Граммар-наци.
Оригинал взят у bydylai в Граммар-наци.
На первый взгляд кажется, что граммар-наци (люди, борющиеся за чистоту рускаго езыка) это несчастные абсолютно и жалкие в своей болезненной страсти существа. Шестнадцать долгих лет, отринув земные радости, они изучают правила написаний, сочетаний и прочую важнейшую хрень, а после, попав в этот суровый-суровый мир, обнаруживают, что подвиг их был напрасен и знания никому не нужны. Тяжелейший семантический шок: всяк пишет и говорит как попало и того более - со стыда не горит.
- Как же так? - думают они.- Все, все было зря? Нет, не стоит прогибаться под безграмотный мир: однажды он прогнется под нас.
У одного граммар-наци как-то сломался лифт в подъезде, пришлось ему идти пешком на девятый этаж. Идет, а на стене надпись: «Коля ты дурак».
Ну, он, конечно, давай выцарапывать ногтями пропущенные знаки препинания, и стенать протяжно и гневно. - о, боже мой! О, Розенкранц, и Гильденстерн, и Розенталь, где я живу?! Ебаное, блять, быдло: как можно приличному человеку жить средь тех, кто обращение не выделяет запятыми, ну что за нахуй, а?
А идти ему еще восемь этажей, а стены исписаны все, и кровь сочится из под сломанных ногтей. Ему бы остановиться, но, - нет, - сказал он. - Пускай умру я, но капли крови моей горячей безумной жаждой ученья, света, сердца наполнят. - Погибаю, но не сдаюсь, - кричит. Жы, шы - пиши через жи и ши!
Умер, конечно, на седьмом. Соратники похоронили его чин по козырю, на поминках пели слова исключения, читали два дня запоем Бунина, а стали устанавливать памятник, глянь, - «спи спакойна» на нем написано.
Вот такая, блин, злая ирония судьбы.
Другой граммар-наци, в Тарусе, пошел как-то раз на городской рынок купить еды. Идет мимо прилавка, а там - мясо. Так и написано «фермерское мясо».
Он к продавщице, - так и так, мол, что за чепуха. Это что - мясо фермера, да? Немедленно исправьте.
- А шо, а шо, - отвечает ему та. - Ой, вот только не нужно делать мне мозги!
Он бегом в администрацию, там возмущаться.
- Тю, - говорят ему. - Да не пошли бы вы в хуй.
- Не в хуй, а на хуй! - кричит он. На хуй, ироды!
Ну, тут, конечно, набежало охраны, вытолкали его в три шеи. Еще и нагрудный талисман - двенадцать томов Брокгауза, изорвали и истоптали, прямо на глазах.
А следующим утром, открылся рынок, покупатели заходят и бегом оттуда с визгом. Прямо у входа, значит, стоит лоток, на нем лежат изрубленные вместе с одеждой тела и возле каждого табличка: мясо кассирское, мясо директорское, мясо охранниковское.
С той поры на рынке в Тарусе даже у каждого самого таджикского грузчика как минимум два филологических образования.
Или вот эта вот история, как в Егорьевске одна граммар-наци полюбила человека, до судорог в ушах, уже совсем было решила подарить свою девичью честь, а он ей прислал смс, - привет как дила?
Она ему звонить быстрей, а он ей, - извини, - говорит, - занят. СозвОнимся, - говорит позже.
Так там такое потом началось, что приехавшую на место происшествия скорую-милицию и пожарных с водоканалом тошнило четыре дня, хотя они-то уж всякого разного навидались, особенно водоканал.
Казалось бы, все граммар-наци абсолютные психи, но все дело в том, что им открыто тайное знание.
- Сначала было слово, - знают они, - и Слово это было написано Правильно. И так должно быть всегда, а иначе осерчает господь, и будет нам всем конь блед, конь рыж и иван-демидов, вечный рулевой музобоза, министром культуры.
Вот и получается, что живут они страдая непомерно от недосыпа, недоеба и голода. И правят все, что видят, и достают всех, кого могут, потому как всякий граммар-наци, заебавший более десяти тысяч людей, попадает в персональный рай, где нет вообще никого, а куда ни глянь - лишь открытые в особо излюбленных местах словари и учебники русского языка.
Я их, честно признать, очень сильно уважаю и люблю: страшной решимости люди, ведь так просто было бы им обрести свой Рай еще на грешнай этой зимле.
