Дмитрий Киселев о своей работе в Украине
Вопрос:
- Здравствуйте. В далеком 1999 году Вы сказали в одной передаче (которую можно найти в Интернете), что следует разделять журналиста и агитатора. Как вы думаете, кто вы сегодня: журналист или агитатор? Спасибо.
Ответ:
- Мансур, действительно я так говорил. Но с тех пор прошёл важную для себя эволюцию. Ключевым фактором в ней стала для меня работа на Украине. В сентябре 2000 года я уехал по частному контракту работать в Киев на старейшую независимую телекомпанию Украины ICTV. Меня пригласили основать там редакцию новостей в качестве главного редактора и вести свою авторскую программу. Благодарен судьбе за этот богатейший опыт.
Это было очень интересное для меня время, которое позволило многое понять. Во-первых, профессионально очень успешное. Например, я был удостоен высшей телевизионной премии Украины "Телетриумф" и высшей журналисткой награды страны "Золотое перо". Даже по американским оценкам не раз входил в сотню самых влиятельных людей Украины - с вручением соответствующих дипломов.
Такая позиция позволила мне узнать лично всю украинскую элиту, задать себе и ответить на многие вопросы. Уезжал на ту Украину, что устами президента Леонида Кучмы уже училась произносить слова "европейский выбор". Поскольку я пребывал в политически-романтическом состоянии, то это звучало для меня вполне сладко. Казалось, что двинув Украину к Европе, можно создать гравитацию и для России. Мол, мы ведь одно целое, вот и двинемся вместе.
В реальности всё оказалось куда жёстче. Выяснилось, что государства в системе ценностей у местных граждан нет. С молоком матери оно не было впитано, да и не могло быть впитано, поскольку самого государства, когда они ещё впитывали то самое материнское молоко, просто не существовало. Не было никогда у украинцев такой традиции. И они - ни граждане, ни политики - просто не знали, что с государством делать. Армию презирали и держали в нищете, над милицией издевались, в парламенте дрались, суды покупались, а чучело президента жгли на Крещатике.
На Украине не было ни одной серьёзной ежедневной газеты - сплошная бульварщина. Всю прессу поделили между собой олигархи, воспринимая её лишь как инструмент пи-ара в битвах с конкурентами. Сами журналисты воспринимали это как норму.
Процветали и американские НКО. Спонсируемая американцами украинская пресса работала как раз на то, что мы имеем сейчас.
Элита Украины рвала страну и была неспособна объединиться, чтобы сообща хотя бы сформулировать национальные интересы. Деньги все были в офшорах. Участие в политике и власти воспринимались как источник обогащения, своеобразный бизнес. Первый президент Украины Леонид Кравчук даже язвительно пошутил, назвав Верховную Раду "торговым домом"...
Добавим сюда украинское лидерство в Европе по скорости распространения эпидемии СПИДа и по числу абортов, деградирующую систему советской медицины, отсутствие национального кинематографа и вообще стратегии развития культуры, отсутствие массового спорта, дикое потребление табака (кстати, я и сам тогда курил - самокрутки и трубку), обилие религиозных сект и стремительно тающее население Украины.
Причём, все названные проблемы даже не были предметом общественной дискуссии в стране. Для украинской прессы всё это были - не темы. Темы - подслушивающие устройства в кабинете президента Кучмы и сомнения в подлинности аудиозаписей беглого майора Мельниченко, положение в украинском футболе, пропавший журналист Гонгадзе, мнимое отравление Ющенко, отправленный на подмогу американцам в Ирак украинский батальон, склоки олигархических партий, вооружать ли пистолетами журналистов, создавать ли газотранспортный консорциум с Россией и что можно взять с Европы, сколько получают "звёзды" попсы, и что говорят униаты, как встречать в Киеве польского Папу Римского, и как горели в Нью-Йорке башни-близнецы.
Вся эта гремучая смесь (когда говорят о второстепенном и не обсуждается важнейшее) привела меня к внутреннему открытию: постсоветская журналистика не может оставаться отстраненной, бесстрастно-дистиллированной. Если на Западе коллеги ещё на рубеже тысячелетий могли заниматься воспроизводством ценностей, поскольку сами ценности у них были, их никто не уничтожал в революциях, то наша планида - другая: ПРОИЗВОДСТВО ценностей. Это работа всего общества, а журналист делает её, как говорится, на вверенном ему участке.
Мы - страна с дважды отмененной системой ценностей. Мы дважды перечеркивали наш уклад и сложившиеся представления о добре и зле - в 1917 и в 1991. В результате оказались в ценностном вакууме, который французский социолог Эмиль Дюркгейм ещё в середине XIX века назвал аномией. Для человека аномия - предсуицидальное состояние, порог самоубийства. Отсутствие ценностей - отсутствие точек опоры в жизни. Ради чего жить? Аномия для государства и общества также фатальна, как и для человека. А мы ведь и оказались в таком ценностном вакууме.
