы. Поэтому, говорит, пока не наступаем, копим резервы.
Но наступательный порыв есть, он никуда не делся. Я видел своими глазами, как люди в окровавленных бинтах не выходят из строя, не собираются ложиться ни в госпиталь, ни в больницу, а остаются со своими товарищами на передовой.
- По поводу наступления… в прошлый понедельник появилось сообщение одного из активистов Евромайдана, который сидит под Славянском, о том, что у ополчения Стрелкова до перемирия было 1500 человек, а сейчас уже 5000 человек. И танки у них там появились, и тяжёлая техника, и прочее-прочее. Что они спокойно могут перейти в наступление и свободно разгромить группировку. И тогда, в таком случае, в Харьков дорога будет открыта. Что вы можете сказать на это?
- Я могу сказать одно: что люди, которые командуют ополчением в том же Славянске, Игорь Иванович Стрелков - у него нет задачи устраивать из Славянска Баязет только в 21 веке. И совершенно однозначно, что у него припрятана в кармане какая-то колоссальная фига.
Я знаю совершенно точно от контрабандистов, которые нас перевозили через границу, я их специально расспрашивал, да и из других источников, что в "ДНР" и "ЛНР" капают без остановки и техника, бойцы.
Мало кому, например, известно… ну, я не знаю, наверное, я не выдам большую военную тайну, что происходит на территории "ДНР", в городе Снежное. Я знаю, что туда были переброшены достаточно серьёзные силы добровольцев, бронетехника, и ещё недели три-четыре назад туда моталось правительство "ДНР" по ночам. Возможно, там собирается какой-то ударный кулак. И на карте военных действий - я не помню, кто составлял эту карту с инфографикой - там расписаны были все гарнизоны ополчения, кто чем командует, в каком месте. И только напротив Снежного стоял вопрос, что командир этой группировки ополчения в Снежном неизвестен, и толком что там происходит - никто не знает. Можем только догадываться.
- А какое впечатление на вас произвёл Игорь Стрелков?
- Игоря, наверное, это не секрет, я знаю очень давно. Ещё по Чечне. Когда я работал в Косово, он нам тоже там помогал и добрым советом, поскольку он воевал там, в Югославии.
Все заявления Игоря Ивановича нужно толковать ровно наоборот. Когда Игорь Иванович рассказывает, как всё плохо, то, на самом деле… я просто прекрасно понимаю, это контрпропагандистская война. То есть, когда он вызывает к себе журналистов и даёт какое-то публичное заявление о ситуации на фронтах… ну видно, что идёт тонкая игра.
Но самый знаменитый пример - 1 мая, вечером, перед штурмом Славянска, мы вечером к нему зашли, поговорить что происходит. Ну, чувствовалось, что сейчас вот-вот начнут развиваться события. Он нам поведал, что оружия нет, ополченцы разбегаются, чем воевать - непонятно, помощь России - сомнительна, Луганск сам по себе, ему подарили три снаряда от пушки времён Гражданской войны, кажется, от пушки системы Шнайдера, и что с этими снарядами делать - он не представляет.
А на следующий день его ополченцы сбивают один за другим вертолёты и самолёты, я его вечером спрашиваю: "Что, Игорь Иванович, сделали ПЗРК, наверное, из этих снарядов?"
А он только улыбается. И поскольку он прекрасно образован исторически и прошёл достаточно жестокую практику антипартизанской войны в Чечне, он же участвовал в первой чеченской кампании в качестве артиллериста, и во второй чеченской кампании он участвовал… ну, скажем так - он занимался антипартизанской борьбой в Чечне. Он отзеркалил полностью эту борьбу на юго-восток Украины. Сделал все выводы, учтя все ошибки.
- А вот говорят, что он очень аскетичный человек, идейный, и что он вообще он непритязателен к быту, к еде, ко всем этим жизненным благам.
- Всё абсолютно. Достаточно посмотреть на его красные глаза, чтобы понять, что этот человек спит, в лучшем случае, три часа в день. И так на протяжении уже скольких месяцев. Я дарил ему пачки кофе и чая хорошего, самого лучшего, крепкого, которого можно только найти там, банку витаминов, апельсинку… Он апельсинку сразу же съедал. Ему ничего не нужно, кроме того дела, которым он занят.
