Несколько мыслей по поводу темы вчерашней дискуссии на Винзаводе

[pavelrudnev]

Дискуссия: "Что нам делать с московскими театрами?"

Много людей, много мнений; позиции, амбиции, умолчания, взывания к власти. Кое-что мне откровенно не понравилось, но об этом только в частной беседе можно говорить. Но общий тон - верный; встревоженность, небезразличие, растерянность.

Несколько тезисов:

• Появился один Сергей Капков, и многотысячная толпа театральных деятелей повернута к нему в ожидании решений. Дискуссия - не себе, не для себя, а конкретно канализируется в уши государственного чиновника, в самом деле скованного системой законов и циркуляров, обстоятельствами закулисной борьбы и личными амбициями. Вот эта мизансцена - неверная, абсурдная. Все, что мы можем сказать, мы говорим в сторону власти, которая в худшем случае нас не слышит, в менее худшем - слышит, но делает по-своему, в лучшем - слышит, но ничего сделать не может. Вчера в словах Капкова была легко улавливаема эта интонация. "Я раньше думал, что знаю, что делать, а теперь сомневаюсь".
• Москва не в силах изменить федеральную культурную политику, но могла бы показать пример. Но, так как Серебренников сказал, что он буддист и социалист, а Ковальская - марксист, так я вообще инопланетянин. Во мне эта дискуссия и эта глобальная мизансцена с Капковым как местом сосредоточия всех взглядов вызывает только такой, глубоко параллельный вывод. Необходимо начинать расгосударствление культурной жизни. Необходимо уничтожить госмонополию на театральную деятельность, уравнять в правах и возможностях государственную культурную инициативу и частную. По-прежнему только государственный (и, как правило, репертуарный) театр имеет право фактически получить государственные деньги на театральную деятельность. Только государственная организация может расчитывать на гранты. Доступ к госфинансированию осуществляется только изнутри системы, и финансовые потоки курсируют внутри госорганизаций. Только вдумайтесь: учрежденный государством Чеховский фестиваль платит аренду государственным же театрам, переливает из одной бочки деньги в неё же только с другой стороны. Взывание к государству как к единственному источнику перемен абсурдно: должны существовать равные и конкурентные возможности для существование частного и государственного бизнеса. У нас до сих пор частная театральная инициатива (если она носит некоммерческий, экспериментальный характер) практически невозможна: частный Театр.doc выживает только за счет того, что это не место заработка, а Коляда-театр может существовать как частный только имея государственное здание. Разумеется, никакому Капкову не переломить этой ситуации по стране, но Москва могла бы здесь сыграть свою роль: показать первой, дать пример, как самым серьезным образом обогащает культуру равномерное существование государственного и частного секторов культуры. Грантовая система "Открытая сцена" не работала в данном случае на этот тезис, так как площадки все равно принадлежат государству и большинство проектов было вынуждено отдавать до 75 % грантовых денег на аренду этой площадки. Госсектор диктовал свои условия игры и пожирал частный бизнес. Частный некоммерческий театр невозможен в России: как только он обзаводится площадкой или садится на аренду госплощадки, тут же все доходы превращаются в расходы. А должно быть так: если ты занимаешься культурой, твое здание должно точно так же, как и государственная собственность, не облагаться коммерческой платой за коммуналку, освобождаться от целого ряда налогов. Государство должно благоволить и поощрять частную инициативу в области культуры и тщательно следить за тем, чтобы права были уравнены. Если бы в Москве существовали еще пяток таких точек, как Мастерская Алексея Паперного (желательно с большим залом), театральная жизнь была бы более раскрепощенной.
