Призыв
Возник тут спор на тему: «хотела или не хотела советская молодежь в армию? И если кто-то не хотел, считался ли он уродом (не с точки зрения идеологии, а в своем круге)?» И спор разгорелся во всём ЖЖ до посинения.
Конечно, были разные взгляды на службу - кто-то хотел и рвался. А кто-то - наоборот. Был у меня дворовый приятель, который чуть ли не с первого класса утверждал, что он лучше «сядет», чем служить в армию пойдёт. До поры, до времени, эти его слова воспринимались, как детская бравада. Напрасно мы сомневались в устойчивости его взгляда на жизнь. По молодости лет, мы не учли «семейную идеологию», которая, конечно же, определила взгляды нашего приятеля - у него и отец сидел не единожды, и старший брат, когда пришло его время, сел основательно и надолго. И дядя его с двоюродным братцем тоже зону потоптали.
Первая повестка на медкомиссию напомнила Вовке, что пришла пора действовать и воплощать заложенную программу в жизнь. В то время людей «с отсидкой» не то чтобы в армию не брали, а даже в стройбат забирали крайне редко. Вовка вместо медкомиссии направился к магазину, напился, пристал к первому попавшемуся прохожему, избил его и попал, естественно, в милицию. Милиция у нас была гуманная и следователь постарался «помочь» молодому парню, не портить ему жизнь и решить дело миром. Вовке посоветовали выпросить прощения у его жертвы, чтоб не заводить дела. А для этого дали адрес пострадавшего…. Но добрый, либерально настроенный следак не учел, что это мало сообразуется с планами Вовки и заложенной в него программой. Вовка напился и направился по любезно ему предоставленному адресу.
Из квартиры вышел ничего не подозревающий мужик. Он даже, наверное, не успел узнать в визитёре своего недавнего обидчика, как тут же получив в челюсть, улетел куда-то вглубь квартиры. Сквозь наступивший туман он услышал пьяный голос куражившегося Вовки:
- Мужик, прости меня!
И тут же, ещё не успев дослушать до конца эту коротенькую фразу, мужик обрёл фингал под глазом. Следующая просьба Вовки о прощении уже прозвучала одновременно с ударом в ухо. Таки образом Вовка «испрашивал прощения» до самого приезда милиции, попутно громя мебель и посуду в чужом доме. А дождавшись их, спокойно, с чувством глубокого удовлетворения от ощущения исполненного долга и полной уверенностью в завтрашнем дне, сдался властям. Получив свой первый срок за злостное хулиганство, Вовка выполнил своё обещание и в армии не служил. Сейчас он вполне уважаемый человек, совладелец нескольких фирм, названий которых не помнит - ларёчный рекет уже тоже остался в далёком прошлом.
Так что, конечно, в своём круге, он «уродом» не считался. С этим - всё логично.
Основная же масса тех кругов, в которых удалось вращаться мне, служить шла. Без радости и без удовольствия. Кому же охота менять свой налаженный свободный быт на «казарму» с её расписанием и приказами? Армейская служба воспринималась, как обязательный, но неприятный долг. Что-то наподобие налогов. «Косить» возможности были, но ими пользовались не столь активно, как сейчас. Связано это было с тем, что неслужившие ребята воспринимались общественностью, как ущербные, неполноценные по здоровью. А это было стыдно. Недаром, один из спорщиков пишет про себя: "От армии всё-таки откосил, невзирая на насмешки." Насмешки сверстников и девушек(!) - это было уже само по себе страшно. Даже мои «мажористые» сверстники, имевшие влиятельных и обеспеченных родителей, предпочитали служить, а не прятаться за медицинской справкой. Правда, на службу их устраивали блатную - либо поблизости к Москве, либо вовсе в Москве. Так, чтоб в увольнения и самоволки можно было бы домой забегать. Пара моих приятелей вообще устроилась служить «шоколадно» - даже не остригли своих шевелюр ниже плеч, а форму просто повесили в домашний шкаф. Но это - спортсмены. То, что они служили в армии, незаметно было даже мне - мы регулярно созванивались, встречались, обменивались пластинками. Только иногда проскакивало в разговоре с ними неожиданное: «Завтра в два я встретиться с тобой не смогу - буду в армии. Давай в пол-шестого?»