Если задуматься, то что являлось консенсусной ценностью?
Жизнь? Но ведь масса людей и до сих пор не пристёгиваются в автомобилях, а число абортов и брошенных родителями детей неприлично высоко.
Государство? На Украине его как тогда, так и сейчас презирают.
Честность? На Украине ложь политика всегда была простительна и считалась чуть ли не нормой.
В России с ценностями тоже проблемы, хотя ирония по поводу "скреп" где-то считается хорошим тоном. Но на Украине в начале тысячелетия было совсем уж пусто. К моему удивлению местным коллегам приходилось прививать даже любовь и уважение к государственным символам, объяснять, что такое герб, гимн и флаг, зачем они нужны, и как о них говорить. Сейчас это кажется смешным, но тогда именно на таком фоне в Киеве образовался оранжевый майдан. В условиях аномии людям дали иллюзию. У меня сложилось впечатление, что в обществе разлился психоз, все переоделись в оранжевое и двинулись на майдан.
Я продолжал работать. За моё тело на майдане уже обещали Звезду Героя Украины. Пришлось передвигаться с вооружённой охраной.
Украина тем временем уже с премьером Юлией Тимошенко и президентом Виктором Ющенко вошла в экономическое пике. По скорости падения оранжевая власть тоже стала чемпионом. Уже в первые месяцы разразились коррупционные скандалы, а позже Виктор Ющенко Юлию Тимошенко иначе как "воровкой" и не называл. Порошенко, кстати, тогда пролетел. Ющенко ведь в ходе революции обещал ему премьерство, но потом выяснилось, что параллельно будущий президент заключил тайное письменное соглашение о том же самом с Тимошенко.
Вся эта оранжевая жесть радикально повлияла на моё мировоззрение и представления о журналистике. Уж точно это не заслуга Путина :))
В Москву я вернулся как с поля боя, образно говоря, весь в шрамах и с уверенной прививкой от майданов. После командировки в Киев Россия-матушка предстала спокойной, уверенной, работающей и величественной.
С тех пор много воды утекло. И я лишь укрепился в своих представлениях о профессии. Теперь все кого-то агитируют и куда-то зовут - как на Западе, так и на Востоке. У нас свобода слова. Зрители и читатели выбирают себе то, что им ближе, и тех, кому они верят.
Я же продолжаю честно говорить, что думаю. Как тогда, так и сейчас.
И Вам желаю того же.
https://vk.com/wall-98331381_60654
- Здравствуйте. В далеком 1999 году Вы сказали в одной передаче (которую можно найти в Интернете), что следует разделять журналиста и агитатора. Как вы думаете, кто вы сегодня: журналист или агитатор? Спасибо.
Ответ:
- Мансур, действительно я так говорил. Но с тех пор прошёл важную для себя эволюцию. Ключевым фактором в ней стала для меня работа на Украине. В сентябре 2000 года я уехал по частному контракту работать в Киев на старейшую независимую телекомпанию Украины ICTV. Меня пригласили основать там редакцию новостей в качестве главного редактора и вести свою авторскую программу. Благодарен судьбе за этот богатейший опыт.
Это было очень интересное для меня время, которое позволило многое понять. Во-первых, профессионально очень успешное. Например, я был удостоен высшей телевизионной премии Украины "Телетриумф" и высшей журналисткой награды страны "Золотое перо". Даже по американским оценкам не раз входил в сотню самых влиятельных людей Украины - с вручением соответствующих дипломов.
Такая позиция позволила мне узнать лично всю украинскую элиту, задать себе и ответить на многие вопросы. Уезжал на ту Украину, что устами президента Леонида Кучмы уже училась произносить слова "европейский выбор". Поскольку я пребывал в политически-романтическом состоянии, то это звучало для меня вполне сладко. Казалось, что двинув Украину к Европе, можно создать гравитацию и для России. Мол, мы ведь одно целое, вот и двинемся вместе.
В реальности всё оказалось куда жёстче. Выяснилось, что государства в системе ценностей у местных граждан нет. С молоком матери оно не было впитано, да и не могло быть впитано, поскольку самого государства, когда они ещё впитывали то самое материнское молоко, просто не существовало. Не было никогда у украинцев такой традиции. И они - ни граждане, ни политики - просто не знали, что с государством делать. Армию презирали и держали в нищете, над милицией издевались, в парламенте дрались, суды покупались, а чучело президента жгли на Крещатике.
На Украине не было ни одной серьёзной ежедневной газеты - сплошная бульварщина. Всю прессу поделили между собой олигархи, воспринимая её лишь как инструмент пи-ара в битвах с конкурентами. Сами журналисты воспринимали это как норму.
Процветали и американские НКО. Спонсируемая американцами украинская пресса работала как раз на то, что мы имеем сейчас.