На первый взгляд кажется, что граммар-наци (люди, борющиеся за чистоту рускаго езыка) это несчастные абсолютно и жалкие в своей болезненной страсти существа. Шестнадцать долгих лет, отринув земные радости, они изучают правила написаний, сочетаний и прочую важнейшую хрень, а после, попав в этот суровый-суровый мир, обнаруживают, что подвиг их был напрасен и знания никому не нужны. Тяжелейший семантический шок: всяк пишет и говорит как попало и того более - со стыда не горит.
- Как же так? - думают они.- Все, все было зря? Нет, не стоит прогибаться под безграмотный мир: однажды он прогнется под нас.
У одного граммар-наци как-то сломался лифт в подъезде, пришлось ему идти пешком на девятый этаж. Идет, а на стене надпись: «Коля ты дурак».
Ну, он, конечно, давай выцарапывать ногтями пропущенные знаки препинания, и стенать протяжно и гневно. - о, боже мой! О, Розенкранц, и Гильденстерн, и Розенталь, где я живу?! Ебаное, блять, быдло: как можно приличному человеку жить средь тех, кто обращение не выделяет запятыми, ну что за нахуй, а?
А идти ему еще восемь этажей, а стены исписаны все, и кровь сочится из под сломанных ногтей. Ему бы остановиться, но, - нет, - сказал он. - Пускай умру я, но капли крови моей горячей безумной жаждой ученья, света, сердца наполнят. - Погибаю, но не сдаюсь, - кричит. Жы, шы - пиши через жи и ши!
Умер, конечно, на седьмом. Соратники похоронили его чин по козырю, на поминках пели слова исключения, читали два дня запоем Бунина, а стали устанавливать памятник, глянь, - «спи спакойна» на нем написано.
Вот такая, блин, злая ирония судьбы.
Другой граммар-наци, в Тарусе, пошел как-то раз на городской рынок купить еды. Идет мимо прилавка, а там - мясо. Так и написано «фермерское мясо».
Он к продавщице, - так и так, мол, что за чепуха. Это что - мясо фермера, да? Немедленно исправьте.
- А шо, а шо, - отвечает ему та. - Ой, вот только не нужно делать мне мозги!
Он бегом в администрацию, там возмущаться.
- Тю, - говорят ему. - Да не пошли бы вы в хуй.
- Не в хуй, а на хуй! - кричит он. На хуй, ироды!
Ну, тут, конечно, набежало охраны, вытолкали его в три шеи. Еще и нагрудный талисман - двенадцать томов Брокгауза, изорвали и истоптали, прямо на глазах.
А следующим утром, открылся рынок, покупатели заходят и бегом оттуда с визгом. Прямо у входа, значит, стоит лоток, на нем лежат изрубленные вместе с одеждой тела и возле каждого табличка: мясо кассирское, мясо директорское, мясо охранниковское.
С той поры на рынке в Тарусе даже у каждого самого таджикского грузчика как минимум два филологических образования.
Или вот эта вот история, как в Егорьевске одна граммар-наци полюбила человека, до судорог в ушах, уже совсем было решила подарить свою девичью честь, а он ей прислал смс, - привет как дила?
Она ему звонить быстрей, а он ей, - извини, - говорит, - занят. СозвОнимся, - говорит позже.
Так там такое потом началось, что приехавшую на место происшествия скорую-милицию и пожарных с водоканалом тошнило четыре дня, хотя они-то уж всякого разного навидались, особенно водоканал.
Казалось бы, все граммар-наци абсолютные психи, но все дело в том, что им открыто тайное знание.
- Сначала было слово, - знают они, - и Слово это было написано Правильно. И так должно быть всегда, а иначе осерчает господь, и будет нам всем конь блед, конь рыж и иван-демидов, вечный рулевой музобоза, министром культуры.
Вот и получается, что живут они страдая непомерно от недосыпа, недоеба и голода. И правят все, что видят, и достают всех, кого могут, потому как всякий граммар-наци, заебавший более десяти тысяч людей, попадает в персональный рай, где нет вообще никого, а куда ни глянь - лишь открытые в особо излюбленных местах словари и учебники русского языка.
Я их, честно признать, очень сильно уважаю и люблю: страшной решимости люди, ведь так просто было бы им обрести свой Рай еще на грешнай этой зимле.