Ну, и кроме того, у отслуживших были небольшие, но всё же кое-какие льготы и привелегии по устройству на работу и учебу - было довольно много мест, куда брали только уже отслуживших в армии.
Я как-то об этом уже писал:
"Честно сказать, неотвратимость службы в Советской Армии оптимизма не внушала. Как-то ломался привычный образ жизни, который меня вполне устраивал. Поначалу я даже предпринял какие-то усилия для того, чтобы этого избежать. Было всего два варианта «закосить от армии» - придумать что-то по медицинской части или «сесть на бронь». Первый вариант - проплатить какому-то не самому честному врачу за фиктивное серьёзное заболевание, я интуитивно отверг сразу. Кто его знает, как дальше сложится жизнь и не станет ли эта липовая бумажка непреодолимой помехой к чему-либо в дальнейшем? Второй - устроиться в какой-нибудь секретный НИИ и, таким образом, до 27 лет избежать призыва казался более приемлемым. Но, это требовало меньшей, но тоже жертвы - до 27-ми лет пришлось бы безропотно сидеть на этой должности, считая дни до того момента, когда твой возраст будет признан непризывным. И, когда уже, казалось, всё было готово, я сам отказался от этой затеи, резонно посчитав, что до 27-ми лет быть крепостным - ещё хуже. Лучше отбарабанить два года и принадлежать далее только себе. Была возможность и устроиться на блатное местечко где-нибудь в Москве или в ближнем Подмосковье. Отказался я и от этого, чтобы не травить душу близкой дорогой до дома."
Была ли «дедовщина»? Была. Правда, далеко не везде такая, какой её сейчас описывают. Та «дедовщина», о которой говорят сейчас, бывала в стройбате. В строевых частях она тоже имела место, но не такая бессмысленная и беспощадная. «Молодые» регулярно и традиционно мыли полы в казарме и в Монтажно-Испытательном корпусе. «Дедовщина», «неуставные отношения»? Уже на втором году службы в Казахстане в моём отделении один боец дважды в году уходил домой пешком в Ивановскую область то на сенокос ему срочно нужно было, то картошку копать. Дважды поднимали нашу часть и соседние для поиска его в казахской степи, до тех пор, пока его не комиссовали. Притеснять его никто не притеснял, но после этих суточных его поисков по раскаленной степи, синяки и ссадины на нём появлялись. «Дедовщина» это? Не знаю, не уверен….
Жалею ли я о том, что мне довелось служить? Нет, не жалею. Я понимаю, что этот опыт был мне нужен. Трудно было? Да, трудно. Завидую ли я - человек до мозга костей гражданский, тем, кто не служил? Нет, не завидую. Они были лишены этого опыта и потому в моих глазах они ущербны. Особенно эта их ущербность видна тогда, когда они начинают рассуждать о службе в армии - рассуждать о том, чего не знают или знают по-наслышке. Это выглядит смешно, как предложение сатирика "давайте спорить до хрипоты, до драки и вкусе устриц и кокосовых орехов, которых никто не пробовал", с какой бы позиции такой спорщик не находился - "за армию" или "против армии". А уж если "откосивший" по какой-то, даже очень весомой причине агитирует "за армию" - доверия он вызывает ещё меньше, а смеха больше. Так и хочется крикнуть - "НЕ ВЕРЮ!" Потому, как если рассказываешь и поучаешь, как надо служить и воевать, а сам при этом ни разу не форму и не нюхал - лицемер. Если так уж болеешь душой за армию - иди служить сам, а не остальных поучай. Бог обидел здоровьем потому и не служил? Маресьев тоже имел все основания и полное право более не служить. Но служил. И воевал так, как не всякий здоровый мог. Потому - либо молчи в тряпочку, либо добивайся возможнсти служить. А потом поговорим.
А уж те, кто не служив, утверждают, что этот опыт им ничего не дал бы и не нужен - просто, на мой взгляд, стыдливо хорохорятся. Это Ваши комплексы дают себя знать, господа. Как можно рассуждать о полезности или бесполезности опыта, которого не имеешь?