Элита Украины рвала страну и была неспособна объединиться, чтобы сообща хотя бы сформулировать национальные интересы. Деньги все были в офшорах. Участие в политике и власти воспринимались как источник обогащения, своеобразный бизнес. Первый президент Украины Леонид Кравчук даже язвительно пошутил, назвав Верховную Раду "торговым домом"...
Добавим сюда украинское лидерство в Европе по скорости распространения эпидемии СПИДа и по числу абортов, деградирующую систему советской медицины, отсутствие национального кинематографа и вообще стратегии развития культуры, отсутствие массового спорта, дикое потребление табака (кстати, я и сам тогда курил - самокрутки и трубку), обилие религиозных сект и стремительно тающее население Украины.
Причём, все названные проблемы даже не были предметом общественной дискуссии в стране. Для украинской прессы всё это были - не темы. Темы - подслушивающие устройства в кабинете президента Кучмы и сомнения в подлинности аудиозаписей беглого майора Мельниченко, положение в украинском футболе, пропавший журналист Гонгадзе, мнимое отравление Ющенко, отправленный на подмогу американцам в Ирак украинский батальон, склоки олигархических партий, вооружать ли пистолетами журналистов, создавать ли газотранспортный консорциум с Россией и что можно взять с Европы, сколько получают "звёзды" попсы, и что говорят униаты, как встречать в Киеве польского Папу Римского, и как горели в Нью-Йорке башни-близнецы.
Вся эта гремучая смесь (когда говорят о второстепенном и не обсуждается важнейшее) привела меня к внутреннему открытию: постсоветская журналистика не может оставаться отстраненной, бесстрастно-дистиллированной. Если на Западе коллеги ещё на рубеже тысячелетий могли заниматься воспроизводством ценностей, поскольку сами ценности у них были, их никто не уничтожал в революциях, то наша планида - другая: ПРОИЗВОДСТВО ценностей. Это работа всего общества, а журналист делает её, как говорится, на вверенном ему участке.
Мы - страна с дважды отмененной системой ценностей. Мы дважды перечеркивали наш уклад и сложившиеся представления о добре и зле - в 1917 и в 1991. В результате оказались в ценностном вакууме, который французский социолог Эмиль Дюркгейм ещё в середине XIX века назвал аномией. Для человека аномия - предсуицидальное состояние, порог самоубийства. Отсутствие ценностей - отсутствие точек опоры в жизни. Ради чего жить? Аномия для государства и общества также фатальна, как и для человека. А мы ведь и оказались в таком ценностном вакууме.
Если задуматься, то что являлось консенсусной ценностью?
Жизнь? Но ведь масса людей и до сих пор не пристёгиваются в автомобилях, а число абортов и брошенных родителями детей неприлично высоко.
Государство? На Украине его как тогда, так и сейчас презирают.
Честность? На Украине ложь политика всегда была простительна и считалась чуть ли не нормой.
В России с ценностями тоже проблемы, хотя ирония по поводу "скреп" где-то считается хорошим тоном. Но на Украине в начале тысячелетия было совсем уж пусто. К моему удивлению местным коллегам приходилось прививать даже любовь и уважение к государственным символам, объяснять, что такое герб, гимн и флаг, зачем они нужны, и как о них говорить. Сейчас это кажется смешным, но тогда именно на таком фоне в Киеве образовался оранжевый майдан. В условиях аномии людям дали иллюзию. У меня сложилось впечатление, что в обществе разлился психоз, все переоделись в оранжевое и двинулись на майдан.
Я продолжал работать. За моё тело на майдане уже обещали Звезду Героя Украины. Пришлось передвигаться с вооружённой охраной.
Украина тем временем уже с премьером Юлией Тимошенко и президентом Виктором Ющенко вошла в экономическое пике. По скорости падения оранжевая власть тоже стала чемпионом. Уже в первые месяцы разразились коррупционные скандалы, а позже Виктор Ющенко Юлию Тимошенко иначе как "воровкой" и не называл. Порошенко, кстати, тогда пролетел. Ющенко ведь в ходе революции обещал ему премьерство, но потом выяснилось, что параллельно будущий президент заключил тайное письменное соглашение о том же самом с Тимошенко.
Вся эта оранжевая жесть радикально повлияла на моё мировоззрение и представления о журналистике. Уж точно это не заслуга Путина :))
В Москву я вернулся как с поля боя, образно говоря, весь в шрамах и с уверенной прививкой от майданов. После командировки в Киев Россия-матушка предстала спокойной, уверенной, работающей и величественной.
С тех пор много воды утекло. И я лишь укрепился в своих представлениях о профессии. Теперь все кого-то агитируют и куда-то зовут - как на Западе, так и на Востоке. У нас свобода слова. Зрители и читатели выбирают себе то, что им ближе, и тех, кому они верят.
Я же продолжаю честно говорить, что думаю. Как тогда, так и сейчас.
И Вам желаю того же.
https://vk.com/wall-98331381_60654