Соловки мои Соловки
Я помню дорогу. Обычная дорога, которых в моей стране много. В ямах и колдобинах. Я помню добрых украинцев, которые довезли нас до парома. Тяжело было поверить, что между мной и давней мечтой оставалось проплыть всего какой-то кусок Белого моря. Я помню, как матрос отвязал канат, и наш паром медленно стал отдаляться от берега, атакуемый чайками и морским ветром. Можно было стоять сзади и смотреть как отдаляется большая земля, или наоборот уйти вперед, всматриваясь в острова, которые появлялись на горизонте. Перед глазами проносились мелкие острова, окутанные колючей проволокой и покошенными домами. Навстречу нам плыл паром с Соловков, полный людей, которые проникли (а может быть и нет) в таинственности и ужасы этого места.
Я помню как вдали показался монастырь. Что чувствуют люди, когда они совершают то, о чем давно хотели? Какие эмоции преобладают внутри них? У меня это было спокойствие. Теперь я точно знал, что я доплыву до острова, что выйду на него и проведу на нем прекрасные дни. Каждый раз, когда цель достигается, наступает спокойствие. Теперь это место не будет будоражить меня в моих мыслях, когда я буду разрываться среди обилия интересностей, которые хочу посмотреть. Теперь я буду спокоен. А пока мы причаливаем.
Я помню вопрос друга: «И что мы будем делать тут 3 дня?», когда мы дошли до монастыря и увидели конец Соловецкого поселка. Честно, я не знал. Я был в какой-то растерянности. Первое знакомство, первые шаги отдались каким-то разочарованием внутри меня, в то время как мимо проходили веселые туристы, заехавшие сюда буквально на день.
Приятной неожиданностью стало отсутствие сотовой связи, которая в течение 3 дней так и не нашлась. Уже под самый конец пребывания на острове я понял, что перед самым отъездом я буду скучать по этому чувству отсутствия связи. Как будто скиталец закинутый на самый край острова подальше от людей, так и я, закинут на Соловецкие острова подальше от всего мира.
Нас было трое. Двое отчаянных чудаков и одна чудачка. Надо было сделать всего один шаг в сторону тайн Соловков, и мы пошли в сторону заброшенной тюрьмы, посещение которой было проведено еще и с целью поиска ночевки, потому что кроме спальников у нас не было ничего. Близость к поселку и относительная отчужденность здания придали уверенности, что лучшего места для этого не найти. Я помню пустые коридоры, обшарпанные стены лестниц, мрачность здания, разбавленную лучами солнца, прорывавшихся в щели досок, которыми были забиты окна. Холод здания дурманил и кружил голову после знойного уличного солнца. Надо было идти дальше.
Я помню дорогу. Дорогу на дамбу. Наш первый объект, который находился на краю острова. На Соловках нет асфальтовых дорог. Наш путь проходил по проселочным дорогам через леса. Редко попадались люди. А мы продолжали идти, от поворота до поворота, от озера к озеру, от подъема к подъему. Дамбы все не было. Дорога, которая терялась вдалеке в лесу казалась сущим адом. Но я очень благодарен своим спутникам, что они продолжали идти. И наши старания были вознаграждены. Мы стояли в начале дамбы, которую я представлял совсем по-другому. Навалы кирпичей змеей извивались и уходили на соседний остров. Мелькнула табличка предупреждения о разрушении дамбы. На маленьком острове виднелся скит. Поддаваясь искривлениям дамбы, мы двинулись в его сторону. Представьте себе людей, которые живут так далеко от поселка и каждый день ходят одной дорогой в него за разными нуждами. Вот примерно такое сложилось и в моей голове, когда мы встретили одного молодого скитальца. Тем временем начинался дождь. А что вы хотите, острова все-таки.
Я не буду рассказывать о том, каково нам было идти назад, когда каждый поворот казался тем самым, вот тем самым за которым покажется Соловецкий поселок. Это что-то между фантазиями и галлюцинациями. Скажу только, что по окончании нашей дороги, когда все-таки галлюцинации были отогнаны и вдалеке показался монастырь, мы нашли недостроенный трехэтажный дом и поняли, где мы будем ночевать ближайшие три ночи. Дом оказался бревенчатым, правда без окон. Спрятав вещи на третьем этаже, мы двинулись в поисках еды и воды. В первый день мы нашли всего два магазина. Полутемных и с толпами людей. Отсутствие сигарет очень расстроило моих курящих друзей, однако за три последующие дня они стрельнули столько сигарет у однодневных туристов, сколько не стреляли всю свою жизнь.
