Our almost-instinct almost true: What will survive of us is love.
The tomb is of Richard FitzAlan, 10th Earl of Arundel (ca. 1306-1376) and Eleanor of Lancaster (1318-1372), his wife.
An Arundel Tomb by Philip Larkin
Side by side, their faces blurred, The earl and countess lie in stone, Their proper habits vaguely shown As jointed armour, stiffened pleat, And that faint hint of the absurd-- The little dogs under their feet. Such plainess of the pre-baroque Hardly involves the eye, until It meets his left hand gauntlet, still Clasped empty in the other; and One sees, with sharp tender shock, His hand withdrawn, holding her hand. They would not think to lie so long. Such faithfulness in effigy Was just a detail friends could see: A sculptor's sweet comissioned grace Thrown off in helping to prolong The Latin names around the base. They would not guess how early in Their supine stationary voyage Their air would change to soundless damage, Turn the old tenantry away; How soon succeeding eyes begin To look, not read. Rigidly they Persisted, linked, through lengths and breadths Of time. Snow fell, undated. Light Each summer thronged the grass. A bright Litter of birdcalls strewed the same Bone-riddled ground. And up the paths The endless altered people came, Washing at their identity. Now, helpless in the hollow of An unarmorial age, a trough Of smoke in slow suspended skeins Above their scrap of history, Only an attitude remains: Time has transfigured them into Untruth. The stone finality They hardly meant has come to be Their final blazon, and to prove Our almost-instinct almost true: What will survive of us is love. НАДГРОБИЕ АРУНДЕЛЕЙ
Изваянные в камне, здесь лежат
С графиней граф бок о бок, время их
Не пощадило: лиц, и составных
Лат, и одежд; мерещится намек
На складки платья; занимает взгляд
Нелепица: собачки возле ног.
Что с этой добарочной простоты
Взять? Но заметишь, встав невдалеке:
Он рукавицу левую в руке
Сжимает правой и, сквозь забытье,
Рукою левой - вот и вздрогнул ты -
Сжимает руку правую ее.
Так спать при всех не думали они.
Не их затея - замысел друзей
Представлен здесь, с вещественностью всей,
И резчик был заказом увлечен,
И облик их прокрался в наши дни
Поверх латыни стершихся имен.
В их неподвижном странствии не раз,
Не два сменялись цепкие кусты,
И арендатор, и напор воды
И ветра, и стирались имена.
И путник привыкал, прищуря глаз,
Смотреть, а не читать. Сквозь времена,
Оцепенело за руки держась,
Влеклись. Шел снег. А летом бил в стекло
Свет. И опять мерцало и мело.
И снова птичий щебет над землей
Стоял, и гости, оступаясь в грязь,
Стекались к ним кладбищенской тропой,
Вбирая по крупице их красу.
Беспомощная, в чуждой пустоте
Беспанцирного века, кое-где
Сквозящая, как дым, среди других
Эпох, как паутина на весу,
Осталась только поза: время их
В неправду превратило. Среди трав
Их каменная верность, что в виду
Имелась вряд ли некогда, - в ряду
Последних доказательств шепчет вновь,
Что наш полуинстинкт почти что прав,
Что нас переживет одна любовь.
Перевод А. Кушнера.
Click to view