- А с Бабаем вы встречались или нет?
- Нет-нет. Хотел встретиться, но не получилось.
- Видели ли вы в Славянске людей, которые были против присутствия в Славянске ополчения Стрелкова? Если да, то какова была их мотивация? Может, они хотели жить в единой Украине, или, может, просто боялись обстрелов со стороны украинской армии?
- У людей в этом регионе очень серьёзно наболело за 23 года насильственной украинизации, их очень сильно нагибали, их озлобило предательство Януковича, которого - что греха таить - выбрали лишь благодаря Юго-Востоку, который за него проголосовал, надеясь, что наконец-то русский получит статус государственного, прекратится эта насильственная украинизация русских регионов. А Янукович кинул всех - и своих избирателей - и, в конце концов, просто дезертировал.
Я был на стихийном митинге, местные жители в Славянске собрались на улице, человек 200 с детьми. Для нынешнего Славянска - очень много. Это было где-то две недели назад в районе Артёма, который сейчас, кстати, обстреливают активно. Это был, наверное, последний район города, где был свет. Воды там не было, но было электричество и работал Интернет. И я много времени провёл в этом районе, там местные жители помогали передавать через Интернет материалы в Москву, и видео.
Так вот, на стихийном митинге людей не один и не два человека, сказали под видеозапись, что их убивают только за то, что они русские. Другой причины нет. Когда там работало украинское телевидение - да и сейчас оно там работает - они его смотрят с ужасом. Сотни раз им говорили по этому украинскому телевизору, что они террористы, и люди сталкивались с тем, что когда они пытались выезжать из Славянска через украинские блокпосты, мужчин заворачивали обратно со словами: "возвращайтесь назад в город, мы с вами посчитаемся". Люди знают, что украинская армия не пропускает продукты в город совершенно сознательно. Грузовики иногда проскакивают, но это зависит только от доброй воли и совести тех, кто стоит на блокпостах. В конкретное дежурство.
Ну и, наконец, я помню, когда мы в Славянск приехали, в последнюю командировку, в первый день, там вокруг нас в кафе собралась толпа. Мы были источником новостей с Большой земли. У людей там ничего не работает, ни телевизора, ни радиоприёмники. В лучшем случае принимается городская радиостанция из Краматорска и всё. Расспрашивали о новостях и кто-то из присутствующих, что-то вякнул про то, что если бы ополчение у нас в Славянске не завелось, то было бы у нас всё нормально и хорошо. Ну, я думал, там этого человека порвут прямо на месте, забьют стульями прямо в кафе. Женщины.
- Скажите, может вам довелось разговаривать с пленными, которых брало в плен ополчение, если оно их брало. Что это были за люди, какова была их мотивация участия в АТО?
- Я общался не с пленными, я общался с ребятами, которые сами местные, один из Краматорска, десантники из 95-ой аэромобильной бригады. Они сознательно до первого штурма Славянска перешли на сторону ополчения, потому что сказали, что в своих стрелять не собираются. С пленными не общался, даже не знаю, что они могут такого интересного рассказать. А вот с артиллеристами, которые бьют по Славянску с Карачуна, я бы поговорил. Если их кто-то будет брать в плен, за все что они натворили.
Ещё до начала горячей фазы, я общался с киевскими мотострелками, которые стояли под Мариуполем, разговаривал с их комбатом. Он не знал, что я журналист и был крайне откровенен. Комбат сказал что он вообще дитя СССР, он родился в Казахстане, воевал в Афганистане, служил в советской армии и по его мнению наступать надо на Киев. Я присутствовал при переговорах ополченцев из Мариуполя с этим комбатом, и он клятвенно пообещал, что его подчинённые воины в Мариуполь не войдут. И они действительно не вошли, зачистку в Мариуполе - сами знаете - устраивали эти оборванцы из батальона Ляшко. Комбат слово своё сдержал, они так и стоят там в лесопосадке.
- Вы, наверное, кроме Стрелкова, общались и с другими представителями ополчения, да? Может, вам встречались какие-то интересные личности? Можете что-то рассказать о них?