Я помню крест, который стоит в гавани у монастыря. Помню, как во время отливов к нему можно подойти. Помню разваленные музеи, амбары, которые своими табличками кричали об их исторической важности. Помню отражение монастыря и большое количество лодок, раскиданных по всему поселку. Помню нашу первую ночь, на досках и стекловате. Помню тихое утро и ровное дыхание своих друзей. Мне кажется, эти воспоминания навсегда отложатся в моей памяти спустя годы. Соловецкий воздух укрепляет память, оставляя все свои тайны в ней.
Второй день мы решили разделиться. С самого утра, пока мои друзья спали, я выдвинулся в путь в сторону другого края острова, где находился поселок Реболда, в котором вылавливают и сушат водоросли. Путь был далекий, солнце светило ярко, но я был настроен решительно. Так же как в своем стремлении добраться до Соловков. Это было чем-то вроде стремления в квадрате. Я помню деревянный указатель на поселок, затерянный в листьях. Помню последние палатки в лагере, где жили барды. Помню как заблудился и пришел на лодочную станцию. Помню эту лесную дорогу с большим количеством шишек. Дорогу, которая началась с солнца и закончилась дождем, когда спустя 2,5 часа я пришел в Реболду. Первые капли упали на меня в тот самый момент, когда вдалеке показался заброшенный дом поселка. Сам поселок состоит из десятка домов. Почти около каждого из них находится «сушилка» для водорослей. Представьте себе, как сушат белье в деревнях на веревках. Здесь что-то похожее, только вместо веревок - колючая проволока, то ли как эхо прошлых лет, то ли потому что крепко держит тяжелые водоросли. Мне повезло прийти в тот момент, когда водоросли только выловили и они сушились под дождем.
Помню как я ходил между ними, ощущая соленый запах моря. Помню причал с краном и лодки, которые бились своими боками друг о друга. Помню жителя, который смотрел на меня из-за угла дома. Помню остатки высушенных водорослей на одной из «сушилок». Помню как мне встретился мой друг, когда я покидал поселок и шел обратно. Чтобы обмануть время он взял велосипед и почти вдвое ускорил свой путь. И снова наши пути разошлись, чтобы сойтись через полчаса, когда я смотрел ему в спину, а он уезжал все дальше и дальше в сторону дома. Вот и он скрылся за поворотом. Впереди были только дождь и я, хотя дождя было больше. Я помню случайных людей, которые шли в поселок. Помню спасительные ветки деревьев, под которыми сидел и отдыхал от постоянной воды сверху. Помню траву и грязь, которые были внизу. Помню ощущение радости. Спокойствие сменилось радостью. Какой-то редкий момент.
В этот день на Белом море был шторм. Мы сидели в нашем доме, делясь впечатлениями, под дикие завывания ветра за окном и барабанные удары дождя о крышу. Надев на себя всю одежду и укутавшись в спальники, мы легли спать. Доски под боком вели борьбу с костями, мешая уснуть, но все-таки сил было потрачено много и ощущение бессилия победило.
Знаете что было с утра? Тишина! Снова тихое утро Соловков. Как будто ты проснулся глухим, а ложился спать слышащим. Это был прекрасный день, который мы начали в монастыре и закончили на фестивале бардовской песни, который проводился в эти дни на острове.
Где-то между этими фрагментами утра и вечера вместились соловецкие лабиринты, поездка на другой остров и закат на ближней к поселку дамбе в окружении коров. Хотя нет, закат мы смотрели на причале, куда заплыл большой корабль. А потом уже пошли на фестиваль бардов. Честно, я не ожидал, что будет так круто. Никогда не приходилось слушать бардовские песни. Нам уже давно пора было уходить спать, чтобы не проспать утренний паром на большую землю, но хотелось сидеть и слушать. От этих людей шла какая-то доброта, я даже не знаю с кем сравнить, чтобы вам было понятнее. Искренность и доброта. Помню именно об этом я думал, когда закрывал глаза и знал что утром снова будет она. Тишина утра.
Мы покинули свой дом рано утром. Мы погрузились на паром. Я стоял сзади и смотрел как остров отдаляется. Скоро он исчез из виду. Остались только чайки и вода, которая заливалась на палубу. Только чайки и вода. Паром увозил меня из мира тишины, спокойствия и единения с природой.
Страшно возвращаться снова. Потому что боишься разочароваться в первых своих ощущениях от острова. Но я знаю точно, для каждого из нас троих эта поездка на остров открыла что-то новое в нас самих. И я с небольшой завистью смотрел вслед парому, который вез людей на острова. Я помню как он исчез на горизонте, окончательно перевернув для меня эту славную страницу жизни.