• Ситуация с молодым театром, о котором вчера много говорили, напоминает ситуацию на Болотной. На митинг пришли тысячи социально активных людей, умных, образованных в своей массе. Власть назвала их гандонами и меньшинством, оплаченным "из одного источника", и по сути проигнорировала законные требования. То же самое у нас в театре. Мы вот тут все кипишимся: молодая режиссура - новая драма - винзавод - платформа - вербатим - крымов - панков - гацалов - волкострелов и проч., и проч., а на самом деле большой театральный истеблишмент вообще не замечает ничего из вышеперечисленного. Вот словно нет этого и никогда не было. Ребята, мы в гетто, в натуральном гетто. Канал Культура говорил Серебренникову: "Зачем вашу дискуссию снимать: у вас одни разговоры, картинки-то нет". Нет картинки - нет человека. Да, Департамент по культуре создал кучу возможностей для молодых: лаборатории, целые театры, организации. Но эта вся деятельность абсолютно покрыта каким-то колпаком, где кромкие акции гаснут, потому что у них картинки нет. "Большая театральная жизнь" торпедирует, блокирует эту кипучую деятельность. Нет связи между театральным истеблишментом и театральным подвалом. Как долго мы говорим про то, что Панков и Крымов - главные явления экспериментального театра, главные инновации на театральной карте России. Ни у того, ни у другого - ни плошадки, ни госфинансирования, ни внимания со стороны "больших театров". Саундрама еле-еле выживает - я знаю, о чем говорю. Я специально спрашивал и того, и другог: никто и не предлагал ничего. Что, надо ходить в кабинеты, обивать пороги, общаться с депутатами, политиками, чтобы доказать свое право на площадку, на дотирование? Почему власть не работает на предложение, на рекрутинг? Десятилетиями не замечает очевидных явлений. Театру.doc дали вторую часть подвала. Почему? Потому что госчиновник совершенно случайно пришел на спектакль. А если бы не пришел?
• Присутствовавший вчера глава Театра им. Гоголя Сергей Яшин начал оправдываться на дискуссии: мы следим за режиссурой, у нас молодые ставят. Вот Богомолов у нас начинал, поставил три спектакля. А я ведь старый критик уже, всё помню. Почему Богомолов появился в Театре Гоголя в свое время? Потому что Костя Богомолов принес в театр деньги, а именно грант "Открытая сцена". На него театр имел возможность получить госфинансирование. Вот так и выходит, что, как и сказал Яшин: "Мы сидим и ждем, когда к нам придут с идеей". Вот так и получается в больших театрах: сидят и ждут, пока придет режиссер и принесет финансирование на свой спектакль или поможет его получить. По сути точно так же работают все без исключения так называемые открытые площадки. И опять же вот это что за позиция: "Мы сидим и ждем, когда к нам придут, когда нас попросят. Мы готовы принять вашу идею"? А самим предложить, а самим поискать? В одной Москве, не говоря уже про Россию, каждый день показывают спектакли молодые режиссеры, показывают или читают новую пьесу - информации уйма. Только умей грамотно мониторить и ответственно отбирать. Немота наступает от этой инертности и равнодушия, невнимательности.
• Ну, хорошо, условно говоря, Театр Гоголя отбился. А чем будут отбиваться в этом смысле Театр Сатиры и Театр Моссовета, МХАТ Горького и Театр Ермоловой, Театр Армии и Театр Джигарханяна и иже с ними? Вот там где работа на будущее? Как разбудить полумертвые театральные организмы, как принудить к более активному поиску чего-то нового, неожиданного? Действовать системой запретов или процентами в репертуаре (30 % на молодежь, 35 % на современную пьесу, 1 день в месяц для экспериментального театра) - не дай бог нам такого. Умными худруками на всех не запасешься. Остается одно: власть должна артикулированно говорить про проблемах в театре. Худруки сегодня боятся только власти-грантодателя: поэтому любое слово, любая заостренная проблема в устах руководителя Департамента, не боящегося ответственности за свои слова, может действовать как отличнейшая побудительная рекомендация. Только так сегодня можно действовать: артикулировать, говорить о проблемах, формулировать, разъяснять. Вот мы, к примеру, говорим про молодую режиссуру - что якобы ее в театрах мало. А на самом деле много, все в порядке. Но есть проблемы похлеще, за которые пока еще никто не взялся. Вот, например, отрасль кукольного театра в Москве - вот где настоящая катастрофа в художественной смысле. В этой области не делается ничего и нет людей, способных бить в колокола. Огромная интересная кукольная жизнь в провинции, в России, делаются настоящие эксперименты, синтетические штуковины - и почти ничего в Москве, почти никаких событий. И так - куда ни взгляни.
  
  • Другими словами, как вчера верно сказал мудрый Клим: "Мой главный совет молодым - не совершайте ошибку моего забытого поколения: не молчите".