- Ну, меня очень зацепил строитель Игорь, который чистил свою винтовку в траншее под Семеновкой. Я его спросил - почему он здесь, откуда он? Он сказал, что здесь с первого дня рождения, что родился в Семеновке. Пригласил посмотреть на его дом на улице Орденоносцев, его развалили танковыми снарядами. В доме была его мать парализованная, сестру ранило, а мужа сестры контузило и я - говорит - здесь буду до последней капли крови, в этой траншее.
- Ясно. А Моторола… А он что за человек вообще? Что в нём поразило или бросилось в глаза?
- Ну, полная отмороженность в хорошем смысле слова. Например, мы были у него, в месте, где он по утрам проводит дискотеку для сил АТО. Это такой подвал с грузовым люком, на такой возвышенности над Семеновкой. И вот, он по утрам створки этого люка распахивает и включает через две огромные колонки украинским войскам азаны (мусульманская молитва, читается пять раз в день-прим.авт.). И укроармия до сих пор свято уверена, что напротив них в Семеновке стоит 1500 чеченцев. Но сам не видел, но люди рассказывали, этот Моторола бегал по этому склону над Семеновкой, где психиатрическая лечебница семеновская. На склоне рвались снаряды, а он с красным мегафоном, кричал в мегафон украинским артиллеристам, что они косые и стрелять не умеют. Ну, матерными словами. А ещё он, как бы, занимается моральным обликом своих бойцов. Понятно, что люди там, в ополчении, разные, войска иррегулярные. Косячники и залетчики просто должны быть. Но я могу сказать, что в ополчении совершенно реальный сухой закон. Я за все время видел только одного выпившего… и то - в больнице, ему осколок попал между ребер и это было не пьянство, а анестезия. А у Моторолы - у него два метода лечения алкоголизма: выстрел между ног и выстрел в ногу. Без рецидивов подшивает от пьянства. Примерно также он вылечил местного жителя, который в Семеновке остался, потому что он полный алкоголик и асоциальный тип. К тому же, пытался среди бойцов искать собутыльников. Моторола рассказывал, что после "кодировки" человек ожил на глазах. Стал с удочкой пробираться, мимо миномётных взрывов на водохранилище, ловить рыбу, в общем - преобразился. Спасли человека.
- А вот, кстати, вообще женщин вы встречали в ополчении? Или женщин в Славянске… какое они на вас впечатление производили?
- У меня было очень интересное интервью с Наташей Красовской, гражданкой республики Белоруссия. Мы встретились с ней в Семеновке, я записал с ней интервью и через час её очень тяжело контузило. В следующий раз как я встретил её - в подвале, в госпитале, во время бомбёжки. Она ничего не слышала, только показала мне пальцами знак "Виктории". И очень мне понравилась Ольга, военный врач, начальник всей медицинской службы ополчения. Я так понял… я знаю, что она была и ранена, и контужена, прошла, наверное, все последние войны последних десятилетий - очень серьёзная женщина во всех отношениях. Именно она мне сказала, например, что она бы с удовольствием накормила бы весь город какими-то седативными препаратами, потому что мирные жители, конечно, на грани, их состояние психическое очень тяжелое.
- А вообще жители Славянска как это всё - бомбардировки, обстрелы, налёты - как они это всё выдерживали? Как бы вы охарактеризовали их состояние?
- Абсолютно пустой город, я знаю, что большинство жителей сидит в подвалах с утра до ночи. Очень много людей осталось в предместьях - Восточный поселок, Голубовка, Северный. Они люто ненавидят "освободителей" из украинской армии.
- А дети? Дети Славянска, какое впечатление на вас произвели?
- Дети… дети нас водили в своё бомбоубежище, показывали как они там живут… но это реально уже дети войны. Как они рассказывали, как они сидят ночами и не могут дождаться, когда их начнут бомбить и обстреливать. И не верят, что это закончилось… И вообще когда-то закончится. Просто психотравмы у них на лицах нарисованы тяжелейшие.
- Скажите, а вы сталкивались с вашими коллегами из Украины? Если да, то о чём были разговоры в зоне боевых действий?
- Ну, я сталкивался с девушкой - главным редактором одного уважаемого украинского издания "Вести. Репортер" Инной Золотухиной. Война тотальная, на нашей стороне нет украинских журналистов, на их стороне нет наших журналистов.