Мой призыв пришелся на 1974 год. Но благодаря двум годам отсрочки для окончания техникума, я ушел служить в 1976 году. А вот те, кому довелось призываться уже в 80-х, рисуют совсем другую картину. Прошло буквально всего лет 5-7, а отношение к службе изменилось кардинально, как будто, это совсем другая эпоха. В чём же дело? А дело в том, что вмешалась Афганская война. Сначала где-то далеко был «ограниченный контингент», а потом пошел «груз-200». Служить стало реально опасно для жизни. И дело совсем не в трусости - цели и задачи войны были непонятны большинству и рисковать жизнью за далёкие и невидимые цели не хотелось никому. Ведь чиновничья фраза: «Я вас туда не посылал», в ответ на любые справедливые требования веретанов-афганцев не с потолка взялась. Просто не было никакого смысла воевать в отличие от Великой Отечественной. Коммунистический режим слишком много на себя взял - развязав ту войну и высокомерно не позаботившись об её идеологическом обосновании. Туманный «интернациональный долг» не объяснял ничего. Кому, сколько и в чём мы должны?! С «Афгана» и начался, по-моему, развал армии. Вот тот самый наш Рубикон.
Не успев ещё отойти от Афганской войны, общество вошло в Чеченскую. Это уже принципиально другая война, с более ясными целями и задачами. Но то, как она ведётся, какими методами и в каких условиях, ни для кого не представляет секрета, что эта война - удачная для кого-то торговая операция. А класть свои жизни за чьи-то чужие барыши - дураков нет. Вот и имеем ту армию, которую имеем. И, соответствующее отношение к ней - «откосившие» уже подвергаются не общественному осуждению, осмеянию и стыду, а воспринимаются чуть ли не героями. А те, настоящие герои вызывают в лучшем случае недоумение, а в худшем - презрение за неспособность «устроить жизнь».
Что же мы имеем в результате? Если так дело пойдёт дальше, то не будет ни армии, ни флота. По-моему, вывод очевиден - сегодня армия должна быть профессиональной. Армия из призывников уже не эффективна - это не армия и даже не ополчение. Вместо защитницы армия всё больше становится обузой и источником криминала. Армия - это не техника, а люди. И самую современную технику угробят люди с тремя классами ЦПШ, как это случилось со спасательным батискафом.
И если ничего не делать, то спустя некоторое время наша армия погубит себя и нас.
Конечно, были разные взгляды на службу - кто-то хотел и рвался. А кто-то - наоборот. Был у меня дворовый приятель, который чуть ли не с первого класса утверждал, что он лучше «сядет», чем служить в армию пойдёт. До поры, до времени, эти его слова воспринимались, как детская бравада. Напрасно мы сомневались в устойчивости его взгляда на жизнь. По молодости лет, мы не учли «семейную идеологию», которая, конечно же, определила взгляды нашего приятеля - у него и отец сидел не единожды, и старший брат, когда пришло его время, сел основательно и надолго. И дядя его с двоюродным братцем тоже зону потоптали.
Первая повестка на медкомиссию напомнила Вовке, что пришла пора действовать и воплощать заложенную программу в жизнь. В то время людей «с отсидкой» не то чтобы в армию не брали, а даже в стройбат забирали крайне редко. Вовка вместо медкомиссии направился к магазину, напился, пристал к первому попавшемуся прохожему, избил его и попал, естественно, в милицию. Милиция у нас была гуманная и следователь постарался «помочь» молодому парню, не портить ему жизнь и решить дело миром. Вовке посоветовали выпросить прощения у его жертвы, чтоб не заводить дела. А для этого дали адрес пострадавшего…. Но добрый, либерально настроенный следак не учел, что это мало сообразуется с планами Вовки и заложенной в него программой. Вовка напился и направился по любезно ему предоставленному адресу.
Из квартиры вышел ничего не подозревающий мужик. Он даже, наверное, не успел узнать в визитёре своего недавнего обидчика, как тут же получив в челюсть, улетел куда-то вглубь квартиры. Сквозь наступивший туман он услышал пьяный голос куражившегося Вовки:
- Мужик, прости меня!
И тут же, ещё не успев дослушать до конца эту коротенькую фразу, мужик обрёл фингал под глазом. Следующая просьба Вовки о прощении уже прозвучала одновременно с ударом в ухо. Таки образом Вовка «испрашивал прощения» до самого приезда милиции, попутно громя мебель и посуду в чужом доме. А дождавшись их, спокойно, с чувством глубокого удовлетворения от ощущения исполненного долга и полной уверенностью в завтрашнем дне, сдался властям. Получив свой первый срок за злостное хулиганство, Вовка выполнил своё обещание и в армии не служил. Сейчас он вполне уважаемый человек, совладелец нескольких фирм, названий которых не помнит - ларёчный рекет уже тоже остался в далёком прошлом.
Так что, конечно, в своём круге, он «уродом» не считался. С этим - всё логично.
Основная же масса тех кругов, в которых удалось вращаться мне, служить шла. Без радости и без удовольствия. Кому же охота менять свой налаженный свободный быт на «казарму» с её расписанием и приказами? Армейская служба воспринималась, как обязательный, но неприятный долг. Что-то наподобие налогов. «Косить» возможности были, но ими пользовались не столь активно, как сейчас. Связано это было с тем, что неслужившие ребята воспринимались общественностью, как ущербные, неполноценные по здоровью. А это было стыдно. Недаром, один из спорщиков пишет про себя: "От армии всё-таки откосил, невзирая на насмешки." Насмешки сверстников и девушек(!) - это было уже само по себе страшно. Даже мои «мажористые» сверстники, имевшие влиятельных и обеспеченных родителей, предпочитали служить, а не прятаться за медицинской справкой. Правда, на службу их устраивали блатную - либо поблизости к Москве, либо вовсе в Москве. Так, чтоб в увольнения и самоволки можно было бы домой забегать. Пара моих приятелей вообще устроилась служить «шоколадно» - даже не остригли своих шевелюр ниже плеч, а форму просто повесили в домашний шкаф. Но это - спортсмены. То, что они служили в армии, незаметно было даже мне - мы регулярно созванивались, встречались, обменивались пластинками. Только иногда проскакивало в разговоре с ними неожиданное: «Завтра в два я встретиться с тобой не смогу - буду в армии. Давай в пол-шестого?»
Ну, и кроме того, у отслуживших были небольшие, но всё же кое-какие льготы и привелегии по устройству на работу и учебу - было довольно много мест, куда брали только уже отслуживших в армии.
Я как-то об этом уже писал:
"Честно сказать, неотвратимость службы в Советской Армии оптимизма не внушала. Как-то ломался привычный образ жизни, который меня вполне устраивал. Поначалу я даже предпринял какие-то усилия для того, чтобы этого избежать. Было всего два варианта «закосить от армии» - придумать что-то по медицинской части или «сесть на бронь». Первый вариант - проплатить какому-то не самому честному врачу за фиктивное серьёзное заболевание, я интуитивно отверг сразу. Кто его знает, как дальше сложится жизнь и не станет ли эта липовая бумажка непреодолимой помехой к чему-либо в дальнейшем? Второй - устроиться в какой-нибудь секретный НИИ и, таким образом, до 27 лет избежать призыва казался более приемлемым. Но, это требовало меньшей, но тоже жертвы - до 27-ми лет пришлось бы безропотно сидеть на этой должности, считая дни до того момента, когда твой возраст будет признан непризывным. И, когда уже, казалось, всё было готово, я сам отказался от этой затеи, резонно посчитав, что до 27-ми лет быть крепостным - ещё хуже. Лучше отбарабанить два года и принадлежать далее только себе. Была возможность и устроиться на блатное местечко где-нибудь в Москве или в ближнем Подмосковье. Отказался я и от этого, чтобы не травить душу близкой дорогой до дома."
Была ли «дедовщина»? Была. Правда, далеко не везде такая, какой её сейчас описывают. Та «дедовщина», о которой говорят сейчас, бывала в стройбате. В строевых частях она тоже имела место, но не такая бессмысленная и беспощадная. «Молодые» регулярно и традиционно мыли полы в казарме и в Монтажно-Испытательном корпусе. «Дедовщина», «неуставные отношения»? Уже на втором году службы в Казахстане в моём отделении один боец дважды в году уходил домой пешком в Ивановскую область то на сенокос ему срочно нужно было, то картошку копать. Дважды поднимали нашу часть и соседние для поиска его в казахской степи, до тех пор, пока его не комиссовали. Притеснять его никто не притеснял, но после этих суточных его поисков по раскаленной степи, синяки и ссадины на нём появлялись. «Дедовщина» это? Не знаю, не уверен….