- Я был свидетелем того, как вы с вашим коллегой из "Комсомолки" Александром Коцем обвинили Золотухину в том, что она хотела вас сдать в Киеве СБУ. Расскажите поподробнее.
- В апреле я описал в "Фейсбуке" наши плачевные результаты общения с консьержками киевскими, которые вызывали СБУ, вызывали МВД - чтобы арестовали "русских шпионов". Выказывали немотивированную агрессию. Хотя мы всегда вежливо и приветливо здоровались, они знали, куда мы идём, в какую квартиру, что у нас там живут друзья… вот. Я свою зарисовку о киевской жизни закончил на том, что с нынешними украинцами говорить не о чем. Ответом на их привычную немотивированную агрессию к "москалям" может быть только удар в лицо. И никаких принятых в последнее двадцатилетие жалобных, заискивающих вопросов: а чем мы вас обидели и почему… ну, нужно просто бить в ответ и всё. Разумеется, только в ответ на немотивированную агрессию. Этот пост просто взорвал Интернет и как раз Инна Золотухина пыталась вытащить на встречу, попить кофе…
- После этого? А вы были в Киеве в это время?
- Мы были в Киеве, мы много раз пересекались с ней и на Майдане, и в Крыму, то есть были у нас возможности пообщаться. Мы поняли, что, по-видимому, нас пытаются заманить в СБУ с нами побеседовать и выдворить из страны. Мы уже намозолили глаза своими репортажами.
- А когда это было? В каком месяце она пыталась вас…
- Это был апрель. Мы из Донецка переместились в Киев, уже из Киева вылетели в Москву… уже не помню, какая по счёту командировка. А потом мы Инну встретили на Пасху, возле поста Былбасовка под Славянском. Где нацгвардейцы застрелили "матерого террориста из России", местного водителя школьного автобуса. Инна решила, что я ей отплачу сейчас той же монетой и просто сбежала - не попив ни кофе, ни пообщавшись.
- А вы пытались с ней тогда заговорить, Или как это все был?
- Нет, я как её разглядел через стекло машины, она уже включила заднюю передачу и, не разворачиваясь, быстро уехала.
- Скажите, пожалуйста, а что там, у Стрелкова, произошло с народным мэром Славянска Вячеславом Пономаревым?
- Скажем так, Пономарев был авторитетный предприниматель, который на начальном этапе народного собрания смог собрать всё вокруг себя… ну, физически крепких ребят, стоящих на ярко выраженных российских, прорусских, антибандеровских позициях. Они смогли обеспечить плацдарм для прихода ополчения и взятия города под свой контроль. Ну а дальше, мне кажется, у Вячеслава произошло головокружение от успехов, и вообще, конечно, он как менеджер, как управляющий городом, находящимся в такой сложнейшей ситуации… ну, просто он не смог выполнять свои профессиональные обязанности. Я не буду повторять слухи, которые про него ходили, что он там якобы страшно пил и так далее… не знаю, я пьяным его никогда не видел, и вечером перед тем как его задержали, он пересиживал очередную бомбёжку в подвале нашей гостиницы, он был абсолютно трезв, мы с ним беседовали… ну, приятный, располагающий к себе человек. Ну, там ещё был такой момент, обычная революционная ситуация… он пытался создать второй центр силы, ну - благо у него был человеческий ресурс. Но как только он собирал какой-то отряд вооруженный, у него людей сразу забирало военное командование города и отправляло на блокпосты или на передовую. Распределить зоны ответственности со Стрелковым они не смогли. В такой ситуации в городе должно быть одно командование.
- И последний вопрос. А вы украинскую журналистку Ирму Крат там, в Славянске, не видели случайно?
- Ирму Крат?
- Да.
- Я её видел мельком, в коридоре, на третьем этаже администрации, в Славянске, и я могу сказать только одно, что она выглядела хорошо.
- А что она там делала?
- Ну, она там до сих пор находится, проходит такое… перевоспитание, что ли.
- Перевоспитание? Она у Стрелкова в плену находится, или свободно может оттуда уехать?
- Она находится под бомбами и снарядами вместе с теми людьми, которых она готовила на заклание, как идеолог всего этого майданного движения.