Жалею ли я о том, что мне довелось служить? Нет, не жалею. Я понимаю, что этот опыт был мне нужен. Трудно было? Да, трудно. Завидую ли я - человек до мозга костей гражданский, тем, кто не служил? Нет, не завидую. Они были лишены этого опыта и потому в моих глазах они ущербны. Особенно эта их ущербность видна тогда, когда они начинают рассуждать о службе в армии - рассуждать о том, чего не знают или знают по-наслышке. Это выглядит смешно, как предложение сатирика "давайте спорить до хрипоты, до драки и вкусе устриц и кокосовых орехов, которых никто не пробовал", с какой бы позиции такой спорщик не находился - "за армию" или "против армии". А уж если "откосивший" по какой-то, даже очень весомой причине агитирует "за армию" - доверия он вызывает ещё меньше, а смеха больше. Так и хочется крикнуть - "НЕ ВЕРЮ!" Потому, как если рассказываешь и поучаешь, как надо служить и воевать, а сам при этом ни разу не форму и не нюхал - лицемер. Если так уж болеешь душой за армию - иди служить сам, а не остальных поучай. Бог обидел здоровьем потому и не служил? Маресьев тоже имел все основания и полное право более не служить. Но служил. И воевал так, как не всякий здоровый мог. Потому - либо молчи в тряпочку, либо добивайся возможнсти служить. А потом поговорим.
А уж те, кто не служив, утверждают, что этот опыт им ничего не дал бы и не нужен - просто, на мой взгляд, стыдливо хорохорятся. Это Ваши комплексы дают себя знать, господа. Как можно рассуждать о полезности или бесполезности опыта, которого не имеешь?
Мой призыв пришелся на 1974 год. Но благодаря двум годам отсрочки для окончания техникума, я ушел служить в 1976 году. А вот те, кому довелось призываться уже в 80-х, рисуют совсем другую картину. Прошло буквально всего лет 5-7, а отношение к службе изменилось кардинально, как будто, это совсем другая эпоха. В чём же дело? А дело в том, что вмешалась Афганская война. Сначала где-то далеко был «ограниченный контингент», а потом пошел «груз-200». Служить стало реально опасно для жизни. И дело совсем не в трусости - цели и задачи войны были непонятны большинству и рисковать жизнью за далёкие и невидимые цели не хотелось никому. Ведь чиновничья фраза: «Я вас туда не посылал», в ответ на любые справедливые требования веретанов-афганцев не с потолка взялась. Просто не было никакого смысла воевать в отличие от Великой Отечественной. Коммунистический режим слишком много на себя взял - развязав ту войну и высокомерно не позаботившись об её идеологическом обосновании. Туманный «интернациональный долг» не объяснял ничего. Кому, сколько и в чём мы должны?! С «Афгана» и начался, по-моему, развал армии. Вот тот самый наш Рубикон.
Не успев ещё отойти от Афганской войны, общество вошло в Чеченскую. Это уже принципиально другая война, с более ясными целями и задачами. Но то, как она ведётся, какими методами и в каких условиях, ни для кого не представляет секрета, что эта война - удачная для кого-то торговая операция. А класть свои жизни за чьи-то чужие барыши - дураков нет. Вот и имеем ту армию, которую имеем. И, соответствующее отношение к ней - «откосившие» уже подвергаются не общественному осуждению, осмеянию и стыду, а воспринимаются чуть ли не героями. А те, настоящие герои вызывают в лучшем случае недоумение, а в худшем - презрение за неспособность «устроить жизнь».
Что же мы имеем в результате? Если так дело пойдёт дальше, то не будет ни армии, ни флота. По-моему, вывод очевиден - сегодня армия должна быть профессиональной. Армия из призывников уже не эффективна - это не армия и даже не ополчение. Вместо защитницы армия всё больше становится обузой и источником криминала. Армия - это не техника, а люди. И самую современную технику угробят люди с тремя классами ЦПШ, как это случилось со спасательным батискафом.
И если ничего не делать, то спустя некоторое время наша армия погубит себя и нас.